Учитель Томиока добрее, чем кажется...

«Но ты… Тебя я, знаешь, вовеки не забуду. И с огнём любовь моя не прекратит Пытать меня. Я, милый, вечно буду Видеть перед сном твой синеглазый лик» - Мелочь, лучше свали! – Кайгаку, кажется, был взбешён – Я не шучу, мне плевать, что ты недоросток! - Отпусти Макомо! – тело Гию дрожало от злости и ночной прохлады – Отпусти, я сказал! - И что ж ты мне сделаешь?!       Всё зашло очень далеко. Нужно было сразу заметить, что Кайгаку положил глаз на самое слабое звено этого дома – парень сжал девушке руки и держал возле себя, а она не имела достаточно сил, чтобы вырваться. Ей было всего тринадцать, а Кайгагу уже пытался задрать подол её одежды. Это случилось тут, на горе, возле валуна под персиковыми деревьями. На счастье, Гию зачем-то поднялся сюда и застал эту сцену.       Макомо хотела просто подышать ночным воздухом, как это за ней водилось – была у девушки такая особенность. Очень уж она любила эту гору, но давно перестала ходить сюда с парнями, лишь изредка, ночью, когда начинали созревать персики, приходила сюда и сидела в одиночестве на камне или спускалась на поляну с земляникой, собирала немного, а потом, утром приносила на веранду к чаю с сахаром.       Сабито всегда мягко ругал её за это – как-никак, это небезопасно. Но девушка не видела в этом никакой опасности, ведь кроме них троих по этой горе никто не бродил. Постепенно, все к этому привыкли. А иногда, Сабито даже шёл с ней туда, возвращались оба под утро и укладывались спать на несколько часов. При всём этом, никакой грязи между ними не случалось.       В эту ночь всё было так же, как и раньше – Макомо проснулась ночью и захотела подняться к валуну. Просто появилось такое невинное рвение, так что девушка, накинув на спину тёплый платок, спокойно вышла из своей комнатки и, миновав внутренний двор, обогнув вековые сосны и каменный сад, вышла к протоптанной дорожке, ведущей в гору. Туман не уходил с самого утра, так что вокруг было влажно и сыро, трава была покрыта капельками росы.       На беду, Кайгаку не спалось. Тут нечего объяснять – Макомо была довольно красивой девушкой, которая вздумала одна пойти гулять далеко от дома. Простая физиология и животные инстинкты. Сабито отсыпался, перед предстоящей тренировкой, а Гию проснулся от очередного кошмара. Они не отпускали его на протяжении всей жизни.       Сюжет был приблизительно одинаковым и всегда имел одну концовку – Тсутако прижимала его к себе, а потом что-то оглушало, Гию терял равновесие и просыпался в ужасе, с одной и той же картинкой перед глазами – сестра улыбалась перед ударом о крышу. В эту ночь всё повторялось, но за годы Томиока не смог к этому привыкнуть. Но отчего-то в этом сне была другая концовка – сестра отталкивала его от себя, продолжая улыбаться. С тех пор, Тсутако больше ни разу ему не снилась.       В холодном поту, парень приподнялся: Сабито сопел на соседнем футоне, за окном не было видно Луны – её заволокла пелена тумана. Гию встал и, стараясь не шуметь, выбрался из дома к ручью, умылся, прогоняя остатки кошмара. Каменный сад молча встретил его и наблюдал, с каким упоением парень пьёт ледяную воду, без страха заболеть. Полосатая, ночная одежда уже давно взмокла от пота, так что неплохо было бы переодеться. Эта мысль ускользнула от него вместе с Кайгкаку, который скрылся за одной из сосен. И что вообще понадобилось ему ночью на горе? Словно предчувствуя что-то неладное, Томиока вернулся в дом, прихватил клинок, на случай чего, и стал тихо подниматься.       Пожалуй, успел он вовремя, потому что Макомо уже с трудом сопротивлялась – руки были заломлены, а ноги были слишком слабы, чтобы нанести Кайгаку ощутимый урон. И теперь Томиока стоял напротив них и не представлял, как поступать – он должен защитить Макомо, должен, во что бы то ни стало! Ради Сабито, который так ей дорожил! Но перед ним стоял мечник гораздо сильнее его, так что бросаться в опрометчивую атаку было сродне самоубийству. - Ну чего ты встал?! – Кайгаку оттолкнул от себя Макомо, и она упала на землю – Если хватило смелости поднять меч, то её должно хватить, чтобы напасть! Давай посоревнуемся? Кто выиграет – забирает её! Вот тебе и соревнование! Давай же! Томиока мешкал. Никогда не сражаясь на полном серьёзе, он понимал, что с Кайгаку дело могло принять серьёзный оборот. И может, довольно того, что он отпустил Макомо? Хотя, никто не давал гарантии, что сдай сейчас Гию позиции, он снова не причинит Макомо боль? Возможно, лучше начать бой на оборонительной основе? А там, у Макомо будет время позвать кого-то. Он долго думал… Кайгаку сорвался с места, и, кажется, не рассчитывал жалеть Томиоку. В частности потому, что считал более слабых мечников недостойными держать в руках клинок. Гию замер на месте, не способный сдвинуться – не мог решить, как же поступить, и клинок уже блеснул возле его головы, как звякнула сталь, и клинок Кайгкаку пролетел над Томиокой, едва не задев копну чёрных волос: - Кого чёрта вы творите?! – Сабито стоял над другом, заступаясь за него – Что за нелепые поединки?! Гию, объяснись! Большим везением было то, что друг успел вовремя. Томиока опустил клинок, тяжело дыша и стараясь отойти от нахлынувшего ужаса. Теперь, когда Сабито здесь, всё будет хорошо! В смятой, ночной юкате, Макомо приподнялась на покрытых припухлостями руках: - Сабито… - тихий голос Макомо, лежащей на земле, заставил парня отвлечься от друга – Сабито, уходите… - Макомо?! – Парень стиснул зубы и повернулся к ней, тоже опустил меч и попытался приблизиться, чтобы помочь – Да что тут происходит?! Вы с ума посходили? Атака была действительно неожиданной. Когда тебя протыкают насквозь, ты не сразу чувствуешь боль – она приходит только с осознанием, что из тебя торчит сталь. Нельзя было отвлекаться. Сабито совершил ошибку, открывшись Кайгаку. В пылу желания показать превосходство, молодой мечник забыл о том, что не имел права убивать. Им двигал инстинкт – он толкал его на то, чтобы устранить любого, кто смог отразить его атаку, так что теперь Кайгаку улыбнулся, вытаскивая побагровевший клинок из живота мальчика с персиковыми волосами. Гию не понимал, этот туман становится плотнее наяву или в его уме. Кровь прилила к голове, появился шум в ушах - тело друга теряло жизнь и чистая душа, проткнутая сталью, покидала его. Сабито смог только повернуться на Гию и улыбнуться напоследок, когда кровь уже пошла через рот, запачкав ночную одежду, ноги перестали его держать, а клинок выпал из рук. Только тогда к Томиоке пришло осознание, от которого стыло невыносимо больно делать каждый вздох – Сабито умирал.