Учитель Томиока добрее, чем кажется...

«И глаза твои полны Дум о небе, нежных муках. А мои глаза пусты… Всё от горести в разлуках!» За столом было тошно находиться – слишком много постороннего шума. Младшие братья всё время что-то вытворяли, а маме приходилось всех успокаивать. Незуко к этому, безусловно, привыкла с малых лет, но сейчас это последнее, что ей хотелось слышать. Мысли не переставали крутиться вокруг той злосчастной видеозаписи. Томиока-сан всегда так спокоен, так почему же вспыхнула эта драка?! Разве, так сильно пошатнуло его произошедшее между ними? Нет, на него не похоже… Чайник закипел, и характерный щелчок заставил Незуко вздрогнуть от неожиданности. Иногда в жизни нужны вот такие «щелчки» - они подталкивают нас к чему-то, словно сама Вселенная хочет до нас достучаться. Эти «щелчки» не дают нам закрываться в себе, прятаться от проблем в собственных мыслях. Проблемы нужно решать, и для этого нужно принимать решения. Нерешительные люди упускают слишком многое. Шигеру намазал на хлеб толстый слой масла, но из-за того, что Такэо толкнул его, когда потянулся за перечницей, бутерброд полетел на пол. Только тут он упал не маслом вниз, как это обычно бывает, а маслом вверх. Танджиро нагнулся под стол и вытащил его: - Эй, тебе повезло! – он обдул хлеб и положил на стол – Ничего не размазалось! Незуко, тебе сделать? - Нет, не хочу… - она уныло ковырялась в тарелке – Аппетита нет. Её буквально ломало изнутри от потребности узнать, что случилось в итоге, как самочувствие учителя Томиоки! Конечно, к концу видео он стоял на ногах, и, кажется, особых повреждений не получил… Но это ничего не меняло – хоть как то, через кого-то, но нужно узнать, что с ним! И Незуко понимала, что спросить может только Танджиро – слишком много подозрений такие вопросы вызовут у одноклассников. Но и Танджиро мог что-то заподозрить, ведь ему было многое известно. Как старший брат, он брал на себя слишком много, даже из лучших побуждений. - Спасибо, было вкусно… - она встала и задвинула стул – Мне что-то нехорошо, я пойду прилягу… - Незуко, ты же ничего не съела! – мама отвлеклась от Рокуты – Тебе нехорошо как раз от того, что ты голодна!       Но дочь не слушала, и уже упорхнула в спальню. Что ж, если к вечеру она нормально не поест, то Киё будет вынуждена снова с ней поговорить. Похоже, слишком рано мать понадеялась, что у Незуко всё наладилось. Женщина вытерла подбородок младшего сына от следов манной каши, потом зачерпнула из тарелки ещё и тихонько подула на ложечку, чтобы остудить. Может, не стоило давать дочери возможность умалчивать обо всём? Ведь что-то случилось, и она начала себя изводить, скрывая это. Нельзя так… - Мам… - Танджиро вдруг тоже отставил тарелку – Я тут… Ну… Ты же сказала, что будешь не против, если я познакомлю вас… Кое с кем… - Что? – Киё явно не ожидала, что сын решится так скоро – Ну, хорошо. Главное, что ты предупредил. А как скоро ты планируешь привести её к нам? - Не знаю, я хотел… - парень смутился – Хотел спросить, когда вам с папой будет удобнее… - Думаю, завтра подходящий день – у нас с папой выходной, все будут дома. - К Танджиро что, придёт подружка?! – Такэо уронил ложку, а Шигеру чуть не поперхнулся – Это та, которую он полночи провожал? - Такэо, прекрати! – Киё снова протирала подбородок Рокуты – Вот подрастёшь и всё поймёшь!

***

На одной из фотографий учитель Томиока улыбался. Пожалуй, ей ещё не доводилось видеть, чтобы кто-то с такой теплотой мог улыбаться, когда смотрел на кого-то. На снимке был запечатлён момент, где Гию смотрел на неё, смеющуюся в камеру. Эта фотолента была последним, что она решила оставить себе на память, но сейчас… Нет, всё приобретало куда более сложный характер, чем неудавшаяся ночка, когда учитель чуть не согрешил с ученицей. Сейчас стало сложнее, ибо помимо того, что её влекло к нему, она начала за него волноваться. Не странно – волноваться за своего учителя? Эти фото Незуко закинула под кровать, после того разговора с братом. Все мы не без греха, и девушка часто могла складывать часть своих вещей под кроватью, иногда надолго забывая их там. Но вдруг, вспомнив о том, что у неё осталась частичка этого человека, что она может в любой момент на него посмотреть, и на этом снимке он улыбнётся, она наощупь нашла эти фото, и теперь рассматривала их, лёжа на зелёном покрывале и стараясь представить, что сейчас с ним – с человеком, в синей олимпийке. Эта самая олимпийка так часто была на нём, во время их встреч. Многое было с ней связано. Может, из-за этого ей будет невыносимо смотреть на синие олимпийки? И каждый раз, заприметив такую в толпе, Незуко будет отворачиваться и демонстративно фыркать. Только выражение лица не исправит её ощущений – внутри всё будет переворачиваться, и каждый раз она будет надеяться, что это идёт Томиока-сан, что его можно догнать и прикоснуться к нему рукой… Вспомнилось, как нависая над ней и чуть прижимая её к простыне своим весом, он стягивал её с себя. А ещё, эту самую олимпийку он дал ей, когда увидел, что она испачкалась в краске... Стоп.       Тут Незуко осознала одну простую, до боли примитивную, но крайне важную вещь – олимпийку Томиоке-сану она не возвращала. И где она находится, можно только предполагать, потому как на эмоциях она и не помнила, куда её забросила, в торопях переодеваясь, пока Агацума не начал приставать к Ханако, которая в тот день вернулась домой раньше обычного. Что ж, было только одно место, куда почти никто не заглядывал… Снова сунув руку под кровать и пошарившись там, Камадо нащупала мягкую ткань. Вытянув её, оказалось, что это та самая, чёртова, синяя олимпийка. От неё пахло табаком… Так пахло в квартире Томиоки-сана… Видно, что к вещи он относился аккуратно, потому как служила она не первый год, а никаких повреждений на ней не было.       Девушки – очень сентиментальные создания. И Незуко не была исключением, потому что сейчас чуть скомкала вещь, а потом улеглась с ней на кровать, крепко прижав её к себе. Непонятно, зачем. Просто вдруг рьяно захотелось ощутить его присутствие. Ткань пахла учителем Томиокой… Стало спокойнее, словно он рядом, словно с ним всё в порядке! Обняв кофту ещё крепче, Незуко стала проваливаться в беспокойную дрёму – когда мало ешь, то начинаешь больше спать, потому что организм экономит силы.       Сна не было, только мысли стали походить на желеобразную субстанцию, в которую Незуко погружалась всё глубже и глубже. Там в полусонном состоянии, перед ней проплывали все мгновения, связывающие её с физруком. Может, стоит, наконец, принять то, что она недалека от неизбежного – если он испытывает то же самое, то в чём причина его отталкивать?! Да какая разница, кем он там работает…       Неясно, сколько она дремала, но очнулась от того, что кто-то медленно вытягивал олимпийку у неё из рук. Как утопающий за соломинку, не открывая глаз, Незуко ухватилась за рукав кофты и окончательно проснулась – Танджиро стоял в недоумении, держа олимпийку за другой рукав: - Незуко… - Брат говорил тихо – Это… Это что? Это его?       Парню стоило бы научиться не лезть в дела сестры. И если она вдруг обнимала чью-то вещь во сне, то он не должен был пытаться отобрать это у неё. Но Танджиро хотел как лучше и, как и прежде, слишком много на себя брал. Теперь Незуко нужно было срочно попытаться выдумать оправдание, но не хотелось. Наступают такие моменты, когда уже не хочется врать. Брат всё равно докопается до правды, так что нет смысла что-то скрывать: - Да… - она выдернула олимпийку из рук Танджиро – Ты доволен? Теперь уходи…       Стало страшно. Незуко прогоняла его не потому, что начала злиться за любопытство или что-то вроде того, девушка просто не хотела продолжать объясняться, потому что в жилах застыла непонятная боязнь. Вся эта история с Зеницу и тем, как они столкнулись в коридоре… Это мало похоже на правду. Танджиро сел на край её кровати, потом задумчиво уставился в стену: - Мама зовёт тебя пить чай… - словно этот чай теперь имел хоть какую-то важность – Как она к тебе попала? - Он дал. - При каких обстоятельствах?! – парень заволновался – Вы что, всё ещё… Что-то было?!       Какое ему вообще дело, было ли что-то у его сестры?! Незуко села на кровати и только сильнее сжала руками олимпийку, сминая её. К горлу подкатил ком – нужно что-то сказать. Но что можно сказать бестолковому брату, которому так хотелось всё выяснить?! Тут и выяснять-то нечего! Пусть знает, если ему будет легче – хоть кому-то будет легче: - Не было! Прекрати… Прекрати лезть! – её голос немного сорвался, горячие слёзы стали струйками сбегать по щекам – Я люблю его, ясно тебе?! Ясно?! И ни на что никогда не решусь! Доволен?!       Девушки сентиментальны, и Незуко не была исключением… Словно отстаивая то, что хранила в своей душе, она вдруг случайно выплеснула это наружу, стараясь оттолкнуть Танджиро от этого дела. Хотя, что такого она сказала? Что в свои шестнадцать умудрилась встрескаться в физрука и теперь обжимается с его олимпийкой? Даже звучит смешно, будто это какая-то подростковая драма, про которую снимают сериал.       Таких слов старший брат точно не ожидал, а потому застыл на месте и не решался что-либо сказать. Кажется, это не укладывалось в его голове. Так пусть же идёт думать над этим и оставит её в покое! На крик Незуко в комнату вбежала мама, держа в руках белое кухонное полотенце, и парень не успел толком среагировать, потому что Киё, первым делом встав между ними, строго заговорила: - Что у вас происходит?! – она упёрла руки в бока – Танджиро, я попросила тебя позвать Незуко к чаю, а не доводить до слёз! А ты, Незуко – чего так вопишь?!       Оба замолчали, в недоумении смотря себе под ноги. Киё, в это, мгновение, смогла заметить, что дочь старается что-то спрятать за спиной. Видимо, вот из-за чего начался весь сыр-бор… Лучше всего дать им возможность пораскинуть над своим поведением, разделив на время: - В общем так! Танджиро – иди к остальным и проследи, чтобы никто не обварился кипятком! А с тобой, Незуко, придётся поговорить…