Сучка на три дня

На мгновение в светлой головушке Сэма проскочила мысль, что проклятие не выветрилось и отныне придётся ждать до следующего новолуния или чего-то подобного… Но, пока он соображал и сжимал в пальчиках полотенце, Дин поднял его на руки, как принцессу или пушинку, что, к слову, было вовсе не так. Гору мышц и самовлюбленности Сэма Винчестера даже пнуть было непросто, что и говорить о том, чтобы приподымать его от пола. Сэм даже подавился от неожиданности, схватившись за плечи брата и отпустив полотенце, которое держал на уровне причинных мест. — Дин! — возмущённо вскрикнул Сэмми, сводя ножки. На большее в данной ситуации у него не хватило. Он всё ещё дрожал после оргазма и расслабляющего горячего душа. Струйки воды стекали с его волос по шее и плечам. И сейчас эти тёплые братские поползновения были очень некстати. Дин взял его под зад и коленки, расхаживая по комнате и напевая какую-то мелодию. Всю абсурдность этой ситуации украшали собачьи уши из какого-то сексшопа. Боже, его брат сошёл с ума. И, в подтверждении этих сомнительных мыслей, Дин зарычал прямо в его влажное порозовевшее ушко. От этого низкого и, безусловно, невероятного пошлого рычания Сэма словно током прошибло и он отвёл взгляд в так некстати подвернувшееся зеркало на стене. Поджав пальчики на ногах, Сэм покраснел до самых ушей, поспешно отводя взгляд в пол. Но Дин вовремя проследил за его взглядом, осмотрев их со стороны в зеркале. Сэмми просто идеально умещался у него на руках, которые уже начали подрагивать от тяжести. Мокрые тёмные волосы падали на плечи и завивались, порозовевшие плечики и коленки, выделяющиеся рёбрышки. Со стороны он выглядел, словно изящная, аккуратная куколка. Нематовая кожа блестит каплями воды, которые словно стекло светятся в дневном свете. В зеркале — точно картина маслом из раздела эротики. Как жаль, что нельзя перевесить этот прекрасный объект домашнего обихода прямо перед кроватью. На руках Сэм выглядел намного меньше. Словно прилично младший брат, недоедающий каши. И Дину было как-то всё равно на идеально вырисовывающийся пресс и рельефные мышцы, которые, определённо могли свести с ума. В его понимании, он так и остался младшим братишкой. Не беспомощным, но нуждающимся во внимании и заботе. Опекать его — является смыслом его жизни. И никто бы не смог переубедить его в этом, даже Сэм под демонской кровью или вернувшиеся из Ада родители. Но, не отвесить пару пошлых комплиментов Дин не мог. Это же Дин. — Сэмми, я думал никто не переплюнет меня по части разврата, — Дин продолжил его изводить низким и даже певучим голосом, горячо дыша в ушко и смотря на него через гладь зеркала, — Но ты так там стонал, что я не хотел тебя прерывать. Сэмми пристыжено опустил взгляд, раскрасневшись и полностью отвернувшись от зеркала, в котором Дин продолжал его наблюдать. Но Сэм не был бы Сучкой, если бы не ответил на колкость колкостью: — Помниться мне, ты говорил, что ни в жизнь не нацепишь на себя шлюшью лабуду. — Помнится мне, что ты отрицал, что ревёшь во время секса, — Дин ухмыльнулся, явно задетый замечанием в свой огород, но скрывающий это под новой колкостью. Сэм поджал губы, подняв взгляд от пола чуть выше. — А мне помниться, что ты утверждал, что это я Сучка, — Сэм поднял взгляд, с прищуром посмотрев прямо в зелёные глаза. И, возможно, это было последним, что нужно было говорить Дину Винчестеру в собачьих ушах. — Ах так, Сэм? — Дин едва не задохнулся от возмущения и правдивости сего высказывания, — То есть, я сучка? И, похоже, у Сэма выветрилась пробная доза самосохранения. Наконец, Дин оказался в той самой сучьей ситуации, из которой вряд ли бы дала выпутаться его всеобъемлющая брутальность. И Сэм не мог упустить эту редкую возможность найти приключения на свою задницу. — О, нет, Дин. Ты не сучка. Ты Сучка с большой сучной буквы, такой же огромной, как и твоя огромная Сучность, — Сэм даже ухмыльнулся краем тонких губ, для пущего эффекта. Щёки Дина обдало жаром, но Сэм всё продолжал: — Даже больше, Дин. Если я — Сучка, то ты Сука. В отличии от тебя я никогда не ревновал, — он хохотнул, сбившись с философского тона, — тебя к шпицам и никогда не надевал уши. Дин промолчал, но оскалился одной из своих самых фирменных маниакальных улыбочек. — Ох, а как ты ластился и тёрся об меня. Прям течная сучка. Слюней текло, наверное, столько же, сколько и смазки, — Сэм и сам не знал куда его понесло, но остановиться и здраво поразмыслить было бы для его тонкой натуры слишком просто. — Настоящая похотливая Сучка, вспомни, как вылизал меня с головы до пяток. Стонал и трахал мою ногу, знаешь, как мне хотелось отыметь тебя в глотку? Уверен, у тебя получится. Не так прекрасно, как у меня, конечно. А теперь посмотри на себя в зеркало и скажи, кто из нас Сучка? А не хочешь повторить? — с этими словами Сэмми выпрямил ножку, натянув носочек. После этой красноречивой похабщины, Дин, без лишних слов, швырнул его на кровать. Да так, что они оба услышали жалобный скрип пружин. — Ох, Саманта, кажется, нам предстоит долгий разговор, — Дин широко усмехнулся, если не ухмыльнулся, смотря сверху на Сэма. Совершенно нагого, беззащитного и с голой задницей, которую не помешало бы прикрыть ремнём. На какую-то секунду Сэму стало страшно, но он тут же обнадёжил себя, что этот страх преждевременен. В самом деле, что Дин может ему сделать? Они живут вместе не первый год. И на деле Дин не был тем ужасным маньяком, о котором слыли слухи в Аду, Раю и других мирах. Ну, может, немного, но это дело поправимое. Хоть ухмылка Дина на его прекрасном лице не сулила ничего хорошего, Сэм продолжил весело улыбаться, подложив руки под голову и даже отведя одну ножку в сторону, обнажая свой беззащитный зад. Внимательно проследив за этим, Дин непринуждённо опустил руку, поглаживая пряжку своего массивного ремня. Он не стал долго думать, ему понравилась и первая его идея. Как там говорится? Первая от Бога, вторая от Дьявола? Дин хмыкнул, расстегнув пряжку и в одно хлёсткое движение выдернув ремень из джинс. Сэма в этот момент как кипятком окатило. Он вздрогнул от хлопка выдернутого ремня, состроив бровки домиком, а автоматический щенячий взгляд словно защитной бронёй проступил на лице. — Дин… — Сэм с беспокойством посмотрел на него, отползая ближе к стене и прижав ладошки к своему заду, — Не надо… Шутки о том, что даже дети не плачут, конечно же, шутками, но, с Дином лучше не связываться, даже когда у него в руках носовой платок. Тяжёлая рука охотника слыла недобрыми словом не зря. Отшлёпай Дин Каса, даже тот бы почувствовал дискомфорт от этой сомнительной близости. Но, Дин будто и не услышал его слов, взяв ремень в руку покрепче и сложив его вдвое. — Дин…— Сэм начинал впадать в панику, отползя к самой стене и прижимаясь к ней спиной, при этом вжимаясь мягким местом в подушку. Он свёл ножки, с жалостью смотря на брата. Он не мог в это поверить. Дин собрался его пороть. Дин неспешно закатил рукава, облизнувшись и сделав резкое движение рукой в сторону Сэма. Сэм, в свою очередь, тихо пискнул, сжавшись в комочек. От его сучности не осталось и следа. — Дин… не надо, пожалуйста… — голос становился всё тише и тише, а взгляд всё жалостливей и жалостливей, но мольбы редко действуют на Дина. Видимо, не тот случай. Дин резко дёрнул его за ножку, подтащив к самому краю кровати. Сэмми тоненько вскрикнул, вцепившись руками в съехавшую простыню. Он был готов зареветь прямо сейчас, лишь бы Дин не приступал к дальнейшим действиям. — Дин, ну пожалуйста…— Сэм положил руки на руку Дина, которой он держал его за ногу, умоляюще смотря на него снизу. Но Дин был пугающе молчалив и сдержан, кроме этой своей улыбочки на всю морду. Осмотрев его, Дин резко перевернул Сэма задом к верху, который тот мгновенно закрыл руками. — Дин… Дин. Не надо, пожалуйста. Я же просто пошутил. Не нужно, Дин, — Сэм продолжал умолять его надломленным тоном, стараясь уползти. Дин сжал запястья обеих рук Сэмми в одной руке, отнимая их от зада и дёргая вверх, тем самым ставя Сэма в безвыходную ситуацию с тягучей болью в лопатках. Сэм уже стал похныкивать, поджимая зад и елозя по простыням, но Дин его оборвал: — Привязать? От одного этого слова и представления о том, что будет с ним дальше, спина и бёдрышки Сэмми покрылись мурашками. Он тихо промычал, отрицательно помотав головой. Дин отпустил его руки, проведя рукой по открытому копчику и пояснице. — На колени, — приказал холодным тоном и Сэм представил, как в таком же тоне он отдаёт приказ: «Голову с плеч!». Слабо дрожа и прикусывая нижнюю губку, Сэм встал на коленки, опираясь на локти и смотря в постель. Он прогнул спину, послушно выпячивая зад и содрогаясь всем тельцем. По его щёчкам потекли преждевременные блестящие слёзки, с которыми он ничего не мог поделать. Сжав в пальчиках простыню, он дрожаще всхлипнул, стараясь смотреть куда-то, но не назад. Его загорелая кожа покрылась мурашками, которые были отчётливо видны на голом теле. Спустя минуту, Сэм весь сжался в маленький дрожащий комочек, часто всхлипывая и не двигаясь с места. Его глазки покраснели, а волосы выбились из-за ушек, пушась на загривке. Он продолжал ожидать удара ремня в любой момент, капая слезами на простыню. Ощутив жар вблизи от кожи, Сэмми вообще весь съёжился, откровенно плача и стараясь стать как можно меньше и защищённей, по прежнему чувствуя себя раскрытым и слабым. Но, вместо жгучего удара плети он ощутил только влажность и жар. Наклонившись, Дин широко провёл языком прямо по сжатой и порозовевшей дырочке, горячо выдыхая на кожу. Он положил обе руки на его спинку, поглаживая по бокам и ощущая под пальцами мурашки. От ощущения, что Сэмми может так его бояться становилось гадко и даже больно. Животик Сэма сразу расслабился, а дырочка раскрылась перед Дином. Сэм вздрогнул, нахмурившись и подняв голову, чтобы обернуться. Обведя расслабленную и растянутую дырочку языком, Дин скользнул внутрь, мокро и скользко обводя мягкие стеночки. Сэм удивлённо и долго простонал, вздрогнув и приоткрыв ротик. На мгновение, ему даже стало стыдно за то, что он устроил такую сцену. Полностью расслабившись и разведя ножки в стороны, Сэм опустился грудью на постель, оказавшись в самой пошлой и показушной позе, на которую была способна его светлая душа. У него во рту и в груди разлилось приятное тепло. Ведь Дин действительно мог выпороть его до звёздочек в глазах и сейчас он бы с охотой дал это сделать, хотя бы для того, чтобы загладить часть своей вины. Он действительно вывел Дина самой сучной темой, которой Старший Винчестер категорически не касался, хоть он и нацепил на себя уши, чтобы впечатлить его. Сложно представить что случалось с дамами, которые предлагали ему «поменяться ролями». Хотя, нет, не столь сложно, вероятно, их он так не щадил. И потом, Сэм так боялся Дина в этот момент, что ему даже стало стыдно за то, что Дин почувствовал за свою вспыльчивость вину, хотя она была здесь явно не уместна, Сэм сам нарывался. И, даже так, Дин не отпорол его как следует, а лишь напугал этой перспективой. А это говорило о его беспокойстве и заботе. Это говорило о его любви. Пусть и извращённой, но такой тёплой и трепетной, на которую он был способен. Сэм расслабленно выдохнул, тихо постанывая в постель и прижимаясь щечкой к простыне. Он прикрыл глаза, вздёрнув зад вверх. Не закрывая глаз, Дин перешёл руками от спины к бёдрышкам Сэмми, поглаживая их с чувствительной стороны. Выскользнув языком из мокрой дырочки, Дин всосал её краюшки, горячо выдыхая и сжимая зубы, оставив укус прямо на дырочке. Вероятно, у Дина были какие-то проблемы с обычными засосами. Слишком просто для выражения собственничества и слишком мало для выражения любви. Сэм тягуче и высоко застонал, открывая рот и капая слюной на простынку. На мгновение сжавшись, он снова расслабился, чтобы Дин мог доставать так глубоко, как ему хотелось и делать всё, чтобы ему заблагорассудится. С головки его мяканького члена тоже начала капать прозрачная субстанция, а дышать стало труднее, особенно в таком положении. Прохладный воздух обжигает кожу и хочется больше согревающих прикосновений. Сэм издал неопределённое мычание, чуть вильнув задом, на что Дин отстранился, осматривая его. Он облизнул губы, вопросительно и с беспокойством осмотрев Сэмми. Сэм лежал в молчании несколько секунд, лёжа на щёчке и смотря на Дина. Тот всё ещё был в одежде. В этой сексуальной бордовой рубашке, которая скрывала его ещё более горячее и сексуальное тело. Но смотрел он на него не пошлым взглядом потемневших глаз, о котором так часто пишут эротические издания, а с теплотой. И Сэму стало даже обидно. Он облизнул губки, чувствуя, как сжимается его сердечко и как поджимаются яички. Втянув носом воздух, Сэм постарался, чтобы его тон был громким и уверенным. Он даже поднял голову от постели. — Выпори меня, — щёки обожгло жаром и он слабо покраснел, теперь от стыда за свой грязный язычок. — Что? — Дин впал в короткий ступор, но, Сэму показалось, что он сказал свою просьбу недостаточно громко. Залившись ещё большим слоем краски, он поднял к брату блестящие глаза. — Дин, выпори меня, — немного помолчав, добавил, — пожалуйста. Дин был уверен, что ему послышалось, но ошибиться дважды подряд он не мог. Особенно, когда на последнем добавленном Сэмми слове его член вздёрнулся до победного. — Сэмми, прости. Я не должен был, я не стану, — Дин продолжил мягко гладить его бёдрышки, смотря на мокрое личико. — Ди-ин, пожалуйста, — Сэм даже попытался простонать его имя и у него определённо это получилось. Он начал ёрзать на постели, потираясь о руки на своём теле и капризно похныкивая. — Пожалуйста, Дин. Ну пожалуйста, — Сэм облизнул губки, раскрыв их и пуская слюнку. Дин достигнул практически шокового состояния, наблюдая за Сэмми, и даже перестав успокаивающе поглаживать его руками. Так и не дождавшись от Дина действий, Сэм перешел на громкие и пошлые стоны, переходя в порнушные выдохи. Вздрагивая всем телом и не закрывая рот, Сэм даже не заметил, как самолично довёл себя до такого состояния, что стал мелко дрожать от возбуждения, плотно сжимаясь и призывно раскрываясь перед Дином. Продолжая стонать так, словно его ебут, Сэм не прекратил его умолять. Дин хотел порки? Он её получит. Дин отнял от него подрагивающие руки, наклонившись к Сэму и вжимаясь в его зад стояком. Сэм стал постанывать более высоко, потираясь о него задом и дёргаясь в небольших судорогах. И даже сучьи ушки на голове Дина не портили этой картины. Дин толкнулся в любезно предоставленный зад через джинсы, коротко и низко простонав охрипшим от возбуждения голосом. — Хорошо, Сэмми. Но не потому, что ты заслужил, а потому, что ты просил меня. Шею Сэма уже начинало сводить от такого положения головы, но он продолжал смотреть, тихо поскуливая и отрывисто постанывая. Дин поднялся, взяв с кровати злополучный ремень и вновь сложив его вдвое, но Сэмми остановил его: — Нет! Дин… — он опустил взгляд, прикусив губку, — разденься. Дин послушно, словно охотничья собака, отложил ремень, попытавшись стянуть рубашку через голову, но «очешуенно, как в кино» не вышло и пришлось расстёгивать пуговицы. Досадливо вздохнув, он начал разбираться с рубашкой по-человечески. Ну, не рвать же её, в самом деле. Справившись с верхней одеждой, он расстегнул пуговицу на джинсах и те сами съехали до колен, удерживаемые до этого лишь членом и крепкой задницей. Сэм прошёлся по его телу голодным взглядом, отмечая, как всё-таки сексуально смотрится на его коже эта татуировка. И почему на неё никто никогда не обращает внимание? Она — словно клеймо в их совместном «браке» до следующей и следующей смерти. Они у них, как правило, недолговечны. Разумеется, не беря в расчёт начертанных символах на рёбрах их «бракосочетателем». И даже не было обидно, что раньше они обходили тему их совместной с Дином жизни стороной. Они и так почти всегда были вместе и печалиться о днях минувших просто глупо. Их ждали дальние горизонты, которые они намерены покорять. Не обязательно быть помолвленными и иметь загородный домик с детьми, чтобы любить друг друга. И странно видеть у любви границы. Просто, их отношения вышли на новый уровень. И осознание этого согревало лучше, чем глинтвейн или член в заднице. Ещё раз осмотрев Дина, он поймал его взгляд, такой же обожательнный и топящий, смущённо отведя глаза в простынку. Он снова встал в удобную для их дел коленно-локтевую позу, выпятив зад и облизнув губы. Страха перед ударом как ни бывало, но теперь медлил Дин. Кожа Сэмми вновь начала покрываться мурашками от прохладного воздуха и отсутствия каких-либо действий. — Ну, Дин, давай, — но просьба была, вероятно, излишней. Дин положил руку на его прогнутую спинку, надавливая на неё и заставляя изогнуться до лёгкой тянущей боли. Сэм издал жалобное мычание, поддаваясь под давление и тяжело выдыхая. — Будет больно, Сэмми. Сэм весь напрягся, сжимая в пальцах простыню и ожидая удара, которого снова не последовало. Осмотрев сжавшегося в комочек Сэмми, Дин отложил ремень на край кровати, скользнув в поджатую дырочку двумя пальцами и широко разведя их, сопротивляясь сжимающимся стенками. Дёрнувшись, Сэмми долго певуче застонал, сжимаясь и подаваясь назад. — Нет-нет, Сэмми. Не зажимайся, — Дин скользнул пальцами до костяшек, оглаживая стенки, чем вызвал похныкивания снизу. Он развёл пальцы шире, на сколько это позволяли сжатые стеночки. Всё же, это не так просто, как кажется. Став быстро двигать ими на вход и выход, натирая колечко мышц трением и туго втискиваясь на сухую. Сэм стал часто прерывисто постанывать в простыню, ахая и стараясь расслабиться, но это почти не выходило. Дин вытянул пальцы, когда Сэмми попытался их сдавить в себе. Поднявшись, он наклонился, роясь в сумке, которая лежала под кроватью. Дин был предусмотрительным старшим братом и поэтому взял в секс-шопе не только собачьи уши. Он достал совершенно новую прозрачную смазку без запаха, с хрустом пластика снимая с неё крышку. Несколько секунд переводя взгляд с Сэмми на тюбик и обратно, на его лице проступала похотливая ухмылочка. Оттянув пальцем колечко мышц сильно вверх и слушая хнычущий стон Сэма, как ангельские серенады, Дин приставил носик тюбика к раскрывшейся дырочке, сливая внутрь розовенького нутра ледяную смазку. Сэм пискнул, сжавшись и поджимая зад, чувствуя, как его зад постыдно наполняется смазкой. Дин не остановился, пока совсем новенькая смазка не вылилась, по меньшей мере, на четверть, и пока Сэм не начал жалобно скулить. Откинув тюбик, Дин легко скользнул внутрь двумя пальцами, ощущая, как всё внутри хлюпает. Смазка стала вытекать наружу по яичкам из розовой сжимающейся и разжимающейся дырочки. — Сэмми, ты такая течная сучка, — Дин скользнул внутрь третьим пальцем, возобновив резкие движения на вход и выход. Сэм залился густым пурпурным слоем румянчика, закусив губу и ощущая, как всё внутри хлюпает, чувствуя себя при этом последней течной шлюшкой. — Это кто здесь ещё сучка! — возмущённо пискнул Сэмми, возвращая свою потерянную сучную сучность. Дин остановился, вытянув пальцы и взяв в руку ремень. И, пока Сэм ещё не успел зажаться и сучил по полной, хорошенько шлёпнул его ремнём по открытой розовенькой дырочке. Разумеется, боже упаси, не во всю силу. Раздался оглушительно звонкий шлёпок, отразившийся от стен, и затем высокий вскрик. Сэм вздрогнул, сжавшись и выпуская наружу очередную порцию смазки. Из глаз моментально брызнули слёзки и он захныкал, отползая на кровати. Не дав даже коротенькой передышки, Дин повторно приложился ремнём на его порозовевшие от первого удара ягодицы. Сэм жалостливо запищал, капая слюнями и слезами на простынь. Дин положил руку ему на спину, осматривая и заставляя прогнуться обратно. Сэм неохотно последовал за рукой, судорожно всхлипывая. Его зад пылал, словно он сел им на горячие угли и, к тому же, попрыгал на них. Но Дин даже не думал прекращать воспитательные работы, размашисто шлёпнув братишку ещё раз. И ещё раз. Сэм откровенно рыдал в скомкавшееся одеяло, сжимая его пальчиками. Всё тело подрагивает, всхлипы вырываются сами собой и он бы не прекратил их, даже если бы захотел. А он и не хотел. Он с силой втягивал воздух через ткань, которая была мокрой не только из-за слюней и слез, а и из-за горячего дыхания. Шумного и рваного, сбитого на столько, что, казалось, в голову уже перестал поступать кислород. Горел у него не только зад, но и лицо. Они были одинаково розовенькими и мокрыми. Как бы Сэму не хотелось, его зад не славился особой накачанностью. Так что, каждый удар приходится на косточки под гладкой кожей ягодиц. Боль от самого удара ощущалась не так сильно, как её последствия. Пострадавшее место горело, будто его поджаривают на горелке, параллельно обдирая наждачной. Кости уже так исстрадались, что теперь, Сэм уверен, он не сядет никогда в жизни, да и после неё. Но больше его пугало, что ему это нравится. Нравится, когда грубая полоска кожи со свистом рассекает воздух, перед тем, как нанести звонкий шлепок по нежной коже. Нравится, что на теле остаются наливающиеся кровью отметины. Продолговатые линии, сначала розовые, и за считанные секунды краснеющие. А через ещё несколько минут, на этом месте будет чуть ли не фиолетовый синяк. Сэмми громко стонет, заливаясь слезами и почти разрывая непричастную наволочку. Так хорошо и так больно, ему хочется кричать и выть, стонать и заходиться самыми пошлыми ахами. И он не отказывает себе в удовольствии. Мышцы судорожно сжимаются, кости ноют, дышать практически невозможно, а он стонет и плачет от наслаждения. Наслаждения, при котором яйца поджимаются и, кажется, он кончит в любую секунду. Сейчас он хочет огромный длинный член, чтобы до лёгких изнутри доставал. Хочется сильные руки на шее, быть подчинённым, хочется извернуться так, чтобы удар пришелся по сжимающейся на каждом шлепке дырке. Он задыхается от переизбытка эмоций, давится и дёргается от каждого удара. Весь его зад горит, голос сорван, но он хочет ещё и ещё. Больше боли. Больше наслаждения. Занеся руку снова, Дин опустил её, наклонившись и проведя по красной, мягкой, со следами ремня друг на друге, коже ягодиц языком, легонько прикусывая её зубами. — Кто ты, Сэмми? — Дин выпрямился, проведя рукой по бедному отшёпаному заду, поглаживая кожу кончиками пальцев. Сэм судорожно вдохнул, всхлипывая и крупно дрожа. Весь сжатый в тугой ком возбуждения и боли, он медленно расслабился под поглаживаниями. Тело слегка ломит и непроизвольно бьёт током от накатывающего возбуждения, чередующегося с полной расслабленностью во всех мышцах. Одновременно хочется лечь, распластавшись на кровати, и продолжать сносить хлёсткие удары, хоть он и боялся, что теперь от его зада вообще ничего не останется. Так и не дождавшись ответа, Дин поднял руку, звонко нанеся очередной удар ремнём, снова застав расслабленного Сэмми врасплох. Сэм дёрнулся всем тельцем, вскрикивая и стараясь устоять на месте. Резко вздёрнув голову, он хныкал и всхлипывал, капая слюной с раскрытого рта. Дрожь в коленках вернулась, а дырочка сжалась до предела. — Я…— Сэм хлюпающе вдохнул, сглатывая слёзы и моргая. Он чувствовал себя так, словно окунулся лицом в эту смазку: все его щёки были мокрыми от слёз, с липнущими к ним прядями мокрых волос, они стекали к шее и заливались в раскрытый ротик, такой же блестящий, со струящейся по губам слюной. — Давай, Сэмми. Скажи это, — он опустил ремень, прикусывая губу и загнанно дыша. Дин сам уже начал дрожать от возбуждения, а говорить с негнущимся языком вообще было что-то с чём-то. — Сэмми, — в третий раз начал Дин, и теперь это прозвучало с ноткой угрозы. И, возможно, Сэм обратил бы на это внимание, но он был слишком в прострации. Ему слишком хорошо. Он растворился в этих ощущениях. Дин отпустил один конец ремня, легонько занося его и перекидывая на другую сторону. Ремень перекинулся через шею Сэма, прижимая ее спереди. Дин поймал второй конец ремня, натягивая его на себя и заставляя Сэмми подниматься на локтях, затем на руках и на кончиках пальцев. Шею сдавило, дышать стало труднее, но все ещё необходимо и надо держаться. Держаться на кончиках пальцев и напрягать пресс, не давая себе грохнуться в безысходности и удушьи. — Посмотри, — Дин потянул сильнее за один кончик ремня, из-за чего кожа тоже натянулась вправо, словно призыв повернуть голову. Сэм послушно повернул голову в нужном направлении. Не будь он уже настолько красным, что светлого пятнышка на лице нет, то сейчас он бы залился самым багряным румянцем смущения. Зеркало, как нельзя кстати стоящее в поле зрения, так удачно ухватывало происходящие действия в свое отражение. Сэмми, подрагивающие и раскрытый Сэмми сейчас стоит на коленях, расставив ножки и прогнув поясницу. Соски затвердели и потемнели, на шее под ремнем заметно выступили вены и сухожилия. Все лицо розовое, губы тоже потемнели и выделяются, даже на фоне такого личика, пока между ног покачивается стоящий возбуждённый член, с которого тоненькой блистящей ниточкой тянется естественная смазка. И, практически вплотную к нему, к его покрасневшему заду стоит его собственный брат, который смотрит ему в глаза с плескающимся возбуждением и похотью во взгляде. — Я сучка… — высоко выдохнул Сэмми, тихо простонав и запрокидывая голову назад, вслед за ремнём. Он так возбужден, что осознание сказанного приходит с запозданием. Дин ощутил, как жар камнем упал в самый низ живота, из-за чего его словно током прошибло, напрочь вышибая здравый смысл. — О да-а… — Дин низко застонал, сильнее натягивая ремень и толкаясь бедрами в горящие ягодицы, вжимаясь между ними скользким кипяточным членом. — Скажи это ещё раз, Сэмми. — Я… — Сэм хрипит, беспомощно открывая рот и смаргивая слёзы, — Я твоя сучка… — Ты маленькая течная сучка, — выделяя каждое слово очередным толчком в его зад, Дин сильнее натягивает ремень и сжимает пальцами костлявый бок Сэмми. Тот сдавленно застонал, прогибаясь сильнее и стараясь сильнее вжаться выпоротым задом в стояк сзади. Ёрзая по твёрдому стволу мокрым от вытекающей смазки задом Дин резко отпустил ремень, из-за чего Сэм плюхнулся обратно грудью на постель, подставляя руки под лицо. — Ты моя сучка, Сэм! Завершающий удар приходится между половинок, прямо на сжавшуюся дырочку. Это был предел и Сэм высоко стонет, захлебываясь плачем, пока кончает на простынь под собой. Не прикасаясь, без проникновения. Он кончает от прекрасно-ужасной порки. Он подставлял зад и умолял, чтобы его выпороли, чтобы взяли. Слезы снова лишают зрения, пока он понимает, что в ушах звенит от собственного стона. От собственного крика. Он кончил без прикосновений, пока его шлёпал брат. Это мысль словно бьёт очередным шлепком. Дин с восхищением наблюдает за ним, откидывая ремень и оглаживая тельце обеими руками. Это действительно было неожиданным сюрпризом. Сэм, дрожа и всхлипывая, поджал губки, падая на кровать со скрипом матраса. Он всё продолжал дрожать, пока с края его губ стекала слюна, а помутневший взгляд был обращён прямиком на поверхность зеркала. Дин опускает руку, обхватив ей налитой член и став быстро надрачивать себе, упираясь ребром ладони в яйца. Два…три… Больше ему и не требовалось. Протяжно застонав, Дин сжал рукой член под головкой, обильно кончая на бёдрышки Сэмми. Долго сливая и сжимая руку всё сильнее, пачкая белыми каплями гладкую и, словно обожженную, кожу. Отняв руку, Дин с жадностью проводит руками по телу Сэма, размазывая свою сперму, словно лосьон по его бёдрам и заду на копчик. Сжимая руками его скользкий, отшлёпанный зад и давя на кожу пальцами. Оглаживая пальцами синяки и многочисленные укусы на внутренней стороне бедра. — Мой. Ты только мой, Сэмми, — Дин переворачивает его на спину, поднимая взгляд к порозовевшему, заплаканному личику. Его желудок сжимается вперемешку со всеми органами и хочется кончить снова. Сдавленно выдыхая, Дин облизывает губы, словно смотрит на самое желанное лакомство, пуская слюну. Подняв на него взгляд, Сэмми усмехается, широко разведя ножки в стороны. Дин в этих ушах — это нечто. Этот тёмно-коричневый цвет меха в его русых волосах… Смотрятся, как влитые. Но, на самом деле, было приятно знать, что всё это делает Дин только по собственному желанию, а не под действием заклинания, извращающего его любовь. Улыбнувшись своим мыслям, Сэмми откинул голову, расслабившись и наслаждаясь жизнью. — Да ты садистская сучка, — закидывая руки за голову, Сэм самодовольно хмыкнул. — Это ты кончил без рук, — фыркнул Дин, закатывая глаза. — Это из-за тебя. — Не тянет на оскорбление, — Дин подтянул Сэмми за ножки к себе, устраиваясь между ними. Сэм недовольно побурчал, закидывая ноги на плечи Дину и протяжно выдохнул. Он начал мычать какую-то въедчивую мелодию, за что Дин шлепнул его по бедру и низко засмеялся.