Сучка на три дня

Дин чувствовал на своих плечах лёгкую тяжесть ног Сэма. Он лениво болтал ими, из-за чего сухожилия под коленками ощутимо двигались под кожей, что Дин мог почувствовать. Белые тёплые струйки текли по бёдрам Сэмми вниз, стекая на простынь и зад, оплетая их, словно белыми колготками в сеточку. Наверняка, они бы просто шикарно смотрелись на его ножках с хорошо выделяющимися мышцами. Жаль, что, скорее всего, они бы не нашли нужных размеров. Он проводит обеими руками по верху бёдер вверх, по направлению роста волос, собирая струйки спермы. Он уверен, будет неприятно, когда она присохнет. Взгляд сразу падает с золочёной солнечными лучами кожи на ярко-багровые укусы на внутренней стороне бедра. Со следами зубов. Малиновые, словно нарисованные помадой. Помада бы тоже неплохо вписалась в образ сетчатых колготок… Сэм наблюдал за ним снизу. Размеренно, расслабленно, словно после долгого сна. Атмосфера очень приятная. Такой, когда в утреннее воскресное утро никуда не нужно идти. И можно валяться в постели, сминая не совсем чистые простыни. Ёрзая по подушке и потягиваясь с коротким стоном. Утренняя атмосфера лени. Тепла, когда спросонья кожа нежно-розовая и тёплая. Но сейчас она влажная. На него попадает солнечный свет, что упорно пролезает сквозь неплотные пожелтевшие шторы, озаряя дешёвую комнату ощущением комфорта. Привычности. Солнце касалось его выгоревших ресниц, посылая в прищуренные глаза солнечные зайчики и путаясь в тёмных волосах, поблёскивая бликами. Но больше всего тепла в эту приятную атмосферу вносит Дин. Его неспешные прикосновения тёплых рук. Немигающий взгляд, которым он любуется им, словно долгожданным золотым призом. Язык, привычным действом скользящий по нижней губе. Лицо, как всегда, слегка напряжено, но этого почти незаметно. Почему-то на его лице совершенно не видно румянца, что вызывается прилившей к лицу кровью. Возможно, вся она всё ещё остаётся внизу. Волосы растрёпаны и ещё более влажные, чем у него самого, а синтетический мех ушей, что теперь наэлектризовались, светился, обрамлённый солнцем. Милый мягкий пушочек на кончиках ушей. Сэм надеется видеть их довольно часто и в будущем. Хочется их потрогать и зарыться пальцами в короткие волосы, поднимая чёлку. Но он приятно утомлён и ничего не делать ему хочется больше. Сэм моргает всё медленней, пока Дин мягко поглаживает его бёдрышки и аккуратно снимает их со своих плечей, широко разведя, и теперь, они прижаты к его груди. Но Сэм не намерен двигаться. Пусть себе делает что хочет. Он лучше будет лежать, размеренно дыша и лёжа порозовевшей щекой на краю подушки. В то время как ко второй прилипло несколько слипшихся прядей волос. В таком положении натёртая и совсем недавно оприходованная дырочка расслабленно раскрывается так, что розовые мягкие края расходятся и видно на пару сантиметров вглубь более тёмного, но всё равно розового нутра. Внутрь проникает прохладный воздух, но Сэм только сильнее расслабляется, до своих максимальных четырёх, а, возможно, и пяти, сантиметров, без помощи. На розовых стеночках, что слегка пульсируют, видны тонкие красные и фиолетовые венки. Вылитой внутрь смазки почти не осталось, но совсем гладкие стенки всё равно блистают множеством бликов. Дин опускает взгляд, осматривая эту открывшуюся картину. Он нисколечко не жалеет о использовании ремня и его последствиях, ведь, сейчас весь зад Сэмми выглядит таким розовым и нежно-мяканьким. Из него слегка выпирают бедренные косточки, по которым он провёл пальцами, поглаживая, но не сминая половинки. Хотелось снова обвести такую раскрытую дырочку языком, что сразу сожмётся в маленький розовый бутончик, скользнуть в неё языком и по гладким стенкам, оттягивая и прижимая их, оставив засос поверх своего, тёмно-красного, прямо над ней. Но у Дина на неё лучшие планы. Повторять крышесносный траходром рановато по всем меркам. Его бы не хватило и на половину, а спермы было бы уже не так много. Тем более, есть и другие прекрасные методы чудесного времяпрепровождения. Дин продолжил поглаживать бёдра Сэма, спускаясь к заду и пролазя кончиками пальцев на копчик. Слегка разводя ягодицы, оттягивая мышцы в стороны и раскрывая его сильнее. В отличие от бёдер, здесь всё гладко и выбрито. Сэмми определённо постарался. Совсем розовые, местами тёмные яички свисают к мягкому члену, такому же розовому, как и всё, что он видит. Водя руками, Дин ненавязчиво задевает его, ощущая, насколько он влажный и мягкий. Прямо тёплый пирожочек. Он снова скользит руками на бёдра и на коже появляются мурашки, что ощущаются под пальцами. Сэм ёрзает, потягиваясь и слегка прогибаясь к его рукам. Дышать, конечно, в такой позе не очень просто, из-за чего к лицу приливает жар. Он буквально чувствует, как расслабляется каждый мускул его тела и он превращается в расслабленный и растёкшийся розовый блинчик, до помутнения в глазах, ощущая лишь мягкие поглаживания рук Дина. Сам Дин продолжает неотрывно на него смотреть, медленно моргая и едва касаясь руками его кожи. Совсем нежно, почти физически ощущая, как Сэмми наполняется теплом. Ощущая его доверие и полную открытость. И это чувство острой судорогой бьёт по паху, из-за чего дёргается рука, а дыхание автоматически сбивается. Он опускает одну руку куда-то вниз и Сэм прикрывает глаза, полностью сосредотачиваясь на прикосновениях и подчиняясь рукам Дина. Он разводит ноги ещё шире, так, что коленки почти касаются постели. Дин сменяет прикосновения всей ладони на кончики пальцев, из-за чего Сэм непроизвольно вздрагивает, так как это становится щекотно. Но он по-прежнему старается не двигаться, лишь слушая тяжёлое сбивчивое дыхание брата. Перед его глазами стоит персиковая пелена из-за солнечных лучей, что освещают его лицо. Дин проводит кончиками пальцев настолько медленно, насколько позволяет подрагивающая рука. Обводя раскрытое колечко мышц вокруг прохода и стараясь не задевать особо чувствительные края, чтобы Сэм оставался максимально расслабленным и отданным. По началу, ощущение, что Дин вот-вот грубо сожмёт его бёдра или скользнёт в его любезно предоставленную дырку пальцами, широко потянув мышцы в стороны, совсем исчезло. Ком внутри, подрагивающий и, словно ждущий этого момента, развязался и расслабился вместе с Сэмом. Даже животик стал мягким. Дыша немного сбито, Сэм очень тихо, с короткими выдохами, стал постанывать, уже всерьёз думая, что сможет кончить от одной только нежной ласки. Его сердце словно пропускает удар, из-за чего периодически подскакивает адреналин, каждый раз, как Дин случайно задевает лёгким прикосновением его яички или дырочку, словно намеренно неуклюже, стараясь делать всё максимально аккуратно. Дин ухмыльнулся, обращая внимание на то, что мяканький член Сэмми стал твёрже и стоял почти в победную. Проследив за изменениями в его лице, Сэм мысленно вынес вердикт, что, с этим ушами, ухмылкой и похотливым взглядом, его брат выглядит точно, как какой-то маньяк-извращенец со зверскими планами. Улыбнувшись про себя, Сэм обратно прикрывает глаза, растворяясь в нежности и тепле, будто солнечные лучи согревают его кожу в погожий жаркий день, пока он лежит на каком-нибудь пляже. Это чувство нежности, которое, словно проникает глубоко внутрь его сознания, согревающее его изнутри и снаружи теплом, было резко и безбожно прервано обжигающим холодом, что коснулся лезвием его ни в чём не повинной расслабленной дырочки, пробираясь внутрь льдом. Сэм резко распахнул глаза, нахмурившись и сразу сжавшись в напряжённый комочек, отползая и сводя ножки, пока этот неприятный, прямо-таки раздражающий, холод проникал всё глубже, распирая стенки. Из-за него низ живота свело судорогой, а дырочка сжалась обратно до узкой щёлки. Вскрикнув, хотя, скорее возмущённо пискнув, Сэм попытался сесть. Ощущения, словно Дин засыпал в него лёд. Но рука брата, до этого мирно поглаживающая его бёдрышки, напористо вдавила его обратно в постель, охватывая площадь сведённых вместе коленок. — Что ты… — в голосе Сэма явно читается паника и немой вопрос, но затем он возмущённо и крайне оскорблено добавил к этому, — Дин! Он поёрзал, стараясь вырваться и посмотреть, что такого ужасного Дин с ним сотворил, захныкав и поджимая пальчики на ногах. Этот неугомонный холод продолжал жечь изнутри мягкие и слишком чувствительные после секса стенки. Он поднял голову от постели, но рука Дина заслоняла весь обзор, а это маньяк-извращенец, которым Сэм его окрестил, с неподдельным восхищением пялился вниз. Да ещё и лыбится, как скотина! Да что там такое?! Господи, что он мог в него засунуть? Сэм всерьёз начинал паниковать, не замечая, как навязчивый лёд внутри постепенно таял или согревался. Тело начало ощутимо бить дрожью, а воздух глотался, словно через тонкую трубку. Его пугала эта неизвестность и ничто не давало ему расслабиться обратно и он попросил более жалостливо, при этом только сильнее сжавшись. — Ди-иин… На этот раз Дин поднял взгляд, более чем счастливый, но не внушающий никаких добрых намерений. Он убрал руку, позволяя Сэму двигаться. Сэм тут же сел, право, на копчик, посмотрев вниз. От души как отлегло. И он снова почувствовал стыд за свой страх. А затем возмущение. Крайнее возмущение и негодование за то, что Дин заставил его так понервничать и за то, что теперь торчало из его поджатой дырочки. — Да как ты… — Сэм задохнулся, а бровки автоматом взметнулись домиком. — Ты… У невинного Сэмми в голове это не укладывалось. И он сконфуженно смотрел на это недоразумение в неположенном месте. Как Дин мог… Да ещё и без его ведома. Это просто возмутительно! Это чертовски развратно и против воли! Это было незаконно делать такое с ним, да ещё и без спросу. Сэм думал обо всём этом, смотря на небольшой хвост, прикреплённый к металлической пробке, что едва доходил до середины его бедра. Мех был искусственным и того же цвета, что мех ушей на голове Дина, что, вероятно, и был с ними в одном комплекте. И теперь он красовался прямо между его ног на мокрых простынях, залитых слоем спермы. Напрашивалось лишь одно. — Ну ты и Сука, Дин. — В чужом глазу соринку вижу, да, Сэмми? — по тону это был чисто риторический вопрос, в голосе явно чувствовалась усмешка. Он мрачно поднял взгляд на брата, смотря на него исподлобья. Обижало не то, что Дин ему так «тонко» намекнул ему о характере его натуры, а то, что сделано это было исподтишка, после того, как Сэм ему полностью доверился… расслабился под прикосновениями его рук… Его облило новой волной возмущения. — Без спроса! — Сэм повысил тон, но сейчас казался слишком милым, чтобы обратить на это внимание. Злость только прибавляла ему в сущность сучности. Дин удивлённо вскинул бровь, хмыкнув. Своего рода это была маленькая гадкая месть в сторону Сэма, после того, как он оклеймил его новой Сучкой их дуэта. — Мы в равной ситуации. У каждого теперь по сучьему атрибуту. Ты, разумеется, главная Сучка в нашей команде, так что все лавры тебе, Сэмми. На недовольное выражение лица Сэма, Дин растянулся в широченной маниакальной лыбе. Втянув щёки и откинув волосы, Сэм с самым, что ни на есть, высокомерным видом сжал в руке свой хвост, потянув его из себя наружу. Но всё было не так просто, как казалось, пусть пробка и была значительно меньше члена Дина. Мышцы, сжавшиеся от холода металла, не выпускали даже этот маленький размер. Сильно усложнял задачу тот факт, что сама пробка составляла изогнутую форму и доставать её нужно было крайне аккуратно, точно зная место изгиба. Выдернуть бы её было бы попросту больно. Но, в тоже время, при малейшем движением, из-за этой своей отличительной черты, пробка с силой упиралась или просто елозила по простате. Сэм дёрнулся, словно на электрическом стуле, сжимаясь и втягивая пробку обратно, в самую глубь, так, что её исчезновение в нём спас только пушок хвоста. С продолжительным и высоким стоном он прогнулся, ощущая, будто всё внутри него сжалось в тугой ком. Вся его сучность моментально свелась на нет, а мрачные мысли по поводу этого нежелательного предмета улетучились. Дин, терпеливо ожидающий, пока Сэмми сменит гнев на милость, теперь с самодовольством проследил, как мягкий до этого член Сэмми, стал колом, являясь размером не больше длинны меха на хвосте. Он передумал. Нет, он всё ещё глубоко оскорблён, но от того, что он сейчас возмущается, толку маловато. Почему Дин считает, что он просто спустит ему это с рук? Он, конечно, спустит, и от рук, но не с рук. Сэм элегантно оттолкнул его руку натянутыми пальчиками ноги, вздернув нос и переворачиваясь на бок. Он встал на четвереньки, гордо задрав зад кверху и отползая в сторону. Дин с интересом проследил за ним, поворачиваясь следом. — Всунул в меня хвост? Так хотелось посмотреть, как моя дырочка его примет? — с этими словами Сэм небрежно толкает его в грудь, заставляя откинуться назад. Дин приподнимается на локтях, вскидывая брови. Он рассчитывал на оскорбления и щенячий взгляд. Согнув ногу в колене, он подтянул её к себе, вторую откинув в сторону. — Думаешь, мне не хватает хвоста между ног? Мало моего маленького? — Сэм встал на коленях лицом к нему, прогибаясь в пояснице. Он проводит руками по выступающим рёбрышками, надавливая на них ладонями и вжимая в себя. Закусив розовую губку, он поднимается руками выше, задевая пальцами стоящие соски. У него, черт возьми, стоит всё: член, соски, волоски на руках торчат дыбом. Пробка продолжает упираться в простату, и Сэм резко проводит руками вниз, оставляя на груди розовые полосы от ногтей и опускаясь обратно на четвереньки. — Ты такой извращенец, Дин, ты знаешь? Вставил металлическую пробку в зад своему младшему братишке, — он ползёт по кругу вокруг Дина, виляя задом и заставляя хвостик раскачиваться, проезжаясь мехом по бёдрам. — Братишка заслужил, — потянувшись к розовенькой ягодице, Дин сжал ее всей ладонью и потянул в сторону, из-за чего пробка сдвинулась. — Я заслужил пробку? — Сэм останавливается, выпрямляясь и стоя на коленях спиной к Дину, — холодную, изогнутую пробку? Пробку, которая сейчас глубоко во мне сжата моими же стеночками, которая растягивает меня изнутри и заставляет думать о ней? — он ведёт ручками по бокам со стороны спины, ощущая ладошками неровности рёбер и выступы позвоночника. Дыхание сбивается, и он говорит всё чаще, развратно шумно выдыхая. Опускается ниже, надавливая себе на копчик и прогибаясь, сильнее выпятив зад. Он хватает себя за половинки, медленно вращая бедрами по кругу, оттягивая их вверх, соскальзывая руками обратно на спину. — Ты всерьёз думаешь, что я заслужил только её? Это наказание? Сэмми разворачивается спиной к нему и резко дергает бедрами вперед, словно толкаясь в воздух. Наклоняется вперед, из-за чего половинки разъезжаются ещё сильнее, а хвостик начинает раскачиваться из стороны в сторону. Протяжно застонав, он лёг грудью на одеяло, не прекращая покачивать задом. Вместе с хвостом внутри задвигалась пробка, натирая простату и стеночки. Дин сдавленно мычит, проводя рукой по своему члену и собирая натекшую смазку. Его ладонь становится липкой и мокрой, и он проводит ей аккуратно между раскрасневшихся ягодиц, так искушающе маячивших перед лицом. — Ты заставляешь меня течь прямо сейчас, ты видишь? Видишь? — Сэм переворачивается и оказывается лицом к Дину в полулежащем положении, опираясь на локти, с широко разведёнными ножками, — а это только из-за неё я теку, -добавил он почти укоризненным тоном. С головки его мяканького члена вниз стекают прозрачные капельки, блестя тысячами бликов. Вся розовенькая головка покрыта смазкой, из-за чего кажется, будто она под тонким стеклянным абажуром. — Если бы я мог, я бы тёк, как самая недотраханная мартовская сучка. Тёк из своей растянутой дырочки, в которую ты вставил холодную большую пробку, — смотрит так невинно и порочно, как чертёнок, который ангелом прикидывается. — Стекало бы по моим бёдрам и яичкам, прямо тебе на лицо, — он проводит рукой по внутренней части своего бёдрышка, приподнимая их вверх и демонстрируя покачивающийся член. Дин наклоняется ближе, горячо дыша ему вниз живота и проводя горячей рукой по его бедру вверх, ненароком задев яички. Сэмми звонко шлёпает его по руке и ложится на спину, разводя согнутые ножки. Пораженно глянув на проявляющиеся розовые отпечатки пальцев под локтем, Дин убирает руки за спину, облокачиваясь на них и наблюдая за разворачивающимся частным представлением. Сэм берёт себя за хвостик, потянув его наружу с протяжным, высоким стоном. И, высунув его на сантиметр, резко втолкнул обратно, прижимая пальчиком и заходясь очередным стоном наслаждения. Ему хочется кончить, но Дину тоже, он это видит. И он отпускает хвост, обхватив свои яички и потянув на себя, открывая больший обзор. — Я бы заставил тебя трахнуть мою дырочку своим языком и не дал тебе вдохнуть, пока он не будет во мне так глубоко, что у тебя уздечка заболит, — Сэм переворачивается на бок, вновь становясь на колени и поворачиваясь к нему своим покрасневшим лицом. Тяжело дыша, он проводит рукой по своим волосам, зачёсывая их пальцами назад. Лоб и щёки оголяются, блестя в выступившей испарине и слюнке, которая размазалась по всему лицу кончиками волос. — Но ты не сможешь, потому, что во мне хвост. Он во мне, и ты сам вставил его в меня, — он наклоняется вперёд, прямо к лицу Дина, — вогнал, по самое основание. Заполнил мою горячую мокрую дырку, которую сам только недавно выебал своим огромным членом. У тебя опять стоит, опять на меня, тебе не стыдно? Трахать меня на протяжении часов, кончать в меня, кончать мне в горло. Чтобы я мог распробовать твою кипяточную сперму, которая заливает весь мой ротик, — Сэмми ведёт язычком по его шее, заскальзывая в ушко, прямо вовнутрь. — Её так много, что она выливается мне на лицо, стекает по шее, — говоря сбивчивым шёпотом, он горячо выдыхает на влажную мочку, — но я могу проглотить всё, до последней капли. Потому, что ты хочешь этого. Я проглочу её для тебя. Громко и долго Сэм стонет ему прямо в ушко, тыкаясь носом в висок и прогибаясь кошечкой. Вдоль спины проявляется впадинка, от которой расходятся полосы рёбер. Кости выступают из-под загорелой кожи, натягивая её, на бёдрышках от напряжения проявились мышцы. Дин чертовски возбуждён. Он не уверен, что сможет себя сдержать, когда Сэм выкинет очередную выходку. Его чувствительные уши подводят его, когда горячий юркий язычок оказывается в нём. Обводит хрящик и мочку, оставляя влажный след и опаляя горячим дыханием. Дин срывается на стон, судорожно сжимая тонкие запястья брата и напрягая пресс. — Думаешь, этот хвост делает меня сучкой? — Сэм отстраняется, и ему хочется завыть и прижать его обратно, подставить свои ушки под горячий мокрый язычок. Но вместо этого, он переводит на него закипающий взгляд исподлобья. Сэм ухмыляется и тянет своим снисходительным тоном: — Это я делаю его частью сучки. Дин сдавленно стонет, заметно напрягаясь, на что Сэм раскрывает ротик и, прямо ему в лицо, стонет. Певуче и выразительно, смотря ему в глаза и ещё больше округляя свои яркие припухшие губки. Перекрывает его хриплое мычание пошлым стоном. Стон сходит на нет, и он дает себе отдышаться, прежде, чем продолжить: — И это по праву моё, — с этими словами Сэм снял с головы Дина пушистые ушки, демонстративно развернув их и с гордым самодовольным видом надел их на себя. — Это я тут сучка, — Сэм слегка приподнимает брови и ухмыляется, покачивая бедрами и приводя хвост в движение. Опустив руку к широко расставленным ногам, Сэмми надавил на края своей дырочки и заскользнул вовнутрь сразу двумя пальцами, придавливая пробку к стеночкам. Он согнул пальцы внутри, потянув колечко мышц на себя и протяжно застонав, не отводя взгляда. Поистине сучьего взгляда. Тельце пробило током и на спине появились мурашки. Впрочем, ушки с растрепавшимся пожёванным мехом выглядят ущербно на фоне гладких и густых волос, больше каштановых по оттенку. Всё же, Дину они шли к лицу чуть больше. Но вот хвостик — ни в какое сравнение. Металл в нём уже успел нагреться и теперь приходится сжиматься, чтобы тяжёлая пробка не выскальзывала. Сэм надеялся, что синтетика не станет вызывать раздражения на чувствительной, выпоротой ремнём и руками, коже порозовевших ягодиц. Собственно, почему он туда-сюда ходит на коленках, а не сядет, недавняя порка была одной из причин. Облизываясь, он сдувает прядку со своего лица, осматривая Дина, и прогибается ещё сильнее, из-за чего истекающий смазкой член брата маячит у него перед самым лицом. Дин не хочет вдумываться в происходящее достаточно сильно, его и так всё устраивает. Он поднимает руку, проводя по мягким и скользким от слюны губам пальцем, обводя их и скользнув ему в ротик. Подняв на него взгляд, Сэм не раскрыл рот шире, но втянул палец глубже, всасывая его и втягивая щёки, тем самым плотно обхватывая его и не давая вытащить. Осматривая комнату, Дин мягко водит по верху язычка Сэмми, оборачивая его и заскальзывая под него, невольно сравнивая эту гладкость и тепло с теми же ощущениями при обычном сексе. Сдавленно и часто постанывая, скорее рефлекторно, Сэм открыл рот чуть шире, позволяя Дину исследовать его, широко развёл в себе пальцы, сжимаясь, чтобы пробка не выскальзывала. Зажмурившись, он слегка прикусил его палец у основания зубами. Из-за пробки внутри ощущалась тяжесть, вероятно, она целиком была отлита из металла, и потому оттягивала низ живота, намереваясь скрыться в глубине. — Хочешь что-то пососать, Сэмми? — Дин надавил пальцем на язычок, вдавливая его в нижнее нёбо, — я непременно помогу тебе с этим. Дин встал, высовывая руку и потрепав Сэма по мохнатому ушку. Он взял его за щечки, потянув на себя и начиная отходить от кровати. Сэм пополз за ним, вставая на пол и сдавленно выдыхая. Пришлось сжаться ещё сильнее, ибо пробка может просто напросто выскользнуть из него. Дин утягивал его за собой, даже не оборачиваясь, пока не остановился возле зеркала. Сэм вопросительно осмотрел его, подняв взгляд вверх. — Ты же у нас сучка, Сэмми, — проведя рукой по волосам младшенького и зачесав их назад, Дин потянул его голову за щечку в бок, поворачивая к зеркалу, — можешь любоваться собой на протяжении всего времени. Сэм перевёл взгляд на своё отражение, поджав губки. Дин стоял к зеркалу почти спиной, но с небольшим разворотом, чтобы ему было видно себя. Он сел на свои пяточки, что значительно упростило удерживание пробки внутри, и немного расслабился. Переведя взгляд себе в глаза, он демонстративно наклонил периодически подёргивающийся член к себе и широко провел язычком по головке, слизывая натёкшую смазку. Надавливает кончиком языка на дырочку в головке, немного подвигав им и всасывая её всю, словно намереваясь вытянуть всю оставшуюся смазку изнутри. Он никогда не задумывался, как же всё-таки развратно выглядит в таком положении. Ему не стыдно за то, что он видит: зачесанные назад волосы, слипшиеся от слёз ресницы, натянутые щечки с лёгким румянцем, налитые кровью губки, растянутые вокруг розовой головки. Хотя, скоро они сравняются в цвете. У него не те пухлые губки современных модниц, или, как их называют: губы, созданные для поцелуев. Они довольно тонкие, из-за чего их приходится выпячивать вперёд, чтобы прикрыть зубки во время минета. Но сейчас, они припухли от поцелуев и укусов, к ним прилила кровь и теперь они походят на ярко-малиновые. Наблюдая за собой из-под прикрытых век, Сэм стал двигать головой, имитируя толчки и вбирая на всё пространство ротика, позволяя головке ударяться о заднюю стенку горла. Он прижимает язычком нижнюю часть члена, проводя руками по низу живота Дина, опускаясь к нежной коже вокруг члена и надавливая на сухожилия между его ног. Он совсем закрывает глаза, сосредотачиваясь на одних ощущениях и чувствуя, как мокрая и горячая головка напористо ударяется в грань рта, придавливая язык и намереваясь проникнуть глубже. Дышать сложно в таком положении головы, с задранной вверх шеей. Слегка пошевелив язычком под членом, придавливающим его, Сэм чувствует, как во рту скапливается слюна, которую невозможно сглотнуть или выплюнуть. Она заполняет щёки и он старается сосредоточиться на том, чтобы не касаться зубами ствола, обхватывая его губами, из-за чего их начинает сводить. Сэм втягивает щёки и головка полностью оказывается в плену его горячего рта. Он приоткрывает глаза, переводя взгляд на своё отражение, что мешает сконцентрироваться. Он слегка отстраняется, оставляя во рту только головку, легонько, оттого щекотно, проводя по ней кончиком мягкого языка и вслушиваясь в низкий и короткий стон Дина, обводя и вылизывая её по кругу. Теперь она не упирается в глотку и Сэм шумно сглатывает слюну, что получается сделать с пошлым причмоком, из-за чего на язык потекла солёная смазка, заливаясь под него. Он сдавленно мычит, сглатывая снова и всасывая головку обратно, словно вакуум. Он поднимает взгляд с зеркала наверх, встречаясь со взглядом брата, из-за чего его прошибает судорогой возбуждения до низа живота, словно всё там сжалось в ком. Он вздрагивает и хмурится, посасывая головку, втягивая её и затем сразу расслабляя губы. Дин опускает руку, тыкая Сэмми в щёчку пальцем, из-за чего во рту у него скапливается новая порция слюны. Такое чувство, что член там нагревается всё сильнее или же тает, истекая прозрачной субстанцией. Тяжёлая пробка выскальзывает из растянутой дырочки на пару сантиметров, но Сэм не сильно обращает на это внимание. Он занят более важными вещами. Сэм слегка двигает головой, утягивая за собой и член, продолжая беспрерывно водить языком по набухшей и покрасневшей головке, периодически задевая уретру. Выглядит это, словно он вертит головой, смотря вверх щенячьим взглядом, который превосходно гармонирует с собачьими или, как выразился Сэм, сучьими ушками. Видеть его таким и с такого ракурса было чем-то новеньким. Дин провёл руками по волосам, накручивая их на пальцы, делая это аккуратно, чтобы ободок с ушами никуда не сполз. Затем скользит пальцами за ушки Сэмми, поглаживая их, за чем следует удовлетворённое мычание снизу. Сэм слегка откидывает голову, подставляясь под его руки и втягивая щёчки. Сэм опускает одну руку, с высоким стоном вталкивая пальчиком пробку обратно и даже глубже. Он стал мелко подрагивать, часто сглатывая и склоняя голову то к одной, то к другой руке Дина поочерёдно. Оттого, что Сэмми так охотно ластится и трётся о его руки, непроизвольно начинаешь ассоциировать его с преданным, но вредным щенком. Отстранившись от головки, Сэм облизывает припухшие губки, широко проведя языком, почти ватным от частых манипуляций, от головки по всей длине члена и обратно. Он снова всасывает её в ротик, склоняя голову так, что теперь смотрит прямо на своё отражение, а головка члена оттягивает щёку. По подбородку и нижней губе сразу потекла прозрачная слюна, а тяжесть головки приятно и тепло давит на внутреннюю гладкую сторону щеки. Он проводит по ней ребром языка, медленно моргая и открывая рот шире, стараясь не делать резких движений, так как головка чрезмерно большая и касается нижних зубов. Он снова опускает руку, обводя поджатую дырку кончиком пальца и наблюдая, какое у него во рту всё розовое и блестящее. Второй рукой он провёл по своей оттопыренной щеке, давя пальчиком на выпирающую головку. Очень медленно скользнул в себя одним пальцем до конца, помимо уже находящейся в нём пробки, ощущая мягкость и доступность стенок. Он протяжно застонал, слегка закатывая глаза, но стараясь не отводить от себя взгляда, входя сразу вторым пальцем и слегка расслабляясь. Не самое удобное положение, если так посмотреть, намного легче пропустить член к горлу, чем за щеку, ведь там зубы сходятся ближе, чем спереди. А головка у Дина не маленькая, так что, не задевать её зубами не выходит. Благо, она не сильно ими придавлена, и дискомфорта не ощущается. Но он не может не насладиться тем, что сейчас происходит в его рту. Кожа на щечке сильно натягивается снаружи и прижимается изнутри, из-за чего начинает покалывать. Из-за того, что в его рту находится такое завидное достоинство, слюны вырабатывается в два раза больше. Но он практически не может глотнуть и вся она стекает по его губам вниз, досаждающе щекоча кожу. Возможно, слюны было бы, все-таки, меньше, будь у него во рту пуговица или косточка от персика. Но у него во рту член. Огромный горячий пульсирующий член. Сэм любит его в себе с любой стороны, он всегда готов и растянут, его дырочка всегда готова принять его до последнего сантиметра. Его горлышко всегда жаждет быть заткнуто изнутри, до потери возможности дышать. Он знает все чувствительные места, знает где и когда надавить. Он готов глотать его сперму залпом, готов держать её в своём заде часами. Он слишком горд своей способностью вмещать такие габариты и хочет доставлять ему такое же удовольствие, как и он ему. Член Дина — это просто какое-то произведение искусства. Он настолько огромный, что изнутри может доставать до самых ключиц, если не глубже. Сэм уже хочет проверить, на сколько глубоко он способен его проглотить. Ведь, возможно же обмазать член флуоресцентным лубрикантом. И, тогда, всё его горло и язык будет светиться вместе с ним. Он настолько горячий, что, Сэм уверен, померяй он на нём температуру, она бы достигала сорока. Натёртым язычком можно почувствовать совсем мягкие, оплетающие его и выступающие вены, которые, если прижать, можно почувствовать, как кровь старается пробиться к головке, ударяясь о кончик языка. И это ощущение явно пагубно влияло на его психику. А если сжать его горлом, он будет пульсировать прямо внутри. За какие-то несколько дней он стал самым огромным фетишем в жизни Сэма. Господи, сколько же всего развратного можно было бы с ним сотворить. А ведь, это только его неопытный, в этих делах, мозг напридумывал. Сколько ещё прекрасного можно было бы сделать? Покрасить его? Или обмазать блёстками… Чтобы затем весь он блестел изнутри. Завязать под головкой атласную ленточку. Или приложить к нему что-то невероятно холодное. Вообще, возможно ли на него нацепить презерватив? Сэм проводит язычком вдоль разгоряченной плоти, заскальзывая под крайнюю кожицу и вылизывая этот участок. Она солоноватая и явно горячее внешней кожи, под которой язычку так тесно. Это не участок под головкой, что так чувствителен. То местечко, куда пробрался Сэм, ещё ниже и ещё чувствительней. Ещё горячей. Дин закусил губу, сдавленно выдыхая. Ощущать то, что с его членом вот так просто играются, дразняще вылизывая плоть совсем мягким язычком, было довольно тяжело. Он чувствовал, что его выдержка вот-вот подведёт его, но он терпеливо наблюдал, как Сэм облизывает и посасывает его головку, как конфету на палочке. Тяжело дыша, Дин потянул его голову на себя, отворачивая от зеркала к члену. Сэм снова переводит взгляд наверх, выпуская головку изо рта и тяжело дыша. Обведя языком внутренний контур губ и разводя в себе пальцы. Он придерживает пробку внутри двумя пальцами, начиная двигать ей внутри. Не на вход-выход, а вращая по кругу и придавливая стеночки. Сама дырочка остаётся почти неподвижной, пока внутри всё натирается и придавливается. Кажется, там даже хлюпает оставшаяся смазка, хотя он сомневается, что там что-то осталось. Он слегка хмурится, сдавленно дыша. Хочется потереться о него щекой и губами. Или сразу обоими. Широко водя языком от головки до основания, заскальзывая под яички и проводя между ними. Член тяжёлый. Наверняка, ещё тяжелее хвостика с металлическим наконечником, что сейчас в нём. Хочется сидеть и исследовать его языком, пока вкус и запах смазки навсегда не въесться в кожу и рот. Но он уже видит, как Дину тяжело сдерживаться, чтобы не закончить всё быстро, как им обоим бы не хотелось. Сэм берёт член рукой за основание, слегка сжимая. Его пальцы не сходятся на самой широкой части, но это и неудивительно, хоть и вызывает сладкую судорогу по всему телу, словно удар тока по копчику. Или удар плети. Он тянет член на себя и Дин подступает ближе. Сэм чувствует, как его руки дрожат, перебирая и сжимая его влажные волосы. Сэмми прикрывает глаза, как и прежде, растворяясь в мягких прикосновениях Дина и ему уже хочется, чтобы он его расчесал. Запотевшее, рядом с их телами, зеркало больше не интересует младшего, а взгляд Дина так и прикован к ему самому. В любой другой ситуации, Сэм бы сказал, что это ненормально, как и его нездоровая любовь к члену брата. С исчезновением зрения, запахи, да и вкусы, становятся намного ярче. Сэм чувствует, как горят его лоб и щёки и, какая шея мокрая от слюны. Сэм проводит совсем мягким язычком по головке, успев вымотать его множественными действиями с членом, он всасывает головку в рот, поднимая голову и плавно заполняя его весь, ощущая, как неровная плоть члена скользит по губам. Он негромко сдавленно стонет, сжимаясь и втягивая свои пальцы и пробку глубже, пока головка упирается в грань рта. Тяжело дыша, он сглатывает слюну, поднимая голову к члену и ощущая, как головка под давлением растягивает гладкие гортанные стенки, перед тем, как проникнуть в горло. Сэм напрягается, не замечая, как начинает дышать чаще. Сильно оттянув колечко мышц вверх, он втискивается в, до предела натянутую, дырочку третьим пальцем, так что пальцы прижимаются к гладкому и тёплому металу искусственного члена. Вторую руку он перекладывает с члена на бедро брата, нахмурившись, и очень медленно насаживаясь головой глубже, затем останавливаясь и судорожно выдыхая, но он всё ещё не в горлышке, так как непривычные, к этим делам, стенки гортани и связки практически не пропускают такой размер внутрь, натягиваясь по диаметру члена. Он делает это всего второй раз, так что ему простительно делать это неторопливо, хотя бы по началу, но плюсы таких размеров всё же есть. Член упирается в уже растянутые стенки, не давая ни сглотнуть, ни подавиться, и это даёт время пообвыкнуть к такому размеру. Долго Сэм не тянет, ощущая, как в натянутых гладких мышцах появляется тягучая неприятная боль, тянущая на себя всё внимание. Сэм старается двигать в себе пальцами, чтобы не потерять возбуждение. Первый раз это было как-то попроще, хоть явно неопытней. Тогда он несколько раз царапал член зубами, давясь и отстраняясь. Больше он себе такого не позволит. Он сделает всё максимально идеально, доставляя обоим максимум удовольствия. И будет делать это столько раз, пока с размаху не сможет насадиться горлом на всю его длину с самым своим высокомерным, сучьим взглядом. Собравшись с духом, он глубоко вдохнул, насаживаясь глубже, пока головка резко не проникла в узкое и скользкое горло. Первым застонал Дин. Кусая губы и сжимая в руках волосы Сэмми, на секунду даже зажмурившись. Сэм подхватил тягучий стон, право, более сдавленный, пока всего его стало бить крупной дрожью. Он не стал останавливаться, держа рот широко открытым и медленно насаживаясь горлом глубже. Член распирал его стенки до предела, так туго, что в шее появлялось напряжение и держать её навесу становилось сложно. Голова начала кружиться и, не будь его глаза закрыты, всё перед ними бы поплыло. Благо, он сидит на полу. Член продолжает скользить и растягивать губы до боли в их уголках, проникая вглубь. На глаза навернулись первые слёзки, которые проступили даже из закрытых глаз. Всё внутри Сэма сжалось в один ком, так, что стук сердца был слышен у него в ушах. Словно под водой, он лишь слышит, как бьётся его сердце и как уши забивает вода. Дин едва стоит на ногах. Теперь ему приходится опираться одной рукой о стену и он жалеет, что не остался на кровати. Все его мышцы напрягаются по очереди, иногда дёргаясь в слабых судорогах. Перед глазами появляются чёрные точки, но он доблестно стоит на ногах, словно стойкий оловянный солдатик, позволяя Сэму делать всё самому. Всё его лицо сейчас красное, а волосы совершенно мокрые. Губы горят от жара, а горло и рот слишком пересушены, но это сейчас всё не важно. Сейчас, он сосредоточен лишь на ощущении мягкости волос в его руке и на том, как его член медленно исчезает в горле Сэма. Сэмми приоткрывает глаза, чтобы посмотреть, как много ему осталось, из-за чего по щекам сразу заструились слёзы. Он поднимает голову выше, насаживаясь больше, чем на половину и, вот, он уже не может дышать. Горло периодически судорожно сокращается против его воли, что замедляет его. Сэм настолько поглощён своим занятием, что не замечает, что вот-вот кончит. Он насаживается ещё глубже и все звуки вокруг совсем исчезают. Остаётся немного. Совсем чуть-чуть до его победы. Он немного приподнимается от пола и убирает руку с члена Дина, кладя её ему на бедро. Сэм сглатывает, пошевелив прижатым язычком и резким толчком преодолевает оставшиеся четыре сантиметра. Он сдавленно мычит, смаргивая с ресниц слёзки. Он не слышит низкого, почти рычащего стона Дина. Он вжимается лицом в самый лобок, рефлекторно сглатывая, но лишь сжимая горлом член по всей его длине. Дин дёргает бёдрами навстречу, проезжаясь головкой по внутренней стенке горла, из-за чего она высовывается из шеи. В ответ на это действие Сэм сдавленно мычит. По крайней мере, это всё, что он сейчас может. Он чувствует, как под его губами бьются жилки, а горлом он едва ощутимо чувствует пульсацию. Ему кажется, он отчётливо ощущает как кровь бьётся под тонкой кожей, с силой сдавливаемая его горлом. Чтобы проверить это, он сглатывает, сжимая горлом член. Глаза непроизвольно закатываются вверх и их начинает жечь, а весь он слабо дрожит, без возможности даже кашлянуть. Дин наблюдает, как личико Сэмми розовеет, и он почти силой оттаскивает его от своего члена. Сэм жалостливо мычит, пуская слёзки и вцепляясь рукой в бедро Дина. Вдохнув немного воздуха, он сразу насаживается головой обратно. Дин развёл ноги шире, толкнувшись в горячий ротик, и проводя рукой по его голове. Он зачесал ему волосы назад, удерживая на затылке и толкаясь повторно с коротким стоном. Сэм удержал его на месте и, снова переведя взгляд в зеркало, начал насаживаться глубже, ощущая, как головка входит в горло, распирая мышцы. Он отполз чуть дальше, чтобы нагнуться ниже и не сгибать шею. Остановился он, когда опустил взгляд чуть ниже. Было явно видно, как член заполнил его горлышко и выпирает из шейки. Сэм сглотнул, наблюдая, как кадык дёрнулся вверх по члену внутри него и упал обратно, возвращаясь на свое место. Он насадился еще сильнее, почти теряя себя из виду из-за того, что приближался к основанию все ближе. Сэм протяжно застонал, проследив, как член прошел по его горлышку глубже, не просто видя, но и ощущая это. Он всё больше заполняется горячим стояком, посасывая его и прижимая язычком выступающие венки. Это слишком большое удовольствие, чтобы остаться равнодушным. В нём опять просыпается жадность. Это можно назвать только так, ибо то, что он испытывает в такие моменты, можно охарактеризовать, как жадность, похоть, голод и бог знает, что ещё. Он просто неистово хочет. Хочет ощутить глубоко в себе член Дина, он хочет его глотнуть, вставить себе в глотку и задыхаться слезами, потому что это именно то чёртово ощущение, которого он так желает. Сэмми вытягивает шею, подползая ближе и придерживаясь за бёдра Дина. Он уже не может дышать, но это слишком мало, и он оказывается ещё ближе. Ближе, чтобы заполнить свое горлышко полностью. Чтобы на следующий день он страдал и почти плакал, ведь горло будет нещадно болеть и практически невозможно что-то глотнуть. А всё потому, что он отымел себя почти до обморока. Ведь, сейчас он уже не видит себя в зеркале, перед ним — загорелая кожа с родинками и тёмные жесткие волосы. Осталось совсем немного и Сэм сжимает пальцы на бёдрах, за которые держится. Горло начинает чесаться и саднить изнутри, так что он начинает двигать головой вперёд-назад, прикрыв глаза. Ствол достаточно твёрдый, но ощущается большим и мягким, и Сэм думает, что это из-за его собственных стеночек. Он не прекращает работать языком, пока насаживается головой на горячую плоть, которая уносит долю слюны в глотку при каждом толчке, но далеко не всю, и оставшейся приходится вытекать за пределы рта. Он невероятно мокрый только от своей слюны, которая успевает засыхать на его шее, пока очередная порция стекает по ключицам и груди. Она остывает и даже тепло его тела не в силах её согреть, так что создаётся резкая градация температуры, из-за чего у него стоит только сильнее. Его член совсем не такой, как у Дина: маленький и мягкий, даже в стоячем положении, светло-розовая кожа и более яркая головка, из которой не перестаёт сочиться смазка. Сэм мало прикасается к нему, так что всегда есть ниточка смазки, тянущаяся от головки к поверхности, на которой он находится. Его член может уместиться в ладонь Дина почти полностью и им обоим нравится, когда он начинает мять его. Не имитировать толчки, а именно сжимать по всей длине с разной силой, жмякать мягкую плоть и поглаживать подушечками пальцев. Это, несомненно, именно то, в чем Диновы руки чертовски хороши. Сэм утыкается носом в лобок, судорожно сглатывая и поднимая взгляд. Его глаза слезятся и он хочет всхлипнуть, но это за пределами его возможностей и слёзы просто скатываются у него по щекам, вслед за слюной, а некоторые попадают ему в уши. И, несмотря на это, он видит его лицо. Дин низко стонет, тяжело дыша и покраснев от напряжения. Он часто моргает и облизывается, наблюдая прекраснейшее личико: порозовевшие щёчки и слипшиеся мокрые ресницы, блестящая губка, натянутая вокруг его члена и преданный, желающий взгляд. Его Сэмми так возбуждён и доволен, в то же время проверяя, в каком состоянии Дин. Насколько хорошо он работает головой и доволен ли Дин. Он чувствует, что стоит отстранился и вдохнуть, ведь в голове плывёт от нехватки кислорода. Сэм прижимается ещё ближе, сглатывая, и протяжно стонет. Стон выходит сдавленным и низким, но зато хорошо отдаётся вибрацией в горлышке во всему члену, заставляя Дина вздрогнуть и ухватиться за его волосы. Он пару раз толкается в узкую глотку и вопросительно смотрит на Сэмми, готовый в любой момент потянуть его за волосы обратно, дать надышаться, но тот еле-еле крутит головой отрицательно, снова сглатывая. Дин вжал его голову сильнее в себя, насаживая на член глубже. Знает, что его братишка это любит. Любит быть заткнутым по самое основание, любит, когда Дин грубо вжимает его голову в себя и несильно двигает бедрами, по сути, не толкаясь, но обозначая движение. От этого Сэм уже готов кончить, а яички поджимаются. Он может заглотить его полностью. Сэм плавно просовывает язычок между членом и своей губой, проводя им к яичкам, когда те качаются на встречу при очередном толчке. Он бы взял в ротик и их, но одновременно это невозможно. Ощущение, что он вот-вот потеряет сознание, чувствуется всё явней. Он не против отключится, насаженный головой на член, но он хочет довести Дина до финальной точки. Он заставит его кончить прямо ему в глотку, глубоко, чтобы заполнить его изнутри. Он хочет её, такую горячую и вкусную. Он действительно считает, что она вкусная, ему нравится. Он хочет сперму себе в горло, в ротик, он хочет глотнуть её. Пусть её будет так много, что тяжёлые капли попадут ему на щёки и лицо. — Полегче, Сэм, — Дин реагирует сразу, как перестает чувствовать подрагивание челюсти Сэма и стенки горлышка не сжимают его так же сильно, как пару секунд назад. Дин старается быстро, но аккуратно выйти, оттягивая его за волосы и сам отступая назад. У Сэма закрыты глаза и порозовевшие лицо, расслабленный язычок, который больше не пытается передавить ему вены. Последние сантиметры покидают его ротик и головка выскальзывает с прошлым хлюпом. — Сэм. Сэмми, — Дин взял его личико в руки и его ладони сразу намокли от мокрых, от слюны и слёз, щеках. Он чувствует, как его тормошат, и открывает глаза. Хотя, увидеть что-то выходит не сразу, сначала перед глазами темнота. Вроде как начали появляться размытые очертания. — Что? Дин… — он, наконец, смог разглядеть знакомое лицо, склонившиеся над ним. Он провел пальцами по руке на своей щеке, выдыхая через приоткрытые губы. Он слишком долго держал рот раскрытым, и закрыть его сейчас будет некомфортно. — Тебе сперма ударила в голову и ты решил, что обойдешься без воздуха? Опустив взгляд, он убедился, что у него не упал от того, что сейчас произошло, а наоборот — теперь с головки сочится более мутная и белая смазка, скорее, почти сперма. Теперь он не уверен, чуть не отключился он от нехватки кислорода или от перевозбуждения. В любом случае, у них у обоих ещё стоит. — Сэм, ты… отдышись хоть, — Дин сдавленно выдохнул, кусая губы, когда Сэм обхватил цепкими пальчиками его под головкой, потянув на себя. Опускаясь на локти, а затем и на живот, Сэм разлёгся на полу и перевернулся на спину, оказываясь головой под Дином. Он привстал, но Сэм потянул его за член обратно, заставляя опуститься чуть ли ни ему на лицо. Дин ухватился за ручку двери, оставаясь в положении, которое выбрал Сэмми. Сэм провел рукой от основания к головке, собирая свою слюнку и естественную смазку по всей длине, так что та начала стекать ему на лицо. Сэм провел головкой по своей щеке, направляя член рукой и размазывая всё, что на ней оказалось. Он повел ей выше, словно массируя лицо, но в роли массажёра выступает большой разгоряченный член. Он водит им по всему лицу, запрокидывая голову и водя другой рукой по своему животу. Хотя, скорее кончиками пальцев, и то, еле ощутимо. Он приподнял голову, проезжая членом по своим губкам, из-за чего нижняя оттянулась и он высунул язычок, проводя им по значительной части длины. Дин прижался лбом к стене, низко застонав и не отрывая взгляда от Сэма. Он не знает, что с ним сегодня, но из-за этого он вот-вот кончит. Сэмми трётся всем лицом о его член, стараясь ещё и облизать, по ходу дела, только сильнее размазав по себе собственную слюну, всхлипывая и стоня от удовольствия. Член Дина уже начал неметь от постоянного трения, когда пальцы сильнее сжались у основания, заставляя перевести взгляд в глаза снизу. — Дин, ударь меня им, — Сэм свёл ножки и поджал их к животу, стараясь зажать между них свой член и яички. — Что? — он или чего то не понял или не расслышал, он попросил его что? — Отшлёпай меня им, — Сэм предлагающе поднял его член вверх, держа обеими руками. Дин обхватил свой член рукой, смотря на подставленное личико. Он опустил руку ниже, беря себя ближе к основанию и, замахнувшись, опустил его плашмя на розовую щёчку, с плюхающим звуком. Сэм всхлипнул, сильнее напрягая бедрышки и скосив взгляд в сторону, глядя на мокрую головку у себя под глазом. Следующий шлепок пришелся на другую сторону и он не смог сдержать стона, смотря, как член поднимается над его лицом и опускается обратно, с такого близкого расстояния кажущийся ещё больше. Дин сдавленно застонал, став быстро двигать рукой по своему члену и кончая на высунутый ярко-розовый язычок. Сэм вытянул его сильнее, давая горячей сперме стекать по языку прямо в глотку. Она явно большей температуры, чем его собственная, такая густая и солоноватая. Глотать её было бы больно, так что он просто лежал с высунутым языком, пока она стекала ему в горло. Проведя пальцами у себя во рту, Сэм поднял руку над головой, осматривая беловатую субстанцию, которая обволакивала его пальцы и растягивалась между ними. Из-за того, что он начал крутить рукой, какая-то часть спермы упала ему на переносицу, стекая к щеке тёплой струйкой. Сэм сжал руку, сглатывая большую часть и кончил себе на живот, дёргая бёдрами вверх. Он плачет, выдыхая со стонами и сжимая подёргивающиеся ножки. Сэм не знает, что сильнее может бить по мозгам, чем такой бурный оргазм, из-за которого все органы сжимаются в один ком, а тело поминутно внуздывается судорогами. Картина и правда неописуемая. Сэм продолжает лежать на полу, крупно дрожа и смотря на Дина снизу вверх. Слезы всё ещё текут к его ушкам, а волосы рассыпались вокруг головы, почти полностью скрывая собачьи уши. Всё личико розовое и мокрое от смеси всех субстанций: спермы, смазки с члена, слюны и слёз. Он сдавленно дышит с короткими стонами, которые получаются сами собой, рот широко раскрыт, так что кончик язычка, запачканный в сперме, касается нижней губы. Несколько прядей прилипли к шее и лицу, а хвостик хорошо видно между его ног с такого ракурса. Дин встаёт не сразу, в силу того, что просто рухнет на Сэма, наблюдая за ним в таким состоянии ещё несколько минут. Капельки спермы продолжают капать с его члена Сэмми на волосы, оставаясь на них белёсыми разводами. — Скажу прямо, выглядишь ты, как обкончавшаяся сучка, — на замечание Дина Сэм никак не отреагировал, продолжая дышать через открытый рот, так, что с краешка стёртых губ стала стекать слюнка. Опираясь о стену, Дин поднялся, проверяя свои ноги на прочность. Затем наклонился, попытавшись оторвать Сэма от пола. С кряхтением, он едва дотащил его до кровати. Не так то просто совершать подвиги после неоднократного оргазма, даже с его многолетним опытом. Кровать скрипит под телом Сэма и Дин падает на него сверху, возвращаясь в прежнее состояние до их вылазки. Он чувствует, как Сэм продолжает под ним дрожать, и он избавляет его голову от ушей, швыряя куда-то за спину. — Нужно их сжечь, — говорит Дин куда-то в подушку, натягивая на них простынь, что тут же прилипла к мокрой коже. Он готов поклясться, что не существует места лучше, чем здесь, находясь прижатым между бёдер брата, мокрым и усталым. Вслушиваясь в тихое дыхание рядом и чувствуя, как сердце Сэма ритмично ударяется о грудную клетку. Он готов так лежать целую вечность, приклеенный к нему спермой, словно бетоном, ну, по крайней мере, пока пустой, после многочисленных траходромов за последние сутки, желудок, не даст о себе знать. Во рту скапливается слюна в предвкушении жареной яичницы с беконом, и он старается заснуть прежде, чем подумает вылезти из этого мокрого, пропахшего сексом кокона, и отправиться на поиски заветного жареного стейка.