***
— Не могу поверить, что ты здесь, я так соскучилась, — бормотание Пэнси было практически не разобрать, потому что она пыталась донести до него какую-то информацию, одновременно целуя его в шею и толкая вглубь купе. — Пэнс... — нарочито недовольно произнёс Драко, но недовольство было деланным, учитывая его самодовольную улыбку. Малфой схватился за край двери, но она выскользнула из-под пальцев под натиском подружки, оставляя щель. Он провёл рукой по её волосам. Она подстриглась. Темные волосы теперь едва доставали до плеч: высмотренная в «Спелле» модная укладка в этом сезоне, не иначе. Пэнси провела языком по его губам, оторвавшись на мгновение. — Я не видела тебя на Чемпионате. В какой-то момент подумала, что Люциус и вправду отправит тебя в Дурмстранг, как грозился всегда, — она моргнула, рыща по его лицу в поисках эмоций. — Хотелось бы иметь возможность не учиться среди всякого отребья, которое Дамблдор называет волшебниками, — фыркнул Драко, — но мама не захотела отправлять меня так далеко. А жаль. — Нет, нет! — помотала головой Паркинсон. — Ты бы не поступил так с нами! Иногда ему казалось, что Пэнси читает слишком много глупых книжек и пытается говорить романтичными фразами. С нами. Будто они были какими-то сиамскими близнецами или чем-то вроде. — Салазар... — закатил глаза Драко. — Иди уже сюда. Он притянул её за талию, желая получить, наконец, своё. Всё лето его дом кишел гостями. Люциус собирал приспешников, которые обычно приезжали со своими отпрысками, и единственным плюсом во всём этом было то, что часто среди них оказывались вполне симпатичные юбки. Обычно его всё устраивало, пожалуй, кроме последнего раза, когда та чокнутая с Ильверморни сразу после секса вскочила с дивана и начала рыдать, что не сможет теперь жить, потому что изменила своему парню. Драко тогда посчитал, что в таком случае придётся умереть. Создавалось чувство, будто она была дальней родственницей Лавгуд — такая же больная на голову, но на тот момент выбор был невелик, а Драко слишком загружен другими делами, чтобы заниматься поиском кого-то получше. Хотя, он мог бы съездить к Пэнси, но почему-то вспомнил о ней только сейчас, когда она попыталась уткнуться ему в грудь, затягивая в пустое купе. Они не виделись почти всё лето, и Пэнси... она скучала. Паркинсон скучала всегда: когда он позже появлялся в Большом зале, когда садился рядом с Забини на уроках, когда отвечал на каждое седьмое письмо из обычных четырёх. Ему нравилось держать её в такой кондиции. Это было забавно. А сейчас девчонка очень соскучилась, и ему только на руку, что она готова показать, насколько сильно. Чёрные ноготки скользнули выше. Пэнси всегда старалась красить ногти в чёрный. Это был его любимый цвет. Так глупо, будто Драко определял степень привлекательности девушки по её ногтевой пластине. Она дотронулась до шеи парня, и он почувствовал, как ярость колыхнулась в нём, расплескиваясь вокруг, будто остывший чай в кружке после небрежного поворота Хогвартс-экспресса. — Не трогай меня, — сказал Драко, даже не расцепив зубы, но оттолкнув Пэнси. Её ресницы, слишком тяжёлые от обилия туши, вздрогнули, когда она расширила глаза. — Прости, я не хотела, — Пэнси сделала шаг вперёд, — просто думала... — Твоя работа здесь не думать, Паркинсон! Ему нравилось быть с ней. Неважно, как много было других слизеринок, когтевранок, пуффендуек, каких-то дочерей маминых знакомых и отцовских друзей. Пэнси знала правила, знала, что нужно и что нельзя. Она была незаменима. В каком-то роде то, что Пэнси говорила Астории из раза в раз, сидя на очередном уроке на задней парте, являлось правдой. «Неважно, с кем он путается, возвращается всегда ко мне. Пройдёт время, и Драко поймёт, кто мы друг для друга, и тогда...» Малфой понятия не имел, что там было дальше, потому что на большее его никогда не хватало, даже чтобы просто дослушать это предложение. Пэнси была тем, что нужно. И вот теперь она так же раздражает его. — Я не хотела, ладно? — сказала девушка немного быстрее. — Прости. Парень всё ещё бесился, но желание нагнуть её на столе было сильнее, поэтому он кивнул, и она тут же подошла ближе, продолжив его целовать так жадно, будто боялась, что Малфой изменит своё решение. В прошлом году учитель по Маггловедению спросила, кем бы они хотели оказаться буквально на сутки, и Пэнси сразу же пошутила о том, что хотела бы побыть Драко. Оказаться же на месте Паркинсон было его самым последним из желаний, хотя иногда ему правда было интересно: как это, жить в постоянном страхе, что тебя оттолкнут?***
— Не знаю, Гермиона, это нельзя так оставлять, — Поттер повторил это уже трижды с момента, когда они сели в поезд и, наверное, раз пятнадцать с момента, когда она им рассказала. — Гарри, — вздохнула девушка, прикрыв книгу, предварительно оставив на нужной странице палец, — я рассказала обо всём родителям Рона, мистер Уизли работает в Министерстве, если что-то узнает, то... — Но он прав, этого недостаточно! — эмоционально крикнул Рон, но его возмущение было притуплено набитым ртом. — Как думаешь, этот кто-то тебя знал? Мы должны сообщить Дамблдору. — Да что сообщить, Рон? — цокнула языком Гермиона. — Ты сказала, что его голос показался тебе знакомым, — надавил Поттер. — Вдруг это кто-то, с кем мы пересеклись на Чемпионате? Кто-то, о ком мы даже не подозреваем? — И что мы скажем? — Грейнджер подняла бровь, окончательно откладывая книгу. — Я же говорю, не знаю, что слышала. Тогда я была настроена на что угодно, только не на распознавание голоса, мне и вовсе могло показаться. Я не видела ни его лица, ни даже тела, никаких опознавательных признаков. Только то, что он высокий, и это всё. — Насколько высокий? — не унимался Гарри. — Как Рон, может, чуть выше, — прикинула Гермиона. — Да, Гарри, давайте допросим всех на свете, кто совпадает с Рональдом по росту. Составьте пока список, ребята, потом меня позовёте. С одной стороны её умиляла их встревоженность: они не на шутку испугались после рассказа Гермионы о том, с кем она столкнулась, когда отстала от них, но с другой — это всё было несусветной глупостью. Пожиратели и их падаваны умели скрываться, и об этом знали все. Все, кто застал то тёмное время, но Гермиона проштудировала достаточно книг, чтобы знать, насколько изворотливыми они могли быть. Хотя, возможно, мысль о том, чтобы рассказать Дамблдору, не была такой идиотской. Тот, кто отпустил Гермиону, вряд ли хотел её смерти или чего похуже, возможно, это шпион? Хотя, положив руку на сердце, гриффиндорка могла сказать, что складывалось чувство, будто от неё избавились лишь потому, что она мешала. Это и сказала мальчикам. Коридор слегка пошатывало, но он был абсолютно пуст, как всегда перед новым учебным годом. Это в конце все ходили из купе в купе, прощаясь с друзьями на лето. В сентябре было иначе: ребята обменивались новостями, сидя на мягких диванах и пожевывая сладости, купленные в тележке. Гермиона шла к туалету, когда поезд сделал поворот, и её каблук на школьных туфлях подвернулся. Ухватившись пальцами за первую попавшуюся опору, она громко втянула воздух сквозь сжатые зубы, потому что предательская дверь вместо того, чтобы задержать её падение, отворилась, зажав кожу ладони в проём.***
Выражение лица Грейнджер было таким, будто бы ей сказали, что абсолютно все экземпляры «Истории Хогвартса» сгорели и не осталось вообще ни одного. Или её шрамоголовый дружок опять попал в какую-то задницу, а девчонки не оказалось рядом, чтобы вовремя надеть слюнявчик. Полный шок. Пэнси громко дышала, расстегивая ремень Драко чётко отмеренными движениями, когда он повернулся. Грейнджер выглядела... как обычно. Юбка в складку, блузка с закрытым воротничком, даже пиджак и тот застёгнут на все пуговицы. Не было голых ног, тонких бретелек или страха на лице. Только ужас вперемешку со смущением, когда она поняла, куда ворвалась. Малфой был не готов увидеть её сейчас, точнее, словно даже забыл, что Гермиона существует где-то ещё, кроме воспоминания слизеринца о той ночи. — Грейнджер, — протянул голос из коридора, и Драко узнал его, хоть человек и не попадал в поле видимости. — Подсматриваешь? Почему я не вижу в твоих руках блокнота и ручки, чтоб записать всё по пунктам и потом выучить назубок? Реплика Забини словно привела её в чувство и сняла Малфоя с ручника. Десяток минут назад ему пришлось выбирать между своей собственной яростью и желанием потрахаться, уговаривая себя подавить злость. Сейчас он даст ей выход. — Это просто... немыслимо! — заикаясь сказала Гермиона, незаметно вращая ногой так, будто вывихнула её. — Здесь же дети! — Пошла вон отсюда! Какая мерзость! — заверещала Паркинсон, которая даже не удосужилась опустить юбку до этого момента. — Представь себе: спать с Малфоем и рассуждать о мерзости, — ирония слетела с губ Грейнджер так скоро, что, услышав, Драко опешил. Она довольно быстро собралась, нужно было отдать ей должное. К тому же, ему казалось абсолютно невероятным услышать что-то из её уст подлиннее «отвали, Малфой». Если бы не желание убивать, возможно, он бы даже засмеялся. Она развернулась, собираясь уйти, и Драко знал, что Забини не станет её задерживать. — Скажи, Грейнджер, твоя личная жизнь настолько скучна, что ты уже опустилась до подсматривания? — Малфой хмыкнул, и со стороны это могло показаться невинной издевкой, но Гермиона затормозила и точно заметила в его глазах злобу. Он знал это. Видел, как она отражалась от её карих радужек. — Что? — Грейнджер скривилась, и это было бы убедительно, если бы красные щёки не портили картину. — Да ты противен мне настолько, что... — Гермиона? — Драко услышал топот ног и голос Поттера — грязнокровка слишком громко орала. — Что здесь происходит? — Нет, ну ты скажи, кто из них двоих тебя трахает, кому мне оформлять жалобу? — продолжал Малфой, смотря на разворачивающийся на его глазах спектакль. Он смотрел, как эмоции скакали по её лицу, и это было похоже на игру красок в очках у Полоумной, которые она надевала в поисках каких-то несуществующих тварей. Возмущение, смущение, злость. Как свет в мерцании витражей. — Попридержи язык, Малфой! — Рон ступил вперед, и слизеринец сделал то же самое, когда услышал напряжённый голос Блейза. — Драко, палочка. Она выглядывала из кармана куртки, которую он успел сбросить, пока лез Пэнси под юбку. — Забей, я могу этого олуха сделать голыми руками. Маггловским способом. Слышишь, Уизли? Маггловским. Твой батя бы сейчас обосрался от экстаза, да? — усмехнулся Драко, кивая головой. — Даже подсказал бы пару ударов, если бы сам был хоть на что-то способен. — Рон, не нужно, — Гермиона оттащила гриффиндорца, вцепившись ногтями в его футболку. — Не позволяй этому кретину достать тебя. Драко хотелось закончить поддевать рыжего, но Пэнси довольно хихикала. Иногда Драко казалось, что она как гиена — наслаждалась склоками и несчастьями. Они так хорошо подходили друг другу. — Да, Уизел, не стоит, твой отец не потянет судебные тяжбы, — фыркнул Малфой, складывая руки на груди. День налаживался. Определённо. — А что насчёт твоего отца, Малфой? — подал голос Поттер, всё ещё сжимая палочку, пусть и ненаправленную на слизеринца, но тот, Драко мог поспорить, хотел. — Не он ли случайно был на Чемпионате в масках среди толпы? — Ну, давай начистоту, Поттер, даже если бы он был там, я бы тебе не сказал. Глаза грязнокровки так расширились, что стали похожи на любимые блюдца Тинки — перламутровые и слишком огромные для подачи с чашкой кофе. Они рассчитывали, что он станет оправдываться? — Я не сомневался, — фыркнул Гарри. — Предъяви доказательства или иди на хер, Поттер. Они собрали вокруг немалое количество людей, учитывая то, что Крэбб с Гойлом высунули головы из своих купе, чтобы посмотреть на заварушку. Драко вздохнул, упав на диван в ожидании того, когда все вокруг уберутся к чёрту. Одним движением руки он достал из кармана металлическую коробочку и, выудив оттуда сигарету, поджёг её невербальной магией. — Малфой, ты... — запнулась Гермиона, смотря на дым, постепенно окутывающий диванную клетчатую обивку. — Здесь запрещено курить! Вздернутый вверх нос, шокированный взгляд, и он почувствовал, как злость, которая, казалось, испарилась, вылившись на рыжего недоумка, вновь забурлила. Нужно было отдать тогда её Фенриру, возможно, она стала бы менее высокомерной сукой. Да, Грейнджер точно этого заслуживала. Он сжал черенок палочки, и она инстинктивно подалась назад, что было правильным решением, потому что через секунду дверь купе хлопнула так, что если бы не эти полшага, точно треснула бы девчонку по лицу. А так он услышал всего лишь испуганный вздох и увидел прядь кудрявых волос, зажатых между пазами.***
Громкий раскат грома ударил по звёздному небу, висящему над головами студентов, и Гермиона выронила кубок с тыквенным соком. — Блин... — пробормотала она, убирая последствия этого инцидента со своей мантии, пока глаза всех были прикованы к таинственному мужчине, ковылявшему к учительскому столу. Девушка подняла взгляд и оторопела от внешности пришедшего. Его лицо озарила вспышка молнии, открывая взору многочисленные шрамы на коже. В некоторых местах части покрова просто отсутствовали, как, например, на носу: создавалось впечатление, что кто-то применил режущее заклинание, отрезав часть ноздри. Но когда внимание коснулось глаз мужчины, всё остальное перестало иметь значение: один был тёмным, не несущим в себе ничего особенного, а второй — круглый, как монета, ярко-голубой и постоянно вращающийся из стороны в сторону, даже не утруждая себя морганием. Он полностью покрывал обычность первого. Мило. — Это... — произнёс Гарри странным голосом, будучи словно в трансе. Он ткнул пальцем в мужчину, словно кто-то ещё мог вызвать такую немую тишину в Большом зале в начале года, но Гермиона вовремя ударила его по руке, заставляя перестать указывать на незнакомца. Мальчики часто так делали, на автомате ища у неё ответы на все вопросы, ожидая, что наверняка она что-то об этом слышала или читала в одном из многочисленных фолиантов, однако не в этот раз. Гермиона понятия не имела, кто это такой. — О, да! — оживился директор после того, как человек подошёл к нему и пожал руку. — Позвольте представить вам нового преподавателя по Защите от тёмных искусств! Профессор Грюм! В зале раздались жидкие аплодисменты, так как большинство всё ещё пыталось понять, нормально ли то, что один глаз нового учителя смотрел в тарелку, следя за накалываемой на вилку сосиской, а второй тщательно сканировал столы со студентами. Дамблдор прокашлялся, деликатно возвращая к себе внимание аудитории. — Как я собирался сказать, в этом году в программу будут внесены некоторые изменения, и одним из них является отмена матчей по квиддичу. — Что?! — Фред и Джордж так громко возмутились, что сомневаться не приходилось: ликвидация игры была в их списке ценностей гораздо большей трагедией, чем учитель ЗОТИ, лицо которого походило на пережёванный стейк. — Да-да, господа, — улыбнулся Дамблдор, потешаясь лёгким шумом непонимания, пронёсшимся по столам всех факультетов. — В ближайшие месяцы мы будем иметь честь проводить у себя чрезвычайно волнующее мероприятие, которого ещё не было в нынешнем веке. С громадным удовольствием сообщаю, что в этом году в Хогвартсе состоится Турнир Трёх Волшебников! Шум в зале, который до этого момента оставался вежливым и фоновым, перерос в какофонию звуков, среди которых чётко читался шок, неверие и восторг. — Что? — Рон нахмурился, поворачиваясь к Гермионе, которая сидела с приоткрытым ртом, всё ещё сжимая кубок с соком, словно боясь, что он выпрыгнет из её руки, норовя вновь запачкать одежду. — Быть того не может, — покачала головой она, раскапывая в недрах своей памяти то, что девушка слышала об этом мероприятии. И ни один факт её не радовал. — Итак, Турнир Трёх Волшебников был основан примерно семьсот лет назад, как товарищеское соревнование между тремя крупнейшими европейскими школами волшебства — Хогвартсом, Шармбатоном и Дурмстрангом. Каждую представлял выбранный чемпион, и они состязались в магических заданиях. Школы постановили проводить Турнир каждые пять лет, и было общепризнано, что это наилучший путь налаживания дружеских связей между колдовской молодежью разных национальностей. Так шло до тех пор, пока число жертв на этих соревнованиях не возросло настолько, что Турнир пришлось прекратить, — вещал Дамблдор, объясняя происходящее зевакам вроде Рона, которые не понимали возбуждения остальных. — Жертв? — скривился он, вытирая руки салфеткой, и только сейчас Грейнджер заметила, что всё это время он ещё что-то жевал. — Жертв, Рональд, — она бросила на него строгий взгляд. — Магическое сообщество несколько раз порывалось восстановить этот Турнир, но ни один не увенчался успехом. Верю, не просто так. — Но! Я знаю, что каждый сидящий здесь был бы горд завоевать для Хогвартса кубок, однако учитывая повышенную рискованность состязаний, было принято решение о введении возрастного ценза на участие, — директор поднял в воздух палец. — Лишь волшебники, достигшие семнадцати лет, подчеркиваю — семнадцати лет и старше — будут иметь возможность принять участие в Турнире. Гермиона слышала разочарованные вздохи отовсюду, но все они заглушались восторженными криками близнецов Уизли, которые уже чертили план победы на салфетке. Мерлин. Директор ещё сказал несколько слов о денежном призе, ожидающем победителя, отметил в календаре дату, когда ученики Шармбатона и Дурмстранга должны прибыть в Хогвартс, и предупредил умников, которые захотят пересечь возрастную линию при помощи каких-то хитромудрых способов. Однако дальнейшие речи Дамблдора были бесполезными, так как степень волнения всех факультетов была такая, что уровень гула не упал ни на одно деление. За их столом люди вовсю обсуждали возможные задания, когда Гермиона скользнула глазами по ученикам в изумрудной форме. Пэнси что-то увлечённо щебетала, наматывая на палец тёмную ровную прядь, которая то и дело выскальзывала из пальцев. В её внешнем виде было что-то необычное. Не то чтобы Гермиона следила, но они уже который год учились на одном курсе. Она подстриглась? Забини что-то поддакивал ей, но Малфой откинулся на стуле, вертя в руках чайную ложку от нечего делать, и на его лице не было ни капли волнения или удивления. Он знал. Ну, конечно. Изначально Гермиона подумала о том, что это нечестно, но потом фыркнула под нос, вспоминая, что честность и Малфой — это антонимы. — Пойдёмте, а то сейчас мы здесь останемся совсем одни, — она потянула Гарри за руку, когда Дамблдор отпустил всех переваривать новости в теплых кроватях. Люди столпились на выходе из Большого зала, и Гермиона почувствовала лёгкий приступ паники. Суматоха была похожа на ту толкотню, что происходила в ту ночь, когда мистер Уизли поднял их с Джинни слишком рано. Девушка быстро взяла себя в руки, отбрасывая это наваждение. — Я представляю, на всех плакатах: Фред и Джордж Уизли — абсолютные чемпионы! — хохотали близнецы. — Чемпион будет только один, — закатила глаза Грейнджер, — и даже если вы хотите поучаствовать, то... — Вот я точно не участвую, — подал голос Невилл, говоря откуда-то сзади. — Мы подходим по возрасту, наверное, узнав обо всем, бабушка захочет, чтоб я попробовал, но тогда мне придётся... ай!.. Ребята вовремя его подхватили, когда нога Невилла провалилась сквозь пропадающую ступеньку. У Долгопупса была просто невероятная супер-способность неуклюжести, потому что Гермиона никогда не видела, чтобы хоть один гриффиндорец за всё время не научился перепрыгивать эту злосчастную ступеньку на автомате.***
— Давайте по спальням, и чтобы оттуда ни звука, — Джемма Фарли забросила ногу на ногу, садясь на кресло возле тлеющего огня в слизеринской гостиной, который согревал холодные стены. — Разве мы не можем побыть в гостиной? — возмутился какой-то мальчик, держа в руках только полученную мантию со змеиным гербом. Девушка прищурила глаза, осматривая мальчишку. — Тебе можно делать то, что сказала староста. Так что вали в спальню и надейся, что никто не засунет утром блевательный батончик тебе в сосиску, — произнес Драко, поворачивая голову. Ребёнок округлил глаза, чем-то напомнив ему полоумную реакцию Грейнджер на петтинг, и, замолчав, побежал по ступенькам вверх, растеряв всю спесь. — Спасибо, Драко, — улыбнулась Джемма, скидывая с плеч мантию со значком старосты. Он не ответил. Малфой сделал это не по доброте душевной, а потому что всем хотелось расслабиться без малолеток вокруг. Банка холодного сливочного пива оказалась в его ладони, роняя капли воды на манжеты рубашки. — Как тебе новости? — спросил Забини, присаживаясь рядом и открывая свой напиток. — Как очередная стадия старческого маразма у Дамблдора, — фыркнул Драко, складывая ноги на столик перед собой и ослабляя рукой галстук. — Хогвартсу никогда не сделать Дурмстранг с его направленностью на тёмные искусства. Все знают, что такая магия гораздо сильнее. — Не думаю, что ученикам будет разрешено использовать такие знания в этом Турнире... — неуверенно протянула Дафна Гринграсс, бросая взгляды на Забини и изо всех сил пытаясь втянуться в беседу, в которой принимал участие мулат. — А любые состязания — это ведь Мекка справедливости, ага, — кивнул Малфой, делая глоток. Паркинсон скользнула между ним и подлокотником, сложив ноги так, чтобы быть максимально близко к его коленям, не касаясь. Малфой повернул к ней голову и увидел, как она светилась, смотря на него. Я так рада, что мы рядом. Пэнси повторила эту фразу дважды за время, пока они ужинали в Большом зале. Он усмехнулся, предлагая ей пиво. Её поведение выглядело так, что она могла чувствовать его в паре сантиметров от себя и уже быть сытой только от этого. — Малфой, не брюзжи, — усмехнулся Забини. — Подумай, тысяча галеонов! Сможешь купить очередную бутылку Шато Ротшильд Нарциссе, докинув ещё тысяч шесть. — Да, чтобы она красиво стояла на столе из палисандра, оттеняя интерьер, — подхватил Драко. — Возможно, домовые потом перевернут её из-за неуклюжести, но не велика потеря, ведь аметистовые полы давно нужно было протереть, — мечтательно продолжил Блейз, и они засмеялись, чокаясь прохладными банками. Всем было понятно, что слизеринцев мало интересовал выигрыш из-за денежной суммы. Большинство сидящих в гостиной могли позволить себе любую прихоть, за которую можно заплатить. Их прельщало другое — амбиции. Это то, что нашептала шляпа в уши Малфою, едва коснувшись его макушки. Он был истинным слизеринцем, об этом знали все, поэтому однокурсники бросали заинтересованные взгляды. — А я бы поучаствовала, — пожала плечами Дафна. — Крахом репутации будет, если от Хогвартса пойдет какой-то пуффендуец. — Не знаю, я считаю, что нам нужно отправить старину Гойла, — Блейз обернулся, смотря на однокурсника, сидящего на кресле рядом с коробкой конфет. — Грег, дружище, если там будет конкурс по типу «уничтожь десять бургеров на скорость без волшебной палочки», хреновы дурмстранговцы в нокауте! — Не-не, самое долгое воздержание! — начал икать Тео от смеха. — Ой, заткнитесь, — буркнул Грег, пережёвывая конфету. Драко усмехнулся, думая, что если бы существовал конкурс, где Гойл стал бы абсолютным победителем, он бы звучал, как «самый большой диссонанс между размерами тела и количеством мозгов». Малфой не озвучил свою догадку, ощущая мокрые поцелуи Паркинсон на шее, которой сегодня не досталось сладкого из-за выходки грязнокровки. Жестяная банка сжалась в его руке непроизвольно, вылив часть содержимого на юбку Пэнси, когда он вспомнил этот инцидент. Больше всего на свете Драко ненавидел, когда люди лезли в его личное пространство. Лезли не в своё дело, пытаясь что-то разузнать, указать ему на ошибки, командовать им. Поттер — вечно разнюхивающая шавка, и Грейнджер заразилась от него этим дерьмом, как гонореей, думая, что может просто взять и начать указывать что и кому делать. Драко вспомнились её глаза, налитые страхом, и он оскалился, пока зрачки следили за тем, как Паркинсон наколдовала салфетку, чтобы вытереть одежду. Малфой стал слишком добреньким, а эта черта для него чужая. Пусть поттеровская шлюшка выделывается сколько угодно, Драко найдёт способ вернуть в её взгляд страх и тень ужаса той ночи, это он мог себе обещать. А свои обещания Малфой всегда сдерживал.