***
Когда чёрный филин влетел в гостиную, Драко поднял брови от удивления. В комнате почти никого не было, что не странно, потому что в среду около полуночи все разбредались по кроватям раньше обычного. В каком-то роде среда была самым тяжёлым из дней недели. Даже хуже понедельника. Малфой отпустил птицу, в нетерпении разрывая конверт. Ну, наконец-то. Аккуратные витиеватые буквы, точно выведенные рукой отца, тешили его всего пару секунд. Драко, Мы с матерью очень гордимся твоим участием в турнире. Для нашей семьи это большая честь. Мы всенепременно ожидаем твоей победы. Надеюсь, участие никаким образом не скажется на успеваемости. Отец. P.S. Тетя Мариан недавно была в гостях у твоей матери и снова нахваливала Нарциссу за то, что она дала тебе имя Драко. Так что передаю её слова и, конечно же, поздравления. Малфой уставился на письмо, будто оно было дерзким первокурсником, посмевшим сказать ему что-то в ответ. Он перевернул конверт, чтобы удостовериться, что написанное точно пришло из Мэнора, хотя почерк Люциуса он узнавал безошибочно. Какого хера? Ни одного сраного объяснения, на которое парень рассчитывал, никакой чёртовой обрисовки плана действий. Ни-че-го. Кому нужны ёбаные поздравления? Драко ещё раз перечитал письмо и злобно фыркнул, потому что постскриптум звучал как какое-то сумасшествие. Какая к чёрту «тетя Мариан»? Он впервые видел это имя и вообще впервые видел, чтобы отец описывал что-то подобное. Его письма очень редко состояли из шести предложений. Мама могла исписать несколько пергаментов о происходящем дома, обязательно упоминая покупку новых «распрекрасных бокалов», и то, как её навестила подруга, у которой дочь его возраста «чудесная девушка, обучена манерам, нужно будет вас познакомить». Это всё походило на какую-то шутку или издевательство, словно Люциус решил его разыграть. Если бы у него вообще было чувство юмора. Драко подавил в себе желание остервенело выбросить письмо в камин, решая, что перечитает его на свежую голову, потому что глаза парня слипались от усталости. Длинный, чертовски длинный день. Малфой услышал характерный звук отодвигающейся стены и через пару секунд увидел Паркинсон, которая еле передвигала ноги от усталости. — Пэнси? — поднял он брови, удивленный её разгуливанием в позднее время по коридорам. Обычно они делали это вместе. — Почему ты?.. — Отработка у Макгонагалл, забыл? — устало ответила девушка, опуская сумку на болотного цвета ковер под ногами. Драко вспомнил, как на Трансфигурации Паркинсон и Гринграсс отчитали за болтовню, и профессор дала им наказание. — Старая карга... — Где Дафна? — спросил он, не увидев, что она зашла следом. — Хотела узнать, не дождался ли её Забини. Я говорила ей, что не станет он ждать, так что она явится через пару минут. Они типа договорились встретиться возле статуи с рыцарем, хотя Поляков вроде как упоминал, что это конфиденциально, — махнула рукой Пэнси, зевая. — Что? — разобрать смысл из сонливой речи однокурсницы было непросто. — Где он? — Понятия не имею, но тоже хотела бы знать, потому что скоро поход в Хогсмид, и мне нужны мои деньги, — девушка поднялась, откидывая рукой гладкие чёрные волосы. — Завтра спрошу с него. — Так, блять, стоп, — Драко одёрнул Пэнси. — Ты можешь мне нормально объяснить, какого чёрта происходит? Пэнси нужны её деньги? Забини взял у неё деньги? В Хогвартсе было определённое ограничение на сумму, которую мог иметь при себе ученик. Естественно, слизеринцы находили пути пронести больше, немного, но ни при каких обстоятельствах этих денег не могло не хватить на повседневные расходы. — Ну, малыш, — вздохнула Пэнси, не в силах ему отказать, — Блейз подошёл ко мне вчера и сказал, что потерял свой кошелёк и не успел распределить деньги. Мать ему вышлет завтра новую сумму, я одолжила. В чём вообще проблема? Малфой сжал зубы. Есть вещи, которые слышишь о своих друзьях и чётко понимаешь: это ложь. Блейз был одним из тех людей, который никогда ничего не терял. Буквально. Если в сентябре у него в распоряжении было пять пишущих перьев, то в мае у него останется пять пишущих перьев. Какая-то супер-способность. Мулат всегда точно знал, где лежит его палочка, сколько чистых рубашек висит в шкафу и какое количество бутылок спиртного под кроватью. В этом он был таким дотошным, что иногда аж бесило. — Куда он пошёл, постарайся вспомнить, — Малфой видел, что Пэнси уставшая и туго соображает, но всё равно надавил. — Он мне не отчитывался, но, видимо, куда и два дня назад: на какие-то посиделки с дурмстранговцами, — она кивнула головой в сторону, и хоть там сейчас были только спальни, Драко понял, что девушка имела в виду озеро. — Хорошо, Пэнс, спокойной ночи. Он даже не дал ей ответить и вылетел из гостиной. У Малфоя не было пресловутой интуиции, но слизеринец хорошо справлялся с логикой. И те логические цепи, которые сформировал его мозг, сейчас подсовывали ему отнюдь не приятные вещи. На улице становилось ощутимо холодно, и, только выйдя из замка, Драко понял, что не натянул на себя куртку. Согревающие чары развеялись слишком быстро, потому что он злился. Даже такая примитивная магия требовала большей концентрации. Корабль Дурмстранга был неподалеку, так что холод не стал большой проблемой. Удивительно простое заклинание открыло замок, хотя, может быть, в этом имелся смысл, так как территория Хогвартса охраняется таким множеством чар, что едва ли стоит ожидать какого-то нападения. Драко пошёл по длинному коридору, рассматривая расположение кают. Некоторые двери были приоткрыты, но слизеринец понимал, что людей там нет, это всего лишь залы-столовые, музыкальные залы и залы с огромной кучей ненужной херни. Кто может тебя остановить, если в твоем распоряжении палочка и заклинание, расширяющее пространство. Завернув за угол, Малфой услышал голоса. Они были приглушённые, но даже при таком раскладе всё ещё оставались слишком громкими. Драко стал двигаться в этом направлении. Уже через минуту он понял, что это вовсе не похоже на те громкие звуки, которые обычно доносятся из гостиной Слизерина, когда ученики решают что-то отпраздновать: малость пьяные, развязные и полные веселья, оттого и громкие. Сейчас они были... напряжённые, взвинченные и разозлённые. Секунду спустя Драко отчётливо услышал голос Забини, и он звучал непривычно-неуравновешенно. Малфой с трудом мог припомнить, когда такое случалось раньше. Слизеринец толкнул дверь очередной комнаты и увидел Блейза, расположившегося у игрального стола, на котором были разбросаны карты. Пара человек стояли напротив него, и это вообще не походило на дружеское времяпрепровождение. — ...всё какое-то дерьмо! — мулат ткнул одному человеку пальцем в грудь. — Это совершенно вне правил! — Никто не говорит о честности, но у игры есть критерии, и она понимает только лишь «выигрыш» и «проигрыш», — спокойно ответил некто, сидящий на стуле. Его голос звучал натянуто, так что нужно быть идиотом, чтобы не понять, что спокойствие всего лишь манипуляция. — Серьёзно? Никто не говорит о честности? — возмутился Блейз, нервно рассмеявшись. — Пошли вы! — Эй, друг, не кипятись, — приподнялся Поляков, пытаясь усмирить Забини. — Для тебя это разве сумма? Просто заплати, и мы забудем об этом. Голос Даниеля прозвучал для Драко словно щелчок. — Как приятно видеть настоящих друзей в действии, просто потрясающе, если я всё правильно понял, — раздался голос Малфоя, когда он сделал шаг вперёд. Все сидящие тут же подскочили, скорее от неожиданности, потому что ничего не успели сообразить, и только Даниел отступил назад, быстро решив головоломку. Драко обвёл глазами присутствующих и не нашёл Крама. Что ж, он не врал, когда говорил, что не приветствует такие мероприятия. — Пойдём отсюда, Забини, — произнёс Малфой. — Спокойно, чувак, я не знаю, каким чёртом ты сюда пробрался, но он не может просто так уйти, — парень с сильным акцентом вытянул руку вперёд. — Блейз проиграл и должен заплатить. Таковы правила. Драко перевёл глаза на стол и легко узнал одну из магических карточных игр. Специально, чтобы должники не могли сбежать, такие игры подкреплялись заклинанием. Что-то вроде игры на желания, но более сложная механика действия. — Чёрта с два, вы просто подставили меня! — взорвался Забини. — Но ты не можешь уйти, не заплатив, — надавил ещё один парень, и как бы ни хотелось избить его, вывод был очевиден: действие заклинания вполне чёткое. Проиграл — плати, иначе не уйдёшь отсюда. Малфой подошёл к столу и, подняв левую руку вверх, расстегнул замок пряжки на запястье. Часы повисли у него между пальцев, пока он говорил: — Это гоблинская работа на заказ, белое золото с изумрудами. Вы берёте это и отваливаете нахер, — Драко бросил часы прямо на горсть фишек, разбросав их по полотну. — А ты, — Драко сделал несколько шагов в сторону Даниеля. — Слушай, я... — начал тот. — Заткнись, — оборвал его слизеринец. — Если ты ещё хотя бы раз подойдешь к кому-то из наших, то вылетишь отсюда, а твой папочка получит большие проблемы, чем бы он ни занимался. Будь уверен. Драко подтолкнул Забини в плечо, и они вышли, всё ещё не веря, что ничья челюсть не сломана. Друзья смогли спокойно пересечь пределы комнаты, ведь сколько бы ни составлял долг Забини, вряд ли эта сумма была больше стоимости часов, подаренных матерью Драко на день рождения. Ветер хлестнул обоих по лицу, когда они молча выбрались на дорогу к замку. Малфой не был уверен, что хочет говорить. — Спасибо, что пришёл, — произнёс Блейз. — О, а мы уже разговариваем? — нарочито удивлённо спросил Драко, возвращая другу его же реплику. — Не знал. Он услышал вздох Забини. Парадная дверь замка открылась, и они оба скользнули в тепло. Ноги Малфоя понесли его вверх по лестнице, в место, которое он всегда использовал, когда ему хотелось побыть одному. Или когда нужно было поговорить без лишних ушей. Кабинет, который перестали использовать два года назад из-за его чрезмерной отдалённости, а также из-за первогодок, которые вечно терялись по пути, мешая учебному процессу. Раньше это был кабинет искусств, потом Чар, и, к счастью, Малфой знал к нему короткий путь от главного входа в Хогвартс. Один ряд парт, диван под стеной, на котором лежали подушки. Раньше ученики отрабатывали на них манящие чары, а сейчас они просто валялись. Драко опёрся спиной о подоконник, засунув руки в карманы, в ожидании ответов. — Мы просто напились в один вечер, — начал рассказывать Забини, — он предложил поиграть забавы ради. Я ни хера не соображал, но тогда мне так не казалось. Кто бы знал, каким усилием воли Малфой заставил себя не закатывать глаза. — Сначала это реально походило на дружескую игру, ничего такого, но потом я стал проигрывать. Они сказали, что мы доиграем в следующий раз, — Блейз сел на парту, скрестив ноги. — А затем я заметил, что они подтасовывали карты. Одна и та же масть мелькала несколько раз, мне казалось, что я просто путаю, но потом увидел это даже на трезвую голову. — Твою мать, Забини, неужели не ясно, что за игральный стол стоит садиться, когда ты действительно понимаешь в картах? — не выдержал Драко. — Да знаю я, понятно? — огрызнулся Блейз. — Но в тот момент я общался с ним, и он не казался ублюдком. — Хорошо, что сейчас мы выяснили, насколько ты не разбираешься в людях, а не после того, как миссис Забини продала бы ваш дом, — сжал губы Малфой. — Сколько ты должен Паркинсон? Брови мулата поднялись в удивлении, но спрашивать, откуда Драко знает, он не стал. — Копейки, маман завтра всё пришлёт, — отмахнулся Блейз, и, кажется, это было правдой. — Просто сегодня всё немного вышло из-под контроля, я не думал, что они на это способны, тем более Даниел. — Ну, конечно, — фыркнул Драко, качая головой. — Крам говорил, что они этим зарабатывают. — Это стало ясно довольно быстро, — кивнул Блейз и вновь повернулся к другу. — Я куплю тебе новые часы, ты не должен был... — Блять, Забини, завали, ладно? — раздражённо воскликнул Малфой. — Купи себе новые не проспиртованные мозги. Блейз растянул губы в улыбке, и, кажется, его отпустило. Драко чувствовал, как злость всё ещё бушевала внутри, нашёптывая, что он должен вернуться и лишить Даниела возможности ходить, но никому не нужны были проблемы. Совершенно точно подобного рода игры запрещены в Хогвартсе, и в это втянули Забини. Его бы тоже со свистом исключили. — Ты не выглядишь довольным жизнью, — осторожно начал итальянец. — Правда? — иронично спросил Малфой. Ему почему-то страшно хотелось язвить, но потом он понял, что в этом нет никакого смысла, и вздохнул, опустив голову. Забини прав: Драко было тяжело наедине со всем этим дерьмом. Блейз обладал способностью создавать порядок в голове. Точно такой же, какой бывал у него в вещах: всё идеально по полочкам. Драко не хватало этого его свойства. Он протёр глаза ладонями и поднял лицо, пока мулат покорно ждал. — Всё лето... — начал Драко, смотря на какой-то плакат на стене, который в лунном свете был просто тёмной кляксой. Он не мог припомнить, что там изображено, хотя бывал в этом кабинете сотни раз. — Люциус собирал приспешников. Я был нужен ему для помощи. Он собирает людей, которые верны Тёмному Лорду. — Чтобы?.. — подтолкнул Малфоя Забини, хотя, кажется, знал ответ. — Чтобы они были готовы, когда он вернётся, — подтвердил слизеринец его догадки. — Я ничего не говорил тебе, потому что сначала это было запрещено, а потом вовсе перестал понимать, что происходит, и не хотел вводить тебя в заблуждение. — Та херня на Чемпионате? — поднял брови Блейз. — Да, — кивнул Драко. — На самом деле ничего серьёзного. Просто знамение для тех, кого отец не смог отыскать, чтобы они нашли его сами. Как знак того, что возвращение Тёмного Лорда не за горами. Повисла тишина, и Забини покачал головой. — Драко... Я знаю, как ваша семья относится к Волдеморту, и насколько она была с ним близка. Меня тоже бесят грязнокровки, но... — он оборвал речь, подбирая слова. — Рассказы матери не слишком вселяют надежду. Вряд ли то, что предлагает он, лучше того, что происходит сейчас. Малфой молчал, так что Забини продолжил: — Тогда он не успел добраться до матери, да и она точно бы согласилась стать одной из них, ведь подходила по всем параметрам, но... не знаю. Ты уверен, что это хорошая идея? Драко пожал плечами, повернул голову, и на его щёку упал серебряный свет. Это было правильным, разве нет? Всё будет расставлено по категориям. Чистокровные — наверху, грязнокровки — внизу. Не в одном ряду. Его память пакостно подбросила ему воспоминание о сдавленном стоне Грейнджер, когда он толкнул её к стене, и во рту появился приторно-сладкий вкус. Малфой выдохнул, отгоняя от себя наваждение. — В любом случае, это то, что случится, так или иначе, — наконец ответил он, понимая, что Блейз наблюдает за ним и считывает каждую его эмоцию. — Но это же не всё? Честное слово, иногда Забини хочется задушить. — Нет, не всё, — Драко перевёл взгляд на друга. — Ты был прав, и я участвую в Турнире не просто так. — Кто бы мог подумать, а? — кивнул Блейз, растягивая губы в издевательской улыбке. — Ага, да, молодец, заткнись. Я не знаю почему. Забини отклонил голову назад, типа спрашивая: «как так?» или ожидая какого-то панч-лайна, но его не последовало. — В смысле? — В прямом, — ответил Драко. — Отец сказал мне бросить туда своё имя, пообещав, что когда всё станет ясно, он даст мне знать. Я начал подозревать что-то, после того как Люциус прислал мне письмо, совершенно не свойственное ему. Будто он реально боялся, что мне взбредёт в голову отказаться. А потом, когда я потребовал ответов, отец с таким же успехом мог нарисовать на пергаменте пенис и отдать его нашему филину. Мулат хохотнул, поправляя волосы ленивым движением руки. — Я понимаю, почему это тебя бесит, но не понимаю, почему ты удивлён, — честно сказал парень. — А закончил он письмо какой-то ахинеей о моём имени и тётке, которой я никогда в жизни не видел. Я буквально уверен, что её не существует. Забини нахмурился. — Письмо с собой? — он получил кивок в ответ. — Дай. Через секунду кусок пергамента приземлился в руки Блейза, и Драко наблюдал, как итальянец несколько раз пробегает чёрными глазами по строчкам. — Уверен, что последние предложения не имеют смысла? — он поднял на него взгляд. — Абсолютно, — подтвердил Малфой. — Если твой отец хотел, чтобы его сын бросил своё имя в кубок, то вряд ли он рассчитывал, что ты слетишь в первом же соревновании. Не то чтобы Люциус в тебя не верил, — быстро добавил Забини, — просто рисковать не в его стиле. Может, это подсказка? — Я думал об этом, — сказал Драко, складывая руки в замок и заводя их за затылок, — потому и не сжёг его тут же. — В этом есть смысл, кто знает, вдруг письма проверяются? Твой отец работает в Министерстве, он явно в курсе происходящего, — Блейз ещё раз опустил глаза на текст. — Строчка про имя звучит максимально тупо. Что может быть с твоим именем не так? — Не знаю, — пожал плечами Малфой. — У всех Блэков есть традиция называть детей в честь созвездий. — Созвездий? Что мы знаем о созвездиях? — Забини, сидящий на столе, призвал к себе стул, чтобы поставить на него ноги. — Кентавры хорошо разбираются в созвездиях. Может, вам нужно будет драться с кентавром? Они оба сдержанно засмеялись, потому что это было абсолютной нелепостью. Дамблдор скорее заставит их сражаться с воинственной Гремучей Ивой, чем даст в обиду одного из жителей Запретного Леса. — Ладно, это подождёт, — вздохнул Малфой. — Нам нужно выспаться, потому что, видит Салазар, ещё одного приключения я не выдержу. Блейз соскочил с парты, когда увидел, что Драко пошёл к выходу. — Эй, — он остановил друга, положив руку ему на плечо, — спасибо. Малфой кивнул, открывая дверь. Ему было плевать на часы, хотя он бы не хотел расстраивать маму, и, возможно, через несколько дней желание почесать кулаки о Даниеля тоже изменится. Но поддержка Забини, пожалуй, являлась одной из самых ощутимых вещей, которые Драко когда-либо чувствовал. Сейчас пока ничего не было ясно, но почему-то теперь он знал, что всё придёт в норму. Как всегда приходило.***
Малфой повернулся, чтобы взять яблоко, когда увидел испепеляющий взгляд Дафны, направленный на шармбатонку, которая что-то щебетала Блейзу. Некоторые девушки из школы-гостьи пересели за слизеринский стол и этим чуть ли не довели хогвартских девчонок до белого каления. Ужин уже подходил к концу, но в пятницу все засиживались немного дольше, чем обычно. — Почему ты игнорируешь Гринграсс? — спросил Драко, когда мадемуазель, обратившая на себя внимание его друга, наконец повернулась к своей тарелке. — Если завтра мы найдем отрубленную голову этой рыжей, с которой ты разговариваешь, я велю винить тебя. — Я не уверен, что у нас что-то получится, — ответил Блейз, нахмурившись. — Не хочу разбивать ей сердце. В прошлом году всё паскудно вышло. Драко покачал головой, откусывая от яблока. Ну вот он, Блейз, — тот, кто заботится о чужих чувствах. В прошлом году Забини и Гринграсс постоянно ссорились, хоть и встречались месяца два. У Дафны какая-то нездоровая ревность, но сложно было сказать, давал ли Забини поводы. — Вы же, вроде как, договорились остаться друзьями и всё такое? — вкинул свои пять копеек Тео, переставая говорить с Гойлом, и перевёл взгляд на рыжую шармбатонку, чтобы проверить, не произнес ли он это слишком громко. — Ты когда-то оставался друзьями с человеком, которого видел голым? — фыркнул Забини. — Это невозможно. — Ну, учитывая то, что мы всем скопом постоянно переодеваемся в раздевалках, то... Блейзи, дай знать, если у тебя есть ко мне неразделённые чувства, — выговорил Тео, едва сдерживая смех. Драко с Забини практически синхронно сымитировали тошноту, а потом захохотали. — Да, к тебе, дебил, и к миссис Норрис, потому что видел, как она вылизывается. Они еще несколько минут повеселились, но, сидя здесь, Драко буквально спинным мозгом чуял, как приближается первое задание. Ему хотелось ещё раз прочесть письмо от Люциуса и подумать над его содержанием. Слизеринец вышел из Большого зала и направился в кабинет, в котором его гарантированно ждала тишина, потому что в пятницу от гостиной ждать такого было смехотворным. В тишине коридоров острые каблуки особо звонко отдавались эхом от каменных стен, так что Малфой повернул голову, услышав такие звуки. — Я видела, как ты вышел из зала, — протянула Флёр своим мягким тягучим говором. У Драко была теория, что она делала это специально, считая свой акцент завлекательным, и во многом была права: на большинство хогвартских парней такой приём действовал безотказно. — Ты теперь за мной следишь? — беззлобно спросил он и прислонился к стене, когда они поднялись на этаж выше. — П'госто наблюдаю, — подмигнула Делакур, закручивая прядь волос пальцем. — Что же, в эту пятницу никакой вече'гинки в О'гва'гтсе? — Никакой, о которой я бы знал. — Тогда, может, — девушка подошла к Драко, протянув руку, и провела пальцами по его галстуку, — уст'гоим собственное г'азвлечение? Малфой склонил голову, пряча улыбку. — Делакур, — произнёс он с вопросительной интонацией, пока она продолжала улыбаться. Кажется, ей надоело ждать, так что девушка пришла взять всё сама. На неделе она пыталась с ним пересечься и завязать разговор, но голова Драко была забита разными вещами, типа Забини и его проблемами или же заданием. Но сейчас... глупо отмахиваться от птички, которая сама летит в руки. Флёр подошла ближе и, зайдя за колонну, избавилась от галстука на его шее. Выглядело довольно странно, что она не лезла с поцелуями, хотя в этом был плюс: Делакур точно знала, чего хочет. Проворные пальцы быстро справлялись с пуговицами на школьной рубашке, пока Драко отступал назад, в тень. — Это очень, очень хог'ошо... — протянула Флёр, распахивая на парне одежду и смотря на его открывшуюся взору грудь. Девушка протянула руки, чтобы погладить торс, но Драко перехватил её. — Давай ты задействуешь свои руки там, где они действительно нужны, — произнёс он и опустил кисти француженки к паху. Её это ничуть не обидело, судя по огоньку в голубых глазах, поэтому в следующую секунду она послушно начала касаться его в нужных местах, попутно целуя. В этом была вся прелесть секса с теми, кто к тебе ничего не чувствует. Потому что они... ничего не чувствовали. Ни боли, ни обиды, ни разрушенных ожиданий. Это могло стать религией Малфоя, если бы он об этом задумался. Было довольно рискованно оставаться здесь, потому что второй этаж не то чтобы не был популярным. Но сознание шептало, что люди ещё не скоро уйдут из Большого зала, и этот коридор точно не самый короткий путь к спальням. Таких доводов хватило, чтобы заткнуть здравомыслие. Драко опустил руку вниз, проведя по ноге француженки, и она точно знала, что нужно делать, потому что каждое из её движений было хорошо отточенным и соблазнительным. Даже звуки. Слегка наигранные, будто выученные, но плевать. Сейчас этого хватало. Флёр почти стащила с него пиджак, когда он чуть не оглох от протяжного крика. Кто-то оттащил её за волосы, и она оттянула губу Драко, доставляя боль. Что за?.. — Я знала, что эта шлюха не просто так встала и пошла за ним! — заверещала Пэнси настолько громко, что несколько картин перепрыгнули в другие рамки, чтобы насладиться скандалом. Внезапно Флёр оказалась на полу, и Драко увидел, что в этом принимает участие Милисента. — Успокойся! — крикнул он Пэнси, придя в себя, но было слишком поздно, потому что заклинание уже выскочило из палочки слизеринки, укрывая лицо Делакур фурункулами. Это всё походило на какую-то ужасную театральную пьесу, в которой актёры полностью отдались процессу. Милисента захихикала, когда шармбатонка в ужасе дотронулась до своего лица. — Салазар, отойди ты! — Драко оттянул Паркинсон за руку. — Твою... Флёр, иди к Помфри, тебе нужно... — Ей нужно уяснить, что нельзя трогать чужое! — верещала Пэнси. — Заткнись, я тебе сказал, — Малфой встряхнул её за плечи, и она тут же захлопнула рот, будто понимая, что он на грани. Флёр встала с пола и, рыдая, убежала, даже не оборачиваясь на Драко. Он на минуту сжал носовую перегородку большим и указательным пальцем, считая про себя до десяти. Потому что в ином случае Малфой бы просто заавадил хренову однокурсницу. — Пэнс, я могу?.. — подала голос Булстроуд. — Вали, — рявкнул Малфой. — Я ненавижу тебя, ненавижу! — Паркинсон начала хаотично бить его по плечам, срываясь на рыдания. — Зачем ты это делаешь? Просто... зачем?! Её губы тряслись, а светлые глаза наполнились таким количеством слёз, что, не удерживаясь, они падали вниз, стекая по щекам, подбородку, портя внешний вид девушки. — Уймись, — пытался образумить её слизеринец, держа за предплечья и не давая возможности размахивать руками. — Ты... — она всхлипнула. — А если бы я?! Если бы я тоже так поступала, Малфой? Если бы я тоже спала с кем попало?! Видно, истерика переросла в новый виток, и теперь Паркинсон кричала на весь коридор. — Пэнс, — он вздохнул, — если ты не заметила, я не запрещаю тебе этого делать. В чём проблема? — Проблема в том!.. — крикнула она, но гнев так быстро испарился из зелёных глаз, вновь заставив её всхлипнуть, что Драко почти заскучал по нему. — В том, что я хочу тебя! Я люблю тебя, — девушка подошла к нему ближе, подняв руку, пытаясь коснуться, но потом опустила её, потому что знала — Малфою не понравится. — Ты же говорил. Говорил, что я дорога тебе. — И это правда, — боже, Драко хотел просто вздёрнуться. — Мы знакомы с тобой сто лет. Но я не могу дать тебе то, чего ты хочешь, Пэнси, не могу. И я не хочу каждый раз таких историй, не хочу каждый раз видеть тебя в таком состоянии, — он, наконец, завязал галстук, полностью застегнув рубашку. — Давай просто прекратим это, если тебе так будет легче. Пэнси закрыла ладонями лицо, сдавленно плача. Факт того, что ему ничего не стоит просто отказаться от неё, жалил ещё сильнее. Малфою было искренне жаль. Иногда Драко казалось, что он обязан, должен выдавить из себя это чёртово чувство, потому что тогда это всё перестало бы её ранить. Он помнил Пэнси маленькой девочкой, и ему не хотелось быть причиной того, что теперь эта девочка, ставшая девушкой, захлёбывается слезами у него на глазах. — Я не хочу, — покачала она головой. — Я люблю тебя. Паркинсон повторила это снова, и Драко захотелось вырвать ей связки. Зло и бездушно. Потому что он ничего не мог сказать ей в ответ. Более того, Малфой ничего не чувствовал. С этим было легко мириться, гораздо тяжелее становилось в моменты, как сейчас, когда она смотрела на него с надеждой. Тогда эти глупые слова опускались на его плечи неподъемным грузом. Драко правда не хотел такого для неё. Он не хотел этого ни для кого по отношению к себе, если быть честным. Малфой закрыл глаза, медленно выдыхая. Пиздец. — Пэнси, иди в гостиную. Тебе нужно успокоиться. Ты не захочешь, чтоб тебя видели в таком виде, когда все повалят из зала, — сказал он. Драко мог поставить Мэнор на то, что Паркинсон не хотела уходить, но у неё не было выбора. Она знала, что он злился, пусть и скрывал свои настоящие чувства. Девушка вытерла щёки тыльной стороной правой руки. — Ты не пойдёшь к ней? — спросила она, и её голос сорвался. — К кому? О Салазар, нет, не пойду, — ответил Драко, догадавшись, что Паркинсон думает о том, что Флёр поджидает его у поворота, наплевав на кромешный ад на своём лице. — Мне нужно побыть одному. Малфой развернулся и пошёл в противоположную от медпункта сторону. Он видел, что Пэнс успокоилась и теперь точно побежит в ванную, чтобы наложить пару-тройку гламурных заклинаний и надеть любимую маску. Как и он сам. Да, они правда были очень похожи. Правда подходили друг другу идеально. Тогда почему... ничего? Однажды Драко был в гостях у Забини, и Джейн, мать Блейза, сказала, что любовь всегда взаимна. Если вам кто-то нужен, а вы ему — нет, значит, это не настоящая любовь, а просто болезнь. По-другому не бывает. Малфою сто раз хотелось порвать с Паркинсон, но Пэнси умоляла парня не делать этого, потому что без его внимания она, казалось, чувствовала себя ещё хуже. Господи, это смахивало на помешательство. Какой-то кошмар. Драко решил избавиться от этих мыслей. Пока что. Взъерошив на голове волосы, он буквально физически почувствовал, как горит письмо во внутреннем кармане. Нужно в тишине подумать о том, что хотел сказать ему Люциус. Как Драко и планировал до того, пока Флёр не разрушила его план. Возможно, в письме есть тайный шифр или что-то отмечено в почерке? Ещё не было даже девяти вечера, а у Драко глаза болели от усталости. Дёрнув дверь на себя, он остановился, думая, нет, надеясь, что представшее его глазам, ему, чёрт дери, видится, мерещится, как в тот раз, когда Тео где-то раздобыл какие-то зелья и подлил Малфою в чай. Гермиона сидела в кабинете на подоконнике, вставив в уши тонкие проводки, из которых слышалась музыка, и держала на коленях книгу, переписывая что-то на пергамент. Её голова плавно двигалась в такт биту, а зубы прикусили нижнюю губу от сосредоточенности. Грейнджер. — Какого. Хера. Ты. Тут. Делаешь? — Драко мог поклясться, что этот вечер по приколу подкидывает испытания, что его нахуй кто-то проклял. Грейнджер перевела взгляд на дверь и подскочила. Драко мог бы посмеяться над этой реакцией, но, видит Бог, сегодня был неподходящий день. Гермиона торопливо вытащила наушники из ушей, когда он вновь повторил вопрос, едва не рыча. — Я... — она сначала растерялась, но потом секунда, и вот оно: выражение гнева. — А какого чёрта? Какое ты имеешь право спрашивать? — Это мой кабинет, — ответил Драко и почувствовал, что не может поднять голос выше, иначе слетит с катушек. Грейнджер так легко становилась катализатором его ярости. — Забавно, Малфой, но почему-то я не вижу подписи, — иронично огляделась она по сторонам, будто ища подтверждения приватизации территории. Он растянул губы в улыбке, качая головой. Уровень его взбешённости был просто немыслим. — Грейнджер, ты не захочешь столкнуться с последствиями моей злости. — Ты должен столкнуться с жестокой реальностью: в замке тебе не всё принадлежит, — строго произнесла она, уперев руки в бока. — Этот кабинет не используется, и о нём мало кто помнит, так что если нужно уединение, найди место, которое я не нашла раньше. Это было уже слишком. Ничто, абсолютно ничто не могло заставить Драко вести переговоры с грёбаной грязнокровкой, которая даже не представляла, над какой пропастью танцует. Он сделал несколько шагов в её направлении, и она отшатнулась, схватив палочку и направив на него. — Даже не думай, Малфой! — произнесла Грейнджер на повышенном тоне. — Не подходи ко мне. Он хмыкнул, склонив голову. Девчонка явно усвоила урок, тогда, возле совятни. Но не усвоила основного: Драко всё ещё был ловчее, чем она когда-либо могла бы стать. Малфой оказался перед ней так быстро, что Грейнджер едва вскрикнула, когда он перехватил её руку, в которой была зажата палочка. Девчонка вырывалась, пытаясь высвободить конечность, и прибегала к разным приёмам. Из-за разницы в физической силе они не давали никаких результатов. — Пусти!.. — Гермиона вертелась, пытаясь разжать пальцы слизеринца, чтобы вернуть себе древко, и со стороны могло показаться, будто они дурачатся, но её лицо выражало смесь паники и злости. — Хватит дёргаться, Грейнджер! — Драко не мог отпустить девушку, потому что понимал: как только его руки разожмутся, она примет новые попытки вернуть себе оружие. — Мне больно! — заверещала гриффиндорка, но парень точно знал, что это манипуляция, потому что он не сжимал даже в половину силы. Резким рывком Малфой повернул Грейнджер спиной к себе, делая так, чтобы её руки оказались неспособными причинить ему вред при помощи ногтей, как она уже пыталась сделать раньше. Удар о его грудь выбил из Гермионы дух, и девушка на секунду замерла, надеясь, что легкие вновь вспомнят, зачем их привинтили к телу. Уже в следующее мгновение что-то произошло. Абсолютно точно. Похожее чувство бывает при чрезвычайных ситуациях, словно время замедляется. Не как в глупых романтических фильмах, а как будто ты оказываешься под колпаком, в ловушке, и твой мозг отчаянно пытается выкроить тебе лишние мгновения, чтобы принять решение. Гермиона всё ещё сжимала правое запястье Малфоя, в попытках отобрать собственную палочку, которую он выхватил у неё через секунду после того, как она решила ему пригрозить. Волшебное древко там и осталось, но её тело сосредоточилось на другом прикосновении. Ладонь левой руки слизеринца опоясывала талию Грейнджер, и в этой детсадовской борьбе её водолазка приподнялась. Сейчас подушечки пальцев Малфоя касались голой кожи гриффиндорки на животе, прямо возле пупка. Гермиона могла поклясться, что когда он их отнимет, там окажутся глубокие ожоги вплоть до волдырей, несмотря на то, что его пальцы были прохладными. В какой-то момент ей будто вкачали в кровь наркотик, который заставил чувствовать каждую волосинку на её теле. Они замерли в такой позе, и Гермионе было интересно, дышала ли она вообще. Потому что девушка не понимала. Малфой ощутил, как постепенно, с каждым мгновением рука Грейнджер, которая до этого мёртвой хваткой вцепилась в его запястье, которое всё ещё удерживало её древко, начала расслабляться. Отойди от неё. Строгий голос внутри отдавал приказы, и он бы подействовал, если бы кожа Грейнджер не покрылась мурашками, полностью выбивая эти мысли у него из головы. Такая глупость. Подумаешь, мурашки. Драко почти её не держал, просто касался, но Гермиона не отодвинулась ни на миллиметр. Очевидно, ей вовсе не хотелось отходить, быть подальше. Малфой внутренне улыбнулся, чувствуя, как разрастается самолюбие. Что будет, если он опустит руку ниже? Расстегнёт верхнюю пуговицу её синих джинсов, которые сейчас облегали бёдра девушки и сидели слишком низко. Она сбежит? Сжав зубы, прикусив внутреннюю сторону щеки, пытаясь образумить себя, сделать себе больно, Драко сдвинул пальцы буквально на сантиметр вниз. Грудь Грейнджер приподнялась, и только так он понял, что она резко втянула в себя воздух, потому что в его ушах было абсолютное ничего. Словно Малфоя контузило. Чёрт внутри него ухмыльнулся: она останется стоять на месте. Ещё немного ниже, совсем чуть-чуть. Драко почувствовал, как затылок Грейнджер легко коснулся его плеча. Только сейчас до слуха слизеринца долетел лёгкий, почти неразличимый вздох. В абсолютной тишине не было шансов его не услышать. Член Малфоя дернулся, и парень знал, что Гермиона почувствовала. Не могла не почувствовать, когда её шея, спина, задница так плотно были прижаты к его торсу. Блять. Драко нуждался в ушате воды, он готов был молить о нём, потому что точно знал, что если сейчас толкнётся к девчонке, она едва ли станет сопротивляться. Серьёзно, Грейнджер? Её волосы пахли грушей и мёдом, чем-то совершенно летним. Так пахнут шампуни для детей: сладко. Ладошка Гермионы соскользнула от чрезмерного расслабления и коснулась его косточки на запястье. Это и стало ушатом воды. Сжав ладонь на её талии, слизеринец оттолкнул девушку, чувствуя, что действительно начинает ненавидеть гриффиндорку. За то, что она позволила им стоять в этом хреновом трансе каких-то пару секунд, которые длились как несколько недель. Салазар! — Вали отсюда нахер, — прорычал Малфой, бросая ей палочку. Глаза Грейнджер были похожи на те, которые он видел перед тем, как она выскочила из выручай-комнаты. Такие, будто гриффиндорка крупно накосячила, словно совершила что-то непростительное. — Ладно, — ответила она слишком быстро и пулей выскочила из кабинета, схватив сумку, даже не позаботившись о том, чтобы забрать книгу и собственные записи. Будто ещё одна минута общего воздуха с Драко, и её вина, которая так явно плясала на лице Гермионы, увеличится вчетверо. Малфой услышал, как хлопнула дверь, и уткнулся в подоконник, громко дыша. Выдавить, вытравить из себя этот странный запах. Господи, что с ним происходит? Это всё незаконченный секс с Делакур. Драко успел возбудиться и не закончил начатое, да, точно. У него же не мог встать на Грейнджер. Он сдавленно засмеялся и, наверное, со стороны точно выглядел как сумасшедший, но сейчас это стало неважно. Малфой уже был на взводе, Гермиона просто... потёрлась о него. Чёртова шлюха. Драко перевёл глаза на витиеватый знакомый почерк и одним махом смёл вещи Грейнджер с подоконника, надеясь, что точно так же сметёт всё, связанное с ней, что пылью оседало в его голове, превращаясь в метастазы.