***
— Мерлин, Гарри, три порции льняных семян, а не две с половиной, — Гермиона покачала головой, добавляя в котёл недостающее количество ингредиентов. — Прости, — он виновато посмотрел на неё, оглядывая стол. — Честное слово, я бы тебя не просил, но Гойл настолько невежественная свинья, что, кажется, ему совершенно наплевать на это задание. Девушка отмерила пару капель настойки полыни и добавила в зелье. Снейп отвёл небольшой кабинет под это задание, чтобы студенты имели место, где можно готовить. Однако его площадь была настолько маленькой, что пара человек даже левитировали свои котлы непосредственно в кабинет Зелий, когда профессор не был занят, поэтому Гермиона ещё раз порадовалась, что у них с Малфоем нашёлся отдельный кабинет. Но они по-прежнему не пересекались. — Всё нормально, — отмахнулась она, наблюдая за варевом. — У вас невероятно простое зелье, но пока я не могу больше ничего добавить. Тебе нужно будет прийти завтра, примерно... — она сверилась с часами. — Примерно после Чар, чтоб засыпать туда измельчённый лунный камень. — Ладно, — кивнул Гарри, всё ещё смотря в учебник. — Два грамма, ровно, — Гермиона посмотрела на него строго, надеясь, что он достаточно внимательно слушает. — Помешаешь потом против часовой стрелки единожды, как написано, и уже через час сможешь налить в бутылочку. Поттер закрыл учебник, отложив его на полку, которой едва ли нашлось место в этой комнате из-за десятков дымящихся котлов. От некоторых шёл такой странный запах, что Гермиона могла поклясться: их зелье не получит ничего выше Тролля. — Я бы умер без тебя, — друг обнял её. — Ещё на первом курсе, — напомнила девушка, усмехаясь ему в плечо. — Ты думал по поводу своего задания? Он тут же отстранился, потупив взгляд. Она сделала глубокий вдох. — Гарри, это не шутки. Если кто-то... кто-то действительно решил причинить тебе зло, он может попытаться сделать это во время второго задания, так как на первом не получилось, — у девушки всё ещё захватывало дыхание, когда она думала о том, что чемпионам велели противостоять дракону. Гриффиндорка до сих пор чувствовала ужас от воспоминаний о том, как огнедышащее существо обожгло Драко. Гермиона слышала свой крик, когда дракониха чуть не достала Гарри даже на метле. Это было форменное безумие. — Ты должен быть готов. — Да, да, знаю, — пробормотал он, — но у меня пока нет серьёзных идей. — Просто нужно уделить этому достаточное количество времени, — Гермиона знала, о чём говорила, потому что если Гарри и думал над криком яйца, то вскользь. Всё остальное время парень проводил с Роном и близнецами, наверстывая упущенное время без друга. — Обещаю, я займусь этим в течение ближайших двух недель. Обещаю, — повторил он для пущей уверенности, и морщинка между её бровями разгладилась. — Хорошо, — ответила девушка, зачаровывая котел, чтобы никто не смог туда ничего подлить. Они вышли из душного класса, и она обмахнула рукой лицо. — Чем ты занималась все выходные? — спросил её Поттер. Гермиона вытаращила на него глаза в недоумении. — Ты же постоянно видел меня, — произнесла она. — Да, но ты куда-то пропадала, и даже когда была с нами, всё равно оставалась отстранённой, — сказал он, пристально смотря на неё. — Не выдумывай, Гарри, — Гермиона натянуто улыбнулась. — Несколько часов я была занята Нумерологией, а потом... — она осмотрелась, давая понять, что не имеет в виду ничего важного. — Готовила зелье, читала, ну, знаешь... Это была ложь. Все выходные Гермиона пыталась проанализировать своё поведение. Вытащить потаённые мысли наружу, чтобы логически их осмыслить. Каждый раз она терпела поражение. Девушка пыталась морально подготовиться к понедельнику, когда увидится с Малфоем. Пересмотрев расписание десятки раз, она знала, что у них не было общих занятий со Слизерином, но понимала, что они всё равно встретятся, потому что расписание завтраков, обедов и ужинов в будние дни у всех едино. Ей хотелось приободрить себя, подготовить к этому. Даже не к поведению слизеринца. Как Малфой мог вообще себя повести? Закричать во время поглощения овсянки на весь Большой зал: «Я целовался с грязнокровкой»? Вот уж вряд ли. Ей хотелось приготовить себя к той реакции, которая может последовать, потому что Гермиона совсем перестала себе доверять. — Ладно, значит, просто показалось, — улыбнулся Гарри, кивая головой в сторону коридора. — Ты идёшь? Поиграем в шахматы перед сном. — Да, я приду, мне нужно ещё заглянуть в библиотеку, — сказала Гермиона. — Мадам Пинс должна была отложить для меня книгу, которую я пытаюсь взять уже две недели. — О, хорошо, тогда... — Да, иди, я скоро вернусь. Гермиона резво побежала по ступенькам вверх, прямо к библиотеке. За окном сгущались сумерки, хотя было не так уж поздно. Зимнее время всегда напрягало её именно этим: темно становилось слишком рано. — Здравствуйте, мадам Пинс, помните, я... — начала Гермиона, но женщина уже надела очки и начала махать пальцем в сторону гриффиндорки. — Да-да, мисс Грейнджер, минуту. Она взмахнула палочкой, заставив книги из шкафчика сзади медленно плясать перед её глазами, прежде чем дотянулась до одной рукой. — Вот, держите, — женщина протянула ей довольно толстый экземпляр, который был обрамлён твердой обложкой. На чтение этого понадобится время, учитывая сложность рунического перевода. — Спасибо. Вы запишете её на моё имя, чтоб я могла?.. — Да, но только вы будете обязаны продлить время использования лично, предварительно ещё раз показав мне книгу. Чтоб я убедилась в её сохранности, — строго проговорила женщина. — Естественно, — кивнула Гермиона с натянутой улыбкой на лице. Мадам Пинс всегда была неимоверно дотошной по поводу книг, тем более, когда речь шла о специальной литературе. Неважно, сколько раз девушка брала что-то в пользование и возвращала в первозданном состоянии, женщина всё равно подозревала её в каких-то книжных преступлениях. Что-то вроде профессора Грюма в мире библиотеки. Когда Гермиона вышла за дверь, пытаясь засунуть фолиант в сумку, увидела, что корешок книги, которую явно достали из закромов, испачкал пылью всю её руку. — Чёрт... — прошептала она, держа книгу двумя пальцами и пытаясь отряхнуть ладонь. Гермиона раздражённо выдохнула и пошла назад, чтобы повернуть в туалет и помыть руки. Эта книга не влезала в сумку, хотя она упорно пыталась затолкать её туда. Открыв дверь, по пути всё ещё борясь с фолиантом, девушка услышала стон и остановилась, подняв глаза. Она ухватилась за дверную раму рукой, потому что была уверена, что свалится прямо на кафель. Малфой стоял у окна, из которого виднелись огни стадиона, бросающие мягкий свет на половину его лица. И на левую часть тела: у него была расстёгнута рубашка. В голове Гермионы будто активировалось какое-то проклятие, потому что всё происходило так медленно, словно попытка сбежать во сне. Напряжённая линия челюсти Малфоя, вздымающаяся грудь. Взгляд девушки пополз ниже, и её разум отметил, что у него на теле были бинты. Едва заметные под не до конца снятой одеждой. Тёмная полоска волос на животе. И девушка. Девушка, стоявшая перед ним на коленях, имела золотистые волосы, и это всё, что Гермиона видела в таком положении. Глаза гриффиндорки расширились, когда она посмотрела ему в лицо. Малфой заметил её. Его глаза не выражали ничего. Какое-то время он продолжал смотреть на неё в упор, а потом резко выдохнул и запрокинул голову назад. Паралич, который Гермиона ощутила, сменился на волну отвращения. И ужаса. Гриффиндорка схватила книгу и, оставив попытки найти ей место в сумке, выбежала оттуда, чувствуя, как ком в горле превращается в смолу прямо на языке. Святой Мерлин. Это был женский туалет! Никаких заклинаний, никакой закрытой двери. Можно представить, как они нуждались в этом. Спустившись на этаж ниже, Гермиона поняла, что не может больше идти в таком состоянии, и положила руки на подоконник, чувствуя, что она близка к панической атаке. Это была даже не Паркинсон. Грейнджер знала, что они это делают из-за постоянных разговоров слизеринки, которые она вела так громко, будто специально давала всем знать. Но Гермиона не думала, что Малфой так явно... Гриффиндорка засмеялась сама себе под нос, и в этом абсолютно точно было что-то истерическое. Это Малфой. Господи, это чёртов Драко Малфой. Конечно же, он не хранит чёртову верность чёртовой Паркинсон. Малфой целовал Гермиону два дня назад, а теперь зажимался с какой-то блондинкой в туалете. Хотя, зажимания — точно не то, чем они занимались. Гермиона выдохнула, приложив ладони к лицу и опустив их ниже, — к тому месту, где болело. Сейчас боль была едва слышной. Так, если бы девушка привыкла или синяк начал сходить. Пусть он просто исчезнет из неё, и она продолжит жить дальше, потому что на самом деле её реакция была абсурдной. Ничего такого не произошло. Не для него. Рука Гермионы всё ещё легко подрагивала, когда она услышала шаги в пустом коридоре. Последнее, что ей было нужно — это чтобы кто-то увидел её в таком размазанном полубезумном состоянии. Она не сможет это как-то объяснить. Гермиона вообще ничего не сможет сейчас объяснить. Попытавшись взять себя в руки, она повернула голову влево и все её усилия по успокаиванию себя пошли в топку. Малфой. Пусть это самый последний из гриффиндорских поступков, которые Гермиона должна была совершать, но девушка просто схватила свои вещи и бросилась по коридору. Она не готова. Не готова его сейчас видеть. Не готова была даже завтра. А Малфой здесь, сейчас, набирает шаг и ловит её уже через тридцать секунд. — Грейнджер, я уже во второй раз наблюдаю, как ты появляешься передо мной, когда я с кем-то, — его голос был вкрадчивым и злым. Она даже не понимала, что это сочетание вообще могло собираться в горле так явно, пока не услышала, как он говорит. — Я бы не назвал это совпадением. — Может, всё дело в том, что ты не знаешь ни одного из приватных заклинаний или хотя бы что такое защёлка на двери, — слова были полны горечи и раздражения. До сих пор это тоже был неведомый коктейль для её слуха. Они стоили друг друга в данный момент. Малфой цокнул языком, притворно озабоченно качая головой, и его взгляд устремился на книгу в руке девушки, которая всё никак не могла найти себе место. — До сих пор пытаешься избавиться от желания? — насмешливо спросил слизеринец, взглянув на обложку. Он умеет читать руны. — Сделаю для этого всё возможное, — Гермиона попыталась протолкнуться мимо него, но парень не позволил этого сделать. От Малфоя слегка пахло потом, смешанным с его собственным ароматом, и какими-то режущими нос женскими духами. Комок в горле гриффиндорки увеличился в три раза. — Постарайся, потому что я удостоверюсь, чтоб это желание стало твоим худшим кошмаром, — прошипел Малфой и, посмотрев в его глаза, Гермиона могла сказать, что он не шутил. Кровь отхлынула от её лица, и девушка поразилась ненависти, с которой слизеринец на неё смотрел. Чем она вообще это заслужила? — Думаю, для всего самого ужасного у тебя достаточно претендентов, — ответила Гермиона спокойно. Она хотела уйти. Уйти и подавить в себе это чувство, когда виски разрывались, потому что в огромном коридоре с невообразимо высокими потолками не хватало воздуха. Но Малфой не позволял это сделать. Он преградил ей путь рукой и не давал уйти. Это было нелогично: смотреть на того, кого ты ненавидишь так сильно. — О, опять этот обиженный тон, — покачал головой Малфой. — Может, ты просто хотела заменить её? — он кивнул головой в сторону туалета, который был этажом выше. — Может, ты просто хотела занять её место? Так дай мне минуту, и я обеспечу тебе полноценный опыт хорошего... Ядовитый тон Малфоя прервался звонкой пощёчиной. Гермиона увидела красный след от своей ладони на его гладко выбритом лице, когда он медленно повернул голову обратно, а девушка отшатнулась от него. Грейнджер дышала так глубоко, что ей казалось, она может выплюнуть лёгкое. Это была ярость, смешанная с обидой. Это было ей хорошо знакомо. Потрясающее топливо. Судя по серым холодным глазам Малфоя, он мог бы сейчас её убить. Но короткая вспышка, и Гермиона увидела это. Удовлетворение. Смирение. Он будто... был согласен с её действиями. Хорошо, потому что она полностью очистилась. Та штука внутри больше не болела. Она растворилась от сжигающей волны злости. — Я ненавижу тебя, — произнесла Гермиона, и хватило лёгкого толчка в грудь, чтобы Малфой отступил и дал ей пройти мимо него. Он отпустил её после того, как она ударила его по лицу. Отпустил и не произнёс ни слова.***
— В каком смысле? — Тео посмотрел на Драко с недоверием, держа в руке стакан с содовой. Вторник был несовместим с пьянками даже для слизеринцев. — Какого чёрта? — Руки не доходили, — дёрнул он плечом. — Чувак, ты должен открыть его, — сказал Эдриан, смотря на сокурсника. — Там разве не должна быть подсказка? — Что-то вроде того, — голос Драко звучал глухо и безынициативно. Они сидели в общей гостиной. Обычный спокойный вечер, пока девушки собрались в спальне, обсуждая свои дела. Кураж от первого испытания сходил на нет, и Драко всё чаще начинали донимать вторым, хотя до него было ещё два месяца. Блейз постоянно говорил, что ему нужно этим заняться. Но мысли Драко были совершенно в другом месте. Они уговорили его принести яйцо. В вечер первого испытания все были так пьяны и веселы, что никто не подумал об этом. Тогда весь Слизерин сходил с ума, а теперь они требовали продолжения. Драко махнул палочкой, призвав драконий сувенир к себе, надеясь, что он не сотворил дыру в шкафу, в стремлении попасть к нему в руку. — Открывай чёртово яйцо, — подтолкнул его Забини, улыбаясь. Малфой покачал головой, когда все сгруппировались, затаив дыхание, словно дети. Как будто парень собирался рассказать им сказочку на ночь. Петелька щёлкнула, яйцо разделилось на четыре части, и комнату заполнил крик такой мощи, что если бы он продлился ещё хотя бы секунду, весь хрусталь разлетелся бы на мелкие кусочки. Одним движением руки Драко закрыл яйцо, уставившись на него в недоумении. — Блять, какого чёрта? — все сидели, скривившись, гораздо дальше, чем секунду назад, видимо, отпрянув на автомате, желая быть на расстоянии от предмета крика. — Я клянусь, мои перепонки лопнули, — признался Блейз, проводя пальцами по ушам. Несколько девушек просунули головы в проём арки вместе с жадными к новостям первогодками. — Что здесь происходит? — спросила староста, смотря на их компанию. — Малфой разучивает серенаду для Пэнси, — кивнул ей Тео. — Это первые шаги, не обрубай стремления парня на корню! Джемма не оценила шутку и, нахмурившись, ушла. Судя по тому, что на ней уже была надета пижама, она вообще не была настроена на какие-либо разбирательства. — Окей, я думал, это будет проще, — наконец произнёс Драко, смотря на яйцо. — Что это вообще может быть? — Флинт до сих пор изучал предмет в руках у Малфоя с таким подозрением в глазах, что можно было подумать, яйцо через минуту кинется на слизеринца. — Похоже на крик Банши, — заметил Эдриан. — Может, вы будете бороться с нечистью? — Эта затея становится всё безумнее, — покачал головой Блейз, и Драко заметил, как он бросил на него обвиняющий взгляд. Это могло значить что угодно. От «стоило открыть яйцо раньше» до «нужно было послать Люциуса в жопу». В любом случае, это всё бессмысленно на данном этапе, так что Малфой просто сделал вид, что не заметил. Они потратили ещё полчаса, обсуждая варианты. Это не была эксклюзивная помощь, парни просто веселились, перебирая всякие идиотские теории, подстёгиваемые юмором Нотта. Признаться, Драко правда не думал ни о чём таком. Он предполагал, что внутри яйца будет пергамент с загадкой, возможно, аналитической задачей, как говорил Блейз ранее. Это становилось проблемой. Малфой подбросил тяжёлое яйцо и поймал. Нужно будет поразмыслить об этом. Разгадка была половиной дела. Если им требуется что-то отгадать, это явно нужно для чего-то. Чтобы подготовиться. Оттачивание трансфигурации заняло у Драко месяц. Это может быть ещё тяжелее. — Эй, Драко, — Маркус привлёк его внимание, пока Нотт наливал ему в стакан безалкогольный напиток. Слизеринцы так привыкли к тому, что на вечеринках именно Теодор — тот, кто отвечает за алкоголь, что даже в такие вечера именно он разливал друзьям пунш или что-то подобное. — Ты подумал над моим предложением? — Предложением? — поднял брови Драко, переводя взгляд на парня. — Да, по поводу грязнокровки, — протянул Маркус с улыбкой на лице. — Я предлагаю тебе сто галлеонов за эту кисочку. Это была мгновенная реакция, которую Драко сдержал только благодаря многолетней практике и оттачиванию маски. Его тело словно превратилось в сотню резервуаров, которые наполнялись яростью быстрее, чем он мог это контролировать. Драко на секунду закрыл глаза. Он должен был это остановить, нужно отдать ему её. «Мир, наконец, станет таким, каким должен быть: без грязнокровок, подобного маггловского отродья, которое пригрел на своей старушечьей груди Дамблдор, совсем выжив из ума». Драко бросило в сторону. Блять. Ему захотелось, чтобы Люциус сделал это. Осуществил своё излюбленное наказание. Недостаточная точность заклинания? Круцио, и теперь Драко может исполнять большинство чар с закрытыми глазами. Недостаточная решительность? Круцио, и теперь он принимает поручения отца без единого колебания. Недостаточная техника? Круцио, и Драко владеет огромным количеством магии, связанной со вторжением в мозг. Люциусу нужно было использовать на нём Круцио вновь. Снова и снова. Возможно, тогда это возымеет эффект. Когда Драко заставил себя оторвать от Грейнджер руки, ему потребовалось около пяти раз проговорить в уме, что к ним идёт Долгопупс. Малфой наплевал на звонок и свалил в замок. Он бы аппарировал, если бы мог. Драко забежал в ванну и упал, пытаясь выдавить из себя тошноту. Он пытался выдавить из себя отвращение. Парень готов был умолять, чтобы оно появилось, но собственный организм насмехался над ним, потому что всё его тело до сих пор сжималось в напряжении. Мозг слизеринца был садистом. Он прокручивал в памяти тот момент, когда Грейнджер поцеловала его. Зарылась пальцами в волосы. Тихое бормотание и то, как она легко шла к нему в руки. Будто он это заслужил. «Чистокровные, такие, как мы, никогда не будут стоять в одном ряду с этими... отходами». Драко хотелось, чтобы Люциус отбил у него такое желание: думать об этих минутах. Он должен был казнить Грейнджер. Отдать Флинту. Так он бы искупил себя. Это бы всё исправило. — Сто галлеонов? — вытаращил глаза Пьюси. — Ты спятил! — Унижение Грейнджер стоит того, — хохотнул Флинт. Драко был уверен, что галлюцинирует, когда поднял взгляд и увидел грязнокровку, стоящую на пороге туалета и изучающую его глазами. Он видел, как она прошлась взглядом по его телу, и её ровные острые брови немного нахмурились, когда зрачки достигли бинтов, которые всё ещё способствовали заживлению ран от огня дракона. Грейнджер такая Грейнджер даже в этом. А потом она встретилась с ним взглядом. Ему хватило пары секунд. Когда грязнокровка убежала, начисто лишившись красок на своём лице, Драко отделался от девчонки. Учитывая, что минет был не очень, он сделал это в три раза быстрее, чем обычно. Драко стремительно догнал Грейнджер и повернул к себе лицом. Ему нужно было увидеть эмоции. Злость, боль, ревность, обиду, отвращение, хоть что-то. Он становился хреновым наркоманом, словно только грязнокровка могла чувствовать так ярко, чтобы его вставляло достаточно. Малфой что-то говорил ей, что-то, что могло её встряхнуть, заставить сказать нечто колкое, но вместо этого Грейнджер опять его удивила. Щека Драко горела несколько часов. У суки хорошо поставлен удар правой. Это было правильно. Он оттолкнул её, увеличил между ними расстояние, которое в какой-то момент сократилось до касаний языком. — К тому же она та, с которой будет реально весело поиграть, — Маркус продолжал кому-то отвечать. Мне нужно это сделать. Но мозг, продолжая пытки, подбрасывал Драко видения, где уже Флинт прижимает грязнокровку к дереву, чувствуя, как на её лице тает снег. Это он трётся о неё, заставляет выгибаться и просить ещё. Смог ли Драко действительно изменить суть желания? Он не знал. Парень сказал это тогда просто так, хотя, судя по выражению лица Грейнджер, которая явно искала выход, это было возможно. Круцио не потребовались. Драко уже чувствовал, как что-то в нём обрывается. Его челюсти щелкнули, и Забини перевёл взгляд с него на Флинта. — Маркус, друг, в чём дело? — усмехнулся Блейз. — Мы все можем подумать, что у тебя есть какие-то садистские наклонности. Голос мулата был задорным, но в нём сквозило неодобрение. — Я даже не думал её мучить. Очень даже наоборот. В моих возможностях подарить ей исключительно наслаждение, — они с Пьюси захохотали, давая друг другу «пять», и Малфой ощутил, как в нём просыпается что-то ужасное. Что-то, что должно быть убито. «...никогда не будут стоять в одном ряду с этими... отходами». — Я не стану продавать его за сто галлеонов, — фыркнул Драко, чувствуя, как вены на его руке вздулись, когда он сжимал яйцо в руке. Угомонись. Парень поднялся, решив, что будет гораздо лучше просто свалить отсюда. Или же он, наоборот, должен слушать это, чтобы чувствовать отвратительную воронку внутри. Драко превращался в грёбаного домового, который норовит себя наказать. — Двести! — предложил Флинт. Драко рассмеялся. — Пятьсот, но это послед... — Нет, я сказал! — он рявкнул настолько громко и озлобленно, что крик яйца показался трелью арфы. Все замерли прямо так, как сидели: кто-то с недотянутым ко рту напитком, кто-то на полпути к тому, чтобы закинуть ногу на ногу. Твою мать. — Я ненавижу, когда приходится повторять дважды, — произнёс Драко ледяным голосом и вышел. Он знал, что Блейз всё уладит. Забини был кем-то вроде главного моралиста в их компании. Вечный сдерживающий фактор. Драко адски хотелось, чтобы существовало нечто, что сможет наладить его. Привести мозг в порядок, чтобы он, наконец, начал сотрудничать с хозяином.***
Прохладная мокрая жижа коснулась лица Гермионы прямо под глазами, и она скривилась от ощущения. Сразу захотелось применить к себе согревающие чары в спальне, которая и так не была слишком тёплой из-за сумасшедшей вьюги, что бушевала вот уже второй день. — Так, нет, не трогай! — воскликнула Джинни, когда рука Грейнджер потянулась к лицу. — Даже не смей. Это чудодейственное средство. Волшебные патчи, — заговорщически произнесла подруга, и Гермиона с подозрением посмотрела на розовую баночку в её руках с названием: «Мерцай как фе...», а дальше надпись скрывали ногти. — Джинни... — устало вздохнула она. — Даже ничего не говори, — оборвала её та, проделывая со своим лицом то же самое. — Ты в последние дни выглядишь очень уставшей. Это поможет. Через пару минут они нагреются от теплоты твоей кожи, и ты перестанешь их чувствовать. Гермиона закатила глаза. Ей проще было согласиться с подругой, чем спорить. Когда Джинни повернулась к ней, то на её лице показались две розовые полоски, которые повторяли форму под глазами. Они оказались в тон баночке, покрытые миниатюрными блёстками. Это не было так уж ужасно, но выглядело всё равно странно. — Что с тобой на этой неделе? Ты виделась с Виктором? — вопрос встал Гермионе поперёк горла. — Да, мы разговаривали пару раз, — нахмурилась Гермиона и, подняв глаза на Джинни, сжала губы. — Нет, ничего такого, что тебе бы хотелось услышать. Он почти всегда с Каркаровым, тот будто мамочка над ним. Так что... — Не расстраивайся, — Джинни утешающе погладила её по руке, решив, что причиной состояния грусти подруги на протяжении всех дней был Виктор. Однако Гермиона о нём почти не вспоминала. — Мне кажется, как только он отделается от своего директора, тут же уделит тебе внимание, — рыжеволосая встала напротив зеркала, окуная пальцы в ещё одну баночку и нанося на лицо крем. — Хочешь, я?.. — Нет! — замахала руками Гермиона. — На сегодня с меня достаточно процедур красоты, — подруга улыбнулась, будто предвидев такую реакцию. — Скажи, ты поговорила с Дином? Она задала вопрос, который волновал её ещё с прошлой недели. Джинни не выглядела разбитой, но она всё равно волновалась. Разве Дин не был первой любовью Уизли? Она всегда хотела, чтобы всё было как в книгах, и эта стала последней. Гермиона сглотнула, ожидая ответа. Джин на секунду замерла с кремом в руке, а потом продолжила его закручивать. — Да, я поговорила, — пауза. Что ж, такой короткий ответ вряд ли сулил что-то приятное. — И он... — подтолкнула её Грейнджер, надеясь, что не давит. — Он нормально отреагировал? — Не очень, — лицо рыжей вдруг стало серьёзным. — Он не хотел, чтобы всё так закончилось. Не думаю, что Дин меня любит или что-то вроде. Может, я задела его самолюбие, а может, он ещё на что-то рассчитывал, — она пожала плечами. — В любом случае, это никогда не было тем, что я хотела на самом деле. Гермиона кивнула. Это имело смысл. Она подтянула колени под подбородок, натягивая одеяло на голые ноги. Девушка была одета в спальные шорты и короткую майку с надписью «Барби», которую она с мамой купила в один из летних дней. Они проходили мимо торгового центра, и Гермиона заметила этот комплект. Пижама напомнила ей о той, которую она носила в детстве, когда половина её комнаты была завалена куклами. Правда, в то время, пока остальные девочки устраивали им чаепития, Гермиона заставляла их слушать сказки, которые читала вслух: «Золушка», «Пряничный домик», «Снежная королева». Только эта пижама была гораздо короче, чем девушка носила в детстве, но сама суть осталась прежней. Гермионе нравилось добавлять в свою жизнь какие-то вещи, которые связывали её с прошлым: барби-пижама, складывать вещи без помощи магии и всегда забывать про Агуаменти, когда хотелось пить. В этом было что-то от неё прежней. — Джинни? — Грейнджер повернула голову. — Когда вы с Дином... — она замялась на миг. — Ну, как это было?.. У неё громко стучало сердце. Джинни была единственным человеком, единственным другом, с которым она могла бы поговорить об этом. Рыжеволосая усмехнулась, садясь обратно на свою кровать. — Это было... — она вздохнула. — Знаешь, я ожидала большего. Когда ты не занимаешься сексом, тебе это кажется чем-то невероятным, особенным, нереальным. А потом ты понимаешь, что это просто... — девушка пожала плечами, не подобрав слов. — Нет фейерверков, помнишь? — Нет фейерверков, да, — повторила Гермиона на автомате. — Может, дело во мне? — Джинни грустно улыбнулась, посмотрев на свои ногти, которые были окрашены в ярко-розовый. — Может, это со мной что-то не так, и я просто... — Боже, Джин, нет! — Гермиона села к ней, обняв её руками за плечи. — Даже не думай об этом! Сердце Грейнджер сжалось от понимания того, что всё это время Джинни предполагала свою вину в произошедшем. Она спросила у подруги, лишь потому что ей казалось, что с ней самой происходит что-то дикое. Гермиона всегда была мисс Рациональность. Она являлась той, кто руководствуется разумом. В последнюю очередь ей подумалось, что кто-то столь чувственный как Джинни может решить, что она недостаточно хороша. — Это... это... — Гермиона пыталась подобрать слова, но это было практически невозможно, учитывая то, что она на самом деле не знала, что там произошло. Не то чтобы девушка хотела это знать. — Да, я думала, может, это потому что я не любила его на самом деле? — спросила Джинни, кладя голову на её плечо. — Потому что всё было нормально. За исключением пустоты внутри. — Послушай меня, — Грейнджер взяла лицо подруги в свои руки и внимательно посмотрела в глаза, — ты одна из самых потрясающих девушек, которых я знаю. Это не был Дин, значит, это кто-то другой. Кто-то, кто появится в твоей жизни и перевернёт весь твой мир. Джинни сдавленно засмеялась, резко вдыхая носом воздух. — Ты говоришь, как герои моих любимых книг, — улыбка всё ещё украшала её лицо. — Хоть что-то там правда, — фыркнула Гермиона, обнимая Уизли крепче. Вдруг Джинни отскочила от неё с вытаращенными глазами. — О, Боже! — воскликнула она так, что Гермиона обернулась, проверив чары уединения на их стороне спальни. — Ты что же, думаешь, вы с Виктором?.. Теперь уже Грейнджер смотрела на неё безумным взглядом. — Что?! Мерлин, нет! — она приложила руку к груди. — Я даже не думала об этом! — Ну, ладно, но если вдруг подумаешь, то Падма рассказывала мне о зелье, которое состоит из мятных листьев, эссенции растопырника и ещё парочки простых ингредиентов. Оно вроде как должно... — Гермиона резко подняла голову, и остальные слова подруги стёрлись из головы из-за того, что звук её голоса полностью был заменён работой шестерёнок в голове Грейнджер. Мятные листья. Зелье. Чёрт. Она подхватилась с кровати и, порывшись в тумбочке, достала оттуда зелёную тетрадь с выписанным рецептом зелья, которое они с Малфоем готовили. Пришло время его смены, и Гермиона дала ему об этом знать, отправив записку. Это было странным действием, учитывая, что они находились в одном замке, но мысль о том, чтобы подойти к нему и сказать вслух, образовывала колючую проволоку вокруг её горла. Девушка напоминала Гарри четырежды вернуться к своему зелью и добавить нужный ингредиент, но совершенно забыла о том, что последним компонентом на её этапе работы со своим собственным, были мятные листья. Она быстро посмотрела на часы и вернулась зрачками к рецепту. У неё было ещё двадцать минут, чтобы успеть их добавить, пока жидкость не начнёт кипеть, судя по подсчётам. Иначе вряд ли они успеют сделать новое, такое же сложное зелье за оставшееся время. — Гермиона? Что?.. — опешила Джинни, видя, как она схватила свою сумку, зная, что там находится книга по Зельям. Грейнджер нуждалась в ней, потому что в тетради были записаны только основные вещи, а ей теперь требуется проверить всё досконально. — Мне нужно кое-что сделать, Мерлин, прости, Джин, я скоро прибегу! — засуетилась она. — Но до отбоя осталось всего полчаса. — Успею! — крикнула Гермиона, натягивая на себя мантию и выбегая из комнаты. По дороге девушка панически пыталась вспомнить, брала ли она вообще все ингредиенты сразу? Ей хотелось себя ударить за такую растерянность. Она существовала как призрак последнюю неделю. Нужно брать себя в руки. Отворив дверь в кабинет с громким звуком, Гермиона была настолько озабочена зельем, что, увидев Малфоя возле котла, просто вбежала, оттолкнув его к окну. — Нет! Скажи, что ты ничего не бросал туда! — умоляюще прохныкала она, посмотрев на ошарашенное выражение лица слизеринца, которое даже не успело окраситься в злость — настолько неожиданно всё произошло. — Я исследовал компоненты, чтоб проверить, всё ли ты сделала верно, — ответил Малфой сурово, и Гермиона заметила небольшой график, паривший над котлом, показывающий весь процесс в обратном порядке. В другой раз гриффиндорка бы возмутилась его желанию проверить её, но теперь это было бы довольно ироничное замечание, которое явно сыграло бы против неё. — Ты бы не заметил, я забыла добавить мяту, а она не идёт отдельным компонентом, только усилителем смоковницы... — проговорила Гермиона, бросая сумку на парту и вытаскивая оттуда книгу Зелий. Призвав к себе баночку с мятой, девушка добавила несколько листочков и увидела, как жидкость приняла приятный зеленоватый оттенок. Как и было сказано в учебнике. Слава Мерлину. Гермиона вздохнула с облегчением. Было сложно представить реакцию Малфоя, если бы парень вдруг понял, что их зелье можно вылить в унитаз из-за невнимательности гриффиндорки. — Что у тебя на лице, Грейнджер? — его тон был насмешливым, когда он спросил, хотя девушка ожидала, что сейчас её ждет долгая тирада о том, что она чуть не испоганила их задание. — Что? — не поняла Гермиона, оторвавшись от книги, а через секунду гриффиндорку накрыло осознание. Она приложила пальцы к лицу и с раздражением сняла с себя мерцающие патчи. — Это просто процедура для лица. Чёртова Джинни... Девушка выдохнула, избегая его взгляда. Паника развеялась, и вдруг вся ситуация выплеснулась ей на голову, будто Пивз никак не унимался с водяными бомбами. — Барби? — тон Малфоя всё ещё оставался весёлым, но теперь к нему добавился и интерес. Гермиона осознала, что стоит перед ним в пижаме с распахнутой мантией. Она тут же закуталась в неё, сложив руки на груди. — Это маггловская кукла. Для детей, — прохладно объяснила девушка, чувствуя, что если говорить, то это отвлекает её от мыслей о происходящем. Его бровь подскочила вверх, и она цокнула. — Что-то вроде Лейсинди в мире волшебников, только эта, конечно же, не меняет цвет волос из-за желания ребёнка. Это было хорошее сравнение, потому что Лейсинди точно так же, как Барби, отличалась длинными ногами, стройностью и красивыми волосами, так что Гермиона надеялась, что донесла основную суть. Кажется, Малфой каким-то образом перехватил мысли девушки, так как в следующую секунду его глаза опустились и медленно пробежались по её ногам. Щёки Гермионы тут же покраснели, и она отвернулась, уставившись в учебник. — Не думал, что ты спишь в чём-то вроде этого, — гриффиндорка молчала, так что Малфой надавил, — но после той ночнушки на Чемпионате, я не удивлен двум кусочкам ткани, едва ли что-то прикрывающим. Рот девушки открылся, и она только сейчас поняла, что он уже видел её в подобном виде. Боже. — Это была пижама Джинни, — возмущённо ответила Гермиона, повернувшись. — У неё вкус гораздо лучше твоего, — Малфой явно глумился, и это заставляло смущение девушки рассеиваться, заменяя всё освободившееся пространство злостью, желанием защититься. — О, ну прости, что задела твоё чувство прекрасного, — язвительно ответила она, обнимая себя в попытке абстрагироваться. — Хотя, учитывая всю ситуацию, и кого ты привык считать достойным твоего внимания, я рада, что не похожа на твоих шлюх. Своим тоном Гермиона могла разделать животное до костей, даже не дрогнув. — Разве? — наигранно изумился Малфой, выгнув бровь. — Потому что стонешь ты точно так же. Он выговорил последнее предложение медленно, наблюдая за её реакцией, которая была убийственна в своём отсутствии. У Гермионы пропал дар речи. Она уже в который раз не могла понять, зачем Малфой это делал. Он сам позволил ей себя поцеловать, разве нет? А теперь будто наказывал за это. Ему стоило оттолкнуть её тогда, привести в чувство. Малфой должен был показать, чего это потом будет ей стоить. Гермиона молчаливо повернулась, чтобы забрать сумку, и сглотнула горечь в горле. — Второй этап за тобой, а потом нужно будет скооперироваться на пару дней. Проще доварить зелье в четыре руки, — пролепетала она слишком быстро, пытаясь скрыть свои настоящие эмоции. Ей вообще было интересно, что он здесь делал так поздно и откуда взялось такое рвение к заданию, но, естественно, Гермиона не стала спрашивать. Старинный фолиант выпал из её сумки, пока она пыталась вновь сложить туда вещи. Малфой его заметил. — Грейнджер, — спустя секунду он вздохнул, поднимаясь с места, но она была полна решимости убраться оттуда. — Грейнджер, — повторил слизеринец мягче, и Гермиона не обернулась, если бы его голос не прозвучал настолько близко. В следующий миг Малфой дотянулся рукой до книги рун и сжал её между пальцами. — Не пытайся найти заклинание противодействия. Не трать время. Я не... — его голос дрогнул, и он посмотрел на доску, прежде чем заговорить дальше. — Я не стану просить ничего ужасного. Не буду спрашивать о Поттере или что ты там себе уже могла вообразить. Я не могу его отменить, но... Я не стану нервировать тебя и просить что-то, чего бы тебе стоило бояться. Гермиона бы подумала, что слышит в его тоне раскаяние. Вину. Подумала так, если бы не знала, кто стоял перед ней. Но, несмотря на это, его слова выбили у неё дыхание из груди. Она подняла на него глаза в неверии. Видно, эта её эмоция красочно отразилась на лице. — Я даю тебе слово, — произнёс Малфой, смотря ей в глаза. — Хорошо, — ответила Гермиона еле слышно, потому что ей вдруг показалось, что происходящее — какая-то магия, которая может разрушиться. Она бы подумала, что это кто-то под оборотным, если бы не лёгкое покалывание на коже от того, что парень стоял так близко. По этому покалыванию Гермиона точно знала — это Малфой. — Хорошо? — переспросил он её, немного склоняя голову. — Да. Хорошо, — у девушки пересохло в горле от воспоминания, когда они обменивались подобными репликами неделю назад. Глаза Гермионы опустились к его губам, и она почувствовала, что края его мантии касались её голого живота — так близко он стоял. Гриффиндорка принудительно закрыла глаза. Это помогало абстрагироваться. Они отступили друг от друга одновременно. — В следующий раз подумай трижды перед тем, как принести в жертву наш проект по Зельям из-за собственной халатности, — тон Малфоя стал обычным. Отлично. Так было проще. — И тебе, Малфой, доброй ночи, — сдержанно ответила Гермиона и закрыла за собой дверь. Комендантский час вступил в силу пять минут назад.***
Гермионе иногда всерьёз казалось, что у неё разовьётся боязнь туалетов на общих этажах в замке. Каждый раз, открывая дверь в один из таких, она видела перед глазами флешбэк, из-за которого у девушки появлялось желание засунуть два пальца в рот и склониться над унитазом. Туалет на четвёртом этаже Гермиона вообще отказывалась посещать. Она вошла в уборную, и сразу послышалось хихиканье, которое выбивало её из колеи. Оно ассоциировалось у гриффиндорки с группками девочек, собирающимися в библиотеке, пока там сидел Виктор. — Это будет Гарри, — заговорщически произнесла одна из них. — Уверена, он будет невероятно популярен после Турнира. — Тебе придётся поторопиться и подсунуть ему их раньше, — сказала вторая. Гермиона застыла, смотря на приоткрытую дверь. Подслушивание чужих разговоров было последним в списке её удовольствий, но в свете недавних событий, связанных с Гарри, у неё развилась паранойя. — Я не уверена, что это то, что нужно, — захныкала первая девушка, и Грейнджер узнала в ней Ромильду Вейн. — Вдруг он вообще не любит сладкое? — Ну, положи в коробку ещё и крекеры, — неуверенно предложила вторая. — Мы могли бы пропитать их... Грейнджер толкнула дверь, беспардонно входя внутрь. — О, Гермиона, привет! — защебетала Ромильда таким голосом, будто больше всего на свете была рада её видеть, что выдавало нервозность девушки. — Привет, Ромильда, — холодно отозвалась гриффиндорка и посмотрела на подругу однокурсницы, что училась на Когтевране, которую она не помнила по имени. — Странное место, чтобы есть конфеты, не находишь? Гермиона посмотрела на пачку шоколадных котелков, внутри которых плескалась жидкость. Это мог быть сироп или ром, в зависимости от предпочтений покупателя и его совершеннолетия, естественно. — О! Да, я просто только купила недавно, поэтому... — Ромильда засуетилась, пытаясь схватить коробку руками и сделать вид, что это просто случайная глупость, но Гермиона оказалась проворнее. — Пожалуйста, скажи мне, что это не то, о чём я думаю, — делать вид, что ничего не происходит, было бессмысленно, и по паническому выражению лиц обеих девочек становилось ясно, что внутри котелков что-то запрещённое. Ромильда не походила на человека, который способен кого-то отравить или, тем более, убить. Но тугой узел в груди у Гермионы не развязывался, начиная с момента, когда Кубок выплюнул имя Гарри. Она поднесла котелки к лицу. Тёплый, терпкий аромат вишнёвого табака проник в её легкие, раскрываясь. Черника, сладкая, свежая и совсем немного запаха мужского уходового средства. Геля для бритья? Геля для душа? Одеколона? Он чувствовался почти на выдохе, оставаясь в лёгких, смешиваясь с ароматом ягодных сигарет и ванили. Руки Гермионы дрогнули в осознании, и котелки, словно в замедленной съемке, распластались на полу, облив туфли девушки и, скорее всего, часть юбки. Это спровоцировало возмущённый крик Ромильды, для которой, вероятно, эти конфеты обошлись в кругленькую сумму. Это было неважным, потому что в ушах Гермионы стоял клапан, делающий абсолютно всё происходящее глупым, ненастоящим, не требующим внимания. Всё на секунду померкло в сравнении с шоком, который, подобно шпиону, прокрался в её мозг, чтобы оглушить нервную систему. В котелках была Амортенция. Для Гермионы она пахла в точности как Драко Малфой.