Замерзнувшее пламя

Лидия едва успела пригнуться. — Тебе не хватило первого раза? К Чато подскочили Харли и Диггер. Диабло чуть поколебался, перед тем, как причинить друзьям боль. Этого мгновенья хватило, для того чтобы заковать его руки в ледяные перчатки. Мужчина нахмурился, а Лидия злорадно усмехнулась. — Не тают? Как жаль, да? Ну что ж, подумаем об этом позже. Слуги ведьмы рывком подняли Чато с земли и подвели к лестнице. Лидия величественно шла впереди. Она была словно императрица, которую свергли, но теперь она вновь надела корону. Авон словно очнулась. Она хотела сделать шаг к матери, освободить Диабло, но её будто что-то держало. Она не могла ни сказать ни слова, ни двинуть рукой, ногой или хотя бы пальцем. В районе грудной клетки, где-то слева, почему-то было очень холодно. Ступеньки чуть расплывались под ногами Диабло. Всё, к чему он прикасался — случайно локтем, ногами, чем угодно — всё немного таяло. Всё, кроме этих идиотских наручников, насильно сдерживающих горячую во все смыслах натуру. Внезапно он резко согнулся, немного жмурясь от колющей боли, слева от соединения рёбер. Весь он, каждая клеточка тела горела, обжигала, но там вдруг стало так холодно, как никогда не было огненному человеку. Авон как-то криво улыбнулась, когда пленник проходил мимо него. — Наив-вный… доверилс-ся, а зря, — она говорила это словно сквозь зубы, не специально. Будто что-то заставляло её, держало нож у горло, принуждала говорить под страхом смерти или хуже. Глаза были распахнуты так, что радужку можно было видеть почти полностью, как и собирающуюся в них влагу. Чато и Авон поставили около высокой конструкции, подозрительно похожей на эшафот. С обоих упали «оковы» опять же, в прямом и переносном смысле. Хотя не все. — Так или иначе, вы должны согласиться на это добровольно, — она развела руками, — Так что прошу. Клясться на крови не обязательно. — На что мы… я соглашаюсь? — тихо, спокойно сказал Чато. Но этот тон, почти шёпотом, пугал намного больше, чем если бы он кричал во всю глотку. — Совсем нет. Вы всего лишь немного поделитесь своей «силушкой богатырской» как говорят у русских. Ну что? — И ради этого ты устроила всю эту бойню, чуть не убила нас всех и прочие прелести? Лидия устало закатила глаза. — «Ты»! Имейте уважение к старшим! Представь ситуацию, я подхожу и говорю: «Привет, вы меня впервые видите, но я обладаю силой льда, я твоя мама, Авон и хочу чтобы вы поделились своей силой.» Я тоже не хочу умирать. Конкретно обряд передачи энергии на крови, разумеется. — При условии, что ты поклянёшься с нами. Дашь непреложный обет. Колдунья положила руку на сердце и «оскорблённо» посмотрела сначала на Чато, а потом на дочь. — Ты мне тоже настолько не доверяешь? Авон стояла, не издавая ни звука, потупив глаза. — Нет. Но давай сделаем, как предложил Диабло, — она говорила тихо, но в этом не было угрозы как у Чато. Здесь было скорее отчаяние, непонимание — кому верить, с кем говорить. Как жить так, чтобы не приходилось предавать одних близких ради других. — Что ж, — Лидия сделала приглашающий жест рукой, — Прошу сюда. На «эшафоте» прямо посередине стоял не большой столик. В центре столика стояла крохотная тарелочка, разделённая на две части, каждая часть площадью не больше квадратного дюйма. Перед тарелочкой лежал лист бумаги, перо и пустая чернильница. — Будет много крови, — тихо произнесла мисс Лик. Лидия молча передала дочери нож. Авон дрожащими руками сделала надрез на руке и наклонила над чернильницей. Она хотела перенести её к тарелочке, но Лидия её остановила: — Рано. Не торопись, дорогая. Нужна повязка? Женщина, не дожидаясь ответа, хотела наложить жгут, но Авон резко вздрогнула и отпрянула назад. Лидия только пожала плечами. Такую же операцию проделал и Чато. Кровь капала на пол ледяной платформы, оставляя в ней глубокие дыры.

***

Тем временем, Рик, Флоид, Крок и Катана в раздумьях бродили около лестницы и всей «сцены». Катана быстрыми, лёгкими движениями ощупывала стену. Под белыми пальцами вдруг что-то тихо щёлкает и вскрывается вход в потайную лабораторию. Катана бесшумно, жестами подзывает оставшихся ко входу. Все кроме Уэйлона Джонса входят внутрь, последний же по собственному желанию остаётся на стрёме. Герои едва сдерживаются, чтобы не ахнуть — кругом стоят люди, гибриды, даже кентавры и всё это великолепия из чистого, искрящегося льда. Рик проходит чуть вперёд. — У меня нет слов, — шёпотом произносит он, подходя к оставшимся копиям Отряда, — Не хочется знать, зачем ей всё это нужно, но это… божественно. — Что это, чёрт возьми? — почти беззвучно спрашивает Дэдшот, подходя к «Авон» и «Чато». На груди у них, там, где должно находиться сердце, горит два огонька: ярких, но не слепящих. Катана тревожно хмурится. — У меня есть догадка. И она вас не обрадует. — Ты умеешь говорить? — не удержавшись от колкости, ухмыляется Флоид. Тацу награждает его тяжёлым взглядом. — Слушайте меня.

***

Бумага подписана, клятва создана, обет положен. Кровь легко впиталась, печать смешалась. Лидия довольно потирает руки. — Так. Чудно, чудно. А теперь поясню свои действия. Для обряда нужно вырезать особый знак на ключице — в идеале, как можно ближе к сердцу. Далее всё случится само собой. Авон нервно сглатывает. Кто эта женщина, почему она говорит всё это? Это не может быть мама, просто не может. Это другой человек. Напрягает мысль о том, что нужно что-то нам ком-то вырезать. Подозрительная близость нужного места к сонной артерии напрягает ещё больше. Мать не стала бы так мучать свою дочь, мучать дорогих ей людей! Что сделало ей такой? Почему в далёком детстве Авон хорошо помнит её — тот же голос, та же походка, но совсем другие глаза, совсем другая душа. Девушка пытается поймать взгляд Чато. Он замечает это и кивает, когда Авон знаками объясняет план, в то время, пока Лидия отвернулась. Диабло бросается вперёд на женщину. Та, не ожидая удара со спины, валится на пол. Мисс Лик переворачивает её на спину и связывает руки собственной курткой. — Ты не моя мать. Моя мать не сделала ла бы такого. Лидия улыбается и запрокидывает голову назад, заливаясь диким, сумасшедшим смехом. — Какая же ты глупая. Глупая, просто идиотка! Ты только догадалась?! Да, это не она! Но от договора вам все равно не отвертеться! Рано или поздно его придётся привести в действие, — она кричит, понижая громкость только к концу фразы. — А если убьём тебя, договор будет в силе? — Чато приставляет к её горлу нож и Авон знает, что его рука не дрогнет. Лидия насмешливо смотрит не него, а потом скашивает глаза на клинок. — В том-то и прелесть, — снова ядовитый взгляд серых глаз, — В том и есть прелесть договора. Если вы убьёте меня, вы умрёте сами. Авон выплёвывает ругательство, а Сантана убирает нож. Лидия вскидывает голову. — Упс! Не вышло, да? — Если ты мне не расскажешь, что произошло, я сама убью тебя и мне будет плевать, что от этого сдохну сама. Лидия молча кивнула на Чато. — А я ей помогу, — сурово отвечает он на немой вопрос. Ледяная ведьма пожимает плечами. — Ну и что же ты хочешь услышать? Авон наклоняется над ней, прижимая коленом к ледяному полу. — Это ты убила мою настоящую мать? Лидия лишь белозубо улыбается. — Сейчас врезать ей мне мешает только то, что она женщина, — слышится голос Диабло над ухом мисс Лик. — Не беспокойся. Я сама справлюсь, — девушка приветливо улыбается ему и наотмашь бьёт лже-мать по лицу. — Бо-оже. Как же ты могла! Ударить милую мамочку, — хрипло говорит Лидия, сдувая запачканные в крови из носа волосы. — Что случилось с моей мамой? — Да ты! Ты убила её, а я лишь использовала это! — женщина сгибается, поднимаясь ближе к лицу Авон и срывается на крик. Она жестоко хохочет, видя шок в глазах девушки. — Ты, ты затопила те несчастные здания, помнишь?! В голове мелькают размытые воспоминания. Кажется, она искала в этом здании кого-то. — Ты взяла и сорвалась на меня, перебила там всех! А оказалось — мето-человек, вот это приятная неожиданность. Ты убила меня, понимаешь?! — Как-то ты слишком бодра для трупа, — замечает Чато из-за спины мисс Лик. Лидия обращает к нему безумные глаза. — Да… да! Видимо мне повезло! Я тоже не верила в переселение душ. Но в нашей семье было много рассказов про это. И как видишь хо-оп! Все как сложилось, да? Лидия кашляет, с трудом хватая воздух. — Погоди, — Чато мягко держит Авон за плечи, — Она ещё не все сказала. — Что с мамой? — Труп твоей дрожайшей мамашки лежал совсем рядом. И о чудо: судьба благоприятствует. У неё были силы. Я читала в одной книге, что если соединить огонь и воду, то человек, сделавший это, станет почти всесильным. Пришлось привлекать внимание вашей начальницы. Она лишь пешка… А твой отец во-он там, — женщина кивает на ледяную колонну, — Я решила держать его тело при себе, на случай, если с этим что-то случится. Авон сильнее нажимает коленом по горлу. Она не чувствует, насколько сильно давит, просто не хочется верить в слова этой сумасшедшей. Убила. Сама. Убила свою мать. Лик снова бьет её. По лицу, в живот, по голове, она не видит куда. Глаза застилает гнев, она не плачет, глаза остаются сухими. Просто хочется смыть эту гадскую ухмылку с её губ. Как же её нравится, нравится причинять людям боль! Как же ей нравится издеваться, неряшливо бросать яд в человеческие сердца! Ссоры, раздоры, убийства. Она не видит перед собой ничего, бьёт наугад. Авон приходит в себя, только когда руки Чато оттаскивают её прочь. Лидия кашляет кровью. Белоснежные локоны обагрились. Она часто и тяжело дышит. — Но отец? — А, совсем забыла про твоего папочку. Да, жаль было его. Симпатичный мужчинка. Только он, в отличие от тебя, сразу признал в любимой жене чужого человека. Пришлось прикончить его. Она говорит об этом так просто, повседневно. За такое маленькое время она смогла превратиться из тихого, незаурядного работника в жестокого маньяка. Не видящего в жизнях людей преграды. — Мне было интересно поиграть, ребятки. Раз уж выдалась такая возможность. Вы внезапно понимаете, что избежали неминуемой гибели да ещё и получили чёртову суперсилу как в дурацких комиксах! Вы бы удержались? — Стерва. — Взаимно, огонёчек. Да, забыла спросить. Почему вы меня настолько недооценили? Авон и Чато резко поворачиваются к Лидии всем корпусом. Девушка напряжённо сжимает руки в кулаки. — Неужели вы думали, что какая-то тряпка сможет остановить меня?

***

— Ага. Переселение душ. Шикарно. — Она хочет убить настоящих Чато и Авон, чтобы переселить их души в эти сосуды, которые её слушаются. Но чтобы они не вернулись в настоящие тела, она должна успеть уничтожить эти тела. — Значение слова «телохранитель» прямо заиграло новыми красками, — замечает Флоид. — Она заставит их каким-то образом отдать свои души, возможно, скажет что просто позаимствует часть силы. — А почему она не может просто заставить их самостоятельно сделать то, что нужно ей? Без этих сложностей? — Этого я не знаю. Может быть, они просто физически не способны на это. — Окей, в таком случае, что мы делаем. — Можно выкрасть эти статуи, спрятать, а потом как пойдёт. — Отлично. — Стоп. Катана делает резкий шаг и разбивает обе статуи. Из них выпадает два кувшина, вроде амфоры. Рик поднимает их и обращается к Тацу с немым вопросом в глазах. — Она не сможет контролировать то, у чего нет тела. Только сосуд в прямом смысле этого слова.

***

Авон и Чато отбрасывает будто волной прямо в руки двух ледяных солдат. Лицо Чато остаётся беспристрастным, пока на его коже вырезают угол, опущенный вершиной вниз, а над ним ещё один: чуть меньше, вершиной вверх. У Авон на краснеет такой же угол, но сверху горизонтальная прямая. Символы сосудов: в одном огонь, в другом вода. Едва успевает Лидия сделать шаг назад, как начинает происходить нечто удивительное: вырезанные знаки переворачиваются, шрамы смещаются на коже. Из раны тянется тонкая красная нить, спустя секунду она меняется, у Чато становится оранжевой, у Авон — голубой. Девушка чуть кривится от боли, Сантана сжимает зубы, отчего сильнее выделяются скулы. Нити сплетаются в воздухе в знак: одновременно две чаши в одной. Мисс Лик чувствует, как её накрывает какая-то темная волна, звуки вокруг чуть затухают, ноги вдруг перестают чувствовать землю. Перед глазами мелькают моменты, которых она раньше не видела или не помнила. Авон пытается сбросить морок и смотрит вниз. Ей хочется кричать от ужаса, потому что под собой девушка видит свой же труп. Сантану она замечает не сразу, тот появляется будто издалека, хотя разум понимает, что он все это время был рядом. Она успевает коснуться его руки лишь на секунду, прежде чем всё погружается во тьму.