Сделка с Уорлегганом

      Маргарет ощущала размеренную качку и дурноту от нее. Несколько раз открыла и закрыла глаза. Вокруг от этого совершенно ничего не изменилось. Темень и духота — на голове завязан мешок, а сама она перекинута через седло лошади. Дурнота накатывала волнами, и Маргарет испугалась, что ее стошнит прямо в мешок. Она резко двинулась, пытаясь освободить связанные руки и сдернуть его с головы, и лошадь, не ожидавшая такого, сбилась с шага.       — А ну, не дергайся!       Она замерла — голос был незнакомый. Можно было понять желание ограбить ее, но похитить? Большая ладонь по-хозяйски легла на бедро, грубо сжала. Кричать было бесполезно, по шуму вокруг было ясно, что передвигаются они по лесу, да еще и ночью, и Маргарет попыталась лягнуть мужчину ногой.       — Ах ты, сука!       Кажется, ее снова ударили, потому что в следующий раз она пришла в себя на холодном каменном полу. Осторожно ощупав голову, обнаружила здоровенную шишку и слипшиеся от крови волосы. Когда все прекратило, наконец, кружиться перед глазами, Маргарет огляделась. Это было маленькое помещение с сырыми стенами, в некоторых местах покрытых склизкой плесенью. Вместо кровати или хоть какой-то лавки в углу валялась охапка прелой соломы, стояло пустое ведро. Из забранного решеткой окна под потолком нещадно дуло, а дверь с крошечным окошком выглядела весьма основательно. Все это очень напоминало тюрьму. Маргарет была сбита с толку и ничего не понимала. Она пыталась сообразить, сколько провела здесь времени, когда заскрипел замок.       Широкоплечий мужчина с плоским носом остановился, подперев плечом стену:       — Попалась в клетку, да, птичка?       Медленно поднявшись, она сложила руки на груди и ухмыльнулась.       — В клетку? Это место больше похоже на свинарник, а ты — на его вонючего обитателя.       — Вот значит, как ты запела? — отлепился он от стены, но тут Маргарет заметила кошель — тот самый — небрежно привязанный к поясу мужчины, и даже страх и головная боль отступили.       — А ну, отдай мой кошель, свинья!       Верзила слегка опешил от такого напора, а потом разозлился.       — Закрой пасть, грязная шлюха!       — Как только ты вернешь мою вещь, скотина!       Она готова была вцепиться ногтями ему в лицо, лишь бы вернуть то, что оставил для нее Джордж. Все равно внешность такого урода ничто уже не могло сделать хуже. Мужчина шагнул было внутрь, но услышал какой-то звук, выглянул в коридор и вышел. Послышались голоса. Маргарет тяжело дышала. Чтобы унять дрожь, она обхватила себя руками за плечи. Дверь снова отворилась.       — Фрэнсис!       Она с облегчением кинулась к нему. Но тот вдруг схватил ее за волосы и отшвырнул так, что Маргарет упала на пол. Те шпильки и заколки, что еще держали ее прическу, посыпались на пол.       — Мерзкая ведьма, — шипел он, подходя. И начал бить ногами. Топтать ее. Пинал в живот, намеренно сильно наступал на запястья каблуками. Мир окрасился красным, до краев заполнился горячей болью. Захлебнувшись криком, она прикусила себе язык. А Фрэнсис повторял и повторял, кричал, срывая голос: "Дрянь! Дрянь! Дрянь!". Это слово долго билось в ушах колокольным звоном, пока Маргарет не открыла глаза и не поняла — действительно, колокола. Звук был незнакомым, кажется, это не тюрьма Труро. В ведро она мочилась кровью, подвывая от боли.        Сжавшись в дрожащий комок на вонючей соломе, Маргарет зло думала, что мерзкий Фрэнсис наказывал ее так, чтобы на открытых местах ничего не было заметно. Интересно, Элизабет он тоже поколачивал? Той все же лучше было бы с Джорджем, согласись она на его предложение. Глупая, глупая Элизабет. Джордж... Боль в животе на несколько секунд отступила. Если он и приходил в гостиницу, то Маргарет не застал. Расстроился? Или пожал равнодушно плечами? Ох, о чем она думает? Не нужно было злить этого плосконосого кабана, лучше бы узнала у него хоть что-то полезное.       Едва удалось найти менее болезненное положение и задремать, как за ней явились. На этот раз худой и высокий мужчина. Они недолго шли по коридорам, потом конвоир открыл высокую дверь и провел Маргарет в зал. На скамьях сидели люди, а за длинным столом — судьи в белых париках. Один из них провозгласил:       — Бодминским судом слушается дело Маргарет Воспер, уроженки...       Так вот где она! Но почему Бодмин? Да потому что судьи Труро хорошие знакомые Джорджа, потому что они знают Маргарет, они были на приеме в Кардью, вот почему! Уж кто-нибудь из них послал бы ему весточку. А здесь ее не знает никто. Она так разозлилась, что пропустила половину обвинений.       — ... в бродячей проституции, развратных действиях, богохульстве, попытке отречении достопочтенных джентльменов от семьи и церкви. — Услышав это, Маргарет засмеялась, запрокинув голову. — В намеренном распространении дурной болезни, избегании врачебных осмотров...       — Я вам не портовая шлюха, господин судья, — перебила она его. — Я чиста, вы можете сами в этом убедиться. А вот насчет вас сомневаюсь. Ваше лицо кажется мне знакомым!        От ее язвительности пожилой мужчина залиться яростным румянцем. Он истерично стукнул молоточком по подставке.       — За неподобающее поведение, оскорбления и дерзость к суду, приказываю удалить подсудимую из зала до вынесения приговора!       Ее схватили за локти и потянули к выходу. Дряблые щеки судьи тряслись от негодования, сжатые губы влажно блестели.       — Зря ты так с судьей, — лениво проговорил конвоир. — Только хуже себе сделала.       Маргарет в ответ улыбнулась.       — Все уже решено, милый.       Эти нелепые обвинения и бешенство Фрэнсиса в ее камере, разумеется, связаны. Все куплено. И прокурор, и свидетели. Мстительный Фрэнсис... В Труро ему такое провернуть не удалось бы. Упечь ее на какой срок у Полдарка хватило денег, интересно? Ничего, Маргарет заплатит телом кому угодно и сколько угодно раз, Джордж получит ее записку и вытащит из этой крысиной норы. Она не успела даже придумать, как отплатит своему бывшему клиенту за все произошедшее, когда пристав снова проводил ее в зал.       Все произошло очень быстро. Зло посмотрев на нее, судья поднялся и с удовольствием произнес:       — На основании изложенного, при отсутствии смягчающих обстоятельств, а также в назидание другим, бодминский суд вынес решение приговорить Маргарет Воспер к казни путем повешения за шею до смерти.       Она поняла не сразу. Осознание пришло, когда ее конвоировали обратно в камеру. Ноги ступали по-привычке, в глазах темнело, а в голове крутилась только одна мысль: казнь? Почему казнь? Притихшая, оглушенная страшными словами судьи, Маргарет прошла мимо ухмыляющегося здоровяка, который торчал в коридоре, не поднимая головы. Сидя на соломе, начала тупо раскачивалась взад-вперед, обняв руками колени. Напряжение не давало ей даже расплакаться, а в груди будто затянулся тугой узел. Через какое-то время принесли кусок хлеба и кувшин с водой, но она даже головы не повернула. Казнь? Но почему? Почему?..       За окном окончательно стемнело. В камере не видно было даже ближайшей стены, поэтому когда дверь открылась и знакомый верзила внес внутрь свечу, Маргарет на секунду прикрыла глаза от, как ей показалось, ослепляющего света. Голова заболела еще сильнее. Почему ее просто не оставят в покое? Зачем ей свет? Мужчина поставил свечу на пол и принялся развязывать шнурок на штанах.       — Тебя повесят утром, птичка, так что времени совсем немного. Обслужишь меня напоследок — шепну палачу, чтобы не мучил. Он сделает так, что ты сломаешь свою прелестную шейку, и все быстро закончится.       Утром? Уже утром? Маргарет повернула голову к окну. Она знала, что осужденные на казнь могут ждать исполнения приговора неделю, а то и больше... К чему такая спешка? Утром!       Здоровяк подошел ближе, потянул за плечо. Она сбросила руку.       — Обслужи себя сам, тебе не привыкать.       — Что ты сказала, гадина?!       От звонкой оплеухи в голове будто что-то раскололось, а во рту появился металлический привкус. Сплюнув, она прошипела:       — Ты еще и глухой?       Маргарет нутром чуяла, что лучше было бы промолчать, чтобы он не начал бить всерьез. Но... Пусть бьет, пусть лучше бьет, чем насилует. Ей так хотелось удержать в себе то тепло, что подарил Джордж. Ведь осталось совсем немного. До утра! Впустить в себя другого мужчину значило потерять это чувство и снова стать обыкновенной шлюхой.       Тюремщик ударил еще раз, теперь в живот. Он тяжело дышал и начал входить во вкус. Пусть злится, пусть. Так лучше. Маргарет упала на пол, боль во всем теле была такая, что отдельные пинки она чувствовала как невесомые прикосновения. И только удивлялась — откуда же тогда доносятся эти крики? Сознание заволакивало. На секунду ее мучитель оставил свое занятие, грузно опустился на колени. Одной рукой сдавив Маргарет горло, второй яростно рванул штаны вниз. Она пыталась отодрать чужую руку от шеи и отползти, пыталась лягаться, но истерзанное тело слушалось плохо.       Сопя, мужчина задрал ей юбки, навалился всем телом, обдавая кислым дыханием. Во рту у него не хватало нескольких зубов, а кожа на лице была рыхлой, как перекопанная по весне земля. Он шарил рукой под своим животом, готовясь, а у Маргарет все внутри сжималось от отвращения. Она не может позволить ему сделать это. Нет. Маргарет дернулась, желая попасть коленом ему между ног. Тюремщик увернулся, схватил длинные волосы и намотал на ладонь, заставив до хруста запрокинуть голову. Инстинктивно она потянулась к волосам и вдруг задела рукой что-то металлическое на полу. Шпилька! Крепко сжав ее в пальцах, Маргарет выждала момент, когда насильник поднимет к ней лицо. И всадила шпильку ему в щеку. Вскрикнув, верзила вскочил и снова начал пинать ее ногами, одновременно поддергивая штаны и пытаясь затянуть шнурок. Ругательства безостановочно сыпались из щербатого рта. Когда он вышел, Маргарет начала кашлять кровью.       Сил не оставалось даже переползти на солому. Но и забыться сном для отдыха было невозможно. Ведь утром... Уже совсем скоро. Ее просто не станет. Как можно спать, зная об этом? Наверное, сейчас нужно думать о чем-то важном, вспомнить свою жизнь, взвесить все? Что-то в голову ничего не приходило. Зато было спокойно. Плосконосая свинья еще долго не забудет ее. А если повезет — сдохнет от заражения. От ее маленькой шпильки. Разве можно злорадно радоваться этому сейчас? Разве можно с такими мыслями идти на смерть? Нужно думать о чем-то светлом, чистом. Не замутненном повседневной суетой и мерзкими домогательствами тюремного сторожевого пса.       Напротив неожиданно четко стала видна каменная стена. Светает? Так скоро? В коридоре послышались шаги. Сердце заколотилось с бешеной скоростью. Это наверняка священник, пришел причастить ее перед казнью. Живот скрутило холодом. Подстегиваемая страхом, Маргарет поднялась на ноги и поправила платье на плече. Не было смысла прятаться в углу. Загремел замок, дверь вздрогнула и открылась. В каморку шагнул мужчина. Маргарет удивленно выдохнула:       — Ты?..       Поджав губы, Кэри Уорлегган окинул брезгливым взглядом стены, а потом — внимательным — ее шатающуюся фигуру.       — Идем.