Мелодия сотни нот

Больше всего на свете первый нефрит клана Гусу Лань любил его очаровательные ямочки на щеках - любая девушка позавидует - и изгиб мягких губ. Любил, когда он улыбался, так светло, что глаза мгновенно начинали сиять, в ответ на ласковое "А-Яо". Всегда отзывался - "эргэ", даже если они были наедине. Комнаты Яо в Цзиньлинтай не раз становились свидетелем их встреч. Сичэнь всегда ставил купол безопасности, знал, что сначала они будут говорить о делах, и лучше, чтобы никто не подслушал. Даже сам Сичэнь подозревал, что с главой Гуаньшанем может быть не все так просто. И сначала они действительно говорили о делах. Обсуждали планы, вероятности, варианты действий - А-Яо был отличным и удивительно проницательным стратегом, помимо того, что умел находить подход ко многим. Такой талант - сокровище для клана Цзинь, да и только. Но все умные разговоры когда-нибудь заканчивались. Чаще всего - стоило чуть прохладным пальцам лечь поверх руки Сичэня, а глазам засиять по-особенному. Исчезали бумаги и карты, исчезал цинь, игре на котором Гуаньяо усердно учился в краткие свободные часы, флейта из белоснежной яшмы отправлялась на дальний столик. Вместе с верхним кафтаном Цзэу-цзюня и расшитым головным убором ордена Цзинь. Яо своими руками бережно выбирал из причёски Сичэня ленты и части кланового украшения, откладывал на деревянный поднос. Касался узорчатого металла на лобной ленте без опасения - давно уже получил на это разрешение. Откладывал последнюю преграду в сторону, а потом со вздохом удовольствия запускал пальцы в густые волосы лежащего у него на коленях мужчины. Массировал кожу, давал отдых от стянутых целый день на макушке прядей. - А-Яо... - Я знаю, ты привык, эргэ. Но позволь поухаживать за тобой немного. И Сичэнь позволял. И перебирать себе волосы, и прикрывать глаза, стоило чутким пальцам перепорхнуть на лицо, обводя и словно заново запоминая каждую чёрточку. Порой Яо едва ощутимо касался пятнышка на его левом веке. Освобождал и себя от лент и заколок, ослаблял пояс своих одежд - и это часто служило первому нефриту знаком действовать дальше. Можно было подняться, развернуться, заключить в объятия, почувствовать тепло даже сквозь слои ткани и дыхание на собственной щеке, сомкнуть губы на губах, выпивая первый стон. Потом их бывало множество: Яо знал о куполе тишины, знал, что всё, что происходит в этих стенах, никогда не покинет их, и не сдерживался. Прогибался в спине, льнул к любовнику, вцеплялся ногтями в плечи и спину - даже тончайшая ткань нижней рубахи потом тревожила эти царапины, напоминая Цзэу-цзюню о ночи. Сичэнь не мог отвести взгляда от гибкого тела, от становящихся поистине бездонными глаз. От искусанных губ, приоткрывающихся в стоне, сладостном вздохе "эргэ" или трогающем самое сердце всхлипе "Хуань...". И всего этого всегда было мало. Но даже выгодная женитьба и вступление Яо на пост главы клана не заставило их отказаться друг от друга. Времени порой было совсем немного, но чаще - целая ночь до рассвета. И ничего не мешало Сичэню просыпаться в середине часа Тигра, касаться щеки безмятежно спящего в его объятиях мужчины, улыбаться и ускользать в полудрёму, зная, что скоро его разбудят тёплыми поцелуями...