***
Рождественские каникулы пролетели быстро, совсем скоро нужно было возвращаться в Хогвартс. Не успела Гермиона оглянуться, как уже шла знакомой дорогой в библиотеку. Тео остановился у ее стола во время обеда, спрашивая, собираются ли они как обычно встретиться после ужина для работы над общим проектом. Он выглядел очень непринужденно, небрежно держа одну руку в кармане, когда стоял над ней, разговаривая. Ничего в выражении его лица или поведении не намекало на то, что случилось перед праздниками. Его взгляд мог бы сказать ей о другом, но Гермиона тщательно избегала зрительного контакта, уставившись вместо этого на его ухо и утвердительно кивая. Несмотря на свое нежелание, у нее не было достаточной причины, чтобы пропускать их запланированные встречи, тем более — первую встречу в новом учебном семестре. И как ей теперь надо было себя вести? Как обычно? Будто бы ничего не произошло? Нет, актриса из нее была никакая, а врать она умела еще хуже. Постараться извиниться еще раз, видимо, тоже было не лучшей идеей, учитывая то, как Нотт отреагировал на ее извинения в прошлый раз в подземельях. Гермиона глубоко вздохнула и пересекла порог библиотеки. Что ж, она будет действовать по обстоятельствам, пусть они сами руководят ситуацией. Она будет молчать и просто сосредоточится на задании, тогда, может быть, однажды они забудут все, что произошло, и все будет как раньше. Как было до того, как она все испортила. Может, это был и не самый лучший план, но это была определенно самая худшая ситуация. Это должно было сработать. Тео и Драко уже сидели за их столом. Она немного задержалась, потратив некоторое время на то, чтобы собраться с духом и подойти. Услышав ее шаги, они подняли глаза. — Добрый вечер, Гермиона, — поприветствовал ее Тео со спокойной улыбкой, — с Новым годом. Драко просто кивнул ей, прежде чем вновь уставиться в книгу, лежащую перед ним. Он кивнул ей кратко, даже не посмотрев в глаза. Ее сердце упало. Все это время она ждала гнева Тео, его недовольства тем, что он поймал их с Драко почти что целующимися. Но она совсем не ожидала того, что Драко не сможет заставить себя даже взглянуть на нее. Она не могла этого вынести, только не сейчас, когда у них почти получилось оставить все дерьмо позади. Все только начало налаживаться, и теперь... Ей была нужна минута, чтобы взять себя в руки. Она бросила свою сумку в кресло, чтобы показать, что она не собирается сбегать. По крайней мере, не сейчас. — Я сейчас вернусь. Она не бежала, но очень спешила, не желая попасться на глаза кому-нибудь, склонному поболтать. Направилась в женскую уборную, и войдя, тут же бросилась к раковине, открывая ледяную воду и подставляя под нее ладони, надеясь хоть немного остыть. Так, новый план. Она вернется в библиотеку, возьмет себя в руки, заставит Драко взглянуть на нее и скажет, что сожалеет о том, что произошло. Очевидно, что Тео ошибался, говоря о желаниях Драко. Потому что она с того самого первого вечера в библиотеке, когда они выясняли отношения, еще не видела, чтобы ему было настолько неловко. Закрыв кран, Гермиона вытерла руки и вышла из туалетной комнаты. Что ж, она должна была этого ожидать. Напротив двери, облокотившись на стену и небрежно скрестив ноги, стоял Тео. Ну, по крайней мере, на этот раз она не впечаталась прямо в него. Он улыбнулся. Его улыбка даже близко не напоминала привычную ухмылку. — Нам правда пора перестать встречаться вот так. Она закатила глаза к потолку: — Может быть, тогда тебе следует перестать преследовать меня у туалетов? Тео оттолкнулся от стены и пересек коридор, останавливаясь на приемлемом расстоянии от нее. Он облизнул нижнюю губу и заговорщически понизил голос: — Ты догадалась? У тебя было две недели. Не нужно было быть гением или самой способной волшебницей своего времени чтобы понять, о чем он спрашивал. Она скрестила руки на груди и уставилась на стену позади него, где сэр Сидли Смирк Платтер дремал в своей портретной раме. — Нет. Но не думаю, что мне есть дело до этого. Малфой все равно даже смотреть на меня не может. Не то чтобы она обвиняла в этом его. Скорее, она обвиняла в этом ту, что видела перед собой в зеркале по утрам. — Ты так ничего и не поняла, да? — пробормотал Тео, разговаривая, скорее, сам с собой, чем с ней. — Драко злой, потому что сердится на меня. И еще завидует. Что? Её глаза устремились на него. — Завидует мне? — Нет, Гермиона, — усмехнулся Тео, — Мне. Его слова не были бессмысленны, но они были совершенно нелогичны. — Почему? — Потому что... — его улыбка стала шире. Ее можно было бы посчитать жестом снисходительности, если бы не странная искра в его глазах, — я поцеловал тебя, а он нет. — Ты рассказал ему? — спросила Гермиона высоким голосом. Он посмотрел на нее так, словно это она тут несла какой-то вздор. — Разумеется, я ему рассказал. У нас с Драко нет секретов друг от друга. Она закрыла глаза. Ну конечно у них не было секретов. Так и должно было быть. Слава богам, хотя бы это не изменилось, когда она влезла в их отношения. — Мы рассказываем друг другу все. Всегда рассказывали, — продолжил он. — И первый раз, когда Драко сказал мне, что хочет тебя, был на четвертом курсе. Но даже если бы он не сказал? Я же вижу, как он смотрит на тебя. Так же, как и ты смотришь на него. Прекрати вести себя так, как будто я должен быть удивлен этим. Потому что меня это совсем не удивляет. Честно говоря, мне даже обидно, что ты так считаешь. Ее глаза открылись настолько широко, что она почувствовала, как ресницы касаются кожи под бровями. — Что?! Тео уставился на свои ботинки, ритмично сжимая руки в кулаки и расслабляя их. — Ничего из этого... Я... Не я должен был тебе это рассказывать. Это не совсем мое дело, но если я ничего не скажу, не похоже, что что-нибудь когда-нибудь изменится. Драко снова продолжит страдать втайне, а ты... Дай-ка догадаюсь, будешь изводить себя чувством вины по поводу того, чего не понимаешь даже наполовину. Гермиона скрестила руки на груди в возмущении, но пыталась сдерживаться. — Ты нравишься Драко, Гермиона. И если ты дашь ему шанс и достаточно времени, он, скорее всего, влюбится в тебя. Сердце сжалось в ее груди, ударяясь о ребра с такой силой, будто хотело вырваться. — Но что насчет... — она облизнула губы. — Что насчет вас? Вы же... Вы... — Встречаемся? — он утвердительно кивнул. — Я люблю Драко, и он любит меня. И я не отказываюсь от него. Я только хочу, чтобы ему было хорошо. — И что ты этим хочешь сказать? Он улыбнулся. На этот раз мягкой, нежной улыбкой. — Я не говорю, что ты — ответ. Но ты, определенно, часть этого уравнения. Он все еще говорил загадками, но, по крайней мере, на этот раз их разговор хоть к чему-то шел. Тео давал ей ответы, с которыми она хоть как-то могла работать. — Так что же, тебя не смущает, что я хочу... его? Твоего парня? Ты не ревнуешь? Тео закрыл глаза и медленно вдохнул через рот. — Короткий ответ: меня это не смущает, — он открыл глаза и пригвоздил ее к месту своим раскаленным взглядом. — Длинный ответ: меня это совершенно не смущает. — Но что насчет, — коротким жестом она показала на себя, затем на него, — нас? Ты поцеловал меня. Зачем? Чтобы расстроить Драко и подтолкнуть его к действиям? — Я поцеловал тебя, потому что, начиная с шестого курса, мне не терпелось узнать вкус твоего поцелуя, — коротко признался он. Ее сердце сделало сальто. — И он не расстроен, он завидует. Это большая разница. Он хочет то, что есть у меня. Но это не значит, что он хочет отобрать это у меня. Она почувствовала, что если откроет рот, ее сердце тут же выпрыгнет наружу, насколько физиологически невозможным это бы ни казалось. Тео дотронулся до своей мочки уха и слегка оттянул ее. — Еще будучи детьми, мы с Драко прекрасно умели делиться. Это окончательно выбило ее из колеи, кровь вдруг похолодела. — Так вот в чем дело. Вы хотите разделить ведьму. Делали ли они это раньше? Была ли она первой? И если была, неужели все дело было в желании нового опыта? Чтобы просто вычеркнуть одно из извращенных удовольствий из списка того, что нужно попробовать в жизни? Если так, она не собиралась становиться чьей-то сексуальной игрушкой. — Мерлин, нет, — ответил он на ее догадку с обидой в голосе. — Это связано именно с тобой. Если бы мы просто хотели разделить ведьму, не думаешь ли ты, что мы выбрали бы кого-нибудь... поверь, я не хочу тебя обидеть... кого-нибудь менее замороченного? Кого-нибудь, кто не слышал бы о нашем темном прошлом? Это звучало убедительно. — Но это же связано с... — она оглянулась вокруг, чтобы убедиться, что они были одни. Об этом и так было непросто говорить, не хватало еще только любителей развесить уши. На всякий случай она понизила голос, — сексом? Что еще он мог иметь в виду под «делиться»? Она застыла, когда Тео протянул к ней руку, пряча непослушный локон за ухо. Его пальцы немного задержались, коснувшись ее уха, затем мочки, прежде чем он провел костяшками пальцев по ее шее. — Ты хотела бы услышать пристойный ответ? Ее пульс сбился. — Я хочу услышать честный ответ. — Ну конечно, — он сильно закусил губу, которая тут же побелела, затем начав наливаться красным, что делало его рот невероятно соблазнительным. — Да, Драко хочет тебя. Он мечтает уткнуться лицом между твоих бедер, услышать, как ты стонешь от наслаждения. Он хочет заниматься с тобой любовью, двигаться в твоем прекрасном теле, пока ты не начнешь биться в экстазе и стонать, пока не увидишь звезды перед глазами. Мерлин. Она собрала всю свою хваленую гриффиндорскую смелость: — А ты? Пальцы Тео все еще блуждали по ее шее, по коже за ухом. Каждое мимолетное прикосновение его пальцев посылало разряды наслаждения, проносящиеся по ее коже. — Честный ответ? Она сглотнула, и, должно быть, он почувствовал этот спазм в ее горле под собственными пальцами. Она кивнула. Его ухмылка заставила ее мгновенно вспыхнуть. — Я хочу нагнуть тебя над столом и трахать до хрипоты. Хочу, чтобы твои колени подкосились, хочу услышать, как кричишь мое имя, вбиваться в тебя до тех пор, пока ты не станешь умолять. Я хочу чувствовать, как твоя узкая тесная дырочка сжимается и дрожит, пока ты кончаешь на моем члене снова и снова. Гермиона рвано дышала, задыхаясь. Ее грудь тяжело поднималась и опускалась, пока Тео шептал ей на ухо самые грязные слова, которые она когда-либо слышала. Он произносил их как обещания, поглаживая и сжимая ее горло. Ее белье не просто намокло, кажется, его было уже не спасти. — Но прежде чем ты не поняла меня неправильно, — он опустил руку и сделал шаг назад. Она застонала, снова желая его прикосновений. — Дело не только в сексе. Ты не просто очередная девчонка в секс-списке, ни для кого из нас. Так что, если ты тоже этого хочешь, тебе придется принять условия: все или ничего. Слова. Предполагалось, что она скажет ему хоть что-то, хоть несколько слов, а не просто продолжит стоять и безмолвно открывать рот, как выброшенная на берег рыба. — И что это значит? Тео наклонил голову, заглянув ей прямо в глаза: — Это значит, что Драко не ищет секса на одну ночь, и я тоже. Этого нам недостаточно, и это не то, чего мы хотим. Сделав вид, что нас это устроит, мы только усложним ситуацию, которая — я уверен, ты понимаешь — требует аккуратного обращения. Ты нравишься нам. И мы хотим проводить с тобой время. Драко хочет спорить с тобой до посинения и дарить бесценные книги, ну а я... — Тео впервые покраснел, его щеки приобрели невероятно соблазнительный розоватый оттенок, благодаря чему его кожа слегка светилась в тусклом свете коридора. — Я бы очень хотел взять тебя за руку. Как это было вообще возможным, быть настолько мокрой внизу, и одновременно умирать от жажды? Гермиона облизнула сухие губы. — Значит, были бы ты и Драко, Драко и я, и мы с тобой. И мы могли бы... — Ну перестань, Гермиона, — подколол ее Нотт. — Ты же сообразительная. Отношения не обязательно должны быть только между двумя людьми. — Да, конечно. Она слышала о прочных полигамных отношениях и о полиамории. Она читала об этом. Но она не видела подобных отношений в реальной жизни, и тем более никогда не ожидала, что ей когда-нибудь представится возможность вступить в такие отношения. Возможность. Было ли это тем, чего она хотела? Их обоих? Да, но ведь была огромная разница между желанием и претворением этого желания в жизнь. Тео был прав: ситуация требовала осторожного обращения. Она ведь никогда не думала об этом раньше, едва позволяя себе фантазировать о подобном, чего уж говорить о более... конкретных вещах. Предложение застало ее врасплох, и это еще слабо сказано. Лицо Нотта было спокойным. — Но такие отношения тоже возможны. Когда я сказал «все или ничего», я не имел в виду, что тебе придется быть с нами обоими. Ты ничего не должна. И если тебя привлекает только Драко... — Я хочу тебя, — быстро выпалила она. — Я... хочу и тебя тоже. Просто я не думала, что... Он поднял бровь: — Не думала, что ты нам нравишься? Не думала, что такое возможно? Она пожала плечами: — Ты не можешь меня в этом винить. — Не могу. И именно поэтому я рассказываю тебе все это сейчас. Поэтому я пошел за тобой. Я устал ждать подходящего момента, на который Драко так надеется. Вот из-за чего он злится на меня. Из-за того, что я разрушил его туманные планы. Нам бы, вероятно, всем было уже по двадцать пять, когда он наконец решился бы привести свой план в действие. Считай это жестом доброй воли с моей стороны, что я рискнул вызвать гнев своего парня, чтобы наконец во всем разобраться. — Гнев? — спросила Гермиона, широко раскрывая глаза. Последнее, чего она хотела, так это вбить клин между ними, пусть даже и ненамеренно. Губы Тео скривились в недовольной гримасе: — Он не прикасался ко мне все каникулы, Гермиона. — Ты серьезно? — пробормотала она, не уверенная, хочет ли засмеяться или простонать. Он так жаловался, что его не трогали, или, точнее сказать, не трахали целых две недели... Что ж, ей приходилось жить с этим куда дольше. — Как я уже сказал, я принес большую жертву. Так что, прошу прощения за прямоту, но мне не хотелось бы, чтобы ты поняла меня неправильно. Я еще раз повторяю, что ты можешь получить все, чего захочешь. — Он произнес это тоном, обещающим многое. — И поверь мне, Драко и я более чем готовы показать тебе, насколько сильно мы тебя хотим. Всю тебя. Если ты позволишь нам. Могу гарантировать тебе, что Драко быстро вытащит свою голову из задницы, как только поймет, что все мы хотим одного и того же. Показать тебе, насколько сильно мы тебя хотим. Всю тебя. Гермиона инстинктивно сжала колени, напрягаясь. Тео лукаво ухмыльнулся и шагнул ближе, стирая то расстояние, которое установил между ними ранее. Он опустил руку и просунул ее между складками мантии Гермионы, обвивая пальцами ее бедро. Тепло его ладони ощущалось даже через плотную ткань юбки. — Так что ответь мне, Гермиона, хочешь ли ты... этого? Она едва успела склонить голову в утвердительном жесте, как он легко толкнул ее спиной к стене, прижимаясь губами к ее губам. Ухватил ее нижнюю губу зубами и слегка оттянул, заставив застонать. Он прижимался к ней, вжимая ее бедрами в стену. Она вдруг почувствовала, как ее отвердевшие соски терлись о ткань бюстгальтера. Слишком скоро Тео отодвинулся, и она попыталась снова найти его рот. Жалобный стон вырвался из ее губ, когда она поняла, что его губы были уже вне пределов досягаемости. Он ухмыльнулся и снова наклонился к ней, оставляя на ее губах легкий поцелуй, но не больше. К ее сожалению. — Нам нужно вернуть тебя в библиотеку, — он переплел их пальцы и потянул ее за собой по коридору. — Вернуть меня? А как же ты? — спросила Гермиона, задыхаясь от того, что ее слишком быстро тащили по коридору. Тео остановился перед дверями библиотеки, но не выпустил ее руку. Его большой палец коснулся тонкой, чувствительной кожи ее запястья, заставляя ее слегка вздрогнуть. — Вам нужно поговорить об этом. Только вам двоим, без моего вмешательства. На этот раз. Она поджала губы, вопросительно изогнув бровь. — И как давно ты это все задумал, Теодор? — Теодор? У меня проблемы, мисс Грейнджер? — прошипел он сквозь зубы, прежде чем улыбнуться. Она легко ударила его по руке и закусила губу, пытаясь удержаться от смеха. — Если это и прозвучало для тебя грязно, мои намерения были чисты. — Он остановился, его губы снова изогнулись в усмешке. — Ну ладно, пусть не чисты, но безвредны. Она ждала. — Это было удачей, когда ты села рядом со мной в тот день. Но ни я, ни Драко и не мечтали о том, что это когда-нибудь станет реальным. И даже после того, как ты его простила, ни один из нас в это не верил. Драко не был уверен, что ты действительно хочешь его, вплоть до того вечера после матча. Я догадался об этом раньше. Отсюда моя настойчивость. Хотя никто из нас и не рассчитывал на то, что ты едва не поцелуешь его. Это упростило мне задачу, так что спасибо тебе. Но если бы этого не случилось, я бы нашел другой способ. — Я так и знала, что ты что-то замышляешь со всеми этими твоими «промываниями ран». Он отрицательно покачал головой: — Только отчасти, возможно. Но я действительно хотел, чтобы ты простила его, независимо от всего этого. Ему это было нужно. Им обоим. Тео сжал ее ладонь еще раз, прежде чем наконец отпустить, слегка наклоняя голову и посылая ей улыбку, которая хотя бы немного успокоила ее нервы.***
Драко сидел на прежнем месте, внимательно наблюдая за дверью. Его лицо прояснилось при ее появлении, прежде чем он отвел взгляд. Как будто бы на одно мгновение он забылся, забыл, что не должен был радоваться, не должен был показывать то, как сильно она была ему нужна, потому что и понятия не имел, что она тоже хотела его. Не было ничего хуже этой внезапной острой боли: хотеть чего-то, кого-то... так сильно, и при этом знать, что никогда не сможешь обладать этим. Что по-настоящему твоим будет только постоянное чувство вины, сопровождающее это желание. Он ничего не знал о том, что ей тоже была знакома эта боль. Как не знал он и о том, что никому из них больше не нужно было мучиться от нее. На мгновение Гермиона позволила себе взглянуть на него: на сияющий оттенок его светлых волос, на то, как они падали на лоб. На острые выступы его скул и линию аккуратного подбородка. На его аристократический нос и на то, как слегка полные губы уравновешивали черты его лица, смягчали их. На то, как свет играл в светлых ресницах, и как казалось, что его серые глаза светятся. Он был прекрасен, и ей не нужно было притворяться, что она не хочет его, больше не нужно. У нее перехватило дыхание: она могла быть с ним, могла протянуть руку и дотронуться до него, рассказать ему все, показать, что не только он, или они с Тео, испытывали эти чувства. Она не хотела больше ждать. Да, им нужно поговорить, и они поговорят. Но не то чтобы все их разговоры шли именно так, как было задумано. Вместо того, чтобы сесть на свое место, она обогнула стол и подошла ближе к нему, пока ее дрожащие колени не коснулись его бедра. Он сидел неподвижно и был так напряжен, что его мышцы почти дрожали. Он напоминал натянутую струну, ожидающую, когда к ней прикоснутся, извлекая звук. Гермиона облизнула губы: — Драко. Он посмотрел на нее из-под ресниц, и выражение его глаз заставило ее перестать дышать, выбило весь воздух из ее легких. Надежда. Желание. Всплеск внезапного страха. Страха, который она могла погасить навсегда. Двигаясь медленно и осторожно, как будто бы приближалась к чему-то дикому и жестокому, она поднесла руку к его лицу и легко обхватила пальцами его челюсть, нежно проведя большим пальцем по линии подбородка. Она наклонилась к нему, вдыхая запах его крема после бритья и его кожи, наслаждаясь тем, как он дрожал под ее прикосновением. Как будто бы это ожидание было мечтой, которая вдруг стала явью, чем-то настолько прекрасным, что просто не могло быть правдой. Ее губы нежно и осторожно опустились на его мягкие губы и застыли, наслаждаясь вкусом, едва касаясь, в ожидании. Драко вдруг судорожно вздохнул, как тонущий человек, которому на секунду удалось вынырнуть из воды. Его пальцы сомкнулись на запястье, удерживающем его подбородок, другая рука обвилась вокруг ее тела, притягивая ее к себе, усаживая на свои колени. Она послушно села, разводя колени, лицом к нему. Лихорадило. Этот поцелуй лихорадил. Он превратился из нежного в неистовый так быстро, что закружилась голова. Драко провел языком по ее губам, и она открылась ему навстречу, чуть слышно захныкав, когда он коснулся кончика ее языка своим, пробуя ее на вкус. Он глухо застонал, его руки опустились на ее бедра, пытаясь удержать ее, заставить перестать двигаться, потому что, о, Мерлин, она качнулась на нем, бездумно прижимаясь бедром к его... о, боги... Он был твердым под ней, его член прижимался к ее бедру. Она замерла, разрывая поцелуй. Его лицо покраснело, глаза лихорадочно блестели, когда он смотрел на нее в упор. Пальцы с силой впились в ее бедра, как будто бы он боялся, что она вдруг исчезнет. — Ты назвала меня Драко, — прошептал он. Она снова облизнула губы, и он проследовал взглядом за этим движением. — Это твое имя, разве нет? — Ты никогда не называла меня так раньше, — произнес он. — Всегда только Малфой. — Я решила, что время пришло. Правда, немного поздновато. — Было глупо называть его по фамилии, ведь ее губы уже слишком хорошо знали вкус и очертания его имени. Оно уже несколько месяцев срывалось с ее губ с шепотом и стонами всякий раз, когда она доводила себя до оргазма. Его кадык дернулся, веки полузакрылись, как будто бы он думал о том же. — Мне нравится. То, как мое имя звучит из твоих губ. Так. Ей явно следовало бы встать с его коленей, если она хотела сохранить ясность мыслей на протяжении их разговора. Теперь, когда Гермиона поняла, что он был возбужден, было трудно думать о чем-то еще. С неохотой она положила руки ему на плечи, и опершись на них поднялась, перекидывая ногу. Она подтянула стул Тео так близко к стулу Драко, что их ноги соприкоснулись, когда она опустилась на твердую поверхность дерева. — Итак. Он ждал, серебристые глаза метались по ее лицу. — Я тебе нравлюсь. Он фыркнул. Возможно ли вообще фыркать изящно? Ему это каким-то образом удавалось. Звук был менее грубым и гораздо более достойным, чем фырканью вообще полагалось быть. — Что заставило тебя так думать? Она раздраженно вздохнула. — Я имею в виду, что у тебя есть, — она напряженно сглотнула, — чувства ко мне. Он закрыл глаза. Его веки были легкого пурпурного оттенка, как будто бы он уже очень долго не высыпался. Не то чтобы она хорошо высыпалась в последнее время. — Как много Тео тебе рассказал? Последнее, чего она хотела, так это доставить Тео еще больше неприятностей. Но ведь он рассказывал ей, что между ними никогда не было секретов. Тогда и сейчас начинать ни к чему. — Ну... Он сказал, что я нравлюсь тебе еще с четвертого курса, и... — С третьего, — пробормотал Драко. — Я хотел тебя с третьего курса. На четвертом курсе я рассказал об этом Тео. Надо же. Так, ладно. Она закусила губу, пытаясь подавить улыбку, чего ей так и не удалось. — Я ударила тебя по лицу на третьем курсе. Он кивнул, линия его губ немного изогнулась: — Ты сломала мне нос. Это был хороший удар, и меня словно поразило. Я не понял этого тогда, понадобилось целое лето, чтобы осознать. Надо сказать, я не был в восторге от того, что хотел тебя. Но мои чувства... усиливались. Тем не менее, не стоит воспринимать это как разрешение снова сломать мне нос. Я бы предпочел, чтобы наши препирательства оставались на вербальном уровне. Это было слишком. Мысль о том, что Драко, будучи в то время абсолютно невыносимым, втайне тосковал по ней после того, как она показала ему, что может надрать ему задницу в любом случае: и неважно, с помощью магии или без, — это было слишком. А потом еще и услышать, как он признается, что ему нравится спорить с ней. Она улыбнулась. — Что ж, это... многое проясняет. Он закатил глаза: — Продолжай. Что еще рассказал тебе Тео, решив раскрыть свой чертов рот? Она знала его достаточно долго для того, чтобы увидеть, что на самом деле скрывалось за показным раздражением: Драко был смущен. Быстро прочистив горло, и спрятав в этом звуке невольный смешок, она выбрала кое-что, что должно было бы дать ему немного передохнуть, сбивая с него жар признаний. — Он сказал, что ему я тоже нравлюсь. — Это так, — он искоса взглянул на нее. — И что ты об этом думаешь? Жар разливался по ее щекам. — Он сказал, что рассказал тебе о том, что мы целовались. — Рассказал, — Драко кивнул. — И мы сделали это снова. Прямо перед тем, как я вернулась сюда. Так что, да, я... я... Было кое-что, о чем она не рассказала Тео. Не то чтобы ей не хотелось ему рассказать, но она решила сохранить это признание для Драко. Пусть он потом расскажет Тео, или позже она скажет ему сама, но Драко заслуживал узнать об этом первым, услышать это непосредственно от нее. — Я соврала. Между его нахмуренных бровей залегла глубокая складка. Она глубоко вздохнула, готовясь впервые произнести вслух это важнейшее признание, слова, которые не слышала еще ни одна живая душа, которые она готова была унести с собой в могилу. — Тогда, на Зельеварении, на шестом курсе. Мы проходили Амортенцию. Для меня она не пахла тогда новым пергаментом, травой и мятной пастой. Драко глубоко вдохнул через нос, его плечи мерно поднимались и опускались. — Нет? — Нет, — она покачала головой. — На самом деле я была очень растеряна, потому что я... узнала некоторые из запахов. Пахло старым пергаментом и яблоками. — Она бросила на него взгляд украдкой. Драко смотрел на нее так, будто она была совершенством. Что ж, это признание действительно стоило того, чтобы быть сохраненным для него. — Но еще пахло... пахло... гвоздикой. — Это правда? — он смотрел пристально, слегка наклонив голову набок. Она кивнула. — К тому времени вы с Тео уже привлекали меня, хотя я и не могла определить тогда третий запах. Думаю, какая-то часть меня не желала принимать это. Я не могла позволить себе хотеть кого-то из вас, не говоря уже о том, чтобы хотеть сразу обоих. Полагаю, даже не зная того, я, должно быть, почувствовала его запах мимоходом. Подсознательные желания и все такое. Зелье не лжет. — Так значит, шестой курс. Мы оба, — его губы дрогнули. — Может и раньше, я не знаю точно. Но проще отметить это тем занятием по Зельеварению. Так было проще, не нужно было воспроизводить мгновения прошлого, путаясь в воспоминаниях в поисках того самого момента, когда ее злость вдруг вступила в противоречие с сочувствием, возбуждением, пониманием. Когда вдруг разыгрался шторм из чувств: отталкивающих, прекрасных, растравляющих душу. Но теперь она ни на что бы не променяла эти чувства, ведь они привели ее сюда, в то место и то время, где Драко и Тео тоже хотели ее. Он кивнул. — Еще Тео сказал, — Мерлин, ее лицо все пылало от того, как сильно кровь прилила к ее щекам. — Что вы согласны с тем, что вы оба хотите... И я хочу вас, и... — о, боги, почему это было так сложно выговорить? — И вы согласны с тем, чтобы делиться. Не было похоже, чтобы Драко расстроился или ревновал из-за того, что Тео тоже хотел ее, или из-за того, что она хотела их обоих. Но ей нужно было быть абсолютно уверенной в этом, потому что Тео был прав: эта ситуация требовала осторожности, открытости и честного разговора, и не важно, что они были еще неопытны в этом. Иначе все полетит к чертям, и она отказывалась даже думать о том, что может случиться. Драко рассмеялся, выглядя совершенно спокойным: — Да, мы согласны с этим, Грейнджер. — Ты что, смеешься надо мной? — жар на ее щеках вспыхнул с новой силой, и она не могла сказать, будь то от смущения или от злости. Он покачал головой: — Прошу, расслабься. Она расслабила и опустила напряженные плечи. — Прости. Просто это что-то... — Новое? — подсказал он, и его глаза были до краев полны теплотой. Она кивнула. Драко протянул руку, схватил ее ладонь, лежащую на столе, и опустил ее, удерживая на своем колене. — Не хочу, чтобы это тебя тревожило. — Меня это и не тревожит, — она снова покраснела. — Просто это... чужая территория. Для меня. Во всех смыслах. Несмотря на то, что желание жило с ней долгие годы, усилившись в последние несколько месяцев, тот факт, что ее чувства были взаимны, был настолько резким осознанием, что у нее кружилась голова. Он играл с ее пальцами, старательно избегая ее взгляда. — Надеюсь, Тео сказал тебе, что дело не в сексе. Ни для меня, ни для него. Прекрасно. Они подошли к той самой теме, которая заставила Гермиону так яростно вспыхнуть тогда в коридоре, когда Тео рассказывал ей о том, что именно они хотят с ней сделать. — Да, он сказал что-то на этот счет. Что дело не только в сексе. — Это не будет связано с сексом вообще, если ты не хочешь... — Я хочу этого, — перебила его Гермиона. — В смысле, это не единственное, чего я хочу. Но я хочу этого. О, Мерлин, она сейчас, должно быть, напоминала по цвету помидор, но чего он ожидал? Да, возможно она и заработала себе репутацию книжного червя, но она все еще была женщиной с определенными нуждами и потребностями, которые до сих пор ей кое-как удавалось удовлетворять самостоятельно. Но теперь она вдруг обнаружила себя состоящей в отношениях, или по крайней мере, почти состоящей... И не с одним, а сразу с двумя мужчинами, о которых она думала годами. И если Драко полагал, что ее удовлетворят милые, совершенно целомудренные отношения, в которых они втроем будут флиртовать над древними текстами и строить друг другу глазки только для того, чтобы потом разойтись по своим комнатам: и они с Тео будут вытрахивать друг из друга души, пока она будет снова одна в своей постели — он ужасно ошибался. Драко снова кивнул. — В любом случае, ничего не будет, пока ты не будешь к этому готова. Он так ничего и не понял. О, боги. Что это, еще одно открытие сегодняшнего дня? Оказывается, Драко Малфой был джентельменом, и при этом, по-видимому, слепым. Воодушевленная словами Тео об открытости в данной ситуации, Гермиона решила быть откровенной: — Драко, тот факт, что у меня до сих пор не было секса, никак не связан с тем, что я могу быть не готова, или не хочу этого. Все дело только в том, что до сегодняшнего дня у меня не было возможности заниматься сексом с теми, кого я хотела. — Оу, — его хватка на ее пальцах усилилась. — Вот именно. Оу, — и она вдруг застыла. — Но если только тебя это не интересует... — Это не так, — он так сильно сжал ее руку, что она почти онемела. Его серые глаза потемнели, щеки стали розовыми. — Я тоже этого хочу. Легкость, которую она не испытывала уже лет сто, наполнила ее до краев, возвращая на многие годы назад, когда жизнь была такой простой. Проще чем сейчас, по крайней мере. — Хорошо. Ослабив хватку, Драко переплел их пальцы. Этот жест затмил все остальные мысли в ее голове. — Хоть я теперь и ценю упрямую настойчивость Тео, все это разворачивается совсем не так, как я планировал. — И что же, скажи на милость, ты там напланировал? — несмотря на то, что она дразнила его, двигало ею искреннее любопытство. — Я планировал потратить больше времени на то, чтобы сосредоточиться на нашей дружбе, для начала. А потом я бы... — Драко поджал губы, подбирая подходящие слова. — Подтолкнул тебя к мысли о большем. — Ох, правда? А как именно тот почти поцелуй на твоей кровати вписывался в твою стратегию? Уголок его рта растянулся в ухмылке: — Мне напомнить тебе, что это ты почти поцеловала меня, Грейнджер? Я всего лишь собирался спросить, не хочешь ли ты как-нибудь выбраться в Хогсмид. Но ты полностью разрушила мой идеально продуманный план. Она покраснела. Это было правдой. — Идеально продуманный? И как же, по-твоему, ты смог бы натолкнуть меня на мысли о большем, если я была совершенно уверена, что между нами никогда ничего не может быть, из-за того, что ты встречаешься с Тео? Откуда мне было знать, что такой расклад вообще был возможен? Драко слегка нахмурился. — Ну хорошо. Возможно, вмешательство Тео было необходимо, твоя взяла. Но позволь мне прояснить один из пунктов моего плана, от которого я все еще не намерен отходить ни на шаг. — Его хмурый взгляд смягчился, когда он посмотрел на нее из-под ресниц. — Я все еще склонен ухаживать за тобой прежде, чем уложить в постель, Грейнджер. — Ухаживать за мной? — она издала смешок, слишком громкий для библиотеки. Но когда Драко посмотрел ей в глаза, она вдруг перестала смеяться. — Подожди, ты что, серьезно? — Абсолютно. Я намерен быть очень романтичным. И собираюсь сорвать с тебя одежду только когда почувствую, что ухаживал за тобой достаточно. Вот теперь Драко действительно открылся ей с новой стороны. Стороны, о существовании которой она даже не догадывалась до этого момента. Она покраснела. — Хоть это и прекрасно звучит, — Драко явно знал, как быть романтичным, когда не пытался вывести ее из себя и спровоцировать на новый спор. — Но мне не нужны лепестки роз или... Больше она не могла ничего придумать. Что там обычно делали люди, пытаясь быть романтичными? Шоколадные лягушки трудно было назвать романтичным подарком, так же как и все эти коробки конфет в форме сердец, которых так ждали некоторые девушки в День святого Валентина. Драко усмехнулся: — Тебе явно нужна романтика, если ты даже придумать больше ничего не можешь. Возможно, он был прав. На протяжении их очень коротких отношений, представления Рона о романтике сводились к тому, чтобы прислониться коленом к ее ноге под столом, пока они сидели на ужине у его матери. Но все же... кто знал, что включали в себя ухаживания волшебника из богатой чистокровной семьи? Наверняка, что-нибудь чересчур вычурное и грандиозное. — Мне это совсем не нужно. Кроме того, девственность была всего лишь конструктом. И если он был так помешан на этом, он мог ухаживать за ней после. Он снова нахмурился: — Я не собираюсь превращать твой первый раз в жесткий секс на ковре, Гермиона. Внутри нее все трепетало и сжималось. Затаив дыхание, она тихо пробормотала: — А что, если я хочу жесткого секса на ковре? Драко закрыл глаза и откинулся назад, застонав: — Черт возьми, женщина. Ты что, хочешь моей смерти? Она рассмеялась: — Ты меня раскусил, собираюсь возбудить тебя до смерти. Драко пережал тонкими пальцами переносицу, поднимая другую руку в останавливающем жесте. — Прекрати, прекрати это. Ты не можешь говорить такое! — Какое? Тебя это так сильно возбуждает? Он жалобно застонал. — Это был очень эмоционально напряженный день. Не пойми меня неправильно, я очень счастлив, но мне нужно все это переварить. И твои разговоры о жестком сексе на коврах просто добивают меня. Он не врал. Этот день действительно был полон взлетов и падений. После того, как долго чего-то желаешь, внезапное обладание этим вполне может выбить землю из-под ног. Двигаясь быстро, так, чтобы он не успел отодвинуться, Гермиона наклонилась к нему, прижимаясь своими губами к его, показывая, что все это было реальным. Вот только она промахнулась и едва задела уголок его рта. Как же неловко. Она уже собиралась откинуться обратно назад, когда, тихо посмеиваясь, Драко наклонил голову, полностью захватывая ее губы. Да, так было намного лучше. Это должно было быть эмоциональным поцелуем, в который Гермиона собиралась вложить все свои чувства с медленной, нежной страстью. Вот только он провел языком по ее верхней губе. И это чувствовалось настолько до неприличия прекрасно, что замедлиться или остановиться было уже просто невозможным. Двигаясь медленно и слегка неуверенно, она переползла со своего стула на его, их губы разъединились лишь на мгновение. Она снова оседлала его колени, поцелуй становился все более пылким. Внизу нее все плавилось, желание между ее ног становилось почти болезненным. Она двинулась на нем, на этот раз нарочно. Драко задохнулся: — Мы... Мы не можем. Если он сейчас скажет ей что-нибудь о том, что они не могут сделать это, потому что он еще недостаточно долго за ней ухаживал, она его от всей души проклянет. — Мы в библиотеке, — добавил Драко. Но это не помогло погасить огонь, бьющийся теперь в ее жилах. Даже наоборот, внизу живота стало еще жарче. Их окутывал запах старого пергамента, и если бы Гермиона закрыла глаза, то уловила бы тонкую, дымчатую сладость гвоздики, оставленную пальцами Тео на воротнике Драко. С трудом найдя собственный карман, ее пальцы схватились за гладкое дерево волшебной палочки. Она вытащила ее и легко махнула вокруг них, создавая чары Невидимости, прежде чем снова спрятать палочку в мантии. Глаза Драко потемнели. Серебристую ртуть радужки почти полностью перекрывало черное пятно расширенного до пределов зрачка. Его руки дрожали на ее бедрах. — Гермиона. Она испытывала желание и раньше, но никогда еще оно не накрывало ее с такой силой. Она чувствовала, что если не сделает ничего с этим, огонь, бьющийся в ее венах, просто сожжет ее изнутри. Почти задыхаясь, она схватила его дрожащую руку и направила ее к подолу собственной юбки, сдвигая ее все выше по внутренней стороне бедра, пока кончики его пальцев не коснулись того места, где ее нога переходила в тело. — Пожалуйста. Все, что оставалось от его решимости, развалилось на части, когда он скользнул пальцами под уже влажное белье и прикоснулся к ее входу. — Блядь, — он застонал. Ее лицо пылало. Он не сказал этого, но она знала, насколько мокрой она была, насколько влажной от возбуждения. Такой, что его пальцы легко скользили между ее складок. Она прикусила язык, пытаясь не захныкать в голос, когда его влажные пальцы скользнули чуть выше, задевая набухший, чувствительный клитор. Драко наблюдал за ее лицом, изучая ее реакции на его действия. — Так? Она кивнула. И тогда он надавил чуть сильнее, круговыми движениями обводя ее вход. И на этот раз она не сдержалась. Рваный вздох сорвался с ее губ, когда она начала извиваться в его руках, пытаясь сильнее прижаться к его пальцам. — Да. Да! Он медленно облизнул собственные губы и ускорился, пальцами доводя ее до предела в разы быстрее, чем она обычно делала это сама. Было ли это из-за того, что Драко наконец-то притронулся к ней, или из-за того, что она была мокрой с тех самых пор, как Тео зажал ее в коридоре, но ей казалось, что она вот-вот вспыхнет и сгорит дотла. Она вцепилась в его плечи в поисках опоры, в поисках чего-то, что привязало бы ее к земле и удерживало бы здесь. Потому что казалось, что еще всего лишь несколько движений его пальцев, и она просто рассыплется, распадется, погибнет в его руках. Это было слишком хорошо. Эта тяжесть внизу живота и удовольствие были настолько сильны, что она вскрикнула, чувствуя, как тепло растекается по телу от того места, где он касался ее. — Драко, я... Он легко задевал краем аккуратно подстриженного ногтя ее клитор, и это добавляло новый оттенок к ее удовольствию. Она была готова — нить, которую он так мучительно прекрасно натягивал все сильнее и сильнее, наконец сорвалась. И когда ее ногти, ощутимые даже сквозь мантию, впились в его плечи, его свободная рука метнулась к ней, хватая за горло, притягивая ближе, чтобы захватить ее рот в требовательном поцелуе, приглушая почти пронзительный крик, который вырвался бы из ее губ наружу, если бы он не проглотил его, этот звук, с которым она рассыпалась на части в его руках. Драко продолжал гладить ее внизу сквозь толчки удовольствия, сотрясающие ее тело. Все внутри нее до сих пор трепетало, ритмично сжимаясь и разжимаясь. Очень медленно ее мышцы начинали расслабляться, пальцы ослабили смертельную хватку, освобождая мантию Драко. Ее дыхание все еще было слишком быстрым, но постепенно возвращалось к нормальному темпу. Она откинулась назад, поднимая голову. Лицо Драко было покрасневшим, темные глаза блестели. Он улыбался, выглядя чрезвычайно довольным собой. Она прочистила горло: — Вау. Драко все еще выглядел необыкновенно довольным, но теперь в его глазах появилась мягкость. Он улыбался и смотрел на ее лицо, которое без сомнения было сейчас красным и мокрым, с почти благоговейным выражением. — Ты потрясающая, — выдохнул он. О, боги, она никогда не привыкнет к тому, как он осыпает ее комплиментами. Она усмехнулась и слегка двинулась, тут же неистово краснея. Рука Драко была все еще спрятана под ее юбкой, она чувствовала его нежные пальцы. — Ты тоже, — она потянулась, откидывая волосы с лица. — И твои волосы не полная катастрофа. — Что есть, то есть, — рассмеялся он. — Эй, — она легонько стукнула его по плечу. Двигаясь очень медленно, как будто бы совершенно не желая этого, Драко отнял свои пальцы от ее тела, вытаскивая руку. Затем он наклонился вперед, мягко касаясь губами ее губ в нежном поцелуе, совсем не похожем на тот, который она собиралась подарить ему, и который перевернул все с ног на голову несколько минут назад. — Я тебя не заслуживаю, — прошептал он в ее губы. Что-то в ее груди разбилось, ломаясь от его признания. На третьем курсе он наверняка не заслуживал ее. Так же, как и на четвертом, пятом и шестом. Так же, как и в прошлом году. Но теперь Драко изменился, он уже не был тем испорченным трусливым мальчишкой, ослепленным фанатизмом собственной семьи, ребенком, которому годами внушались их темные убеждения. И она могла поклясться своей жизнью, что то, что он сделал, спасло жизнь всем им. Что если бы не он, мир, в котором они жили, сейчас был бы совсем другим. Они увидели бы жестокий и безнадежный мир, если бы вообще выжили. Он извинялся тогда, пытаясь искупить свои прошлые поступки, но в ее глазах он уже был прощен. И все же, его представления о том, как заслужить кого-то, быть достойным, были сильно искажены. Гермиона протянула руку и пробежалась пальцами по его светлым волосам. Они были мягкими как шелк, концы отросших прядей, не тронутые теплом его кожи, были приятно прохладными. Он закрыл глаза с мягким вздохом, пока она играла с его волосами. Ей еще предстояло привыкнуть к его тихим вздохам. — Не знаю, что это значит: «заслужить меня», — призналась она. — Я... я никакое не совершенство. И я думаю, всем уже пора понять это. Он снова открыл глаза, уже готовясь возразить, но она тихо и протестующе шикнула. — Я самоуверенна и упряма, иногда до ужаса. И иногда я очень строга к тем, кого люблю, потому что так я забочусь о них. Я люблю командовать и не выношу, когда мне говорят, что я чего-то не могу. И я не какой-то там образец добродетели, который люди сами себе выдумали: самая способная волшебница нашего времени, участница Золотого трио, героиня войны, — она насмешливо усмехнулась. — Может быть это и правда, но я все еще пытаюсь разобраться в себе, так же, как и любой другой человек. И я не прошу тебя быть совершенством, Драко. Боже, да я даже совсем не против наших споров. На самом деле, они мне даже нравятся. Я веду к тому, что единственное, чего я хочу от тебя — чтобы ты был тем человеком, которого уважал бы сам. Я хочу именно тебя. И если мы собираемся двигаться дальше, я хочу, чтобы ты это понял. — Я тоже хочу этого, — прошептал он. — Хочу быть самым лучшим для тебя. Не хочу хоть когда-нибудь снова давать тебе повод ненавидеть меня. — Этого больше не будет, — произнесла она, качая головой. Вот уж об этом она не переживала. Единственное, что беспокоило ее сейчас — так это то, насколько она уже была близка, неразумно близка к тому, чтобы окончательно влюбиться в него.