Sugar and Spice

Это просто смешно. Ничего никогда не изменится. Нужно оставаться только друзьями. Вот три причины для игнорирования чувств. Она привыкла повторять их, словно клятву, каждый раз, входя в библиотеку. И до сих пор ее чувства так никуда и не исчезли, но, по крайней мере, они не были очевидны ни для кого, кроме нее самой. Относительная победа. Как и в первую их встречу в библиотеке, Гермиона застала Драко и Тео, склонившимися близко друг к другу. Но на этот раз они не просто тихо перешептывались, держась за руки. Они целовались. Правая рука Тео сжимала острый край челюсти Драко, в то время как Драко, вцепившись в воротник мантии Тео, крепко прижимал его к себе, не давая отстраниться, пока их губы разъединялись и снова встречались. Тео провел языком по нижней губе Драко, вырывая из того задушенный стон и улыбаясь ему в губы, прежде чем прикусить нижнюю губу. Гермиона почувствовала, как что-то в ее животе обрывается и стремительно летит вниз, пробивая пол, до самых чертовых подземелий и еще ниже. Ее сердце разбивалось, но при этом сильное возбуждение накрывало с головой — было ли это вообще совместимым? Она переступила с ноги на ногу, чувствуя сильную боль в груди и влажность собственного белья. Видимо, ответ был положительным: одно не исключало другого. Это просто смешно. Ничего никогда не изменится. Нужно оставаться только друзьями. И она сделала то, что сделала бы, наткнувшись на Гарри и Джинни, целующихся среди книжных стеллажей — громко прокашлялась. Они разорвали поцелуй, слегка вздрогнув от неожиданности: припухшие губы, растрепанные волосы, тяжелое дыхание, постепенно приходящее в норму. Гермиона изобразила ухмылку на своем лице, которая ощущалась слишком фальшивой и натянутой: — В библиотеке? Серьезно? Но с другой стороны, разве они проявляли свои чувства так же открыто за пределами библиотеки? Они едва касались друг друга в коридорах замка или в Большом зале, не говоря уже о поцелуях вроде такого, свидетелем которого стала сейчас Гермиона. Скулы Драко стали невообразимо красными, румянец расползался по всему лицу вплоть до линии роста волос. Тео просто ухмыльнулся. Малфой заговорил первым: — Ты рано. Она кивнула. Слава богам, он не стал извиняться. — Как и вы. Хотя, как я вижу, вы нашли, как скоротать время. — Мы не собирались устраивать для тебя шоу, — сказал Тео. Но то, как он это произнес, наталкивало на мысль, что именно это он и собирался сделать. Или, по крайней мере, что он совершенно не переживает по поводу сложившийся ситуации. Меньше всего Гермиона хотела показаться ханжой, но выставить себя озабоченной любительницей подглядывать было еще хуже. — Все в порядке. Вы готовы приступить к работе, или мне отойти на несколько минут, чтобы вы могли закончить? — Мы в порядке, — Тео облизнул нижнюю губу, — тем более, каждому из нас потребуется гораздо больше, чем несколько минут, чтобы закончить. Должно быть, румянец Гермионы уже мог бы составить достойную конкуренцию румянцу Драко, но она с трудом продолжила, закатывая глаза в ответ на намек Тео и опускаясь на свой стул: — Хорошо, тогда если сейчас примемся за работу и не будем отвлекаться, возможно, управимся сегодня раньше, и вы сможете... закончить где-нибудь в другом месте. Они могли бы поспешить обратно в свои спальни в подземельях, снять друг с друга мантии... Это просто смешно. Ничего никогда не изменится. Нужно оставаться только друзьями. А друзья не думают о том, как их друзья трахают друг друга. Нет, ей нельзя было думать о том, как бы они выглядели: бледная кожа Малфоя на фоне слегка смуглой кожи Тео, их стройные красивые тела, широкие ладони, возбужденные члены и... Мерлин. Белье было, видимо, уже не спасти. Ей еще повезет, если влага возбуждения не просочится через мантию и не оставит лужу на стуле. Наклоняясь к сумке за своими книгами, Гермиона позволила волосам упасть на лицо, закрывая ее от остальных, предоставляя такую необходимую сейчас секунду для того, чтобы прийти в себя. Когда она выпрямилась и откинула с лица кудри, Тео смотрел прямо на нее, слегка улыбаясь. Драко же, наоборот, смотрел куда угодно, только не в ее сторону. Гермиона снова прочистила горло: — Начнем?

***

Становилось ясно, что они втроем уже довольно хорошо сработались. Драко и Тео усердно работали, их желание получить высокие оценки конкурировало с ее собственным. Даже отвлекаясь на шутки, они всегда умели вовремя остановиться и вернуться к работе, не дожидаясь, пока Гермиона их одернет. Все это делало их встречи продуктивными и... веселыми. Даже их разногласия оживляли работу. Когда в последний раз Рон или Гарри давали ей возможность посоревноваться в чем-то, связанном с учебой? Никогда. Ответ был именно таким, и эта разница была явно в пользу Драко и Тео. Даже тогда, когда споры приводили Гермиону в бешенство, она чувствовала себя невероятно живой: кровь бурлила, сердце билось быстрее и... Стоп. Она не собиралась следовать этому ходу мыслей. Обычно они заканчивали работу намного раньше, чем планировали, и сегодняшний день не стал исключением. Это означало, что Драко и Тео могут проскользнуть в свое общежитие и закончить начатое, а она — вернуться в свою спальню и... Нет, она не будет прикасаться к себе, фантазируя о них обоих. Раньше, до этого вечера она фантазировала или о Драко или о Тео в зависимости от настроения — не то чтобы она думала конкретно о них, но в одной фантазии всегда неизменно появлялся темноволосый мужчина с синими глазами, а в другой — мужчина с серебристыми глазами и невероятно светлыми волосами. Но никогда она не думала о них обоих одновременно, и тем более никогда не представляла их друг с другом. Теперь же... у ее воображения появилось достаточно нового топлива. Но она не будет делать этого. Нет. Иначе эти мысли просто сожгут ее заживо. Если же она не сможет не думать о них, удовлетворяя себя, значит, придется воздерживаться на какое-то время. — Спешишь? — спросил Драко, пока она закидывала вещи обратно в сумку. Тео отошел в уборную несколько минут назад, оставив ее и Драко собираться наедине. Гермиона пристально взглянула на него: — А вы разве нет? Он смотрел на нее в ответ, и эмоции на его лице были так тщательно скрыты, что оно было почти нечитаемым: — Мы не хотели поставить тебя в неловкое положение. — Вы и не поставили, — волосы коснулись ее шеи, когда она отрицательно потрясла головой. Ей было неловко, просто ужасно неловко, но не по той причине, о которой думал он. Малфой коротко рассмеялся: — Из тебя ужасная лгунья, Грейнджер. — Неправда, — напряженно возразила она. — Мне не неловко. Я... Ревную. Возбуждена. Смущена. Озадачена сочетанием собственных эмоций? Он ждал продолжения, пока она прикусила губу. — Это не из-за вас, — наконец поправила его Гермиона. — Просто, как правило, публичные проявления чувств заставляют меня чувствовать себя... — Неловко? — он улыбался. Плечи Гермионы опустились, когда она вздохнула, возвращая ему улыбку: — Немного. Малфой кивнул: — Тео по своему характеру гораздо более открыт, чем я, или, возможно, все дело в моем воспитании. Природа, воспитание — тут все перемешалось. Моим решением было держать наши отношения в секрете до этого года — думаю, ты догадываешься, почему — из-за этого сейчас мне трудно ему в этом отказывать. — Учитывая, что очень непохоже, чтобы ты и сам этого хотел, — произнесла Гермиона, — отказывать ему, я имею в виду. Малфой склонил голову, как будто признавая свое поражение. Он открыл рот, словно хотел что-то сказать, но сделал большую паузу, прежде чем начать: — Ты и Уизли... Рон. Он сморщил нос, совсем слегка ухмыльнувшись. Казалось, был заметен небольшой, но прогресс. В чем заключался вопрос? Гермиона приподняла брови. Малфой сжал руку в кулак, щелкая несколькими суставами одновременно. — Как твой друг, — это никогда не перестанет звучать странно... Или, может, это перестанет так ощущаться через несколько недель..? — Могу я узнать, что произошло? — Ты имеешь в виду, почему мы больше не вместе? Он немного скривил губы, но не в усмешке, а скорее в гримасе: — Думаю, люди делали ставки на то, как быстро ты нарожаешь новое поколение Уизли. Гермиона закатила глаза: — Я решила, что нам с Роном будет лучше остаться друзьями. — Разве нельзя было это совмещать? В идеале, она хотела бы найти кого-то, в кого она бы влюбилась, и с кем могла бы одновременно дружить. Кого-то, с кем можно было бы разговаривать и смеяться часами, и кто возбуждал бы ее. — Я не говорю о том, что это невозможно. Но между нами действительно не было искры, и в этом никто не виноват. Ее просто не было, так что к чему было пытаться высечь ее насильно и рушить идеальную дружбу? — Но ты думаешь это возможно? Быть друзьями, а потом стать чем-то большим? Гермиона пожала плечами: — Вы с Тео были друзьями сначала, разве нет? Ты должен знать об этом. Драко кивнул. — Как, — она прочистила горло, — как это... случилось? Она умирала от любопытства узнать об этом, но не подворачивалось случая спросить. До этого момента. Правая рука Драко потянулась к рукаву левой, слегка оттягивая его: — Это не очень хорошая история, Грейнджер. Все, что делал Малфой, он делал со смыслом. Ничто не было случайностью, только не в его случае. И сейчас было понятно, что он дергал за рукав не просто потому, что волновался. — Ты не должен ничего рассказывать, — заверила она Малфоя. Он быстро оглянулся, и Гермиона тоже обернулась. Никаких следов Тео. Его не было уже довольно давно. — Это произошло той же ночью, когда мне выжгли метку, — тихо и мрачно произнес он. Он сказал «когда мне выжгли метку», а не «когда я принял метку». Может, различие было небольшим, но для Гермионы оно имело вес. Первый оборот был пассивным, второй активным; первый означал принуждение, второй — выбор. Она кивнула, побуждая его продолжить. — Я не хотел этого, — подтвердил он ее догадку и прочистил горло. — Тот-Кого... Темн... Волан-де-Морт был разочарован в моем отце. Я должен был принять метку, или... последствия ударили бы по моей матери. Что ж, она не была удивлена. Но кровь все равно похолодела от напоминания о том, как близко все они были от власти безумца. Никто не был защищен от разрушения, которое он нес с собой, даже его последователи. Малфой потер предплечье через ткань мантии. Интересно, его шрам болел до сих пор так же, как ее собственный? — Мне тогда казалось, что рука горит. Это была самая сильная боль, что я испытывал за всю жизнь... до того момента. И когда все закончилось, и он ушел, я не мог... не мог перестать смотреть на нее, зная, что это означает. Зная, что теперь все изменится, что все уже давно изменилось, а я был так наивен, что не верил в это. Я, наверное, утопился бы в огневиски, но во всем доме не было ни капли. Я не мог быть один, поэтому добрался через камин до дома Тео и... на самом деле, у меня случилось что-то вроде истерики. Она могла это представить. Сломленный и разбитый Драко и Тео, по кусочкам собирающий его заново. Учитывая то, какими она видела их теперь, так все и должно было быть. — Я не хотел об этом думать. И Тео помог мне забыться. Гермиона покраснела. Не требовалось особого опыта, чтобы понять, о чем именно он говорил. — Это звучит, — она сглотнула ком в горле, — романтично. Драко опустил подбородок и хмыкнул, уставившись в стол, прежде чем снова взглянуть на нее из-под светлых ресниц: — Это был грубый секс прямо на полу. Но конечно же, Грейнджер, это было романтично. Гермиона не знала, смеяться ей, плакать, или провалиться сквозь пол, подобно призраку. Она фыркнула: — Ну, очевидно, это чего-то да стоило, если вы все еще вместе. Его губы дернулись: — Чего-то стоило, да. В груди болело, сердце упрямо выстукивало ритм: не твой, не твой, не твой. Прежде чем она смогла заставить себя что-нибудь сказать, вернулся Тео, обходя стол. Вместо того, чтобы сесть на стул, он прислонился бедром к столу, присаживаясь на него и скрещивая руки. От него пахло гвоздикой сильнее, чем обычно. Был в уборной, ну как же. — Что я пропустил? Малфой пожал плечами, и в этом едва заметном движении проскользнуло что-то королевское: — Просто развлекаю Грейнджер историей о той ночи, когда мы официально вступили в отношения. Великий Годрик. На одно короткое мгновение глаза Тео расширились. Он промычал себе под нос и произнес: — Хорошая история. Ты рассказал ту часть про ожоги от ковра? И она почти задохнулась. Почти.