***
В субботу, за три дня до Дня Святого Валентина прилетела сова. И не просто сова: это был серый виргинский филин, большая и властная птица. Приземлившись на обеденный стол, филин схватил кусочек бекона с тарелки Гермионы, балансируя на одной крепкой ноге. Другую ногу птица вытянула, позволяя снять привязанный к ней свиток. Уничтожив бекон, филин дважды медленно моргнул глядя Гермионе прямо в глаза, несколько раз ритмично ухнул и улетел, скользя в воздухе над головами студентов — размах его крыльев легко покрывал четыре фута. Эта сова принадлежала не Гарри, и уж точно не Рону или кому-нибудь из Уизли. Но кто еще мог ей написать, кроме... О, нет. Это ведь была не министерская сова? Нахмурившись, Гермиона стала разглядывать внешнюю сторону свитка. Вот уж без чего она точно могла сейчас обойтись, так это без еще одного письма от Кингсли Бруствера, убеждающего ее принять участие в еще одном благотворительном приеме. Министерство с похвальным усердием стремилось оказывать помощь нуждающимся в эти послевоенные времена. Но только за одно прошлое лето Гермиона посетила восемь или десять благотворительных раутов, и еще два в канун Рождества. Министерству нужны были деньги, чтобы оказывать помощь, это было понятно. Но то, что Гермиону и Гарри с Роном использовали как приманку для привлечения спонсоров, которым хотелось поболтать и пофотографироваться с настоящими Героями войны... В лучшем случае это раздражало, в худшем было оскорбительно. Любезничать с богачами, многие из которых предпочли перебраться в другие части Европы вместо того, чтобы остаться и сражаться — Гермиона не хотела бы тратить на это еще один вечер. Она бы предпочла помочь каким-нибудь другим способом, сделать что-то более конкретное, ощутимое. А не помогать Министерству делать деньги на ее статусе и влиянии. Но, по словам Кингсли, деньги были нужны сейчас прежде всего — все другие ее мысли и идеи по оказанию помощи были без них просто неосуществимы. Денег Министерству катастрофически не хватало, даже после захвата собственности и хранилищ заключенных в Азкабан Пожирателей смерти и получения компенсации от тех, кто избежал тюрьмы. Письмо было непохоже на те, что Гермиона раньше получала от Кингсли, но это еще не означало, что оно пришло не из Министерства. Может, после того как она проигнорировала два последних послания, Кингсли решил сменить тип письма и пергамент? Или, если письмо все же было не от Кингсли или его секретаря, оно могло прийти из какого-то из Отделов, приглашающих ее на работу. Несколько таких предложений Гермиона уже получила от Отдела тайн — в письмах они предлагали любое вознаграждение за то, чтобы она досрочно сдала выпускные экзамены и приступила к работе как можно скорее. Она не узнает, пока не распечатает это чертово письмо. Глаза Гермионы скользнули по развернутому свитку. Дорогая мисс Грейнджер, Надеюсь, это письмо найдет Вас в добром здравии. Драко сообщил мне, что все вы почти закончили работу над проектом по Древним рунам и начали готовиться к выпускным экзаменам. Уверена, что Вы с Вашим блестящим умом справитесь с ними с легкостью. Я хотела бы еще раз извиниться перед Вами за свое поведение в чайной мадам Паддифут. Я очень сожалею и искренне надеюсь, что Вы простите мне неверное толкование ситуации, приняв во внимание обстоятельства, при которых мы встретились. Если у Вас сложилось впечатление, что мне неприятны Ваши отношения с моим сыном и Теодором, уверяю Вас, это совершенно не входило в мои намерения. Напротив, я очень этому рада. Поскольку в следующем месяце предвидятся пасхальные праздники, я надеялась, Вы окажете мне честь и присоединитесь ко мне за чашечкой чая. Пожалуйста, не стесняйтесь писать мне о своей занятости, я буду рада подстроить это чаепитие под Ваше расписание. Сады поместья очаровательны весной, но я буду рада встретиться где-нибудь еще, если так Вам будет удобнее. С нетерпением жду Вашего ответа. Искренне Ваша, Нарцисса Малфой Это было... неожиданно. Гермиона была уверена, что приглашение Нарциссы на чай было простым требованием этикета, но, видимо, тогда она говорила искренне, она действительно хотела встретиться с Гермионой еще раз и... поговорить. Но о чем им было говорить? Ох, мне так нравится, как Вы обустроили поместье с тех пор, как я была здесь в последний раз, и Ваша сестра пытала меня. Вы просто обязаны поделиться со мной секретом, как Вы отмыли мою кровь с этого ковра, заклинанием или зельем? Кстати, эти декоративные подушки просто чудесны. Неужели Нарцисса думала, что это чаепитие — хорошая идея? Все, что у них было общего — это Драко, и... О, боги, ей еще никогда не приходилось сидеть за чаем напротив матери того, с кем она спала. Так что чаепитие обещало быть неловким по целому ряду причин. Быстро свернув письмо, Гермиона спрятала его в карман мантии и отправилась на поиски Драко. Если кто и мог рассказать ей о ходе мыслей Нарциссы, то это был он.***
— Сады в поместье и правда прекрасны в это время года. Что? Губы Драко дернулись в улыбке. Мерлин. — Драко, пожалуйста, будь серьезен. Он отложил письмо на тумбочку: — Но они действительно очень красивы. Перестань метаться и иди сюда, — произнес он, усмехнувшись, и похлопал по одеялу рядом с собой, когда Гермиона бросила на него рассерженный взгляд. Она не металась. Всего лишь быстро ходила по комнате туда и обратно... Это помогало думать. О, Мерлин. Вздохнув, Гермиона упала на кровать, приземляясь на подушки. — Почему? — Что почему? — Драко приподнялся на локте и внимательно посмотрел ей в лицо. — Почему моя мать хочет пригласить тебя на чай? — Очевидно, вопрос был именно в этом. Понизив голос, Драко протянул: — Давай подумаем... Возможно, это может быть как-то связано с тем, что ты в отношениях с ее единственным ребенком? Возможно. Но кто может сказать наверняка? Это и правда большая загадка... Тебе, вероятно, придется перевернуть гору книг, чтобы найти ответ. — Что за негодяй, — фыркнула Гермиона. Наклонившись, Драко коснулся губами ее губ в почти невесомом поцелуе, заставившем ее вздохнуть и немного расслабиться, вызывая чувство, будто она проваливается глубже в мягкий матрас. Драко отстранился, и его губы изогнулись в улыбке, когда он произнес: — Моя мать хочет выпить чая с тобой. Это что, преступление? — Конечно, нет, — произнесла Гермиона. Но это приглашение застало ее врасплох, она совершенно запуталась. — Я просто не думала, что тогда у мадам Паддифут она говорила об этом чаепитии серьезно. — Несмотря на то, что моя мать действительно придает исключительную важность манерам, она бы не заговорила о чаепитии, если бы не была в нем действительно заинтересована. Она сказала бы что-нибудь размытое и неопределенное, вроде того, что была бы рада встретиться с тобой еще как-нибудь, потом сказала бы, что была очень рада видеть тебя, и приподняла бы левую бровь. Но этого не произошло. Она действительно хочет лучше тебя узнать. Не любимицу Министерства и Героиню войны, а тебя, женщину, которая встречается с ее сыном. Что ж, закономерное желание. Гермиона не могла винить Нарциссу в том, что она хотела лучше узнать ее и понять ее намерения. Как бы странно это ни звучало. Ведь Нарцисса знала о чувствах Драко уже много лет, должно быть, ей было интересно, когда изменилось отношение Гермионы к ее сыну. Она не собиралась отказываться от чаепития с Нарциссой, но... — Несмотря на очаровательные сады... Я не знаю, смогу ли навестить твою мать в твоем доме, — призналась она. Улыбка Драко погасла, в глазах промелькнул отблеск боли: — Конечно. — Не знаю, готова ли я уже... вернуться туда, — закончила Гермиона, перейдя на шепот. Если она вообще когда-нибудь сможет это сделать. Драко коротко кивнул: — Я понимаю. На одно мгновение воздух наполнился невысказанными словами. — Если это поможет, моя мать... все там поменяла. Через несколько секунд смех прорвался сквозь крепко сжатые губы Гермионы: — Поменяла? Драко выглядел так, будто бы не знал, рассмеяться ли вместе с ней над абсурдностью ситуации или поморщиться от пробежавшей дрожи. Он улыбнулся, и улыбка вышла натянутой и неловкой: — Можно даже сказать перестроила. Помимо избавления от всех темных артефактов, мама поручила снести все стены гостиной. Теперь там очень много открытого пространства. Осмелюсь даже сказать, что стало больше воздуха. Мысль о светлом и полном воздуха поместье Малфоев была настолько смешной, что Гермиона уже не могла этого вынести. Живот болел от смеха к тому моменту, как ей удалось наконец взять себя в руки: — Прости. Я просто... не могу. Воздуха, серьезно? Драко выдавил из себя улыбку, и на этот раз она вышла искренней: — Столько воздуха, сколько только возможно. Мама зачаровала стены, теперь они кремово-золотые, и целая панорама окон выходит прямо в сад, так что... Ничего себе. — Не буду врать и говорить, что не хочу, чтобы ты хотя бы приняла мамино приглашение. Я пойму, если ты предпочтешь не возвращаться в поместье, и уверен, что Нарцисса тоже это поймет. Поверь мне, было время, когда я сам не хотел возвращаться домой. Но теперь это место не только по-другому выглядит, оно... ощущается по-другому. Кажется очищенным. Гермиона могла бы написать Нарциссе, что предпочитает встретиться где-нибудь в другом месте, но что потом? Как долго она сможет избегать встречи с поместьем, которое было домом Драко? Уже через несколько месяцев закончится последний учебный год, и для того, чтобы увидеть Тео или Драко будет недостаточно просто перейти из одного общежития замка в другое. И если только Драко не планировал переезжать из поместья — что было маловероятно — она не могла вечно избегать возвращения в это место. — Полагаю, в конце концов мне придется туда приехать, да? — произнесла она, слегка улыбнувшись. Драко тоже усмехнулся и ответил: — В моей спальне есть камин, подключенный к каминной сети. Если вдруг это может убедить тебя посетить поместье. На самом деле, так и было. Поместье ведь все равно было огромным, но Гермионе не хотелось бы, чтобы Нарцисса когда-нибудь застала ее ранним утром, растрепанной и пытающейся попасть домой через камин. — Я буду иметь это в виду, — улыбнулась Гермиона. — И... пошлю твоей матери сову. Дам ей знать, что буду счастлива присоединиться к ней за чаем в вашем доме. — Только если ты уверена, — напряженно произнес Драко. Она не была уверена. Но по крайней мере, если Гермиона пройдет через это, никто не скажет, что она даже не попыталась встретиться со своим страхом лицом к лицу. Возможно, это будет неприятно, но возвращение в место, с которым было связано одно из самых болезненных ее воспоминаний, могло бы стать своеобразным избавлением от боли и очищением. — Ты ведь будешь там, да? В смысле, не на чаепитии... А в доме, на каникулах. По крайней мере, от присутствия Драко будет хоть немного легче. — Буду, и Тео тоже. Мы можем встретить тебя у главного камина, если хочешь. Или можешь сразу прилететь через камин в моей спальне, если предпочтешь его. — Тео будет там? Сейчас Тео вел занятия по Нумерологии у группы третьекурсников. В этой дисциплине он добивался превосходных успехов и преуспевал, возможно, даже больше Гермионы. Драко кивнул: — По возможности он и раньше часто оставался в нашем поместье на каникулах. А сейчас почти всегда. Не знаю, поверишь ли, но поместье Малфоев всегда было теплым и гостеприимным по сравнению с поместьем Ноттов, даже до того, как моя мать затеяла перепланировку. Гермиона вздрогнула при мысли о том, что может быть место еще более холодное и мрачное, чем поместье Малфоев. К тому же, главой дома до своего недавнего заключения оставался отец Тео, и судя по тому, что она о нем слышала, Гермиона не хотела бы хоть когда-нибудь оказаться под одной крышей с этим человеком. Так что было неудивительно, что Тео оставался у Драко, когда появлялась возможность сбежать от отца. И на этот раз тоже не было сомнений, что он не захотел бы остаться один в этом огромном и полном темных воспоминаний доме. — Ему повезло с тобой, — произнесла Гермиона. Драко покачал головой: — Все наоборот. Если бы не Тео... Он умолк на середине фразы, его взгляд стал мрачным и отстраненным, как будто перед ним появился призрак. — Я хочу сказать, вам повезло, что вы есть друг у друга, — Гермиона протянула руку к лицу Драко, убирая волосы, упавшие на его глаза. Ей было так спокойно от того, что Драко и Тео были друг у друга, что они прошли вместе через трудные времена, и что в том неминуемом аду, который они перенесли, между ними возникла такая живая и крепкая любовь. Но сквозь эту радость пробивалась скрытая печаль от того, что им вообще пришлось пройти через весь этот ужас. И отчаяние, или даже злость — на то, что жизнь поставила их в такое положение и оставила им шрамы — видимые и невидимые — которые теперь они должны были носить до конца своих дней. И, наконец, живот Гермионы скрутило чувство, так похожее на зависть, за которым, конечно, тут же последовал стыд. Она не завидовала их близости и редко чувствовала себя чужаком или гостем рядом с ними, но в этот момент... Сможет ли она когда-нибудь узнать их так же глубоко, как они уже знали друг друга, как снаружи, так и внутри? Драко захватил ее ладонь и прижался губами к запястью: — А теперь нам повезло с тобой. Гермиона была не из тех, что падают в обмороки, но этот его поцелуй и эти слова. Мерлин. А всего за секунду до этого она чувствовала такую уязвимость. Это было так глупо — сравнивать то, что было у нее с каждым из них с тем, что было у них друг с другом. Ведь как она говорила раньше Гарри, это было несравнимо, изначально не могло быть поставлено на разные чаши весов. Она бы никогда не смогла сравниться с тем, что было у Драко с Тео, и так и должно было быть. Кроме того... Рим был построен не за один день. Близость во всех ее многочисленных формах всегда приходит со временем, и для этого нужно терпение. Перед Гермионой было еще много открытий, которых она с нетерпением ждала. — И в завершение нашего разговора о приглашении от моей матери, — продолжил Драко, — она знает, какие чувства я к тебе испытываю, и, как показывает опыт, моя мать всегда уделяла особое внимание тому, что было важно для меня. Уверен, что она действительно искренне хотела бы загладить свою вину за последние несколько лет, но больше всего остального, сдается мне, она хочет показать тебе ту сторону себя, которую знаю я, в надежде, что вы действительно сможете поладить. Гермиона и так не планировала отказываться, но теперь... Теперь она просто не могла бы этого сделать, только не после того, как Драко преподнес это так, будто бы отказ от чаепития с Нарциссой практически был бы равен отказу от ее протянутой руки мира. Более того, это прозвучало так, будто бы Нарцисса хотела быть с ней не просто в теплых, но в дружеских отношениях. В такие моменты, как сейчас, Гермиона задумывалась, не напутала ли она чего с Маховиком времени на третьем курсе, изменив весь временной континуум и оказавшись в альтернативной реальности. Было трудно осознать, что Нарцисса хотела стать ее подругой. Ну, в той степени, в которой вообще можно быть подругами с девушкой своего сына. Точно так же, как она не планировала отказываться от чаепития, Гермиона не собиралась смеяться над намерением матери Драко стать подругами. Ведь, в конце концов, это было в ее собственных интересах, быть у Нарциссы на хорошем счету. Мерлин, какая слизеринская мысль. Возможно, Драко и Тео и правда понемногу влияли на нее. — Как я и сказала, завтра я отправлю ей сову. Драко продолжал водить губами по нежной коже на ее запястье, время от времени оставляя на ней поцелуи: — Ты могла бы остаться после чая. На ночь. Тогда мне будет, чего с нетерпением ждать. — Говоришь так, как будто здесь я не провожу с тобой ночи, — произнесла она в ответ. Переплетя свои пальцы с пальцами Гермионы, Драко опустил их соединенные руки на подушку рядом с ее головой и крепко прижал. Дыхание Гермионы участилось, заставляя его усмехнуться, когда он произнес: — Да, но ты не видела мою ванну. Его ванну? — Ванны есть и здесь, — произнесла она, и голос прозвучал намного более хрипло, чем Гермиона того бы хотела. Но из-за того, как Драко смотрел на нее, внезапно стало трудно думать. Он задумчиво поджал губы, и потом протянул: — Ванны, в которых ты позволила бы мне тебя трахнуть? Во рту пересохло. — Ты хочешь трахнуть меня в своей ванне? Драко перекинул ногу через ноги Гермионы, теперь полностью нависая над ней. Используя свои навыки ловца, он моментально схватил другое ее запястье, прижимая к кровати. Она выгнулась, проверяя силу его хватки, и закусила губу, чтобы не застонать, когда его пальцы сжались сильнее, не давая ей вырваться. — В моей ванне, в моей постели, на полу перед моим камином. В чуланах для метел, на кухнях и в саду тоже, если начистоту. Сжав губы, Гермиона сглотнула: — Да? — Неужели в это так сложно поверить? — Драко приблизился к ее лицу, его губы были в сантиметре от ее собственных, так близко, что она чувствовала его теплое дыхание. Но прежде, чем она успела сократить это расстояние, Драко отдалился, улыбаясь, когда она разочарованно выдохнула. — Может, я и не говорю об этом, как Тео, но на самом деле нет такого места, где бы я не хотел тебя, в котором я не думал о том, как именно я тебя хочу. И он опустил бедра, прижимаясь членом к телу Гермионы. Боги, они должны были заканчивать проект по Рунам, а не начинать то, что теперь так мучительно сильно хотелось довести до конца. Но теперь, когда Драко вложил эту мысль в ее голову, она уже не могла сосредоточиться. — Драко, — простонала она. Он улыбнулся: — Да? Тебе что-то нужно? — Ты говоришь как Тео. И тогда Драко снова прижался к ней телом. Но от этого не стало легче, это никак не повлияло на то чувство между ее ног, которое он вызвал всего несколькими словами и тем, что прижал ее запястья к подушке: — Хочешь сказать, что я не могу позаимствовать у него это и делать то, что тебе нравится? — произнес Драко, тихо цокнув. — Знаешь, это играет в твою пользу — то, что мы с ним обсуждаем такие вещи. Вещи, которые сводят тебя с ума. Они говорили об этом? О том, что ей нравится? Лицо Гермионы вспыхнуло: — Вы обсуждали это? Меня? Вдвоем? Драко закусил губу, его глаза потемнели: — Я не против этого, но поверь мне, Гермиона, если мы с Тео решим делать с тобой что-то вдвоем, ты об этом узнаешь. О чем это он? Ох... Должно быть, понимание отразилось на ее лице, потому что улыбка Драко стала любопытной, а глаза прищурились: — Тебе нравится эта мысль? Понимала ли она, о чем он говорил? Да, но когда дело касалось конкретики... Ей определенно понравились руки и губы Тео на ее теле в то время, как она сидела верхом на Драко. Ей понравилось, как он трогал и целовал ее, но ей почему-то казалось, что сейчас Драко имел в виду не это, не только это. Но как вообще это могло сработать, как могли Драко и Тео оба... одновременно... И когда до нее дошло, между ног стало невозможно мокро. — Может быть, — ответила Гермиона, облизнув губы, и это больше прозвучало как вопрос. В ответ Драко мягко протянул: — Давай вернемся к этой идее в другой раз, хорошо? Потому что сейчас... Он прижался губами и поцеловал нежную кожу за ее ухом, от чего Гермионе тут же показалось, что все внутри тает. — ... Сейчас я хочу попробовать кое-что другое. Гермиона сжала пальцы, мечтая о том, чтобы зарыться сейчас руками в его волосы, но Драко не отпускал ее запястья. Его губы сомкнулись, захватывая мочку ее уха, он легко оттянул кожу зубами, заставляя дыхание Гермионы сбиться еще сильнее. — Что? — выдохнула она. Драко провел языком по раковине ее уха, заставляя задрожать, и прошептал: — Ты мне доверяешь? Она кивнула. Подняв голову, Драко взглянул ей в глаза и произнес: — Просто расслабься, хорошо? Сказать было гораздо легче, чем сделать — желание было настолько сильным, что тело буквально вибрировало. Тем не менее, кивнув, Гермиона размеренно вдохнула, когда Драко отпустил ее запястья и поднялся с нее, соскальзывая к краю кровати, пока не оказался между ее ног. Быстро избавив Гермиону от туфель, его пальцы задержались на внутренней стороне ее колен, прежде чем он стянул с ее ног чулки. Она приподняла бедра, когда Драко подцепил пальцами пояс ее юбки, помогая ему спустить ее вниз по ногам вместе с бельем. Полностью обнаженная ниже пояса, Гермиона потянулась пальцами к пуговицам на рубашке. Она расстегнула уже половину, прежде чем Драко покачал головой и произнес: — Оставь. Гермиона нахмурилась, но все же опустила руки. Щеки Драко покраснели: — Было несколько месяцев на пятом курсе, когда все твои рубашки стали слишком узкими. Мерлин, она помнила это. Как будто бы в один день все было точно по размеру, а на следующее утро пуговицы блузки натянулись на груди, которая вдруг внезапно у нее оказалась. — Я... — Драко опустил подбородок и тихо рассмеялся. — Чуть не задрочил тогда себя до смерти, думая о твоей груди. Гермиона закусила щеку, чтобы сдержать улыбку: — Тогда почему бы тебе сейчас не посмотреть? Сердце колотилось так сильно, что Гермионе казалось, она видит, как грудь вздрагивает, когда сердце ударяется о ребра. Она провела пальцами по чашечкам лифа, останавливаясь у края ткани белья. Глаза Драко неотрывно следили за ее движениями, с губ сорвался низкий стон. Он покачал головой: — Это заставляет меня думать о том, как было тогда, когда я мог только смотреть, но не мог прикоснуться. Хотя, не то чтобы мне сильно хотелось оглядываться на то время... Когда он произнес это, Гермионе показалось, что быть сейчас одетой, хотя бы частично, возбуждало еще сильнее. Опустив руки по бокам, она произнесла: — Хочешь попробовать что-то, о чем думал тогда? Глаза Драко сверкнули, и от этого низ живота приятно свело. — Я не знал об этом до лета после пятого курса. Так что тогда еще не думал об этом. Но после того, как узнал? Определенно да. Что-то, о чем ему нужно было узнать? Святые небеса. Драко склонился и поцеловал ее в колено прежде, чем коснуться ног Гермионы, побуждая развести их еще сильнее. — Расслабься, помнишь? Кивнув, Гермиона откинула голову на подушку, пока не почувствовала себя комфортно. Она наблюдала за Драко из-под ресниц, смотрела, как он провел ладонями по внутренней стороне ее бедер, его руки были теплыми. Пока в этом не было ничего нового, даже тогда, когда он коснулся ее влагалища, собирая пальцами влагу возбуждения. Тихо застонав, он скользнул внутрь нее двумя пальцами, и Гермиона почувствовала, как мышцы непроизвольно сжались вокруг них. Наклонившись, Драко коснулся губами тонкой кожи на ее бедре, но не ниже, не ближе к тому месту, где Гермионе так хотелось сейчас почувствовать его губы. — Драко... — прошептала она, качнув бедрами вперед. Он мягко усмехнулся и поцеловал ее снова в то же место, отрицательно покачав головой: — Я сказал расслабься. Гермиона фыркнула, но все же откинула голову назад, расслабив шею, которую до этого приходилось вытягивать, чтобы смотреть на него. Настолько невыносимо медленно, что хотелось кричать, Драко вытащил пальцы, прежде чем снова скользнуть ими внутрь, касаясь кончиками пальцев того самого пучка нервов внутри нее. От этого перехватило дыхание. Драко улыбнулся, все еще касаясь губами кожи на ее бедре, и слегка согнул пальцы внутри, прежде чем нажать, с силой толкаясь пальцами в нужную точку. — Ох, — не слово, скорее стон сорвался с губ Гермионы. Ощущения, которые Драко вызывал с каждым из сильных и все ускоряющихся движений пальцев, были одновременно потрясающими и довольно странными. Как будто бы он нашел внутри нее переключатель, и теперь его пальцы вызывали реакции, которые Гермиона даже не могла контролировать: бедра подрагивали, пальцы на ногах поджимались, мышцы икр и живота сокращались почти непроизвольно. Мощные толчки удовольствия прокатились по позвоночнику, ресницы затрепетали, когда внутри родилось чувство какого-то незнакомого давления. Столько давления. Как будто бы с каждым движением руки Драко все внутри становилось больше и больше. Его пальцы двигались с таким развратным, мокрым звуком внутри нее, что Гермиона вспыхнула, покраснев до корней волос. Она вцепилась в простыню, с силой сжимая ее в пальцах — нужно было удержаться за что-то, пока пальцы Драко все двигались и двигались внутри. О, боги, этого было слишком много. — Драко, стой. Стой! Он застыл, встретившись с ней глазами. Его собственные серебристые глаза казались сейчас темно-серыми: — Я же не сделал тебе больно, правда? Гермиона отрицательно покачала головой. Бедра дрожали, несмотря на то, что она еще не кончила. К счастью, ощущение этого сильного давления ослабло, когда Драко перестал двигать рукой. — Ты в порядке? — спросил он, беспокойно нахмурив брови. Его пальцы выскользнули, заставив Гермиону закусить губу. Мерлин, это было так ужасно стыдно. Гермиона облизнула пересохшие губы: — Я... Нет, она не могла это произнести. Драко нахмурился еще сильнее: — Гермиона. Что ж, очевидно, ей придется сказать это. Поднеся ладонь к своей щеке, Гермиона почувствовала, что та горит: — Я... Кажется, мне нужно в туалет. Еще секунду Драко просто смотрел на нее. Потом его губы дернулись, и медленно его хмурое выражение лица превратилось в улыбку, от которой Гермионе стало еще хуже. Боги, никогда в жизни она еще не чувствовала такого унижения. Закрыв лицо ладонями, она крепко зажмурилась, в глазах начало жечь. — Гермиона. Гермиона, любовь моя, перестань. Убери руки. Она отрицательно потрясла головой. Гермиона думала о том, что теперь никогда не сможет убрать их, придется так и умереть. Но Драко, видимо, был не согласен с этим планом. Он продолжал тянуть ее за руку, пока Гермиона, не желая того, не отняла ладони от лица. Его улыбка теперь была мягкой и нежной, но это нисколько не помогало избавиться от невыносимого смущения. — Я не хотел смеяться. Но, поверь, с тобой все в порядке. Гермиона недоверчиво хмыкнула, потому что, казалось, сейчас было только два варианта: или это, или расплакаться. Драко обиженно произнес: — Ты же сказала, что доверяешь мне, так? И как это вообще было с этим связано? Закатив глаза, Гермиона ответила: — Да. И что? — То, что тебе не нужно в туалет, любовь моя. Гермиона нахмурилась: легкое негодование снова сменилось смущением. Неужели ей надо было это ему доказывать? — Извини, конечно, но нужно. Или... было нужно... Драко открыл было рот, но так ничего и не сказал, и на его скулах выступил румянец. Он сделал вдох и попробовал снова: — Это было хорошо, да? Гермиона кивнула. — На что это было похоже? — спросил он. — Ты серьезно? — она фыркнула в ответ. Драко покачал отрицательно головой, его щеки все еще горели. — На что это было похоже до того, как ты остановила меня? Почему это было так важно? Гермиона предполагала, что нужно просто встать и сходить в туалет, но теперь по какой-то причине это было больше не нужно. К тому же Драко смотрел на нее так, как будто отчаянно хотел узнать ответ на свой вопрос. Гермиона пожала плечами: — Было сильное... как будто давление. Опустив глаза, Драко закусил губу, словно пытался так сдержать улыбку. И когда он снова посмотрел Гермионе в глаза, его щеки были все еще красными, но глаза сияли. — Ладно. Итак... Летом после пятого курса Блейз провел половину каникул во Франции. Он встречался с девушкой, студенткой Шармбатона. И рассказал нам, что... когда она кончала, у нее был... — Что? — спросила Гермиона, склонив голову. Драко прокашлялся и произнес: — У нее был... сквирт. Вся кровь разом хлынула в голову Гермионы, или наоборот отлила от нее... В любом случае, она почувствовала, как голова сильно закружилась: — Что? Драко усмехнулся. Но это не прозвучало как насмешка, скорее это было очень искренне и все еще немного сконфуженно: — Женская эякуляция. Когда он рассказал нам об этом, я... почитал на эту тему. Понимаешь, там, куда я надавливал, расположена эректильная ткань. И... Знаешь, если честно, описывать все это словами даже близко не так горячо, как есть на самом деле. Потому что на деле это заставит тебя кончить так сильно, что ты на какое-то время не сможешь видеть. И почему никто никогда не говорил ей, что ее тело способно на такое? И что это... нормально? В голове зависло окончание последней фразы Драко. — Так ты хочешь, чтобы я?.. — Кончила на мою руку? — произнес он, поднимая бровь, и уголки его губ дернулись в улыбке. — Да. Я еще не делал этого, но одна только мысль о том, что я могу заставить тебя кончить так сильно, что у тебя будет струйный оргазм, так... И Драко выпрямился, открывая ее взгляду то, как сильно его член уже натягивал ткань брюк и небольшое мокрое пятно на ткани брюк от выступившего предэякулята. Он беззвучно усмехнулся и продолжил: — Так ужасно возбуждает, что, боюсь, я могу кончить, даже не дождавшись твоих прикосновений. Мерлин. — Но, если ты не хочешь, я могу довести тебя до оргазма обычным способом, — произнес Драко, пожав плечами и мягко улыбаясь. — Или если мы сделаем это, и тебе не понравится, мы больше не будем этого делать. И еще... если вдруг так случится, что ты выкрикнешь мое имя, я точно не буду жаловаться. Гермиона закусила губу. Ведь ей действительно было тогда хорошо, очень хорошо. Боги, да она едва ли что-то соображала в тот момент, и это было... чудесно. И если это заводит Драко, а, очевидно, это было именно так, то, может, и правда стоило попробовать... А если ей не понравится, то как и сказал Драко... — Хорошо, — произнесла она. — Да? Гермиона кивнула. Широкая улыбка появилась на лице Драко, и Гермиона тихо усмехнулась. Вытянувшись, он крепко поцеловал ее в губы, и Гермиона могла чувствовать, как на его собственных все еще играла улыбка. Кажется, это было заразительно, потому что уголки ее губ тоже поползли вверх. — Просто расслабься, хорошо? — напомнил он. Гермиона согласно промычала. Что ж, по крайней мере теперь она знала, чего ожидать. Соскользнув вниз по ее телу, Драко снова оставил поцелуй на ее бедре. Но на этот раз он стал спускаться поцелуями все ниже, на одну секунду коснувшись языком ее клитора, и одно это движение заставило Гермиону вздрогнуть всем телом, все нервы вмиг раскалились до предела, когда она откинулась обратно на матрас. Драко сделал это всего один раз, но этого было достаточно, чтобы желание между ее бедер вспыхнуло с удвоенной силой. Она была все еще мокрой, и пальцы Драко с легкостью снова проскользнули внутрь нее. Глубоко вздохнув, Гермиона попыталась подготовиться к... О, Мерлин, ему даже не пришлось искать эту точку внутри нее. Пальцы Драко согнулись внутри, его движения были глубокими, быстрыми и достаточно сильными, чтобы у Гермионы снова перехватило дыхание, а это давление внутри нарастало намного быстрее, чем в первый раз, как будто бы кто-то нажал тогда на паузу, а не на стоп. Пальцы заскользили по простыням, крепко сжимая мягкий хлопок, когда это приятное давление внутри достигло того же уровня силы, и вернулось прежнее чувство, что... Она всхлипнула: — Драко... Поцеловав кожу на ее бедре, он мягко успокоил Гермиону: — Ты так прекрасна сейчас, любовь моя. Просто расслабься, просто позволь этому случиться. У меня все под контролем, хорошо? Его пальцы ускорились еще сильнее, хотя это казалось уже невозможным, они касались все быстрее и сильнее того места внутри нее, и больше Гермиона уже не могла вынести. Давление внутри было слишком сильным, все это было слишком хорошо... Все внутри сжалось и резко оборвалось, она потеряла контроль, и только чувствовала, как давление ритмично ослабевает, в то время как перед глазами потемнело и она услышала, как Драко хрипло выругался. Это чувство было похоже на то же невероятное ощущение, что и обычно, но на этот раз оно было намного глубже. А потом появилось новое ощущение — странное, но не неприятное... Ощущение очень сильной влажности между ног, которое усиливалось еще больше с каждым толчком ее оргазма — Гермиона чувствовала, как капли стекают по бедрам, прежде чем впитаться в матрас. Пальцы Драко все еще продолжали сгибаться внутри, и Гермиона и не предполагала, что его рука может двигаться с настолько мокрыми, почти первобытно возбуждающими звуками. Через мгновение ощущений стало уже слишком много, но... Боги, она едва могла двинуться и совершенно не чувствовала ног. Тогда, подняв ладонь, она стала легко хлопать Драко по руке до тех пор, пока он не понял, чего она хотела, и не остановился. Кровь стучала в висках, почти заглушая звук тяжелого сбитого дыхания. Мерлин, это было... — Ты в порядке? Гермиона тяжело моргнула: — Что? Голос прозвучал хрипло и сорванно, как будто бы... О, Боже, неужели она все-таки кричала? Драко смотрел на нее, и выражение его лица как будто бы разрывалось между озабоченностью и чистой радостью. Брови были нахмурены, но глаза почти светились: — Я спросил, в порядке ли ты? — А... — Гермиона качнула головой. — Нет. То есть да. Наверное. А ты? Губы Драко дернулись в улыбке: — Никогда не чувствовал себя лучше. Гермиона прокашлялась и произнесла: — Я... Да? Облизнув нижнюю губу, Драко кивнул, скользнув взглядом по ее разведенным ногам и возвращаясь к лицу: — Да. — И как это было?.. Драко усмехнулся: — Это была, определенно, самая сексуальная вещь из всего, что я видел в жизни. Тео будет в отчаянии от того, что пропустил это. Гермиона засмеялась. Вероятно, это означало, что Тео тоже захочет попробовать, и она не будет возражать, только не после того, как уже попробовала это. — Ты серьезно? Это... возбудило тебя? — У меня никогда еще не было настолько сильного стояка, — кивнув, произнес Драко. Это было похоже на правду — его член так сильно натягивал ткань брюк, что, должно быть, ощущения для него были даже болезненными. Поманив Драко рукой, Гермиона протянула: — Тогда иди ко мне. — Ты уверена? — спросил он, опуская пальцы к застежке брюк. Кивнув, Гермиона развела ноги чуть шире, показывая, что действительно этого хочет. Драко стянул брюки и белье, прошипев, когда ткань задела его напряженный член. Он был таким твердым, что головка покраснела от прилившей крови. Схватив волшебную палочку, Драко быстро произнес заклинание, прежде чем расположиться между разведенных ног Гермионы. Он слегка поморщился и произнес: — Я не продержусь долго. Гермиона качнула головой — это было все равно: — Не думаю, что смогу снова, но я хочу, чтобы ты кончил. Драко свел брови, губы его сжались, когда он коснулся членом ее входа, дыхание со свистом прорвалось сквозь его сведенные зубы, когда он наконец вошел. Гермиона была все еще мокрой, и эта влага смягчала трение, когда Драко толкался внутрь нее медленными и размеренными движениями бедер. Было хорошо, даже несмотря на то, что не было ни единого шанса кончить еще раз, только не после того, что было. Гермиона была полностью выжата, но тело не было слишком чувствительным, и она не расстраивалась — ведь так она могла наблюдать за Драко, отмечать эмоции, отражающиеся на его лице, пока его накрывало удовольствие, источник которого он находил между ее бедер. Вскоре его бедра судорожно дернулись, челюсти сжались, и сухожилия на шее напряглись, резко выделяясь. Губы приоткрылись в почти беззвучном стоне, пока он смотрел прямо Гермионе в глаза, переживая оргазм, и она чувствовала, как его член пульсировал внутри нее. Может, это и произошло слишком быстро, но в этом моменте было что-то настолько сокровенное и настоящее, что Гермиона не могла отделаться от чувства, которое накрывало ее. Сердце трепетало, как будто внутри билась крыльями маленькая птичка, когда она улыбнулась Драко и дрожащими пальцами убрала с его лба волосы, упавшие ему на глаза. Драко улыбнулся в ответ и поднес ладонь к лицу Гермионы, проводя большим пальцем по ее щеке. — Грейнджер? Не раскрывая рта, она вопросительно промычала в ответ. — Только не проклинай меня, ладно? Она нахмурилась: — Что такое? — Я люблю тебя. Он прошептал это как признание, как исповедь, но голос его, как и выражение его лица, не дрогнул. Это было признанием, обещанием и искренней правдой, и эти слова наполнили грудь Гермионы таким расплавленным теплом, что стало жарко, и она едва не прижала руку к груди, чтобы проверить, не появилось ли в ней отверстия, из которого хлещет горячая кровь. Сглотнув ком в горле, она произнесла: — Это причина, по которой ты боялся, что я прокляну тебя, или по которой я не должна была этого делать? Драко рассмеялся, беззвучно, на выдохе, быстро блуждая глазами по ее лицу, так, будто пытался прочитать ее мысли: — Думаю, и то, и то. — Драко? Он сглотнул и произнес: — Да? — Я тоже люблю тебя, — улыбнулась ему Гермиона. Ей пришлось закусить щеку, чтобы не расплакаться от взгляда его широко распахнутых глаз — взгляда, полного трепета, граничащего с невозможностью поверить. А потом это чувство в груди Гермионы перешло во что-то другое — в едва уловимое, но тонкое и острое осознание, в ощущение, что все кусочки пазла разложены по своим местам. Что ничего, что ощущается настолько правильным, не может быть ложным, и она встретится лицом к лицу со своими друзьями, с матерью Драко, с поместьем и воспоминаниями, живущими в нем, если это будет означать, что так она сможет сохранить это... Драко. Тео. Их обоих.