Sugar and Spice

Гермиона стояла, впившись взглядом в камень камина в доме на площади Гриммо, 12. Она могла сделать это. И она сделает. Еще только один момент, сейчас... Плечи опустились, когда из груди вырвался стон. Казалось бы: взять пороха в ладонь, ступить внутрь, назвать место — все. Мерлин, ведь она уже делала все это больше раз, чем могла сосчитать. Не то чтобы Гермионе особо нравилось перемещаться с помощью каминной сети, но сейчас ее пугал явно не сам процесс. Поместье Малфоев. Никогда еще она не была там по доброй воле, и сейчас это было проблемой. Порох, зажатый в уже влажной ладони, из порошка превратился в комок и прилипал к коже. Гермиона чувствовала, что вспотела — вот уж не самое поэтичное проявление нервозности. Незаметно приподняв локоть, она удостоверилась, что одежда была чистой. Что ж, хоть это заклинание еще работало. Без чего Гермиона точно могла бы сейчас обойтись, так это без того, чтобы пропотеть через мантию и предстать перед Нарциссой с пятнами пота на одежде. Часы над камином пробили трижды. Опаздывать после того, как она пообещала Нарциссе, что придет, тоже было явно не лучшей идеей. Она ступила в камин и бросила порох на камни под ногами: — Поместье Малфоев. Все вокруг вспыхнуло зеленым, воздух засвистел, и уже через мгновение Гермиона ступила на мраморный пол, выходя из другого камина, слегка покачнувшись. — Осторожнее, — чьи-то руки легко обняли ее, помогая удержаться. — Ты сделала это, — произнес Драко с улыбкой. И сейчас он говорил явно не о ее умении путешествовать по каминной сети. Гермиона печально улыбнулась в ответ: — В какую-то секунду пришлось просто отключить все мысли и сделать. Тихо прокашлявшись, из-за плеча Драко показался Тео. Он поднял руку, коснувшись пальцами своего носа, и улыбнулся: — У тебя кое-что... — Ой... — Гермиона нащупала в кармане палочку и наложила быстрое заклинание, избавляясь от следов сажи на лице. — Так лучше? Тео кивнул и произнес: — Но это было даже мило. — Все равно спасибо, что сказал, — произнесла она, убирая волшебную палочку. — Не хотелось бы предстать перед Нарциссой с перемазанным сажей лицом. Кстати, говоря о матери Драко, где она?.. И где сейчас находились они сами? Гермиона огляделась, стараясь держать себя в руках. Мерлин, Драко был прав. Это место стало другим. Теперь стены покрывали светлые обои кремового цвета с тонкими золотистыми узорами, напоминавшими дамасские ткани. Они переходили в высокий сводчатый потолок — видимо, он был заколдован: роспись на нем переливалась, как будто бы танцуя. Три сверкающие люстры заливали комнату теплым светом, отбрасывая золотые блики на мраморный пол. От этой картины захватывало дух, место было удивительным и совершенно не таким, каким Гермиона ожидала его увидеть. — Что думаешь? — засунув руки в карманы брюк, Драко качнулся на каблуках ботинок. — Изменилось, правда? — Это... — Гермиона оборачивалась, крутясь вокруг своей оси, пытаясь охватить взглядом все пространство. — Ты уверен, что это то же самое место? Тео и Драко рассмеялись. — Абсолютно, — ответил Драко. — Когда ты сказал, что теперь здесь много воздуха, я подумала... — О холоде и сквозняках? — усмехнулся Тео. Она покачала головой: — Не знаю, о чем я думала, но здесь больше от рококо, чем я ожидала увидеть. В хорошем смысле, я имею в виду... Возможно, слегка чересчур много росписи, на ее вкус. Но пространство таких размеров было бы трудно отделать в стиле минимализма — оно бы казалось слишком голым и пустым. Склонив голову, Драко произнес: — Это реверанс нашим французским корням — полагаю, мама думала именно об этом. Роспись на потолке изображает легенду о переселении Салазара Слизерина и нескольких других семей, включая мою, из Нормандии в одиннадцатом веке. Запрокинув голову, чтобы лучше разглядеть картину, Гермиона поддразнила его в ответ: — Интересно. Я подумала, что это херувимы. — Тогда это первый раз в истории, когда Малфоев сравнили с ангелами, — усмехнулся Драко. — Ну не знаю, — протянул Тео, — Гермиона, поправь меня, если я ошибаюсь в своем познании магловских учений, но ведь Люцифер был падшим ангелом, разве нет? Она прикусила губу, едва сдержав смех, когда рот Драко приоткрылся, а глаза сузились, как будто он был оскорблен этими словами. Но, видимо, его обида была ложной, потому что губы все равно дернулись в улыбке: — Я еще устрою тебе за это. Тео приподнял брови, явно собираясь выдать ответную дерзость, но прежде, чем он успел сказать что-либо, Гермиона прокашлялась и произнесла: — Не хочу вас прерывать, но, Драко, мне правда не стоит заставлять твою мать ждать меня еще дольше. — Да, — ответил он, проводя ладонью по волосам, прежде чем предложить Гермионе руку. — Я покажу тебе чайную. Тео упал на богато украшенную кушетку в стиле барокко и тяжело вздохнул: — Я буду ждать своего наказания, Драко. Бросив на Тео разгоряченный взгляд через плечо, Драко повел ее через дверной проем в не менее впечатляющий холл. Должно быть, именно это он имел в виду, когда говорил об открытом пространстве и воздухе, и... Сердце вдруг сжалось, и она сильнее ухватилась за локоть Драко. Ничто не выглядело прежним, но где-то здесь было то самое место. Где-то здесь Беллатриса мучала ее тогда, в этом не было сомнений. Наверное, это разыгралось воображение, но часть Гермионы все еще могла слышать этот безумный смех, с которым Беллатриса резала ее в угаре своего садистского ликования. Шаги Драко замедлились, когда пальцы Гермионы вцепились в его локоть еще сильнее: — Ты в порядке? Гермиона качнула головой и раскрыла рот, но слова не выходили, из губ вырвалось только несколько задыхающихся вдохов, когда приступ фантомной боли пронзил ее насквозь. На шее и над верхней губой выступили капельки пота, живот скрутило, ладони вдруг стали мокрыми. Сейчас было так легко подумать, что по предплечью течет липкая горячая кровь, а не пот. — Тише, тише, — он внезапно оказался перед ней, схватив за плечи и нагнувшись, чтобы соответствовать ее росту. Серебристые глаза, полные волнения и тревоги, смотрели на нее в упор. — Гермиона, дыши. Все хорошо, ты в безопасности. Да. Да. В безопасности. Конечно. Беллатриса мертва, эта боль не настоящая, и рана на предплечье не свежая — там только шрам. Было глупо позволять пространству брать власть над ее сознанием, ведь она уже побывала в стольких местах, хранивших ужасные воспоминания. Мерлин, ведь и Хогвартс видел немало смертей, но все же она вернулась туда по доброй воле, снова ходила по каменному полу, пропитанному когда-то кровью: в Большом зале, библиотеке, у парадного входа, в астрономической башне и на всей территории школы. — Все хорошо, — прошептала она. — Так и есть, клянусь. — Драко кивнул, и его ладони переместились с плеч Гермионы, обхватывая ее лицо. — Здесь с тобой больше не случится ничего плохого, ты понимаешь? Я умру, но не позволю, чтобы с тобой что-то произошло. Нет. Сознание тут же нарисовало эту картину, она вспыхнула перед ее глазами. Драко, безжизненно лежащий на каменном полу Хогвартса: светлые волосы в красной засохшей крови, и его серые глаза — потухшие, неживые. Губы задрожали, все перед глазами поплыло, когда Гермиона протянула к нему руки, хватаясь за его рубашку, за плечи — везде, куда могла дотянуться. Ведь это действительно могло случиться, могло произойти с такой легкостью. Это или что-то другое, столь же ужасное. И она так ничего и не узнала бы, никогда не узнала бы ощущения его объятий, тепла его тела, его настоящей искренней улыбки. Ей бы не выпало шанса полюбить его, а ему — ее. И все это было так страшно, слишком страшно, чтобы выразить словами. — Тише, — успокаивал ее Драко, заключив в объятья и аккуратно гладя по спине. Тепло его ладоней просачивалось через ткань мантии — чувство, к которому, должно быть, она не привыкнет никогда. — Все хорошо, Гермиона. Она сглотнула ком в горле и шмыгнула носом, сгоняя слезы силой воли. — Я в порядке, — ее голос прозвучал хрипло. Ладонь Драко легла на ее шею, скользнув под тяжелые кудри; длинные холодные пальцы охлаждали разгоряченную кожу. — Я не должен был просить тебя приходить сюда. Гермиона покачала головой: — Нет. Я в порядке. Только еще одна минута. Уткнувшись носом в его грудь, она вдохнула его запах и задержала дыхание, прежде чем сделать это снова, глубоко вдыхая полными легкими, пока грудь, наконец, не расслабилась. Из дальнего конца зала раздался мягкий стук шагов по мраморному полу: — Драко, дорогой? О боги, Нарцисса. Как сильно Гермиона уже опаздывала к ней на чай? Должно быть, она уже успела произвести ужасное впечатление. Драко обнял ее сильнее, не давая вырваться из его объятий или выглянуть из-под его руки: — Минуту, мама. Мы сейчас подойдем. Звук отдаляющихся шагов Нарциссы был таким же тихим, как ее появление. — Я правда в порядке, — заверила его Гермиона, нежно касаясь пальцами спины Драко. — Просто не ожидала, что это так нагрянет. Он ослабил хватку, но все еще удерживал Гермиону рядом с собой, глядя на нее сверху вниз со следами беспокойства на лице. — Не торопись. Мама поймет. Что ж, хотелось бы на это надеяться. Прикусив щеку изнутри, Гермиона подняла подбородок, взяв себя в руки: — Это... было здесь? Она указала на пол рядом с ними. — Нет, — Драко покачал головой. Удерживая одну руку на ее бедре, он обернулся и указал на место за парадной лестницей. — Эта гостиная была прямо за лестницей. Нам не нужно туда идти. Это место было неопределимым, обычным, просто еще одной точкой этого блистательного огромного зала. Ничего в нем не кричало о пытках. Светильник, расплывавшийся тогда перед ее глазами, пока она плакала и задыхалась, исчез, теперь на его месте был только гладкий потолок. На месте ковра, в который тогда впиталась ее кровь, слезы и пот, теперь был только сплошной мрамор пола. Теперь это было просто место, только лишь квадратные метры, ничего другого. И она кивнула. — Да, хорошо. Драко внимательно и осторожно наблюдал за ней, как будто бы в любой момент она могла упасть в обморок или задохнуться в новой панической атаке. Гермиона и не собиралась храбриться и говорить, что у нее все отлично. Но говоря, что она в порядке, она действительно имела это в виду. Может, ей и правда нужно было увидеть это место, чтобы избавиться от прошлого ужаса. Это было похоже на встречу с боггартом — столкнуться с ним лицом к лицу и наблюдать, как он превращается во что-то причудливое и фантастическое. Так что все было... нет, не прекрасно, но она точно была в порядке. Проведя рукой по губам, а затем по вспотевшему лбу, Гермиона вздохнула: — Я, наверное, ужасно выгляжу. Заправив выбившийся локон ей за ухо, Драко качнул головой: — Ты очень красивая. Она фыркнула в ответ: — Ты просто так говоришь. Драко приподнял бровь, и его губы скривились в улыбке: — Хорошо. Твои кудри просто невозможные, ты пропустила одно пятно сажи за ухом и твой нос сейчас краснее, чем у магловского рождественского оленя. — Спасибо, — рассмеялась Гермиона, закатывая глаза. — Но, — Драко аккуратно схватил ее за подбородок двумя пальцами, приподнимая ее лицо, — ты все еще самая красивая женщина, которую я когда-либо встречал. Лицо запылало. — Спасибо. Но мне не нужно, чтобы ты мне льстил, Драко. — Это не лесть, — произнес он, все еще удерживая Гермиону за подбородок. — Так и есть, это правда. И не только из-за того, как ты выглядишь, но... — он замолчал, слегка краснея, — ...но и из-за того, кто ты такая. Только между нами, я... считаю, что твоя храбрость и отвага неотразимы. Ее губы дернулись в улыбке: — О, так тебя привлекает моя храбрость? — Я буду все отрицать, если ты расскажешь об этом кому-то еще, но да, — протянул Драко. — И твой альтруизм. Преданность. Настойчивость. Честно говоря, если бы не эти твои непоколебимые гриффиндорские наклонности, ты, наверное, никогда не простила бы меня, уже не говоря о том, чтобы дать мне шанс. Так что да, я питаю слабость к твоему гриффиндорскому безумию. Но только к твоему. Так что тебе не заставить меня одеться в красно-золотое, только не в этой жизни. Повернув голову, Гермиона поцеловала его ладонь: — А что, если я хорошо попрошу? Глаза Драко прищурились: — Насколько хорошо? Еще один поцелуй в его ладонь, и на этот раз Гермиона позволила губам чуть задержаться: — Очень хорошо. — Не дразни меня, — легко упрекнул ее Драко. Гермиона качнула головой: — Я не могу заставлять твою мать ждать дольше. Покажи мне дорогу, а затем иди к Тео. — Ты останешься? — спросил он. — После чая? — Остаться? — прикусив губу, Гермиона взглянула на него из-под ресниц. Драко закатил глаза: — Мне нужно отправить тебе сову с официальным приглашением? Дорогая Гермиона, для меня было бы честью оттрахать вас до бессознательного состояния в моей постели. Пожалуйста, пришлите ответ как можно раньше, чтобы я мог узнать о вашей занятости. С любовью, Драко. Она легко ударила его по руке: — Прекрати. Я иду на встречу с твоей матерью. Драко улыбнулся: — И ты искренне веришь, что она не догадывается о том, что мы трахаемся? — Я... — Ну, замечательно. Как раз то, о чем она еще не успела поволноваться. — Неведение — благо, Драко. — Для нее или для тебя? Гермиона закатила глаза: — Покажи мне, куда идти, пока я не передумала оставаться. Его улыбка стала еще шире, как будто бы это было возможно: — Так значит да? Ты остаешься. — Посмотрим, — фыркнула она в ответ. Драко покачал головой и указал на противоположный конец холла. Гермиона снова взяла его за руку и позволила провести себя через холл по мраморному полу, мимо лестницы в другую просторную комнату, на этот раз полную естественного света, проникавшего через галерею высоких окон, занимавших всю стену от пола до потолка. Нарцисса сидела на бархатной кушетке напротив двери. Как только они вошли, она встала и улыбнулась. — Мисс Грейнджер, добро пожаловать. Спасибо, что показал дорогу, дорогой. Драко кивнул и взял в ладони руку Гермионы, до этого лежащую на его локте. Наклонившись, он поцеловал уголок ее губ: — Скоро увидимся, — произнес он, выпуская ладонь Гермионы из своих и кивая обеим: ей и матери. — Приятного чаепития. И он ушел. А она осталась одна с Нарциссой Малфой. Повернувшись на каблуках, Гермиона снова взглянула на мать Драко, надеясь, что то, что происходило сейчас с ее собственными губами, хотя бы отдаленно напоминало улыбку. Нарцисса кивнула на диван напротив. — Мисс Грейнджер, пожалуйста, садитесь. Чувствуйте себя как дома. Пройдя через комнату, она села, проведя ладонями по складкам мантии на коленях, разглаживая ткань сливового цвета. — Еще раз благодарю вас за приглашение, миссис Малфой. Хотя я снова настаиваю, чтобы вы называли меня Гермионой. Нарцисса опустила подбородок: — Конечно, Гермиона. Тогда я, в свою очередь, настаиваю называть меня Нарциссой. — С радостью, — произнесла Гермиона, скрещивая лодыжки и складывая руки, следя за тем, чтобы избегать суетливых и нервных движений. — Сейчас в наших краях похолодание, поэтому я подумала, что на этот раз нам лучше выпить чая в помещении, — сказала Нарцисса. Она кивнула в ответ: — Конечно. Громкий хлопок трансгрессии заставил Гермиону вздрогнуть, когда у кофейного столика между ней и Нарциссой появился домашний эльф в длинном розовом платье и с соответствующего цвета бантом, прикрепленным к уху. Маленькая эльфийка улыбнулась и поставила на столик поднос: — Чай, который просила хозяйка. Нарцисса улыбнулась в ответ: — Спасибо, Милли. Прежде, чем ты уйдешь, я хочу познакомить тебя с Гермионой Грейнджер. Большие голубые глаза эльфийки округлились, когда сама она расплылась в улыбке: — Милли счастлива познакомиться с мисс Гермионой Грейнджер. Хозяин Драко очарован мисс Гермионой Грейнджер. Он говорит, что она добрая и красивая, и Милли рада с этим согласиться. Гермионе казалось, что она вся горит: — Спасибо, Милли. Мне тоже очень приятно познакомиться с тобой. Мне нравится твое платье. Приподняв подол, Милли быстро покружилась: — Спасибо вам, мисс Грейнджер. Она замерла на секунду и затем продолжила: — Милли чуть не забыла. Хозяин Драко попросил Милли сообщить вам, что эльфы, которые работают в поместье Малфоев, теперь получают зарплату. Мы свободные эльфы и мы работаем, потому что нам нравится. Как сказал хозяин Драко? Скажи мисс Грейнджер, что эльфы здесь зарабатывают больше, чем сам Министр. Да, это правда. Милли может купить все платья, которые ей нравятся, мисс Гермиона Грейнджер. И Милли покупает. Прикусив губу, Гермиона кивнула: — Я рада это слышать, Милли. Медленно кивнув, эльфийка вздрогнула и быстро продолжила: — Мисс Гермионе Грейнджер не нужно вязать нам шарфы и носки. Мы хорошо живем, они нам не нужны. Мы счастливы так. Пожалуйста, не утруждайте себя их вязанием. Да, видимо ее чудовищные вязаные изделия уже стали легендой среди домовых эльфов. — Не переживай, Милли. Полагаю, вязальные спицы я отложила уже навсегда. — Хорошо, хорошо... Милли все равно предпочитает прелестный шелк. И щелкнув пальцами, Милли исчезла. Нарцисса разлила чай по двум чашкам: — У Милли есть характер, не так ли? Так и было. На самом деле Милли очень напоминала Гермионе Добби. Может, они были родственниками? Или просто больше эльфов, чем она полагала, были такими своенравными? А может, и то, и то... — Да, действительно. Добавив сахара в чай, она взяла теплую чашку в ладони. Сделав короткий глоток, Нарцисса отставила чашку на блюдце, осторожно улыбнувшись: — Итак, Гермиона. Я очень рада, что ты смогла присоединиться ко мне, хоть я и сожалею, что некоторые... — ее улыбка погасла, когда она произнесла это, — плохие воспоминания могли вернуться. Что ж, Нарцисса заговорила об этом... И что ей нужно было на это ответить? Гермиона глубоко вздохнула: — Не буду обманывать вас и говорить, что это не так. Хотя, должна сказать, это было чем-то вроде очищения. Это место так сильно изменилось. Нарцисса снова слегка улыбнулась: — Да. Нужно было сделать это уже очень давно, но теперь, наконец, я устроила здесь все по своему вкусу. — А раньше? Поместье вам не нравилось? Нарцисса поморщилась: — Абраксас и Селеста были довольно... требовательны к тому, чтобы поместье выглядело определенным образом. И пока Абраксас не покинул этот мир, он жил здесь, в поместье на четвертом этаже. Видимо, они были требовательны не только к отделке дома. — Вам удалось согреть это место... — Мои намерения были именно такими. Нравится? — Здесь определенно гораздо уютнее, чем на площади Гриммо, — произнесла Гермиона. Где угодно было уютнее, чем в доме на площади Гриммо. Ведь им так и не удалось выяснить, как заставить Вальбургу Блэк замолчать дольше, чем на один час. Гермиона решила обойтись без этого упоминания в разговоре с Нарциссой. Брови Нарциссы взлетели вверх, губы приоткрылись в удивлении: — Ты бывала в особняке Блэков на площади Гриммо, Гермиона? Я не знала об этом. Она кивнула: — Сириус оставил его Гарри. Собственно говоря, сейчас я остановилась там. — Ох... — брови Нарциссы слегка нахмурились. — У меня сложилось впечатление, что ты остановилась у семьи Уизли. Не совсем. Гермиона натянула на лицо улыбку. — Я была у них. Летом и на рождественских каникулах. Но Гарри предложил мне эту альтернативу, в Норе довольно... многолюдно. Вообще-то Нора всегда была многолюдной. Но изменилось само ощущение, чувство этого места. Судя по всему, новость об отношениях Гермионы с Драко и Тео вбила последний гвоздь в крышку гроба возможных отношений между ней и Роном. Шансы на их воссоединение теперь были нулевыми, и Молли... Сказать, что она была расстроена этим — ничего не сказать. Так что несмотря на то, что дом на площади Гриммо был холодным и мрачным, а иногда и довольно жутким, сейчас он был гораздо более гостеприимным для Гермионы, чем Нора. К сожалению. Она приехала в Нору в первый день пасхальных каникул, чтобы услышать, что в доме уже слишком много гостей. Раньше она проводила все каникулы и выходные, ночуя на свободной кровати в комнате Джинни. Но не стала говорить об этом. Подтекст был понятен — так же ясен, как выражение лица Молли. Поджав губы, Нарцисса произнесла: — Понимаю. Могу представить, что Молли Уизли очень раздосадована тем, что больше не может считать тебя потенциальной будущей дочерью. Отлично, теперь они ходили вокруг да около. Гермиона натянуто улыбнулась: — Эмм, да... Она действительно была очень... расстроена. — Могу себе представить, и, осмелюсь сказать, это и правда большая потеря для нее. — Нарцисса мягко улыбнулась. — И хоть я уверена, что дом на площади Гриммо полон своего... очарования, ты можешь приезжать сюда, когда захочешь. Это открытое приглашение без определенных дат. Нарцисса замолчала, на секунду поджав губы, а затем продолжила: — Мне не хотелось бы переступать черту, но Драко рассказал мне о той тяжелой ситуации, в которой ты оказалась, касающейся твоих отношений с родителями. Ничто не может заменить родительскую любовь, но, я надеюсь, здесь ты сможешь найти утешение и покой. И, возможно, даже новый дом, если пожелаешь. Я знаю, что Теодор нашел здесь свой дом. И тебе здесь будут рады так же, как и ему. Боги, может, это было глупо, но эти слова Нарциссы были последней каплей в напряжении сегодняшнего дня. Увидеть поместье впервые после всех этих месяцев, говорить о Молли, о родителях, о всем этом... На глазах вдруг выступили слезы. Отвернувшись к окну, Гермиона шмыгнула носом и быстро заморгала, чтобы сдержать их. — Спасибо, я... не могу передать словами свою признательность, Нарцисса. Нарцисса махнула в ответ рукой, будто бы открыть двери своего дома было какой-то мелочью. — Здесь много места. Даже слишком много — если честно, иногда я не знаю, что с ним делать. Много лет назад я хотела, чтобы поместье было полным детей, но этого не произошло. Возможно, теперь мое желание исполняется, хоть и на двадцать лет позже. Гермиона едва могла поверить, что Нарцисса сейчас практически сравнила ее и Тео с собственными детьми. — Спасибо вам. Еще раз. Нарцисса приподняла уголок губ в улыбке, изогнув идеальную бровь: — А теперь я предложила бы тебе выбрать себе гостевую комнату, но, полагаю, в этом нет необходимости? Мерлин. — Мне... не хотелось бы вводить вас в заблуждение. — Хороший ответ, — произнесла Нарцисса, улыбаясь. — Я всего лишь дразню тебя, дорогая. Я помню, каково это, быть молодой и влюбленной. Думаю, тебе понравятся комнаты Драко. А если нет — скажи только одно слово, и, я уверена, он изменит все, что пожелаешь. Заметит ли Нарцисса, если она сейчас попытается наложить на себя охлаждающие чары? Вероятно. Даже больше: совершенно очевидно, заметит. Гермиона чувствовала, что снова вспотела, и горячий чай не помогал ситуации. — Я... Спасибо? Нарцисса рассмеялась: — Расслабься, Гермиона. Я не собираюсь тебя допрашивать. Только хочу узнать тебя получше, потому что, как уже сказала Милли, мой сын совершенно очарован. — Это взаимно, — улыбнулась она в ответ, слегка сжимая в пальцах ткань мантии, лежащую на коленях. — О, я очень рада это слышать, — Нарцисса произнесла эти слова словно бы с облегчением. — Правда? — выпалила Гермиона. — Я имею в виду... Уверена, что я не та партия, которую вы готовили для Драко. Нарцисса осторожно откашлялась. Взгляд ее кристально-голубых глаз на секунду опустился, прежде чем снова встретить взгляд Гермионы, на этот раз с непреклонной решительностью. — Да, ты права. Было время, когда я и Люциус вели переговоры с семьей Гринграсс, обсуждая возможный брак между Драко и одной из их дочерей. В семье Гринграсс было две дочери. Одна — их ровесница, вторая немного младше. Красивые, чистокровные... Чего-то такого она и ожидала. При этой мысли рот словно наполнился чем-то горьким. — Но затем Драко сообщил нам о своих отношениях с Теодором, приближалась война, казалось, на это больше не осталось времени — все было перевернуто вверх ногами и висело на волоске. Не говоря уже о том, что за это время я поняла настоящую силу привязанности моего сына к тебе. И тогда мое желание удачной партии для Драко превратилось в желание того, чтобы он только был счастлив. И до сих пор это продолжает оставаться моим самым главным желанием. Если война и научила меня чему-то — а я уверена, что она научила меня многому — так это тому, что счастье нужно хватать и держать обеими руками. И мой сын нашел свое счастье в тебе, в тебе и Теодоре. И это все, чего я только могла желать, и даже больше. — А как же то, что я маглорожденная? — Гермиона, дорогая, я встречала чистокровных ведьм и волшебников, которые не могли отличить безоар от воронца, не говоря уже о том, чтобы знать что-то об их применении. Не буду лгать, это было бы неуважением по отношению к тебе — говорить, что в молодости мы с Люциусом не стремились искренне следовать за Темн... за Волан-де-Мортом. — Произнеся это имя, Нарцисса побледнела, но затем продолжила, — но это было недолго. Мы были обмануты этим стремлением к удобству и стабильности, и мы были ужасно глупы. Но, тем не менее, однажды последователь — всегда последователь. До самой смерти. — Или до перехода на другую сторону, — продолжила ее мысль Гермиона, осторожно напоминая Нарциссе, что ее роль в победе Ордена не забыта. Поджав губы, Нарцисса произнесла: — Или так. Так что да, я не буду лгать тебе и говорить, что не было времени, когда мы с Люциусом были бы глубоко огорчены этой привязанностью Драко. Времени, когда мы посчитали бы ее неуместной. Но это время прошло, и мне хочется думать, что даже тогда мои установки покачнулись бы при виде влюбленного сына. Но сейчас у меня есть только благодарность за то, что он счастлив, и я признательна тебе, что ты сделала его счастливым. Уверена, что Люциус чувствует то же самое. Гермиона едва удержалась от того, чтобы не рассмеяться, когда Нарцисса произнесла это с серьезным лицом: — Он... он знает? Обо мне? Драко говорил, что он не навещал отца, не говорил с ним. Но Нарцисса... Она кивнула: — Да. Люциус очень ждет встречи с тобой, если ты согласна. Когда он вернется домой, конечно. Конечно. Мерлин, и что Люциус может ей сказать? — Мы не часто говорим об этом, поскольку это довольно болезненная тема для нас обоих. Но я знаю, что Люциус всегда хотел дочь. — Произнеся это, Нарцисса махнула рукой и продолжила, — но довольно этого, это чаепитие должно было быть приятным, а мы, я боюсь, только и делаем, что говорим на самые тяжелые для нас темы. Что ж, лучше обсудить их сейчас, чем ждать, пока эта рана загноится. Гермиона подумала об этом, но не произнесла вслух. — Тогда о чем бы вы хотели поговорить? Раздавшийся смех Нарциссы был легким и мерцающим: — О тебе, конечно. Мне кажется, как будто я знаю тебя очень хорошо и очень плохо одновременно. Драко много о тебе рассказывал, и Тео тоже, но мы с тобой почти не говорили. Гермиона облизнула губы и спросила: — Что вы хотели бы узнать? — Какие у тебя планы после окончания Хогвартса? — спросила Нарцисса. Вопрос на миллион галеонов... — Раньше я планировала работать в Министерстве, но сейчас поняла, что разочаровалась в перспективе строить карьеру в политике. И вообще карьеру, хоть как-то связанную с правительством. — Могу себе представить, — произнесла Нарцисса, разливая по их чашкам свежий чай. — Тогда, может, работа в частном бюро или агентстве? Или собственное дело? — Может быть, — кивнула Гермиона. — Незнание — это нормально, — улыбнулась Нарцисса. Гермиона печально усмехнулась: — Незнание — это просто ужасно. — Надеюсь, что не обижу тебя этим вопросом, но ты уверена, что действительно не знаешь, чего хочешь? Или, возможно, ты знаешь, но пока боишься действовать? Полагаю, это ужасный вопрос для гриффиндорца. Но я не хотела тебя обидеть. — Нет, все в порядке, — Гермиона покачала в ответ головой. — Думаю, и то, и другое. Мне хотелось бы сделать что-то важное, что-то изменить, но я не знаю, как мне лучше это сделать. Все, о чем я могу думать сейчас, кажется либо слишком простым, либо недостижимым. Помешав свой чай, Нарцисса кивнула: — У тебя еще есть время. — Хватит обо мне, — переменила тему Гермиона, от разговора об этом ей становилось нехорошо. — Эмм, а чем вам нравится... заниматься? Нарцисса грациозно улыбнулась, несмотря на такую грубую смену темы со стороны Гермионы, и ответила: — Сейчас я отдаю много времени благотворительности. Как бы это ни удручало, но этот мир стоит на деньгах. И так как мне больше нечего предложить, я помогаю своим кошельком. — Да, я слышала... О том, что мир стоит на деньгах, я имею в виду. — Гермиона поерзала на кушетке, садясь немного удобнее. — Могу я спросить, какой именно благотворительностью вы занимаетесь? — Конечно, — кивнула Нарцисса. — Раньше я была членом благотворительной организации, связанной с драконьим заповедником, в котором, кажется, работал один из сыновей Уизли. Но сейчас я отошла от дел там, чтобы больше помочь здесь. В основном с созданием приюта для детей, потерявших родителей на войне. Андромеда, моя сестра — уверена, ты знаешь об этом — помогла мне начать это дело. — Звучит потрясающе, — произнесла Гермиона. — В том смысле, что, конечно, это трагедия... Но так замечательно, что вы занимаетесь этим. — Боюсь, это будет непростая битва, — с сомнением произнесла Нарцисса. — Финансировать приют просто, но вот все остальное... Найти надежный и подходящий персонал оказалось труднее всего, особенно учитывая, что нашей целью стало и основание при приюте начальной школы, первой в своем роде. — Под персоналом вы имеете в виду преподавателей? Нарцисса кивнула: — Да. И это не говоря еще о составлении учебных планов. Министерство никак не помогает с этим, поскольку еще не было прецедентов создания подобных школ. Похоже, они предпочитают держаться подальше от этой затеи, а это означает, что школа будет частной, а приют — государственным. И значит нужен отдельный финансовый фонд для затрат на школу и выплат зарплаты персоналу, и этот фонд должен быть отделен от того фонда, что занимается сейчас послевоенным восстановлением, и... О, прошу прощения, кажется, я перескакиваю с мысли на мысль. — Нет, — Гермиона покачала головой. — Магическая начальная школа... Мерлин, ведь возможности безграничны! Действительно безграничны. А если бы в эту школу принимали и маглорожденных? Сколько всего хорошего можно было бы сделать, введя юных волшебников в магический мир в более раннем возрасте. Маглорожденным студентам не приходилось бы нагонять все разом в одиннадцать лет, вместо этого их можно было обучать в доброжелательной атмосфере, в которой ценятся знания, в которой нет секретов, известных только немногим. Чего бы могла стоить одна дисциплина по совместному изучению культуры маглов и волшебников — так можно было бы значительно улучшить отношения между маглорожденными и чистокровными студентами, не говоря уже о том, что никому больше не приходилось бы сталкиваться с незнанием очевидных вещей и культурных основ, вроде тех, с незнанием которых недавно столкнулась она сама. А те, кто вырос в волшебном мире, получали бы более всестороннее образование. Это было совершенно необходимо — Гермиона не раз наблюдала, как познания ее сверстников в математике ограничивались возможностью самых элементарных арифметических вычислений. Неудивительно, что так мало студентов в итоге выбирали Нумерологию и Зелья в качестве основных дисциплин на старших курсах. На губах Нарциссы играла легкая улыбка: — Безграничны, действительно. Может, если тебе это интересно, позже обсудим это предприятие более подробно? Возможно, устроим еще одно чаепитие? — Да, я с удовольствием, — кивнула Гермиона. — Но, пожалуйста, продолжайте. О чем еще вы говорили? — Помимо этого, я люблю заниматься садоводством. Как для развлечения, так и в целительских целях — пополняю запасы нескольких аптекарей. И украшение дома, конечно. Но признаю, что уже очень скучаю по воспитанию детей. — Нарцисса склонила голову и спросила, — думаю, это явно не в твоих ближайших планах, Гермиона, но ты бы хотела детей? Вот теперь охлаждающие чары были совершенно необходимы. — Когда-нибудь, я думаю, да... Нарцисса улыбнулась, опустив взгляд к чашке, которую держала в руке, а затем снова подняла глаза на Гермиону и наградила ее очень внимательным, пристальным взглядом: — Могу я быть с тобой откровенной, Гермиона? Я чувствую необходимость поговорить с тобой как женщина с женщиной. Гермиона села прямее, напрягаясь: — Да? Я имею в виду... Конечно. О боги, если все, что было до этого, еще не считалось откровенным разговором, что же ждало ее впереди? — Драко и Тео оба являются наследниками своих домов, и этот факт имеет определенный вес. Особенно, если учесть, что Драко формально является и наследником семьи Блэк. Общество возложит на тебя соответствующие ожидания по продолжению этих родословных. Что ж, не то чтобы она не осознавала этого раньше, из всех тех разговоров, что были у них с Драко и Тео. Возможно, тогда это и не было сказано напрямую, но, тем не менее, ясно считывалось. Но сейчас... слышать о том, как Нарцисса говорит об этом так прямо и уверенно... — Да... — Не пойми меня неправильно, я не хочу оказывать на тебя никакого давления в этом отношении. — Нарцисса отставила чашку на стол и села чуть ближе к краю кушетки, складывая руки на коленях, переплетая пальцы. — Я знаю, что значит ощущать на себе давление этих ожиданий. И что значит выносить ту сокрушительную тяжесть разочарования, которое следует за невозможностью соответствовать этим ожиданиям. По разным причинам: будь то собственный выбор, состояние здоровья или возможности тела. — Нарцисса деликатно откашлялась и продолжила, — и когда я говорю, что счастье Драко значит все для меня, я говорю это искренне и от всего сердца. А его счастье зависит от того, счастлива ли ты. И поэтому я хочу сказать, что в этом доме тебя никогда не заставят почувствовать себя племенной лошадью, обязанной продолжить род. В этом отношении выбор остается только за тобой. Ей снова пришлось прикусить щеку, чтобы не расплакаться: — Спасибо, Нарцисса. Я... Я действительно думаю, что захочу детей однажды. Но я очень ценю то, что вы сейчас сказали. — Я бы так хотела быть бабушкой, — улыбаясь, призналась Нарцисса. — Раньше или позже, когда ты сочтешь нужным. Но... — улыбка Нарциссы стала лукавой — я бы не возражала, если это случилось бы раньше. — Да, я имею в виду... Что прежде нужно еще многое сделать. — Конечно, ты права. Не стоит запрягать телегу впереди фестрала. — Точно. Казалось, Нарцисса погрузилась в собственные мысли, бездумно покручивая свое обручальное кольцо на безымянном пальце. Еще через мгновение она качнула головой и произнесла: — Не то чтобы я сомневаюсь в твоем ответе, но как много ты знаешь о магических обетах? — Немного, — осторожно призналась Гермиона. — Это не та область, обширными знаниями в которой я могла бы похвастаться. Но несколько видов магических связей и обетов я все же знаю: Непреложные обеты, магические контракты, договоры, заключенные на крови, магические брачные связи и семейные узы, клятвы должников, эльфийские узы и еще несколько. Поджав губы, Нарцисса произнесла: — Немного? Готова поспорить, что ты знаешь намного больше, чем говоришь. — Возможно, — согласилась она. — Это слишком дерзко, полагать, что вы подняли эту тему не ради обсуждения договоров на крови и клятв должника? — Нет, совсем нет. Напротив, это очень проницательно с твоей стороны, — произнесла Нарцисса. — Что ты знаешь о магических брачных связях? — Немного, — снова повторила Гермиона. — По крайней мере, не больше того, о чем мне рассказали Драко и Тео. Нарцисса изогнула бровь: — Вы это обсуждали? Она тут же покраснела. — Только в теории и совсем немного. Я должна признать, что это одна из тех областей, в которой мне действительно не хватает знаний. — Мне трудно в это поверить, — произнесла Нарцисса. — Но что ты об этом знаешь, Гермиона? Они уже давно не говорили на эту тему с Драко и Тео, и даже несмотря на то, что Гермиона искала книги об этом в библиотеке, ей мало что удалось найти. — Разводы очень редки и сложны, но не невозможны. Неверность в браке порицается, поскольку магическая брачная связь подразумевает переплетение внутренней магии с магией другого волшебника... или других волшебников. И выход за пределы этой связи ослабляет магические способности всех участников. Боюсь, это все, что я знаю об этом. Нарцисса кивнула: — Твое понимание этого предмета весьма точно, уверяю тебя. Это как с волшебными палочками — в брачной связи используется особая магия, и, боюсь, слишком много ведьм и волшебников, даже среди тех, что выросли в волшебном мире, не понимают природу этой связи. Гермиона ждала, затаив дыхание. — Ведь это широко известно, что именно палочка выбирает волшебника или ведьму, правда? — спросила Нарцисса, тут же получив ответный кивок от Гермионы. — И хотя мы не совсем понимаем все тонкости этой привязанности палочки к волшебнику, мы знаем, что любой достойный волшебник в принципе может направить свою магию практически через любую волшебную палочку. Но наилучший результат даст только та, связь которой с волшебником наиболее крепка. Ты можешь владеть волшебной палочкой и пользоваться ей, но для того, чтобы палочка действительно стала твоей, она должна выбрать тебя сама. Когда-то мистер Олливандер рассказывал ей об этом. Гермиона кивнула. — Подобно волшебным палочкам, ведьмы и волшебники могут устанавливать магические брачные связи между друг другом, независимо от их истинной совместимости. Но сила этой связи продиктована сходством или совместимостью сторон, вступающих в нее. И хотя волшебные браки не являются проводниками магии, подобно волшебным палочкам, магия участников волшебного брака может усилиться, даже увеличиться в разы, если связь сильна. Справедливо и обратное: когда связь слаба, может пострадать магия всех вовлеченных сторон. Как, например, в случаях тех несчастных, которые были обмануты любовными зельями. — И когда эта совместимость есть... Ее просто чувствуют? Нарцисса кивнула: — Похоже на то, как когда волшебная палочка выбирает тебя. Ты как будто чувствуешь искру внутри. Ощущение, что то, что произошло — правильно. Как будто магия гудит в теле, течет по венам и в то же время привязывает к земле. Кивнув в ответ, Гермиона спросила: — Это еще одна причина, по которой ухаживания воспринимаются так серьезно и так быстро приводят к помолвкам? — Именно, — произнесла Нарцисса, довольно улыбнувшись. — Если это есть, оно есть. Без сомнений. Об этом Тео говорил тогда. Как будто нежные толчки глубоко внутри, в груди рядом с сердцем, и в животе чуть ниже пупка. Лучше всего это ощущалось, когда они были рядом, но оставалось, даже когда они были далеко друг от друга. И сильнее всего чувствовалось, когда они были вместе, втроем. — Это... толчок. Как будто бы потянули за невидимую нить? Нарцисса прижала руку к груди, голубые глаза стали влажными: — Как бы я хотела, чтобы ты когда-нибудь стала моей дочерью. И присоединилась к нашей семье. Я не могу выразить это словами. Но прежде чем Гермиона успела ответить, не говоря уже о том, чтобы подыскать достойный ответ этому признанию, Нарцисса решительно и энергично кивнула: — Последнее, чего бы мне хотелось, так это заставить тебя чувствовать себя неловко. Драко никогда не простит мне, если ты сбежишь из-за нашего разговора. Так что давай перейдем к более уместным вопросам: может, ты присоединишься к нам за сегодняшним ужином? Боюсь, я совсем потеряла счет времени. Ты, наверное, уже голодна. Видимо, Нарцисса была права — живот вдруг скрутило от голода. — Я буду счастлива присоединиться. И это действительно было так.