Sugar and Spice

Драко и Тео стояли у дверей комнаты, которая, судя по всему, была столовой, тихо разговаривая — их лица были близки друг к другу. Заметив Гермиону и Нарциссу первым, Драко усмехнулся: — Все-таки решила остаться, Грейнджер? — Твоя мама была очень любезна и предложила мне задержаться, — ответила она. Усмешка Драко теперь задевала только один уголок его губ: — Как будто бы мое предложение было недостаточно любезным. По-моему, оно было очень любезным. Гермиона покачала головой, изо всех сил пытаясь не залиться краской. Тео шагнул вперед, предлагая руку Нарциссе: — Окажете ли вы мне великую честь и позволите проводить вас в столовую, Нарцисса? Нарцисса закатила глаза, и на ее губах заиграла улыбка, когда она легко обхватила ладонью сгиб локтя Тео. — Окажу, Теодор. Драко предложил руку Гермионе и заговорил, понизив голос: — Хорошо побеседовали? — Чудесно, — ответила она, обхватывая его руку и позволяя провести ее в столовую. Как и весь остальной дом — по крайней мере, та его часть, которую Гермиона уже видела — столовая была отделана в оттенках кремового и золотого. Основным акцентом комнаты был деревянный стол, впечатляющий шедевр искусства резьбы по дереву. — Твоя мама очень гостеприимна. — Рад это слышать, — тепло улыбнулся Драко. Но его улыбка, какой бы прекрасной она ни была, не смогла отвлечь внимание Гермионы от большого кровоподтека, теперь украшавшего шею Драко чуть ниже линии челюсти. Судя по всему, они с Тео не теряли времени зря. Усмехнувшись в ладонь, Гермиона приблизилась к нему: — Ты ведь в курсе, что у тебя на шее засос размером с Шотландию, правда? Скулы Драко очаровательно порозовели, когда он дотронулся пальцами до своей шеи: — Ой... Тео стоял во главе стола, пододвигая стул Нарциссе. Он улыбнулся им, явно наблюдая за их беседой. Поймав ее взгляд, он подмигнул Гермионе, и улыбнулся еще шире, когда она покраснела. Подобно тому, как Тео сделал это для Нарциссы, Драко выдвинул стул Гермионе, жестом предлагая ей сесть. Придвинув стул, он обошел вокруг стола, занимая место рядом с Тео. Почти синхронно они взяли со стола салфетки и легко взмахнули ими, расстилая на коленях. Гермиона закусила губу, чтобы не рассмеяться. Раздался хлопок трансгрессии, и рядом с Нарциссой появилась Милли: — Хозяйка желает вина сегодня? Нарцисса взглянула на Гермиону: — Вина, Гермиона? — Было бы прекрасно, спасибо... — произнесла она, вдруг замолкая. — Если только это не эльфийское вино, в этом случае я воздержусь. Тео почти беззвучно усмехнулся. — Совершенно обыкновенное вино, даю слово. Ты предпочитаешь красное или белое? — спросила Нарцисса. Не то чтобы она имела особые предпочтения в вине. Ее опыт и познания ограничивались тем одним бокалом, что родители позволяли ей выпивать на днях рождения и празднованиях Рождества. Родители и сами практически не пили, так что знания Гермионы в этом вопросе ограничивались самыми элементарных основами. Даже теперь, когда она была совершеннолетней и время от времени выпивала, обычно это было сливочное пиво или небольшая порция огневиски, которая растягивалась на весь вечер. — Думаю, красное... Если оно подходит к блюду, я имею в виду. Кивнув, Нарцисса повернулась к Милли: — Милли, бутылку Домен Февле Пино Нуар, пожалуйста. — Очень хорошо, хозяйка, — эльфийка кивнула и исчезла с еще одним хлопком. Тео присвистнул: — Разве Люциус не берег эту бутылку до особого случая? — Так и есть, — усмехнулась Нарцисса. — И я обязательно расскажу ему о том, что вино нам очень понравилось. При упоминании об отце, Драко спрятал блеснувший взгляд, потупив глаза в тарелку. Но словно поймав себя на этом, тут же смягчил выражение лица — оно превратилось в совершенно нейтральную маску, когда Драко снова закрыл свои чувства глубоко внутри. Гермиона не могла дотронуться до его ноги под столом — стол был слишком широким, и тогда она просто мягко улыбнулась ему, вкладывая в этот жест всю заботу и нежность — но только не жалость — какую только мог передать человеческий взгляд. Драко опустил подбородок и уголки его губ приподнялись. На этот раз Милли появилась, держа в руке бутылку вина, и начала наполнять их бокалы. Как только она наполнила бокал Тео, он обернулся к эльфийке и улыбнулся, на его щеках показались ямочки. — Ты выглядишь чудесно сегодня вечером, Милли. Должен сказать, платье восхитительное. Милли хихикнула и сделала небольшой реверанс. — Милли благодарна мистеру Тео за комплимент. — Пип, должно быть, вне себя от счастья, — поддразнил Тео. В ответ Милли что-то тихо, но недовольно проворчала. Нахмурившись, Гермиона села прямее, наблюдая за расстроенной эльфийкой. Топнув ножкой, Милли поставила бутылку на стол. Бокал Драко так и остался пустым, когда эльфийка скрестила руки на костлявой груди и проворчала: — Пип — дрянной эльф. Он спит на диване, после того как так сильно оскорбил свою Милли. Что здесь происходило? Гермиона обернулась к Драко, вопросительно приподняв брови. Казалось, он изо всех сил пытался сдержать смех: его губы были так сильно сжаты, что побелели. Тео тихо фыркнул: — Что Пип натворил на этот раз, чтобы оказаться выселенным в собачью будку? Опустив ручки, Милли положила ладони на узловатые бедра. — Пип сказал Милли, что ее бедра выглядят большими в ее платье, и что розовый не ее цвет. А Милли ответила, что это Пип не ее цвет. Пип принес Милли цветы, но Милли их не хочет. Милли хочет платья, а у Пипа нет вкуса. Он по-прежнему считает, что в моде наволочки и кухонные полотенца. Вот еще! Мерлин. Несмотря на ее размеры, она была действительно свирепой. Как и Драко, Гермионе пришлось закусить губу, чтобы не рассмеяться над тирадой эльфийки. Сочувственно покачав головой, Тео наклонился, опуская лицо, пока не оказался с эльфийкой почти нос к носу. — Знаешь, что могло бы заставить Пипа одуматься? Если бы мы с тобой сбежали вместе. Милан прекрасен в это время года. Я мог бы купить тебе все платья, какие пожелаешь. Личико Милли приобрело оттенок фуксии, когда она слегка похлопала Тео по руке: — Красивый мистер Тео так дразнит Милли, но Милли знает, что мистер Тео любит хозяина Драко, — произнесла Милли, хитро улыбаясь и хлопая ресницами. — И мисс Гермиону Грейнджер. У Гермионы перехватило дыхание, в ушах громко застучал пульс. Скулы Тео покраснели, этот оттенок мог бы конкурировать с румянцем Милли. Он прижал руку к груди: — Ты разбиваешь мне сердце, Милли. Если тебе не нужны мои чувства, имей смелость сказать мне об этом прямо. Эльфийка склонила голову, в ее голубых глазах искрилось веселье: — Милли знает, что ее женственность и уловки обольщают мужчин, но мисс Гермиона Грейнджер очень сильная волшебница, Милли об этом знает. И если Милли украдет ее волшебника, мисс Гермиона Грейнджер заставит Милли носить... — эльфийка скрючила лицо, — вязаные вещи. Мистер Тео очень красив, но Милли боится, не настолько, чтобы ради него носить шерсть, даже самую тонкую мериносовую шерсть. Возможно, кашемир... Но Милли нужно еще подумать над этим. Гермиона зажала рот рукой, чтобы заглушить удивленный смех. — А я что? — посмеиваясь, спросил Драко. — Я не в счет, Милли? Милли тихо цокнула: — Хозяин Драко — очень красивый молодой волшебник, да. Но когда-то в детстве Милли меняла ему подгузники. Некоторых вещей Милли просто не может забыть. И с этими словами она щелкнула пальцами и исчезла. Смеясь, Тео покачал головой и передал Драко бутылку вина, чтобы тот мог сам наполнить свой бокал. Взяв бутылку, Драко бросил на него насмешливый взгляд: — Думаю, ты нравишься Милли больше, чем я. Нарцисса засмеялась, легко покручивая в пальцах тонкую ножку бокала: — Ох, дорогой, Милли обожает тебя. Ты был очаровательным ребенком, но дергал за ее бедные уши так, словно это были игрушки. — Постойте, — произнесла Гермиона. — Извините, но кто такой Пип? — Муж Милли, — улыбнулась Нарцисса. — Они с Пипом вместе почти столько же, сколько мы с Люциусом. Пип был одним из его личных эльфов, а Милли — моей эльфийкой, и они встретились, когда мы обручились. Очевидно, между ними много размолвок, но Милли очень его любит. — Несмотря на то, что его чувство стиля достойно сожаления, — произнес Тео. — Понятно, — рассмеялась Гермиона. — А еще, кажется, она влюблена в тебя. Тео усмехнулся в ответ. — Что поделать, я ведь... Как там сказала Милли? Красивый волшебник? — Это только потому, что она никогда не меняла твои подгузники, — сказал Драко. — Готов поспорить, это бы не изменило ее чувств ко мне, — возразил Тео. — Думаю, я и правда ей нравлюсь. Сделав глоток вина, Нарцисса отставила бокал в сторону: — Боюсь, Гермиона, эти двое действительно не дают тебе покоя. Тео приподнял брови. И, конечно, от Нарциссы это не ускользнуло. — Теодор, что я говорила о намеках за обеденным столом? — Делать их тонко или не делать вообще? — Тео закусил нижнюю губу и ангельски улыбнулся. Гермиона спрятала улыбку в глотке вина. — И я должен добавить, — произнес Тео, — вы сами это начали, Нарцисса. Честно говоря, это был ваш намек, а я всего лишь привлек к нему всеобщее внимание. Нарцисса прокашлялась, полностью проигнорировав слова Тео. — Гермиона, я упоминала о том, что у меня есть несколько альбомов с фотографиями маленького Драко? Она покачала головой: — Нет, не упоминали. — Тогда говорю об этом сейчас. Может, после ужина тебе было бы интересно взглянуть на них? Драко выпрямился, приподнимая брови и улыбаясь уголком губ: — Я был очарователен. — Да, особенно когда дергал бедную Милли за уши и неизвестно за что еще, — поддразнил его Тео. — Смена твоих подгузников ее явно травмировала. — На самом деле... — усмехнулась Нарцисса, — я почти уверена, что у меня найдется парочка и твоих фотографий, Теодор. Фотографий с ваших детских праздников здесь, в поместье. О, боги. Это уже звучало слишком заманчиво, чтобы отказываться. — Магических фотографий? Нарцисса утвердительно протянула: — М-м-м. И я уверена, что слабость Милли к Теодору возникла именно в тот момент, когда он разрешил ей разодеть его в тюль и кринолин. — О, нет, — произнес Тео, бледнея. — Это же... Вот бл... Нарцисса изогнула бровь: — Не выражайся. — Сделав еще один глоток вина, она опустила бокал и, усмехнувшись, продолжила, — хотя оно действительно того стоит.

***

— Драко, твои волосы! Нарцисса и Тео радостно рассмеялись, когда Драко покраснел и потянулся через весь стол, чтобы выхватить фотографию. Отведя руку с зажатой в ней фотографией так, чтобы она оказалась вне пределов его досягаемости, Гермиона бросила снимок Тео прежде, чем Драко смог его перехватить. Он фыркнул: — Да-да, у меня были кудри. Которые выпрямились прежде, чем успел выпасть первый зуб, заметьте. — Кудри! — ее живот уже болел от смеха, а лицо было мокрым от слез, когда Гермиона зажала рот рукой, продолжая смеяться. — Очаровательные кудри, Грейнджер, — произнес он, скрещивая руки на груди. — Я весь был очаровательным. — Ты был самым прелестным ребенком, дорогой, — Нарцисса вздохнула и вытерла уголки глаз. — Моим драгоценным маленьким мальчиком, а теперь ты совсем вырос. — Всхлипнув, Нарцисса обмахнула ладонями лицо, — Мерлин, кажется, я совсем расклеилась. Боюсь, вино ударило мне в голову. Пожалуй, будет лучше, если я оставлю вас и немного отдохну. Кажется, вино ударило в голову не только ей. Гермиона выпила два бокала — или три? — но, похоже, вино оказалось крепче, чем она ожидала, и бокалы были довольно большими. По правде говоря, это были целые кубки. Чувствуя тепло, разлившееся по ее телу от кончика носа до пальцев ног, Гермиона допила последний глоток, задержавшись губами на краю кубка, и отставила его в сторону. Тео и Драко оба встали, когда Нарцисса поднялась из-за стола по-прежнему грациозно, несмотря на выпитое вино. Она не покачнулась на каблуках даже слегка, когда обошла стол и поцеловала их обоих в щеки, не преминув легко потрепать Драко по щеке и пригладить его волосы. Наклонившись, она шепнула ему на ухо что-то, что заставило его улыбнуться, после чего он обнял ее: — Спокойной ночи, мама. Остановившись возле стула Гермионы, Нарцисса положила руку на ее плечо: — Гермиона, спокойной ночи, дорогая. Полагаю, мы увидимся за завтраком? — Да... Конечно. Да, она ведь любит завтраки. А если завтрак еще и будет похож на этот ужин? О, да. Включите ее в список гостей. Улыбнувшись, Нарцисса провела одну из прядей ее волос между тонких пальцев, легко распрямляя ее, после чего прядь тут же скрутилась обратно. Мечтательно вздохнув, Нарцисса произнесла: — Ох, у тебя тоже такие прелестные кудри, — и она покачала головой, опустив руку. — Боже мой, кажется, мне действительно пора ложиться... Спокойной ночи всем. Как только Нарцисса вышла из комнаты, Драко и Тео не смогли больше сдерживаться, и столовая наполнилась их смехом. Прикрыв рот ладонью, Драко покачал головой: — О чем именно вы говорили с моей мамой, Гермиона? Сегодня весь вечер она в прекрасном расположении духа. — О дизайне и отделке детской? — поддразнил Тео, наполняя ее бокал вином прежде, чем Гермиона успела его остановить. Усмехнувшись, она обмахнула лицо: — Нет. Не глупи. Драко слегка прищурил глаза: — Давай, Гермиона. Расскажи всему классу. — Мы обсуждали работу Нарциссы, связанную с благотворительностью, понятно? — ответила она и потерла нос. Интересно, кончик носа всегда был таким онемевшим? Гермиона нажала пальцами чуть сильнее, ради эксперимента. Что ж, похоже она действительно была навеселе. — И она сказала мне, что здесь мне будут рады всегда, когда я только захочу приехать. — И? — Тео настаивал. — И, возможно, мы еще обсуждали будущее. — Будущее? — протянул Драко. — И почему же моя мать предалась воспоминаниям о моем младенчестве? — Должно быть потому, что она спросила меня о моем отношении к детям, — продолжила Гермиона. Тео приподнял бровь: — И что ты ответила? Сделав большой глоток, она пожала плечами. О, это вино было действительно хорошим. Слишком хорошим. — Что я бы хотела иметь детей. Однажды. Лицо Драко просияло. Мерлин, эти его белые зубы и мягкие розоватые губы, а его подбородок... И как она только могла когда-то думать, что он слишком острый? Драко был таким красивым, что было почти больно. А Тео... Тео. Гермиона обернулась на него, и он тоже улыбался — его улыбка была более сдержанной, но на его щеках все же появились эти очаровательные ямочки, а уголки сапфировых глаз прищурились. И она вздохнула: — Вы оба такие красивые, что у меня болят глаза, — произнеся это, Гермиона моргнула дважды. — Ой. Кажется, я напилась. Тео протянул руку через стол и ухватив кончиками пальцев ее полупустой бокал, пододвинул его к себе, так, что он оказался вне пределов ее досягаемости. — Да, верю, что так оно и есть. Всего секунду назад Драко был с другой стороны стола, а теперь он стоял возле нее, помогая Гермионе подняться. Он что, трансгрессировал? Или она так долго моргала? Что ж, тогда, похоже, это было самое долгое моргание в истории морганий. Хм-м. — Давай, пора уложить тебя в постель. Какой он красивый. И так приятно пахнет. Так сладко. А Тео специями, терпко. И вместе они составляют лучшее сочетание на этой земле [1]. Придвинувшись ближе к Драко, Гермиона положила ладони на его пресс. Мышцы под ее пальцами были твердыми как камень. Издав тихий смешок, Гермиона провела пальцами вниз, касаясь пояса его брюк: — Вы с Тео собираетесь уложить меня в постель? Мне повезло... — Уложить тебя спать, — произнес Драко, легко подхватывая ее блуждающие пальцы, поднося их к своим губам и оставляя на них нежный поцелуй. Его дыхание было таким теплым, почувствовав его на коже, Гермиона вздрогнула. — Ты пьяна, помнишь? Ну, да. Потрясающие чудеса дедукции, Шерлок. Двадцать очков Слизерину. — Мне казалось, ты хотел трахнуть меня в своей ванне. Драко прикусил губу и ответил: — Если я попытаюсь сделать это прямо сейчас, то, скорее всего, ты утонешь. Да, это бы точно испортило всем настроение... Но они могли бы использовать заклинание головного пузыря. О, да, у этой идеи явно был потенциал. Надо бы только записать это, чтобы не забыть. — Тео... Можешь достать мне кусок пергамента? Он был уже позади нее, стоял, положив ладони на ее бедра. Дыхание Тео было теплым, когда он оставил поцелуй на ее шее чуть ниже затылка, заставив Гермиону простонать с сомкнутыми губами. — Зачем? — У меня только что появилась идея по использованию заклинания головного пузыря, и я не хочу ее забыть. Тео усмехнулся. Глаза Драко были прикрыты, а губы крепко сжаты, словно он пытался не рассмеяться. Что такого смешного было в ее словах? И поскольку Драко все еще не предпринимал никаких действий, Гермиона выгнула спину, прижимаясь бедрами к Тео, стоявшему позади нее. То, как у него при этом перехватило дыхание, заставило ее улыбнуться. — М-м-м, Драко, как ты тогда сказал? Что-то о том, что я пойму, когда вы захотите взять меня вдвоем? Прямо сейчас она была почти зажата между их телами, так что это казалось отличным началом. Вот только на них было слишком много одежды. И еще они все еще стояли. В столовой. Хотя... Этот огромный обеденный стол вполне мог подойти... Пальцы Тео впились в ее бедра, когда он простонал: — Боги, любовь моя, если ты решила нас добить, у тебя получается. — Грейнджер, — произнес Драко, с нежностью склоняя голову ближе к ней. Свет от люстры делал забавные вещи с его волосами: отблески заиграли в его светлых прядях, рождая иллюзию, что они светятся. Гермиона вспомнила о херувимах и прикусила щеку изнутри, чтобы не захихикать. — Мне, конечно, нравится, когда ты забываешь собственное имя в агонии страсти, но я предпочитаю, чтобы после этого ты помнила наши занятия любовью. На самом деле это даже не предпочтение. Это обязательное условие. — Занятия любовью... — повторила она за Драко. Это было красивое сочетание слов. От него приятно покалывало язык, а может она просто была пьянее, чем думала. Но чего там, нет, она точно была в порядке. — Это так называется, потому что я люблю тебя. И люблю трахаться с тобой. Его плечи дрогнули, и он усмехнулся: — Боги, ты это что-то, Грейнджер. Но да, я тоже люблю тебя. Даже когда ты пьяна в стельку. Тео играл с ее волосами, пропуская сквозь пальцы кудри на ее затылке. Если бы Гермиона была кошкой, она бы заурчала. Хотя... Она ведь когда-то и правда была кошкой, если подумать-то... Так, мысли опять сбились с пути. — Тео? — Да? — протянул он. — Я напилась. Она не собиралась пить так много, но вино было просто восхитительным, да и сам день выдался напряженным, и бокалы опустошались так легко и быстро. А еще она доверяла Драко и Тео, доверяла настолько, что могла быть такой раскованной при них. Видимо, уже даже слишком раскованной... — Да, это мы уже выяснили, — напомнил Тео. — Нет, я имею в виду, что сейчас я напилась, поэтому не могу сказать тебе это в первый раз, но напомни мне завтра сказать тебе о том, что я люблю тебя. Его пальцы лишь на мгновение замерли в волосах Гермионы прежде чем продолжить свои нежные движения. Когда он заговорил, его голос был тихим, не громче шепота. И Гермионе пришлось напрячь слух, чтобы расслышать его слова. — Я напомню. Прекрасно. Ну, раз уж это теперь было улажено... — Если вы двое не собираетесь заниматься со мной сексом, могу я хотя бы посмотреть на то, как это делаете вы? Мерлин, это ведь было нормальной и логичной просьбой, почему тогда они оба буквально забились в припадках смеха? Лицо Драко покраснело, спиной Гермиона чувствовала дрожащую от смеха грудь Тео. Вытирая глаза, Драко покачал головой: — А ты разве сможешь так долго держать глаза открытыми? Черт. Ну... — Д-да? — Лучше убери это, или я укушу, — произнес Драко, коснувшись пальцем ее нижней губы, которую Гермиона выдвинула вперед. — Это обещание? Он взглянул на Тео через ее плечо: — Хочешь отнести ее наверх? Еще секунду Гермиона стояла на твердой земле, а через мгновение была уже в руках Тео: голова лежала на сгибе его локтя, а второй рукой он держал ее под коленями, прижимая к себе. Он мягко улыбнулся, глядя на нее сверху вниз: — Привет, красотка. Все хорошо? — Идеально, — ответила Гермиона, поворачивая голову и утыкаясь носом в его рубашку: на ней сильнее чувствовался его запах, гвоздика и легкий аромат парфюма Драко, все еще задержавшийся на одежде Тео. Вот теперь все точно было идеально. — Я закрою глаза только на минуту. Тоненький голосок в ее голове говорил, что завтра ей будет ужасно неловко. Этот голосок напоминал ей голос себя двенадцатилетней. А в этом возрасте ее голос был слегка раздражающим, так что сейчас Гермиона просто проигнорировала то, о чем он говорил. Глаза Гермионы были закрыты, так что она, очевидно, не могла видеть, куда они шли. Но по аккуратным движениям Тео она чувствовала, как он вынес ее из столовой, прошел через холл, затем понес ее вверх по лестнице и дальше по длинному коридору. — Гермиона? Моргнув, она открыла глаза. Они были в спальне. Вероятно, в спальне Драко. В отличие от кремово-золотых стен первого этажа, стены его комнаты были выкрашены в приятный, почти перламутровый оттенок серого. Казалось, что они мерцали в приглушенном свете люстры. Хотя, возможно, это мерцание было только в ее глазах. Тео усадил ее в изножье огромной кровати с балдахином. И как только ноги Гермионы коснулись пола, Драко взял ее за руку и проводил к другой двери: — Здесь находится ванная. Тебе нужна помощь? — Я в... порядке, — ответила Гермиона, покачав головой, и вошла в комнату, осторожно прикрывая за собой дверь. Помощь? Еще чего. Она была в великолепном состоянии. Было так тепло и уютно, и она была счастлива. И вполне могла сходить в туалет без посторонней помощи, огромное спасибо, конечно. Быстро воспользовавшись туалетом — по крайней мере, настолько быстро, как только могла в этом состоянии — Гермиона вымыла руки и уставилась на собственное отражение в зеркале Драко. Странно, но она не выглядела пьяной. Подняв указательный палец, на котором все еще оставалась мыльная пена, Гермиона снова ткнула в кончик носа. Ну, ладно, кажется, она все еще была очень навеселе. Вытерев руки, она вернулась в спальню. Тео уже лежал под одеялом, откинувшись на внушительную гору подушек, Драко же сидел на краю кровати. Он встал, когда Гермиона вошла в комнату, помогая ей забраться на кровать, которая была, кажется, слишком высоким... предметом мебели... Даже в трезвом виде Гермионе, скорее всего, потребовалась бы помощь, иначе ей пришлось бы подпрыгнуть, чтобы забраться на матрас. Ну, или взять это препятствие с разбега. — Хочешь, дам тебе для сна рубашку от моей старой формы для квиддича? — предложил Драко, стягивая с нее обувь. Это звучало очень заманчиво: закутаться в одежду Драко. Но в комнате было слишком тепло. — Нет, думаю, я посплю в белье. Драко кивнул и помог ей с этими крошечными пуговицами на мантии. Сняв мантию, он стянул вниз рукава ее платья и легко похлопал по ноге, побуждая ее приподнять бедра, стягивая платье через ноги. Оставшись в одном белье, Гермиона подползла к Тео, который откинул одеяло, чтобы она могла улечься рядом с ним. — Ой! Мои волосы... — она снова села. Черт, нужна была палочка, чтобы как следует уложить их перед сном. — Драко, можешь передать мою палочку? — Я сделаю, — Тео наклонился к тумбочке и взял свою волшебную палочку. Несколько мгновений спустя волосы Гермионы были заплетены в косу. — Получилось неплохо, как по мне. Гермиона провела рукой по волосам и кивнула: — Ты... Не говорил, что хорошо разбираешься в чарах красоты. Тео фыркнул: — Пожалуй, оставлю самолюбование Драко. Закатив в ответ глаза, Драко стянул с себя рубашку, прежде чем приглушить свет в комнате без помощи палочки. Обернувшись к кровати, он нахмурился: — Ты ведь не чувствуешь себя плохо? Гермиона отрицательно покачала головой: — Голова не кружится. Просто чувствую тепло. И как будто легкое покалывание в теле. Он подал ей стакан воды со своей тумбочки: — Выпей это ради меня, хорошо? А потом можешь спать. Взяв стакан из его рук, Гермиона выпила большую часть содержимого прежде, чем смогла оторваться и глотнуть воздуха. Вода всегда была такой освежающей? Ее вкус напомнил вкус мяты. А может, это просто была какая-нибудь супердорогая вода Малфоев? Гермиона допила остатки, едва не попросив еще. С другой стороны, очень не хотелось проснуться от желания бежать в туалет посреди ночи. Драко отставил бокал на тумбочку и забрался под одеяло, погасив свет полностью еще одним взмахом руки. Теперь, когда пришло время спать, и голова Гермионы была так уютно и тепло прижата к подушке — которая, кажется, была незаконно мягкой — она вдруг поняла, что больше не хочет спать. Тяжело вздохнув, Гермиона поерзала на матрасе. — Спи, Гермиона, — произнес Тео, обнимая ее за талию, и притягивая к себе, пока она не прижалась к нему бедрами. — Но я больше не хочу, — протянула она. Драко усмехнулся: — Тебе что, нужна сказка на ночь? Она фыркнула в ответ: — А ты можешь рассказать? — Ну-у... — Драко запнулся. — Жила-была гриффиндорская принцесса... — Стой! — рассмеялась она. — Я не настолько пьяная, Драко. Тео промурлыкал что-то с сомкнутыми губами и поцеловал ее в мочку уха, заставив вздрогнуть: — Почему бы тебе тогда не рассказать нам больше о том, что вы обсуждали с Нарциссой, м-м-м? Звучало как совершенно ужасная идея. — Ни за что. Для этого я слишком пьяна. — Ну же, — подстрекал ее Драко. — Ты что, трусишь? — Еще чего, — фыркнула она. — Спроси меня о чем угодно. — Ну, если ты настаиваешь... — Гермиона не могла точно разглядеть этого в темноте, но перед ее лицом вдруг что-то мелькнуло, и она была уверена, что это была усмешка Драко, обнажившая его белые зубы. — Ты сказала, что вы говорили о будущем? — Да... Твоя мама хочет открыть приют, ты знаешь об этом? Я думаю, это правильно. Очень достойно. И школу, Нарцисса хочет открыть начальную школу. Думаю, твоя мама любит детей, — Гермиона рассмеялась. — Нарцисса очень хочет внуков, но она сказала мне, что ей все равно, когда это случится, что это зависит от меня. Она сказала, я не племенная кобыла для продолжения рода. Гермиона почувствовала, что грудь Тео затряслась от тихого смеха. Драко усмехнулся: — Нет, не племенная кобыла. Но что ты думаешь о детях? — Я ведь уже сказала, — произнесла Гермиона, закатывая глаза. — Ты что, не слушал? — Я имею в виду, менее гипотетически, Грейнджер. Что ты думаешь о наших детях? — спросил Драко. Ох. Она закусила губу. Это было так легко представить, по крайней мере сейчас, когда, возможно, вино сделало все таким легким. Маленькие дети с непослушными платиновыми кудряшками и ее карими глазами. Другие — с каштановыми кудрями и темно-синими глазами Тео. Или, может быть, с серебристыми глазами. Что-то внутри нее растаяло, как будто все внутренности вдруг стали такими же мягкими и теплыми, как шоколадное суфле, которое они ели на десерт за ужином. — У нас получились бы чудесные дети... — протянула Гермиона, и ее глаза тут же расширились, когда она мгновенно зажала рот рукой. — Я же не сказала это вслух? Она больше никогда не будет пить. Никогда. — Ну-у... Истина в вине, Грейнджер, — Драко протянул к ней руку в темноте. Его пальцы почти благоговейно обводили ее черты лица, как будто бы он пытался разглядеть ее через эти прикосновения. Дотянувшись до ладони Гермионы, Драко переплел их пальцы, опуская сцепленные ладони на матрас между их телами. — Ты можешь не помнить об этом завтра, но мы-то уж точно запомним. Она простонала: — Это жестоко. Я напилась, у меня сейчас нет стопоров. Дыхание Тео коснулось ее уха: — Мы с факультета Слизерин, любовь моя. Если ты вдруг забыла. — И тебя никто не осуждает, — произнес Драко, — у нас и правда получились бы чудесные маленькие дети. — И еще умные, — задумчиво протянул Тео. — Пугающе умные. Гермиона закусила губу. Если она не собиралась выходить замуж в девятнадцать, какой смысл был говорить о детях сейчас? С другой стороны, думать о будущем, многолетнем будущем с Драко и Тео с позиции «может быть» становилось все труднее. Потому что все это ощущалось уже настолько определенным, настолько правильным: все вопросы, связанные с их будущим, уже переместились из категории «если» в категорию «когда». Подобно тому, что об этом рассказывала Нарцисса, когда Гермиона находилась рядом с Драко и Тео, она вспоминала чувства, которые испытала, впервые взяв в руки свою волшебную палочку. Магическая сила гудела в ее венах, в самом ее сердце. Казалось, что она полна до краев и чувствует силу, силу жить и действовать. И само ее тело почти вибрировало от этого ощущения правильности всего происходящего. Никогда еще она не была так счастлива, даже в тот момент, когда получила свое первое письмо из Хогвартса. Притворяться, что это не так, было бы не просто бессмысленно, это было глупо. И Гермиона бывала разной — сейчас, например, была пьяной — но глупой она не была никогда. Так что, может она и не хотела детей прямо сейчас. Но им ведь все равно нужно было это обсудить? В конце концов, честность и открытый разговор были по-прежнему жизненно важны. Ну и что, что она сейчас была не очень трезвой и все еще не чувствовала своего носа. Гермиона покачала головой: — Как это вообще получится? — Что получится? — спросил Тео, пока его пальцы выводили абстрактные узоры на ее животе. — Дети. Драко прокашлялся: — Ну... Грейнджер, видишь ли, когда мамочка и папочка очень сильно любят друг друга... Она рассчитывала ударить его по руке, но вместо этого в темноте угодила в лоб. — Ай! Аккуратнее! Мне не нужен еще один перелом носа, спасибо большое, — сердито фыркнул Драко. — Кровожадная маленькая ведьма. Двигаясь на этот раз с осторожностью, Гермиона нежно погладила его по волосам. Мерлин, они были такими мягкими: — Прости... Но я не это имела в виду. Я имела в виду... Как вы это решите? Подбросите монетку? Это казалось более справедливым, чем идти по их фамилиям в алфавитном порядке. Повисла тишина. Они что, не услышали ее? Или она непонятно выразилась? Да, она была пьяна, но была уверена, что в этом вопросе точно был смысл, и... Тео прорвало первым: — Великий Салазар, ты что, только что предложила нам подбросить монетку, чтобы решить, от кого ты забеременеешь первым? — А это неплохая идея, — Драко не выдержал и засмеялся, и она почувствовала его прерывистое теплое дыхание на своем лице. — Ладно, извини, я просто не могу говорить об этом с серьезным лицом. Простонав, Гермиона уткнулась лицом в подушку. Тео продолжал: — О, да, заведем наш специальный кто-сделает-ребенка-с-Гермионой галеон. Можем поставить его в рамочку, когда закончим. Говорю сразу на берегу, Драко: я выбираю решку. Тебе все равно вряд ли повезет с орлами. — Прекратите, — протянула Гермиона. Слава богам, что было темно, иначе ее румянец засиял бы ярче неоновой вывески. — Если вы продолжите, я отправлю вас спать на диван к Пипу. А мы с Милли сбежим в Милан и нам будет прекрасно и без вас, мальчики. Драко схватил ее ладонь и прижался к коже теплыми мягкими губами. Губами, которым следовало бы сейчас целовать ее губы, но он был слишком далеко. И что это за пунктик с невероятно широкими кроватями и явно преувеличенным числом подушек? — Мы просто шутим. Но, честно говоря, я сомневаюсь в том, что нам понадобится подбрасывать монету. Тео уткнулся носом в нежную кожу за ее ухом: — Абсолютно точно не понадобится. Она нахмурилась: — Что? Тео усмехнулся: — Ты так редко бываешь сбитой с толку. Но когда это происходит, это очаровательно. — Честно? — Драко двинулся на своей подушке, и его волосы с мягким шорохом скользнули по наволочке. — Если бы не тот факт, что родословная в нашем случае так важна, и нашим домам нужны наследники, я бы послал все это к черту, и биологические факторы не играли бы совсем никакой роли. Но дети Тео в любом случае будут настолько же моими детьми, насколько его, и наоборот. Рука Тео исчезла с ее живота. Ей не нужно было видеть это, чтобы понять, что он потянулся к Драко. Внутри разлилось тепло, и в груди что-то приятно сжалось. — Учитывая, что Драко прав, и родословные важны в нашем случае, а он технически является наследником сразу двух домов, полагаю, он должен быть первым. Но он также прав и в том, что я, определенно, заявляю равные права на ваших маленьких прилежных блондинистых детишек. Гермиона улыбнулась в прохладную наволочку: — Звучит прекрасно. — Хочешь спать? — протянул Драко. — Немного, — ответила Гермиона, зевая. — Скажи еще что-нибудь. — У нас еще есть время, — произнес Драко. — Нам некуда спешить. Она почувствовала, как нос Тео уткнулся ей в затылок, когда он кивнул: — Полагаю, сначала нам следует сделать из тебя честную женщину. — Если это было предложение, оно вышло не очень-то блестящим, — поддразнила его Гермиона. — Когда это будет предложение, ты это поймешь, — заверил ее Тео в ответ. Она улыбнулась: — Ох, теперь значит вопрос в «когда»? Тео засмеялся: — А разве так было не всегда? — Наверное, — подавив новый зевок, Гермиона всмотрелась в темноту. — А что насчет вас? Вы ведь наверняка говорили об этом раньше, правда? Еще до меня? О том, чтобы пожениться. Губы Драко коснулись ее лба, оставляя легкий поцелуй. Боги, и когда это ее веки успели так потяжелеть? — Говорили, да. И всегда приходили к тому, что дождемся окончания учебы. — Это было разумно, — согласно продолжил Тео. — У меня день рождения девятнадцатого сентября, — протянула Гермиона. — Знаете, мне будет двадцать. — Так и будет, Грейнджер, — сказал Драко, и его голос прозвучал где-то очень далеко. — Я просто... Говорю. Что мне больше не будет девятнадцать... Тео сжал пальцами ее бедро и произнес: — О, боги, когда-нибудь я от души повеселюсь, показывая тебе это воспоминание.