Sugar and Spice

Тео мерил шагами пол перед дверью в ванную. Он запустил пальцы в волосы, слегка оттягивая их. Драко закрыл дверь изнутри, и из комнаты уже двадцать минут не доносилось ни звука. Сразу после того, как он закрылся, Тео сказал, что ему просто нужно немного побыть одному, всего несколько минут, за которые он сможет взять себя в руки. Но двадцать минут были на десять минут больше того времени, которое Гермиона отвела Драко. А если честно, они были больше этого времени уже на все пятнадцать минут. Первым ее намерением было броситься за ним сразу же, как только Драко захлопнул дверь. И то, что Гермиона смогла удержать себя в этот момент, было чудом, не меньше. — Тео, — прошептала она. Он поднял на нее взгляд, прекращая вышагивать рядом с дверью. — Подойди. Пожалуйста. И она похлопала ладонью по кровати рядом с собой, когда Тео склонил голову, как будто сомневался, стоит ли ему оставлять свой пост у двери. Еще через мгновение он пересек комнату и опустился на кровать рядом с Гермионой, и все его тело было напряжено до предела. — Ему просто нужно еще несколько минут, — пробормотал Тео. Но казалось, что он сам не верил в то, что говорил. Пора бы прекратить кусать щеку изнутри, пока не пошла кровь. — Драко сам говорил тебе, что в такие моменты ему нужно побыть одному? Явно не на этот раз, но вдруг он говорил об этом раньше? Тео коротко пожал плечами: — Он бывает таким иногда, ты же знаешь. Ему нужно уложить все в голове. Это не было ответом на вопрос, который она задала. — Он не любит говорить об этом. О его отце. Не то чтобы мы совсем не говорили на эту тему, поверь, говорили, но... — продолжил Тео, пережимая пальцами переносицу, — я... ничего не могу сделать, когда он становится таким, Гермиона. Она замерла, мозг лихорадочно заработал. Теперь она увидела, что перед ними были две хоть и взаимосвязанные, но разные проблемы. Не одна. Тео не понял этого, потому что был уже слишком близок к этой ситуации, чтобы видеть картину полностью. — Я не думаю, что Драко нужно побыть одному, — прошептала Гермиона. — Думаю... это последнее, что ему сейчас нужно. Тео уже был готов возразить, но она покачала головой, останавливая его. — Просто подумай, — продолжила она. — От Драко всегда требовалось быть таким скрытным и хладнокровным, особенно в последние годы... Ему приходилось закрываться, прятать все эмоции глубоко внутри, ты сам говорил об этом. Тео кивнул. — Я думаю, сейчас важно, чтобы он понял, что быть уязвимым — нормально. Что ему не нужно быть... сильным постоянно. Тем более, с нами, — произнеся это, Гермиона глубоко вздохнула, ожидая, как Тео отреагирует на слова, которые ей только предстояло произнести. — От Драко всегда требовали этой силы, а ты... У тебя не было возможности ее проявить. Разве могло быть по-другому, учитывая, что он так долго подвергался жестокостям собственного отца? Да, выживание в его случае было проявлением силы само по себе, но ему очень долгое время не предоставлялось шанса взять жизнь в собственные руки, контролировать ее, контролировать все. И неудивительно, что теперь Тео так жаждал этого. Нуждался в этом. И теперь ему это удавалось, он был по-настоящему сильным. Сильнее, чем думал. Тео покачал головой, сжимая челюсти: — Я ничего не могу с этим сделать. — Нет, можешь, — возразила Гермиона. — Драко нужно знать, что он может опереться на тебя в эти моменты, только и всего. Тебе нужно только быть рядом — это все, что ты можешь сделать. Ему нужно понять, что уязвимость не делает его слабым... А если даже делает, это нормально. И ты можешь помочь ему это понять. Ты ведь уже однажды сделал это. — Что? Ты о нашем первом сексе? — фыркнув, спросил Тео. Покачав головой, он заговорил снова, в голосе зазвучало самоуничижение. — Да, в этом уж я хорош. Охуительно хорош. Только на это и гожусь. — Прекрати так говорить, — схватив Тео за руку, Гермиона потянула, пока он, наконец, не поднял на нее глаза. Его взгляд был омрачен такой мукой, что Гермионе показалось, он пронзил ее насквозь, до боли. Драко и он — они оба мучали сами себя, и им нужно было прекратить делать это. — Это... намного больше, и ты знаешь об этом. Дело не просто в сексе, Тео. Но даже если в нем... Думаю, ты даже не догадываешься, на что это похоже. Я не могу ни о чем не думать, ты ведь знаешь, и иногда мне кажется, как будто мои мысли одолевают меня, их становится так много... Возможно, так происходит из-за того, что... После всего, что произошло, когда приходилось думать так быстро, когда от этого зависела жизнь... Иногда я не знаю, как остановить эти мысли. И когда ты говоришь мне, что делать, когда берешь контроль на себя, мне больше не нужно думать, не нужно беспокоиться... Ни о чем. Ты представляешь, чего это стоит? Ты заставляешь меня чувствовать себя защищенной. Я всегда чувствую себя в безопасности, когда я с тобой. И, мне кажется, Драко нужно то же самое. Ему нужно знать, что он может отпустить ситуацию, что это нормально. Тео провел ладонью по губам и подбородку. — Что, если он не впустит меня? Гермиона мягко улыбнулась: — Когда это ты стал принимать «нет» в качестве ответа? — Я делаю так иногда, — произнес Тео, улыбнувшись в ответ. — Просто «нет» редко бывает правильным ответом. Проведя пальцами вниз по его руке, Гермиона накрыла его ладонь своей. Тео перевернул ладонь, переплетая их пальцы. — Я правда делаю это? — спросил он, спустя несколько секунд. — Заставляю тебя чувствовать себя в безопасности? В его голосе звучал скепсис, но казалось, будто Тео отчаянно хотел поверить в эти ее слова. Гермиона кивнула. — Да... — она сделала паузу и продолжила, — это не значит, что с Драко я не чувствую себя защищенной. Чувствую, но по-другому. Это очень сложно объяснить. Это как... Как будто бы ты — Протего, а Драко — Арресто моментум или амортизирующие чары. Тео рассмеялся: — Амортизирующие чары? Да, Драко ведь любит мягкие подушки и особенно обниматься на них. — Ты понял, о чем я, — произнесла Гермиона. Хотя не то чтобы Тео был неправ. Драко действительно любил подушки и обниматься. Тео кивнул: — Да, понял. Я чувствую то же к тебе, надеюсь, ты знаешь об этом. Я тоже чувствую себя в безопасности рядом с тобой. В горле тут же образовался комок, из-за которого было трудно сглотнуть, не говоря уже о том, чтобы заговорить. — Правда? — Да, — Тео провел большим пальцем по тыльной стороне ее ладони. — Достаточно сказать, что ни Драко, ни я... Обычно мы никому не открываемся. И я знаю, что могу сказать за нас обоих: это непросто, но благодаря тебе мы понимаем, что способны открыться. И не похоже, чтобы ты осуждала нас. Мерлин, да ты видела наши самые худшие проявления. Все будет лучше в сравнении с ними. — Я не осуждаю вас, — Гермиона произнесла эти слова как обещание. — Я люблю вас. Полностью, люблю даже те ваши черты, которые не нравятся вам в самих себе. Тео быстро моргнул, тут же посмотрев вверх и отводя взгляд, его ресницы затрепетали. Он с силой сжал пальцы на ее ладони, сжал так крепко, что чуть не затрещали суставы. Но Гермиона была не против. Тео выдохнул, пропуская воздух через сведенные зубы, а потом глубоко вдохнул, снова поворачивая голову к ней: — Я думаю... Думаю, Драко тоже нужно это услышать. Гермиона уже говорила ему об этом раньше, хоть и, возможно, в других словах. Но, может, сейчас Драко нуждался в напоминании. Нуждался больше, чем когда-либо, чтобы эти слова были сказаны так, что их никоим образом нельзя было истолковать превратно. Его шаткие, противоречивые отношения с собственным отцом были больным местом для Драко. И теперь неизбежное возвращение Люциуса, казалось, вскрыло старые раны. Пусть это невозможно было сделать в одночасье, но они с Тео могли помочь ему зашить эти раны навсегда, залечить их. Сжав пальцами ладонь Тео в ответ, Гермиона потянула его за руку, призывая идти за ней, когда она соскользнула с края кровати. И держа ее ладонь в своей Тео последовал за ней к двери ванной. Гермиона положила свободную ладонь на гладкое дерево двери. — Драко? Ответа не последовало. Не то чтобы ее это удивило. Прокашлявшись, Гермиона заговорила снова, на этот раз громче: — Драко, пожалуйста. Открой дверь. Тишина. За ее плечом выдохнул Тео: — Ну же, Драко. Не поступай так с нами. Гермиона прикусила губу. В глазах жгло от осознания того, что за этой дверью ему сейчас плохо, ему больно, и он не хочет, чтобы они с Тео видели его таким. — Пожалуйста. С каждой секундой тишины в глазах жгло все сильнее. Пусть она и настроила Тео на то, что они не примут «нет» в качестве ответа, Гермиона понимала, что применение силы только усложнит задачу. Было бы намного лучше, если бы Драко сам впустил их. Надавить на него — и, вероятно, он уйдет еще глубже, будет скрывать и прятать свои эмоции еще тщательнее. И когда показалось, что перед ними только два пути — применить силу или отступить, щелкнул замок, и дверь проскрипела, отворяясь всего на дюйм, не больше. Но этот дюйм значил так много, это было огромным шагом вперед. Аккуратно нажав, Гермиона открыла дверь до конца. Драко стоял в другом конце комнаты, склонившись над раковиной, упираясь ладонями в мраморную столешницу. Казалось, он едва держится. Он не поднял головы, совершенно не двигался — только плечи ритмично поднимались и опускались, выдавая его тяжелое дыхание. Сжав ладонь Тео напоследок, Гермиона отпустила его руку и осторожно вошла в ванную. Очевидно, Драко знал о том, что они стояли там — ведь он все-таки открыл дверь. Но он все еще мог передумать, решить снова запереться, отгородиться от них. Этого нельзя было допустить. Нужно было что-то сказать — но сейчас слова, скорее всего, ничем не помогут, только отрикошетят от ледяной оболочки, за которой спрятался Драко. Сначала нужно было пробить этот щит, который он возвел вокруг себя. И тогда, подойдя к Драко настолько близко, чтобы увидеть, как его плечи дрожат от прерывистого дыхания, она обвила его руками и уткнулась лицом в плечо. Его кожа казалась холодной и чуть влажной под ее ладонями. Прочистив горло, Драко произнес: — Я в порядке. Нет. Он был не в порядке. И Гермиона отрицательно закачала головой, еще сильнее обвивая его руками. — Ты не в порядке, и это нормально, Драко. Ты не обязан быть в порядке. Шею будто бы обдало теплом — наверное, именно это ощущение называют шестым чувством. Потому что тут же за этим теплом Гермиона почувствовала прикосновение Тео — одна его рука легла на ее поясницу, другой он обнял Драко. — Тебе не нужно надевать эту маску, только не перед нами. — Точно не перед нами, — повторила Гермиона. — Ты всегда пытаешься быть сильным, быть опорой. Позволь нам хоть раз быть такими же для тебя, ты упрямый негодяй. Дыхание Драко со свистом вырвалось из его легких. Тело задрожало, прежде чем, наконец, расслабиться. Хмыкнув, он произнес: — Я не негодяй, ты говоришь о себе. Гермиона прикусила губу, чтобы сдержать улыбку. Улыбаться было еще рано. Пока рано. — Тогда поговори с нами, — возразил Тео. Двигаясь медленно, Драко выпрямился, поднимаясь выше от столешницы. Тео с Гермионой отступили, давая ему больше свободного места, чтобы он обернулся к ним лицом. Его покрасневшие глаза блестели, светлая кожа под глазами пошла пятнами и припухла. Каждый дюйм его лица был искажен отпечатком боли, которую Драко пытался скрыть из последних сил. И он проигрывал эту битву — хотя изначально не должен был вступать в нее. Крепко сжав челюсти, он отвел взгляд в сторону, все еще тяжело дыша. Ухватив Драко за подбородок, Тео обвил ладонью его шею, удерживая на месте, не давая возможности спрятаться: — Драко, любовь моя, поговори с нами. Пожалуйста. Губы Драко дрогнули, он прикрыл глаза, и его ресницы затрепетали как крылья снитча, касаясь его кожи. Кадык дернулся, когда он произнес: — Мне страшно. Ее сердце разбилось внутри, и Гермиона потянулась к Драко, касаясь обеими ладонями его руки, ощущая болезненную необходимость дотронуться до него. Всего на одну секунду, казалось, это признание разбило и Тео, измучило его — он быстро пришел в себя и коротко кивнул, но его челюсти непроизвольно сжались: — Хорошо. Это нормально. — Это действительно так, — согласилась с ним Гермиона. — Хочешь рассказать нам, из-за чего? Драко снова хмыкнул: — Не особо. Тео приблизился к нему, прижимаясь лбом к его лбу. — Что ж... Но ты все равно об этом расскажешь, слышишь меня? Так что мы можем сделать все проще или пойти трудным путем. Глаза Драко сердито прищурились, на мгновение показалось, что он сейчас начнет спорить или даже затеет драку. У Гермионы перехватило дыхание, но его гнев исчез так же быстро, как появился, словно бы разом вытекая из него, когда он упал в объятья Тео. Он закрыл глаза и произнес: — Ты знаешь из-за чего, Тео. Что ж, Гермиона определенно этого не знала, но держала рот на замке, позволяя Тео взять инициативу на себя. — Давай, — Тео положил ладони на плечи Драко, нажимая на них, заставляя его сесть, и они оба опустились на холодный мраморный пол. После этого Тео взглянул на Гермиону, кивая на пол, без слов побуждая последовать их примеру. — У меня есть одна идея, но ты все равно должен рассказать об этом Гермионе. Драко вздрогнул, заморгав быстрее. Протянув свободную руку, Гермиона схватила его ладонь. Переплетя их пальцы, Гермиона прижала сцепленные руки к своему бедру. Она молчала, ждала, и это терпение отзывалось болью внутри, но она только тихо вырисовывала пальцем руны на тыльной стороне ладони Драко. Про себя она отсчитывала каждый удар собственного сердца, и успела досчитать уже до двести шестьдесят четвертого удара, прежде чем Драко заговорил. — Мой отец возвращается домой, — пробормотал он. Гермиона кивнула, сжимая его пальцы, словно пыталась обнять его одной лишь ладонью. Неужели он боялся именно этого? Люциуса? Да, его чувства к отцу были противоречивыми, но неужели имел место и страх? Драко глубоко вздохнул, тихо выдыхая: — Я боюсь не его. Что ж, хорошо, значит эта теория провалилась. — Мой отец не может похвастаться историей принятия правильных решений, — Драко покачал головой. — С другой стороны, полагаю, этим не могу похвастаться и я. Гермиона уже раскрыла рот, но прежде, чем она успела что-нибудь сказать, Тео качнул головой, и она прикусила язык. — Я боюсь не его, — повторил Драко. — Я боюсь того, что означает его возвращение. Боюсь того, что произойдет. — Что ты имеешь в виду? — спросил Тео. Драко вздохнул. — Моя жизнь была полнейшим дерьмом, по большей части. Но теперь это не так. — Ты боишься того, что все снова станет по-прежнему? — спросила она. — Нет... — он покачал головой. — Этого не произойдет, я знаю. Мой отец знатно облажался, но не на нем одном лежит вина за все то дерьмо, что случилось с поместьем. За это в основном надо благодарить Темного лорда, но опять же, ведь именно отец изначально привел это чудовище в нашу жизнь. — Драко откинул голову назад, и она со стуком ударилась о шкаф под раковиной. — Я знаю, все не станет по-прежнему, но это ничего не меняет. Пусть все не вернется к временам войны, но я не такой наивный глупец, чтобы надеяться на то, что не изменится совсем ничего. И это было правдой. Не было ни малейшего шанса, что освобождение Люциуса, его возвращение в поместье Малфоев и в жизнь Драко ничего не изменит. Изменит — но никто не мог сказать, насколько сильно. Тео пристально наблюдал за Драко, прищурив синие глаза: — Люциус может быть настоящей занозой в заднице, это точно, но мы-то с тобой знаем, что на самом деле этим местом правит Нарцисса. Чего ты недоговариваешь? Драко резко прервал их зрительный контакт, переведя взгляд на окно над огромной ванной. Он рвано вздохнул и покачал головой. Тео ждал, и она тоже ждала. Тео был проницательным, пугающе проницательным, или, может, он просто слишком хорошо знал Драко, улавливая наверняка, когда он не говорит всей правды. Видимо, Тео был куда более терпелив, чем она, потому что ее готовность сидеть сложа руки угасла, как только Гермиона досчитала про себя до триста пятьдесят третьего удара сердца. — Драко... — Я боюсь потерять тебя, ясно? — вдруг сорвался на нее Драко, и его глаза вспыхнули, когда он пригвоздил ее тяжелым взглядом, от которого все внутри Гермионы застыло, в том числе и сердце. — Я просто, блять, в ужасе от этого. Счастлива? Нет. Сердце разлетелось на тысячу осколков, и несколько из них поранили ее легкие. По крайней мере, ощущения были именно такими. Дышать стало тяжело — воздух не проходил, в пазухи носа словно набили ваты. Она быстро заморгала: — Драко. Тео сильнее сжал ее пальцы в ладони, и Гермиона отвернулась, пытаясь дышать через рот. Она не могла потерять контроль над своими эмоциями сейчас, только не тогда, когда Драко так нуждался в ней. — Почему ты думаешь, что потеряешь меня? — спросила она, почти задыхаясь в этих словах. — Думаешь, твой отец... что? Запретит нам видеться? Она даже не хотела впускать эту мысль в голову — что Люциус может попытаться разлучить их. Может, он и был темным волшебником, по крайней мере когда-то в прошлом — но ведь Гермиона видела его тогда, в последней битве. Видела, как неустанно он искал Драко среди сражавшихся, не посылая ни одного заклятия ни в членов Ордена, ни в студентов. И с тех пор она не спешила составлять какое-то определенное мнение о характере Люциуса. Азкабан мог изменить его, да и много ли она знала о том, каким на самом деле человеком был Люциус до заключения? Кроме того, Нарцисса дала ей понять, что Люциус был... не недоволен их отношениями. Но кто знал, на чем основывались страхи Драко. И были ли они рациональными или нет. Драко усмехнулся. Его ладонь стала влажной в хватке Гермионы. — Что ж, он может попытаться. Посмотрим, к чему это его приведет. — Люциус умнее этого, — произнес Тео. — Он знает, что твоя привязанность не даст этого сделать. И он не пойдет против Нарциссы. Сжав губы, Драко повел плечами: — И что? Так значит, Драко боялся не того, что Люциус разрушит их отношения. Это была первая догадка Гермионы, и она не подтвердилась. Видимо, ее мысли совпали с мыслями Тео, потому что он спросил: — Тогда что заставляет тебя думать, что ты потеряешь ее? Подбородок Драко дрогнул, прежде чем он снова стиснул зубы: — То, что отец не отошлет Гермиону насильно, не означает, что она не уйдет. Уйдет? Как? По собственному желанию? Все внутри нее возмущенно поднималось, сердце забилось о ребра в бешеном ритме, словно барабан. — Драко, я никуда не уйду. Он усмехнулся в ответ: — Ты говоришь это сейчас. — И я говорю это со всей серьезностью, — она выпустила ладонь Тео и повернулась, садясь на колени. Мрамор под ногами был безжалостно холодным, когда Гермиона склонилась над Драко, подползая к нему так близко, как только можно — ближе было только забраться на его колени, что казалось довольно заманчивой перспективой. — Я люблю тебя, Драко. И ничто не заставит меня бросить тебя, ты слышишь? Всего за несколько секунд до того, как Нарцисса постучала в дверь, они говорили о будущем, о том, каким настоящим, каким правильным оно казалось. Боги, они говорили о детях. И как после всего этого он мог подумать, что она уйдет? Глаза Драко закрылись, лицо порозовело, и грудь стала подниматься и опускаться быстрее. — Но так было не всегда. Это было ужасно, я был ужасен. Пусть так было не всегда, но ведь и сам он не всегда любил ее. Но вся суть была в том, что она любила его сейчас, и больше того, простила его уже много лет назад. Драко осознал свои ошибки, но даже тогда он был так ужасен к ней только из-за того, что был воспитан с соответствующими ценностями... О, боги. Гермиона вдруг все поняла. — Драко... — К черту все. Она выпустила его ладонь и перекинула ногу, забираясь к нему на колени. Обхватив его лицо ладонями, Гермиона посмотрела прямо в глаза Драко. — Ты не твой отец, слышишь меня? Ты это ты, и я люблю того человека, которым ты стал. И я бы не была с тобой, если бы не доверяла тебе безоговорочно. Ты не сделаешь мне больно. Ты прекрасный, удивительный человек, который так сильно вырос и изменился. И я горжусь тобой. Драко ошеломленно моргнул, словно бы она ударила его, использовав запрещенный прием. Его губы дрожали, когда он заговорил: — Но я такой же, как он. Я провел большую часть своей жизни, подражая ему, делая все, что угодно, чтобы стать таким, как он. — Я и не говорила, что вы ни в чем не похожи, — Драко вздрогнул от этих слов, но Гермиона продолжила. — Вы амбициозны, находчивы и у вас есть вкус к хорошей жизни. Он усмехнулся: — Потрясающе. Так я утонченный негодяй? Мерзавец с хорошим вкусом? — ... И вы верны людям, которых любите, и готовы пойти на все, чтобы обезопасить их. Драко покачал головой — он сделал это с усилием, потому что его лицо все еще было в ладонях Гермионы: — Мой отец подверг эту семью опасности, поставил ее под удар, Гермиона. — Да, — кивнула она. — Но я видела его напуганным больше чем когда-либо, пока они с твоей матерью искали тебя во время битвы. Никогда раньше я не видела, чтобы человек был в таком ужасе, Драко. И это случилось, потому что он заботится о тебе. — Тогда он выбрал очень забавные способы, чтобы проявить эту заботу, — прошептал он. Кажется, все шло хорошо. И она оглянулась через плечо на Тео, приподнимая бровь. Кивнув, Тео сел ближе к ним. — Ты собираешься снова называть Гермиону грязнокровкой? Мерлин. Гермиона вздрогнула, но ее реакция меркла в сравнении с реакцией Драко. Поморщившись, он пригвоздил Тео убийственным взглядом: — Нет. Конечно, нет, и иди ко всем чертям за то, что вообще сказал об этом вслух. Тео смотрел на него в ответ, не отводя глаз, пока вдруг напряжение не исчезло из тела Драко. Его плечи опустились, когда он осознал всю важность вопроса Тео и его собственного ответа, и их связь. Его страхи были иррациональны, и, казалось, теперь он это наконец понял. Ему понадобилось подстрекательство Тео, чтобы осознать это. Тео пожал плечами, и его взгляд смягчился, выражение лица снова стало нежным: — Не делай этого с собой, Драко. Перестань искать причины ненавидеть себя на каждом шагу. — Я так люблю тебя, Драко, — произнесла Гермиона. — Люблю даже те твои черты, которые тебе не очень нравятся. Я люблю в тебе даже то, что сам ты ненавидишь. Потому что все это делает тебя тем, кто ты есть, и я бы не променяла это ни на что в мире. Но ты — больше, чем твои ошибки, слышишь? Намного больше. Его подбородок дрогнул. Тео кивнул: — Мы любим тебя, но ты должен прекратить себя мучить. Ты даже не представляешь, как больно ты делаешь нам, когда закрываешься. — Я знаю, что это непросто. И от природы ты склонен к другому, но поговори с нами, — произнесла Гермиона, откинув прядь со лба Драко. — Пожалуйста. Драко быстро заморгал, но, несмотря на его усилия, несколько предательских слез все же сбежали по его щекам. Он отвернулся и попытался поднять руку, но Тео схватил его ладонь, не дав этого сделать. Он протянул руку, сам вытирая слезы с его лица: — И тебе не нужно быть сильным все время. К черту всех, кто говорит обратное. Вероятно, ноши у нас больше, чем у большинства людей, но, к счастью, нас целых трое, чтобы разделить ее. Гермиона кивнула. Им ведь действительно повезло. И она благодарила все счастливые звезды за то, что те выборы, которые совершала она, и те, что совершали они, свели их вместе, и теперь Гермиона знала: она сделает все, чтобы ничего больше никогда не встало между ними тремя. Ни внешние силы, ни собственные страхи. Ничего. Драко глубоко вздохнул и встретился с ними взглядом. Его серебристые глаза были красными, лицо порозовело и было влажным, словно его лихорадило. Но губы слегка изогнулись, дрогнув в уголках: — Что, теперь обнимемся и дело с концом? А это было блестящей идеей. Гермиона обняла его за плечи, уткнувшись лицом в шею, вдыхая его запах. Хмыкнув, Тео обвил ее руками, зажимая между собственным телом и телом Драко, крепко обнимая их обоих. Драко тихо усмехнулся, и его руки выскользнули из объятий Гермионы, так же обнимая их обоих. — Мы превращаемся в чертовых пуффендуйцев, — пробормотал он. Тео усмехнулся: — Говори за себя. — Я шучу, — прошептал он. — Я люблю обниматься. — И я, — произнесла Гермиона. Тео протянул: — Мне, скажем так, нравятся любые действия, которые приводят к прикосновениям к любому из вас, так что... И они засмеялись. Несмотря на всю его любовь к объятиям, Драко вырвался из них первым. Он прислонился головой к шкафу, и его веки опустились, это утро утомило и истощило его. Он почесал челюсть, слегка вздрогнув, когда пальцы пробежались по светлой щетине. — Мне нужно побриться. — Сделай одолжение и прими уж и душ заодно, — протянул Тео. Драко хмыкнул: — Спасибо, конечно, но я прекрасно пахну. — Ты пахнешь сексом, — внес ясность Тео. — Мы все, если быть точным. Не то чтобы я на это жаловался, но Eau de Pussy & Spunk — неприемлемый парфюм для выхода в люди, как бы сильно мне этого ни хотелось. О, боги. Гермиона закрыла лицо ладонями. — Ты открыл дверь в одном белье, Драко. И твоя мать видела меня в одной простыне. Боже. Губы Драко дернулись в улыбке: — Ну, она ведь хочет внуков. А всем известно, что путь к совершенству — практика. Гермиона прижалась лбом к его плечу и простонала. — Могло бы быть хуже, — в голосе Тео слышалась легкость и веселье. — По крайней мере Нарцисса не поймала тебя за тем, что ты трахаешь ее драгоценного мальчика в библиотеке. Не то чтобы со мной такое случалось... Плечо Драко затряслось, она чувствовала это лбом. — Ей было тяжело смотреть тебе в глаза после этого. — Она не могла взглянуть на меня целую неделю, — проворчал Тео. — С другой стороны, это ничто по сравнению с тем случаем, когда она застала нас на террасе, и ты трахал меня. В тот раз она игнорировала меня целых двенадцать дней. Не то чтобы тогда она посмотрела мне прямо в глаза... Думаю, все дело было в солнечном свете. В библиотеке был хотя бы... сумрак, так что ей, скорее всего, не было видно твоей бледной задницы. Гермиона прикусила губу, но один смешок все же вырвался. — Кто-то считает это смешным, не так ли? — протянул Тео, и его ладони заскользили по ее ребрам, безжалостно щекоча. — Прекрати! — завизжала она. Драко простонал: — Да, прекрати. Это слишком похоже на танец на коленях, Грейнджер. Мой член и так слишком смущен этим утром, если так можно выразиться. — Бедняжка... — прошептала она ему на ухо, снова двигая бедрами, на этот раз нарочно. Его ладони легли на бедра Гермионы, удерживая ее от дальнейших движений. — Ты убьешь меня прямо здесь, любовь моя. Тео рассмеялся: — Ладно, детишки, хватит этого. Драко нужно встать, пока вы не начали целоваться на полу в ванной. — Он хлопнул в ладоши. — Итак, план игры: Драко бреется и принимает душ. Я пока попрошу Милли принести нам чего-нибудь поесть... — И чай, — вставила Гермиона. — Пожалуйста. — И чай, — согласился Тео. — Драко чего-нибудь съест, и потом спустится, чтобы увидеться с матерью. И отцом. — В записке говорилось, когда именно приедет Люциус? — спросила Гермиона. Драко прокашлялся. — Мракоборцы доставят его в десять тридцать. Значит, уже скоро. Она подняла голову и обернулась, глядя на Тео через плечо: — А что делать нам с тобой? Неужели они просто собирались бросить Драко один на один на его... встрече? Да, конечно, Нарцисса тоже будет там. Но Люциус, в конце концов, был ее мужем, и несмотря на то, что он сделал, она явно очень сильно любила его. Так что она будет достаточно взволнована его возвращением домой. Так кто же тогда будет там с Драко? — Тео может показать тебе библиотеку, — произнес Драко. — Правда, Тео? Он кивнул в ответ: — Конечно. — Разве нам не следует... Тео отрицательно покачал головой. Драко провел пальцем по ее шее: — Со мной все будет в порядке. Она отвернулась, нахмурив брови. Серьезно?! Опять? Снова этот «я всегда в порядке» бред? Он прижал палец к ее губам: — Я не просто говорю это, так все и будет. Со мной все будет хорошо. Я не говорю, что это будет легкой прогулкой в парке, но пока я знаю, что вы здесь — вы оба — я пройду через это, и со мной все будет хорошо. Гермиону охватило ужасное, непреодолимое любопытство: — Что ты собираешься ему сказать? Разве мог Драко поднять проблемы всех этих многих лет разочарования, гнева, бессилия, боли, любви и поклонения в одном разговоре? Как бы на это отреагировал Люциус? Ответил бы гневной тирадой или воспринял с надменным негодованием? Готов ли он был к подобным разговорам сейчас или все эти месяцы в Азкабане слишком измучили его, сделали слишком слабым, чтобы выдержать подобное противостояние? Это в самом деле было не совсем ее делом, но ведь Драко переживал об этом. А она переживала за Драко, так что, возможно, все это касалось и ее. — Правду, я полагаю, — вздохнул Драко. — Чего бы это ни значило. Чего бы ни значило, в самом деле. И Гермиона снова вернулась к этой мысли. Хотел ли он, чтобы они с Тео были там, с ним? Нет, ему нужно было встретиться со своим отцом лицом к лицу, и ему следовало сделать это одному. Ее вмешательство не обернулось бы ничем хорошим — только бы затуманило истинную цель их разговора и сбило с курса. Но они ведь были с ним сейчас здесь. И будут позже, когда все будет позади. Гермиона прикусила губу. — Библиотека, говоришь? Драко улыбнулся, и его глаза прояснились, блеснув впервые с той секунды, как его мать постучала утром в дверь. — Тебе понравится. Обещаю. Это ведь библиотека. Конечно же, ей понравится.