Sugar and Spice

Ей понадобилось время, чтобы понять, что ее разбудило. В комнате Драко было темно, не считая теплого свечения, исходящего от тлеющих в камине углей. Значит, она проснулась не от солнечного света, не от наступления утра. В голове стоял туман, а перед глазами все расплывалось, словно Гермиона заснула не так уж и давно; должно быть, она проспала максимум пару часов. — Хватит, нет! Не ее! Пожалуйста, не ее! — голова Драко металась по подушке, пока он бормотал во сне. Его слова звучали все настойчевее и лихорадочнее, пока он отчаянно умолял кого-то остановиться. — Я сделаю все, только не мучай ее! Ему снился кошмар, и не требовалось быть самой умной волшебницей своего поколения, чтобы сказать с уверенностью, о чем именно был сон. К тому же он и сам как-то рассказывал Гермионе об этом кошмаре, разве нет? Мне постоянно это снится. Тот день. Я слышу смех Беллатрисы и вижу тебя, лежащую на ковре, окровавленную, кричащую. И каждый раз, когда мне снится этот сон, я клянусь себе, что сделаю что-нибудь, что угодно: остановлю ее или сожгу к чертям это проклятое место. Но я никогда этого не делаю. Просто стою там как трус. И пробуждение не дает передышки, не приносит мне облегчения. Потому что с пробуждением ничего не меняется. И я все еще остаюсь тем же трусом. Ее желудок словно стал свинцовым, в груди начало жечь. Дрожащей рукой Гермиона потянулась к Драко, но остановилась. Было ли это самым разумным сейчас, разбудить его? Рон так однажды разбудил Гарри, когда тому снился кошмар — это было давно, когда все они были в Норе — и в результате получил кулаком по лицу. Это была случайность, в этом не было ничего страшного, ничего, с чем не справился бы гель от синяков, но Гермионе не хотелось бы, чтобы сейчас случилось что-то подобное. Извернувшись, она потрясла Тео за руку и зашептала: — Тео, проснись. — Который сейчас час? — проворчал он. — У Драко кошмар. Резко втянув воздух через нос, Тео дернулся вперед, садясь в постели: — Блять. Он перелез через Гермиону, едва не придавив ее своим весом, и подполз к Драко, становясь на колени над его извивающимся телом. Тем временем слова Драко уже стали бессвязными, его мольбы растворялись в задыхающихся рыданиях, от звука которых щипало в глазах и жгло в груди. — Драко, проснись, — позвал его Тео. Гермиона не видела ничего в темноте, а направлять им в лица свет волшебной палочки казалось не лучшей идеей. Так что ей оставалось только предполагать, что сейчас делал Тео. Судя по его движениям, ей казалось, что он держал руки Драко; это было хорошей идеей, чтобы избежать удара и не пострадать от резкого движения. — Давай же, любовь моя, просыпайся. Судорожно вздохнув, Драко попытался сесть, но Тео держал крепко, прижимая его к кровати. — Она... она... Гермиона... — Она здесь, Драко, прямо здесь, и с ней все в порядке. Это был просто кошмар, — голос Тео был одновременно успокаивающим и не допускающим возражений. — Видишь, вот она, прямо здесь. Скажи ему, что с тобой все хорошо, Гермиона. Она придвинулась ближе. Глаза достаточно привыкли к темноте, чтобы разглядеть, что Тео практически сидел на Драко, всем весом удерживая его напряженное, готовое спрыгнуть с кровати тело. Опустив ладонь на обнаженную руку Драко, она сглотнула и произнесла: — Я в порядке, Драко. Тео прав, это был только сон. Тео ослабил хватку, позволяя Драко дотронуться до нее и провести свой быстрый беспокойный осмотр, выискивая какие-либо повреждения. Пальцы Драко гладили ее лицо, руки, вплетались в ее волосы: — Ты цела? Гермиона закусила щеку изнутри, чтобы не разрыдаться, и прохрипела: — Я в порядке, клянусь. Из груди Драко вырвался измученный стон, когда он потянул Гермиону к себе, изо всех сил пытаясь притянуть ее еще ближе, учитывая, что Тео все еще сидел над ним. Почувствовав это, Тео отпустил его, ложась по другую сторону от Драко, так что теперь он лежал посередине, зажатый между их телами. — Все тот же сон? — спросил Тео. Драко кивнул, касаясь подбородком ее макушки. Он прижимал ее к себе так сильно, что Гермиона уже практически лежала на нем, ее голова покоилась на его все еще тяжело вздымающейся груди. — Все тот же. Ему не требовалось больше ничего объяснять. Все они знали, что именно ему снилось и почему именно она сейчас была так нужна Драко, почему ему нужно было знать, что с Гермионой сейчас все хорошо. За все то время, что они были вместе, за все те ночи, что они провели в одной постели, у Драко еще никогда не было кошмаров, по крайней мере, Гермиона этого не заметила. Очевидно, за все это время ему не снилось ничего настолько тяжелого, что заставило бы его так биться в постели и говорить во сне. Должно быть, причиной всего это был прошедший день и пережитый стресс — увидеть отца впервые за многие месяцы, присутствовать при его встрече с Гермионой. Все эти переживания и утомление просочились даже в его подсознание, в его сны. Ход мыслей Тео, видимо, был таким же, потому что он произнес: — С тобой уже давно такого не было. Гермиона подняла взгляд: Тео пропускал сквозь пальцы волосы Драко, растрепанные ото сна. Боль в груди совсем немного, но утихла. Драко шумно выдохнул. Его голос дрогнул: — Знаю. Потеревшись кончиком носа о его грудь, Гермиона крепко зажмурилась, чтобы не расплакаться. Голос Драко был тихим и печальным, когда он заговорил снова, словно произнося клятву: — Я больше никому не позволю причинить тебе боль. От этих слов жжение в глазах только усилилось. В жизни не было определенности. Никто из них не мог сказать, что случится завтра. Или послезавтра. Что произойдет на следующей неделе или в следующем году. Было просто невозможно пережить войну, не вынеся из нее одного тяжелого и горького урока: можно делать все правильно, совершать лишь правильные шаги, и все же в любой момент все может пойти не так, испортиться, разбиться. Но чем была бы жизнь без надежды? Она уже не была бы жизнью. И пусть в будущем не было, никогда не могло быть определенности, но она была именно в этом моменте, была здесь и сейчас. И сейчас Гермиона была в порядке — даже куда больше, чем просто в порядке — потому что лежала в его руках. Драко сделал бы все, что только было в его силах, чтобы оградить и обезопасить ее — все это было сутью его клятвы, и Гермиона знала, что сделает то же самое для него. Для него и для Тео. Сделает все по мере своих сил, чтобы они были в безопасности. Чтобы они были счастливы и, прежде всего, любимы. Это было самым большим, что только можно было пообещать: — Я знаю, что не позволишь. Несколько минут прошло в тишине. Грудь Драко поднималась и опускалась под щекой Гермионы, их тихое дыхание и иногда шелест простыней были единственными звуками в комнате. Еще через несколько мгновений Тео заговорил: — Ты хочешь поговорить об этом в этот раз? В этот раз. Драко вообще когда-нибудь хотел это обсуждать? — Не особенно, — выдохнул Драко. — Но, думаю, я должен это сделать. Глаза Гермионы удивленно расширились в темноте. — Я не хочу говорить о кошмаре, нет. Это... мы все знаем, из-за чего это случилось, — произнес Драко. — Но, думаю, я хотел бы поговорить об отце. Он предположил то же, что и Гермиона. Тео, должно быть, подумал о том же — кошмар Драко не был случайным и беспричинным. — Я не против поговорить об этом, — протянул Тео. — Люциус всех нас сбил с толку. — Думаете, ему можно верить? Тому, что он сказал? — тихо спросил Драко. — Ты ему веришь? Ох... так он спрашивал ее? Гермиона прокашлялась и пожала плечами: — Если честно?.. — она вытянула шею, чтобы взглянуть на Драко. Он кивнул: — Если честно. — Думаю, что верю. Не думаю, что у него есть повод лгать. По крайней мере, достаточно веский повод. Чего он добьется, солгав? —спросила Гермиона. — Благосклонности моей матери, — ответил ей Драко. — Нарцисса содрала бы с него шкуру заживо, если бы он солгал только для того, чтобы заслужить ее милость, а потом отказался бы от своих слов, — рассмеялся Тео. — И в чем бы вообще мог заключаться его отказ? — задумчиво спросила Гермиона. — Сейчас он сказал, что сожалеет, что принимает все это, принимает нас, меня... А потом? Что, передумает? В какой именно момент? После нашей помолвки? После свадьбы? Когда у него уже появятся внуки? Что это за долгосрочная афера получается? — Он мог бы хотеть просто выслужиться, отмыть имя Малфоев, — фыркнул Драко. — Я бы не удивился. — Тогда зачем ему играть только наполовину? Зачем говорить, что он все еще опасается влияния маглов? Почему бы не пойти сразу до конца и не сказать, что он полностью изменился? — спросила Гермиона. — Зачем давать нам этот повод засомневаться в его извинениях и так подробно их разбирать? Тео усмехнулся: — У Люциуса много граней, и он, определенно, хороший актер. Но Люциус-любитель маглов? Как там говорится? Только когда ад замерзнет? Гермиона закусила край губы: — Некоторые его доводы действительно имеют смысл. У Драко перехватило дыхание: — Что? — Не хочу показаться неоригинальным, но, действительно... Что? — повторил Тео. Гермиона пошевелилась, находя под подушкой свою волшебную палочку. Она зажгла свет — он был неярким, но этого было достаточно, чтобы она могла видеть их лица, когда говорила. — Его слова о том, что одиннадцать лет — слишком поздний возраст для знакомства с магическим миром. Это действительно так. Я... Я согласна с ним. Драко и Тео оба удивленно моргнули. — Согласна? — переспросил Драко. Она повела плечами: — Да. — Почему? — спросил Драко, медленно качая головой. Как Гермиона могла объяснить им это, чтобы они поняли? Вопрос был не в возможностях их ума... Это было связано только с тем, что она была воспитана совершенно по-другому; мир, в котором она выросла, так сильно отличался от мира, в котором выросли они. Облизнув губы, она заговорила: — Мне было четыре, когда случился первый всплеск стихийной магии. Родители были не дома, и за мной присматривала наша соседка, миссис Робертс. Она сказала, что пора ложиться спать, но я еще не дочитала. Она забрала мою книжку, я разозлилась, и все, что помню дальше — как все мои мягкие игрушки летают по комнате и бьют миссис Робертс по голове. После этого она больше не соглашалась присматривать за мной. — Потом случалось еще много таких мелочей, как эта. Ничего особенно страшного, но все это тревожило моих родителей, которые любили меня и всем сердцем желали, чтобы со мной все было хорошо, но не понимали ни капли из того, что со мной происходило. И я не хотела их расстраивать, поэтому пыталась скрывать, когда это вдруг происходило снова. Я знала, что была другой. И мои родители знали об этом, но мы не понимали, что именно это было. Они пытались как-то объяснить мне, пытались улыбаться и говорили мне, что я особенная. Но осознание того, что ты особенная — так себе утешение, когда ты ребенок и никто не хочет играть с тобой, потому что ты странная девочка, которая любит читать и однажды необъяснимым образом подожгла шнурки мальчику, который стащил твою книжку и бросил ее в унитаз. — Ты подожгла мальчика? — глаза Драко расширились. — Его шнурки, — подчеркнула Гермиона, ее щеки вспыхнули. — И это была случайность. Ему только немного опалило ботинки, и потом от него пахло жженой резиной, но в остальном с ним все было в порядке. А еще он был хулиганом и задирой, — добавила Гермиона, подразумевая, что он это заслужил. Тео усмехнулся: — Ты уверена, что тебя не должны были распределить в Слизерин? Она поморщила нос. Драко покачал головой, но его взгляд был мягким, а в изгибе губ было что-то странно нежное: — Продолжай. — Я не говорю о том, что у меня было плохое детство. Нет, оно было прекрасным, и мои родители были просто замечательными. Но мне было... одиноко. И дело было не только в том, что я была единственным ребенком в семье и часто бывала одна, нет, мне было одиноко, потому что я чувствовала себя чужой. Так что представьте мою радость, когда перед дверью дома моих родителей появилась профессор МакГонагалл и сказала мне, что я волшебница. Что я не странная, не ненормальная, что я просто другая. Что для меня есть особенное место, для меня и для всех других детей, таких же, как я. Что для таких, как я, есть целый мир. И я всегда знала, чувствовала внутри, что обладаю магией, но теперь, когда это подтвердилось... Я никогда не была счастливее. — А потом представьте мой... шок, когда на входе в мир, к которому, как оказалось, я принадлежу, мне снова сказали, что я другая, что я... не совсем подхожу, потому что я маглорожденная, — горло вдруг перехватило, и Гермиона сглотнула. — И я снова должна была чувствовать себя аутсайдером, и не только потому, что люди говорили мне, что я не принадлежу к их миру. Но и потому, что вокруг было столько всего, чего я не знала, а вы ведь можете представить, как сильно я ненавижу чего-то не знать? Ее глаза жгло, в носу покалывало — Гермиона быстро заморгала, но зрение все равно затуманилось. Драко потянулся к ней, но она отрицательно замотала головой и продолжила: — Имена детей, рожденных в семьях волшебников, добавляются в списки будущих студентов сразу же после их рождения; здесь же, вместо предупреждения, вместо какого-то плавного перехода, осознания... одиннадцать лет жизни просто потеряно. Одиннадцать лет приступов стихийной магии, размышлений о том, что с тобой не так, растерянности и непонимания родителей-маглов, почему их ребенок другой. В лучшем случае родители просто сбиты с толку, но часто бывает так, что они начинают бояться. И тогда дети чувствуют себя вытесненными, их внутренний мир переворачивается с ног на голову, когда их заставляют чувствовать себя чужаками в мире, в котором они живут. — Я так люблю волшебный мир, и вы знаете, как сильно я люблю учиться. Но это не должно быть обязанностью ребенка — восполнять все эти пробелы, заниматься самообразованием — и все же именно это мне пришлось делать. Знаете ли вы, насколько бы я запуталась во всем, как тяжело мне было бы, если б я не читала все, до чего только могла дотянуться? — Гермиона сухо рассмеялась. — И, конечно, моя любовь к чтению не раз сослужила мне хорошую службу, но была и обратная сторона. Меня заклеймили зубрилкой и невыносимой всезнайкой за то, что я пыталась проявить себя. За то, что делала все, что могла, пытаясь вписаться в мир, в который меня бросили, словно в глубокий бассейн, заставляя научиться плавать. Драко сел, прислоняясь спиной к изголовью кровати и запуская пальцы в волосы: — А я был придурком, который издевался над тобой и превратил твою жизнь в ад. Гермиона закатила глаза: — Не думай о себе так много. Моя жизнь не была адом, Драко. Да, ты и правда был придурком, но даже не думай извиняться снова, иначе я выселю тебя спать в твою гигантскую ванну. Еще одно извинение будет переливанием из пустого в порожнее, потому что этот вопрос уже решен. Уголок его губ приподнялся: — Я понял. Извинения в сторону, но я не думал, что этот... переход был настолько сложным для тебя. — Согласен, — произнес Тео, поморщившись. — И мне немного стыдно признаться в том, что я никогда даже не задумывался, каково это, расти, не зная ничего о магическом мире, не говоря уже о том, чтобы расти за его пределами. Драко кивнул: — Я всегда знал, что я волшебник. Гермиона вздохнула: — Это было трудно, но в то время я понимала только то, что не знаю совсем ничего. И теперь, оглядываясь назад, я не могу перестать думать об этих одиннадцати годах моей жизни как о времени, потраченном впустую. Конечно, я рада, что получила начальное образование, и я ни на что не променяла бы детство с моими родителями, но что, если уже тогда я знала бы таких же людей, как я сама? Не говоря уже о том, что и в волшебном мире я все равно словно барахталась, путаясь во многом, о чем не говорилось в учебных классах. Иногда мне кажется, будто я до сих пор барахтаюсь. Существует так много традиций и обычаев, о которых я ничего не знаю, а вы просто... выросли среди них. И я сама не верю, что говорю это вслух, но в жизни действительно есть вещи, которые трудно выучить по книжке. И, очевидно, обучение возможно и во взрослом возрасте, но в детстве ум намного больше податлив и приспособлен к усвоению информации. И все это возвращает меня к еще одному доводу твоего отца, Драко, с которым я согласна: некоторые обычаи, традиции и разделы магии осуждаются только из-за их непонимания. Но, возможно, если бы о них рассказывали детям, когда они еще маленькие, если бы все это правильно преподавалось... Возможно, этот страх перед неизвестным не возникал бы, если б искоренялось невежество, лежащее в основе этого страха. — Это работает в обе стороны, — задумчиво произнес Драко. — Я не видел маглов до тех пор, пока мне не исполнилось девять лет. Тогда отец взял меня с собой в Лондон, отправляясь по делам, и наша прогулка по магловской части Лондона была... очень краткой. Многие дети из чистокровных семей знают о маглах и маглорожденных совсем немного, если вообще что-то знают. Так что, возможно, обязательное изучение Магловедения с раннего возраста могло бы решить проблему или хотя бы ее часть. Тео выглядел огорченным, когда заговорил: — Мой отец рассказывал мне, что маглы — дикари, которые едят голыми руками и живут в грязи, — лицо Тео передернулось. — Это довольно сильно сбивало с толку, потому что, кроме этого, он говорил, будто они хотят украсть нашу магию. А значит, достаточно умелы, чтобы это сделать. Достаточно умны, чтобы бояться нас и при этом достаточно глупы, чтобы насмехаться над нами. Мне было трудно примирить эти две лжи друг с другом. Впрочем, не то чтобы я поверил ему тогда, но пропаганда такого рода — нередкая вещь. Гермиона закатила глаза. Это было отвратительно, но она не была удивлена: — Думаю, что всем будет только лучше, если образование станет более обширным и всесторонним. — Но как? — спросил Драко. — Как это будет работать? Тео прикрыл рот ладонью, зевая. Гермиона бросила взгляд на окно, закрытое гардинами, и нахмурилась: — Который сейчас час? Потянувшись за палочкой, Драко произнес заклинание. Без двенадцати минут четыре утра. Мерлин. — Сейчас лучше вернуться ко сну. Можем обсудить это утром, — произнесла Гермиона. Тео отрицательно помотал головой: — Я в порядке. — Не думаю, что смогу сейчас заснуть, — кивая, произнес Драко. Ну, конечно. Всякий раз, когда ей самой снились кошмары, она редко могла уснуть сразу же, не боясь снова оказаться в этом проклятом сне. К тому же она тоже не чувствовала сейчас усталости. Тема их разговора распалила Гермиону, даже ее пульс участился. Может, это был просто сбой в системе из-за резкого пробуждения, а может эта тема слишком сильно била по больному, но Гермиона еще не чувствовала себя такой рассерженной, такой возмущенной происходящей несправедливостью с самых времен ее борьбы за права домовых эльфов. Эмоции, которые она испытывала сейчас, даже превосходили, затмевали ее негодование тогда, на пятом курсе. — Думаю, твоя мать мыслит в правильном направлении, думая об открытии начальной школы. — Да, это хорошая идея, — произнес Драко. — И я знаю, что мама очень ей загорелась. Тео кивнул: — Большинство из нас обучались на дому. У меня вот была гувернантка из России, — он вздрогнул и передернулся, прежде чем продолжить. — Если бы у меня был выбор между этим и начальной школой, я выбрал бы школу. — Это будет непросто, — продолжила Гермиона. — Сейчас у Нарциссы проблемы с начальным финансированием, но их можно довольно легко решить с помощью частных пожертвований. Это обеспечило бы школе необходимое финансирование и сделало бы обучение бесплатным, потому что деньги не должны быть препятствием для получения образования. Но это еще не говоря о том, что в школу нужно будет пригласить авторитетных и достойных преподавателей, этим преподавателям нужно будет платить зарплату, а еще необходимо разработать полноценный и всеобъемлющий учебный план... Убедить родителей-волшебников в том, что им действительно стоит отправить своих детей в начальную школу; наладить контакты с Хогвартсом и Министерством, чтобы получить списки волшебников и волшебниц, родившихся в семьях маглов; согласовать со Статутом о Секретности то, что необходимо информировать родителей-маглов о рождении ребенка-волшебника в их семье; а еще нужно будет убедить этих родителей отдать своих детей в какую-то странную волшебную школу, ох! И вопросы транспорта. Разве мы можем доверить пятилетним детям пользование камином и летающим порохом? Хотя, возможно, если их камины будут подключены только к школе, мы могли бы... — Гермиона, дыши, — произнес Драко с улыбкой. — Если кто и может в этом разобраться, то это именно ты. Она замерла. — Я?.. Нет, я только думаю, высказываю предположения... Тео вопросительно изогнул бровь: — То есть ты хочешь сказать, что абсолютно не заинтересована в том, чтобы помогать с основанием школы? Нисколько? — Ну... — протянула Гермиона, замолкая. С тех пор, как закончилась война, ничто еще не вызывало в ней такого интереса. Ее не прельщала работа в Министерстве, ни в качестве мракоборца, ни в качестве невыразимца. Ничего из этого ей не подходило. Даже в идее получить ученую степень Гермиона сомневалась, потому что... какую дисциплину ей было выбрать? Чары? Нет. Трансфигурация? Ну... Зелья? Очень вряд ли. Но это... Обучать новое поколение волшебников и волшебниц, помогать юным умам сформироваться, прививать им страсть к учению, уважительное и серьезное отношение к магии, воспитывать в них непрестанное любопытство и препятствовать этому невежеству и незнанию, через которое прошла она сама и которое доставило ей столько огорчений за все эти годы... — Это... могло бы меня заинтересовать. Драко усмехнулся: — Могло бы? Вот как? Она закатила глаза: — Ну ладно, хорошо. Да, мне интересно. Очень интересно. Но это не меняет того факта, что все это будет очень непросто. — И, как Драко и сказал, если кто-то и сможет в этом всем разобраться, так это ты, — произнес Тео. — Ты и Нарцисса. Вы двое, делающие что-то вместе — сила, которую, определенно, нельзя недооценивать. У Министерства просто не останется шансов. — Это стоило бы того, — произнесла Гермиона, прикусывая губу. — Но это все при условии, что... Нарциссе вообще понадобится мое участие и помощь. Драко и Тео переглянулись. — Грейнджер, любовь моя, я готов поставить все галеоны Гринготтса на то, что именно по этой причине моя мать изначально заговорила с тобой об идее школы.

***

Люциуса не оказалось в столовой, когда они трое спустились к завтраку, но там была Нарцисса. — Доброе утро, мама, — поприветствовал ее Драко, обойдя стол и поцеловав Нарциссу в щеку. Его плечи опустились, расслабляясь, когда он понял, что отца нет рядом. — Доброе утро, дорогой, — ответила Нарцисса, легко потрепав Драко по руке. — Сегодня утром вы так же великолепны, как и всегда, — сказал Тео, передразнивая манеру Драко и тоже целуя Нарциссу в щеку. Она подняла глаза к потолку, но по ее улыбке было понятно, что Нарцисса находила обаяние Тео таким же очаровательным и располагающим, как и Гермиона: — Доброе утро, Теодор. И Гермиона, дорогая, тебе тоже доброго утра. Надеюсь, вы все спали хорошо? Лицо Гермионы вспыхнуло. Это всегда было немного неловко... Когда мать Драко говорила что-то об их совместном сне, пусть при этом она и имела в виду только лишь сон. — Да, спасибо. Упоминать кошмар Драко было действительно ни к чему. Нарцисса тут же опустила взгляд в свою тарелку, но по легкой, едва заметной улыбке на ее губах было понятно, что она успела заметить румянец Гермионы, отчего он только усилился еще больше. — Непременно присоединяйтесь к завтраку. Милли только что принесла все эти блюда, так что их не требуется разогревать. — Чем занят Люциус этим утром? — спросил Тео, сев за стол и потянувшись к чайнику, стоявшему посередине стола. Улыбка Нарциссы дрогнула: — Ему необходимо немного... отоспаться. Драко неосторожно задел ложкой о чашку, это неловкое движение было на редкость нетипичным для него. — Отоспаться? Откашлявшись, Нарцисса ответила: — Да. У него была тяжелая ночь, Драко. Гермиона уставилась на виноград, лежащий на ее тарелке, сдерживаясь, чтобы не взглянуть на Драко — это тут же выдало бы ее мысли. Тео протянул: — Что ж, полагаю, у него сейчас не так много дел, требующих его внимания. Учитывая, что теперь Люциус под домашним арестом. — У него вдоволь дел, требующих его внимания, — произнесла Нарцисса, чинно откладывая вилку. — Люциус не собирается прозябать в эти ближайшие три года. Малфоев нельзя назвать ни бездеятельными, ни ленивыми, Теодор. У нас всегда есть высшая цель. Морщинка, залегшая между сведенных бровей Драко говорила не о его тревоге или возмущении, но скорее о глубокой задумчивости: — И какова именно эта высшая цель? Удивленно моргнув, Нарцисса спросила: — О чем ты, Драко? — Мама, — выдохнул он, — я люблю тебя, но, пожалуйста, перестань. Ты знаешь, о чем я. Гербовой девиз нашего рода — Sanctimonia vincet semper, «Чистота всегда одержит победу». Извини меня, но идея вечно побеждающей чистоты, кажется, скорее противоположна стремлению начать все с чистого листа, с которым мы все согласились. Так какова же эта высшая цель, о которой ты говоришь? В его словах действительно был смысл. Нарцисса качнула головой: — Да, наш девиз, возможно... устарел. Но основной целью рода Малфой всегда была и остается, в первую очередь, забота о семье. Твой отец был прав: он совершил много ужасных ошибок; ошибок, которые, несмотря на его намерения, имели последствия для нашей семьи. И он полон решимости восстановить порядок и вернуть честь нашему родовому имени в надежде на то, что однажды, возможно, ты, твои дети и дети твоих детей будут снова носить фамилию Малфой с гордостью. — И что это значит? — спросил Драко, склонив голову. Закрыв глаза, Нарцисса глубоко вздохнула. Ее высокие скулы слегка покраснели. Снова открыв глаза, она бросила быстрый взгляд на Гермиону и, откашлявшись, заговорила: — Деньги, Драко. Твой отец намерен проанализировать наше финансовое положение и установить, как сильно война... действия Люциуса... ударили по нашим хранилищам. Затем он намерен выяснить, со скольким из оставшегося мы сможем разумно расстаться, и эта сумма будет передана на пожертвования. Взнос будет сделан анонимно и без шумихи, скромно, несмотря на то что сумма скромной не будет. Но, конечно, мы никак не сможем помешать, если кто-то вдруг узнает об этом и передаст сведения прессе — это сотрет часть пятен с чести нашего фамильного имени. После этого твой отец намерен возместить все эти траты, какими бы альтруистичными они ни были, с помощью осмотрительного и аккуратного инвестирования, которое всегда удавалось ему весьма хорошо. Ты понимаешь? Сжав губы, Драко кивнул. Нарцисса обернулась к Гермионе, приподнимая уголок губ: — Приношу извинения за то, что так откровенно обсудила этот не самый тактичный вопрос в твоем присутствии, Гермиона. — Все в порядке, — ответила она. И все действительно было в порядке. Гермиона не была глупой. Конечно, Малфои были обеспокоены вопросом денег. Никому было не под силу сколотить такое состояние, каким обладали они, при этом абсолютно не заботясь о деньгах и не относясь более, чем внимательно к своим финансам. А то, что в их намерения входило неявно сообщить прессе о своих пожертвованиях? Если Нарцисса думала, что Гермиона будет ошеломлена тем, что даже альтруизм был поставлен на службу их собственным интересам... Что ж, в таком случае Нарцисса ошибалась. Гермиона знала, с кем имеет дело. Но вот то, что действительно волновало ее... — Но я должна спросить... Приют и начальная школа... Все это тоже средства для достижения цели? Средства стереть грязь с семейного имени? — спросила она. Сжав губы, Нарцисса ответила: — Нет, это просто то, что нужно сделать. На самом деле, в этом случае фамилия Малфой является только помехой. — Что вы имеете в виду? — Гермиона нахмурилась. Вздохнув, Нарцисса продолжила: — Как я уже говорила, Министерство не желает иметь никакого отношения к этой школе. Они так же не стремятся уделять много внимания корреспонденции, приходящей в их отделы с подписью или печатью дома Малфоев. Не говоря уже о просьбах. Но самое прискорбное в том, что такое начинание, как основание начальной школы, первой в своем роде, просто не может быть предпринято должным образом без одобрения Министерства. И даже если финансирование не будет государственным, есть много других... потребностей, которые смогут обеспечить только Хогвартс и Министерство. Гермиона кивнула: — Если вы собираетесь принимать в школу маглорожденных студентов, вам необходимо получать их фамилии. А этого не сделать без участия Министерства. Вам также понадобится одобрение Министерства в вопросах связи и коммуникации с семьями маглорожденных, иначе это будет нарушением Статута о Секретности. — Кроме этого потребуется одобрение Совета попечителей Хогвартса и одобрение самой директрисы, — кивнув, произнесла Нарцисса. — Но я не хочу жаловаться. Это дело стоит всех этих трудностей. Драко прокашлялся и произнес: — Да, Гермиона сказала то же самое. Нарцисса склонила голову, и в ее взгляде сверкнула заинтересованность: — Правда? Учитывая слова Драко о том, что Нарцисса, вероятно, изначально рассказала ей об идее школы с явной целью вовлечь ее в это мероприятие, Гермиона боролась с желанием закатить глаза, реагируя на ее вопрос. — Да. Должно быть, вы знали, что меня очень заинтересует эта идея. Драко, кажется, думает, будто именно по этой причине вы и заговорили со мной о школе. Тео тихо усмехнулся. Подняв салфетку, Нарцисса аккуратно промокнула уголки губ. — Присутствие гриффиндорца в доме, безусловно, очень освежает. Не сомневаюсь, что ты и впредь не будешь давать нам спуска, правда, Гермиона? Она улыбнулась в ответ, в основном именно потому, что эти слова Нарциссы совершенно не звучали как упрек и определенно им и не являлись: — Как и во всех других моих стремлениях, я обещаю стараться изо всех сил. И все они рассмеялись. Нарцисса улыбнулась Драко, а затем ей: — Слова не могут передать того, как я рада, что судьба привела тебя в нашу жизнь, Гермиона. Но, отвечая на твой вопрос, а точнее, на предположение моего сына — да. Я надеялась, что это дело увлечет тебя так же сильно, как и меня. Будет ли это уместным сказать, что ты согласна участвовать в этом начинании? Гермиона кивнула: — Думаю, это будет сложно, но я согласна. Отодвинув тарелку в сторону, Драко поднялся: — Не хочу показаться грубым, но, думаю, я оставлю вас, чтобы вы могли свободно все обсудить. Мама, если увидишь отца, пожалуйста, скажи ему, что я буду в кабинете. Если он собирается проанализировать наши финансы, думаю, я вправе внести свой вклад. У меня на примете есть несколько благотворительных организаций, в которые я не отказался бы направить взносы. Нарцисса улыбнулась: — Конечно, Драко. Поскольку ты являешься совершеннолетним наследником рода, ты действительно вправе это сделать. Но твой отец также высказал подобное желание. Думаю, ему нужна твоя помощь. — Хорошо, — ответил Драко, нахмурившись. — Я присоединюсь к тебе, если ты не возражаешь, — произнес Тео, вставая с места. — Как бы ни ненавистно мне было это признавать, но мне тоже нужно разобраться в финансах Ноттов. С радостью бы нанял кого-нибудь, кто сделал бы это за меня, но приказчику моего отца я не доверяю ни на дюйм. — Планируешь тоже раздать несколько галеонов, м-м-м? — усмехнулся Драко. Тео фыркнул: — Несколько, да. Не то чтобы не мог расстаться с несколькими тысячами. Гермиона закатила глаза: — Если вам нужны идеи для благотворительности, могу посоветовать несколько организаций. Тео усмехнулся: — Права магических созданий, да-да, я знаю. — Он обернулся к Драко. — Думаю, если дать ей волю, она обратит нас в нищих. — Ты преувеличиваешь, — улыбаясь, ответила Гермиона. — Я только говорю, что, если в твоем распоряжении есть несколько тысяч галеонов, с которыми ты можешь расстаться вдумчиво и по собственной воле, ты мог бы хотя бы подумать о том, чтобы направить некоторые из них на... я не знаю, защиту прав домовых эльфов или помощь великанам. Тео, кажется, проигнорировал ее: — Интересно, Драко, как ты думаешь, сколько шерстяной пряжи я смог бы купить на тысячу галеонов? Драко усмехнулся: — Ее бы точно хватило на вязаную шапку, или даже пару таких. — Прекрати, — произнесла она. — Иди уже считать свои галеоны, Мерлин. У нас с твоей мамой есть важные вопросы, которые необходимо обсудить. Обогнув стол, Драко поцеловал ее в макушку. Отстранившись, он наклонился к ее уху: — Тебе понравится то, что я придумал. Обещаю. Сидящая через стол Нарцисса делала вид, что не видит этого, но довольная легкая улыбка и искра во взгляде выдавали ее с головой. В отличие от Драко, Тео оставил на щеке Гермионы звучный поцелуй, заставив ее покраснеть и прищурить глаза. Он усмехнулся. — Когда мы поженимся, сможешь обратить все наши галеоны в вязаные шапки, которые ты раздаришь эльфам, я не против. Засмеявшись, Гермиона отпихнула его: — Иди быть негодяем где-нибудь в другом месте. Тео театрально прижал ладонь к своей груди: — Я потрясен. Потрясен и ранен до глубины души, и мне никогда не было так... Драко ухватился сзади за воротник Тео и потянул: — Пойдем уже, великовозрастное дитя. — Но ты все равно меня любишь, — усмехнулся ему Тео. — И иногда задаюсь вопросом, почему, — пробормотал Драко. Понизив голос, Тео произнес с полуприкрытыми глазами: — А я не задаюсь. Со стоном Драко вытащил Тео из столовой, оставляя Гермиону наедине с Нарциссой, уже во второй раз за ее визит. На этот раз она гораздо меньше волновалась и чувствовала себя намного непринужденней, делая глоток из своей чашки и улыбаясь — ее щеки все еще горели, но смущение ушло. — Хвалю за то, как тебе удается справляться с ними обоими, — рассмеялась Нарцисса. — Теодор может быть далеко не подарком, но, я уверена, ты уже знаешь это, его выходки безобидны. Несмотря на всю его шутливую браваду, Тео мог быть до того искренним и глубоко чувствующим, живым, чрезмерным, что при мысли об этом пульс Гермионы участился. Но, должно быть, Нарцисса не знала об этом. Сглотнув, Гермиона потянулась к чашке. Раздумывать сейчас о том, каким чрезмерным мог быть Тео и как именно он любил проявлять эту свою чрезмерность, было определенно не лучшей идеей. Гермиона прокашлялась. — Он просто... Тео. Нарцисса тихо рассмеялась: — Да, так и есть. И вы все прекрасно дополняете друг друга. Гермиона прикусила губу и кивнула: — Да, я тоже так думаю. Даже больше — она не думала, она знала это, но сейчас им нужно было обсудить другое. — Итак, школа, — произнесла Гермиона. Кивнув, Нарцисса снова наполнила свою чашку: — Да, школа. Мы с моей сестрой добились определенных успехов в деле с приютом, в основном потому, что Министерство одобряет это дело и воспринимает как необходимость. Но начальная школа — совершенно другая история. — Вы хотите сказать, что Министерство является основным препятствием? — спросила Гермиона. — Первым основным препятствием, честно говоря, — произнесла Нарцисса. — Без одобрения Министерства мы не можем даже начать. Точнее, мы могли бы начать, но какой в этом толк, если мы все равно не сможем набрать в школу учеников? — Маглорожденных учеников, — поправила Гермиона. — Или вы видите проблему в том, чтобы убедить родителей-волшебников отдать в школу своих детей? Добавив в свой чай немного молока, Нарцисса вздохнула: — Проблему? Нет. Но затруднение? Да. Совсем немногие женщины из моего социального окружения имеют маленьких детей, и совсем немногие из этих детей сейчас в подходящем возрасте для поступления в начальную школу. Офелия Булстроуд, урожденная Паркинсон, старшая сестра Панси, сейчас беременна; и я знаю, что у Хилларии Селвин есть малыш. На этом почти все — к сожалению, набирается слишком мало детей. — И вы думаете, что они будут согласны отправить своих детей обучаться в одну школу с полукровками и маглорожденными? Нарцисса тихо усмехнулась: — Я уверена, что немного... убеждения и нескольких напоминаний о неверно расставленных приоритетах будет достаточно, чтобы убедить их отдать детей в школу. Меня больше беспокоит то, что остальные не согласятся отправить своих детей в одну школу с потомками... — Нарцисса понизила голос, — Пожирателей смерти. Гермиона нахмурилась: — Ну, Андромеда точно планирует отдать в школу Тедди. Нарцисса замолчала, склонив голову набок: — Да, так и есть. Я и понятия не имела, что ты знакома с Тедди, хотя, полагаю, должна была бы об этом подумать. Ты знала его родителей, да? Гермиона печально улыбнулась: — Знала, да. А еще Тедди — крестный сын Гарри, вы не знали об этом? — Нет, — Нарцисса покачала головой. — Слово Андромеды, безусловно, будет гораздо убедительнее для всех остальных. Но на данный момент у нас есть гарантия, что в школу поступит только Тедди. И сироты, конечно. Детей должно быть больше, этого было недостаточно. — Ну... Я не пытаюсь выставить это так, будто это входило в ваши намерения... Но делу бы определенно не повредила моя открытая поддержка. И, разумеется, Гарри тоже с радостью поддержит основание школы, особенно учитывая, что ее планирует посещать его крестник. Нарцисса улыбнулась, выглядывая из-за края чашки: — Ты права, это определенно не повредит. — Тогда это все, что мы можем сделать по вопросу набора учеников в данный момент, — продолжила Гермиона. — Что же до финансирования... Я понимаю, оно будет частным, но это еще одна область, в которой мы с Гарри были бы рады помочь. Не слишком многим, но... к нашим Орденам Мерлина прилагалась компенсация. И я уверена, что Рон и многие другие члены Ордена Феникса захотят внести свой вклад. — Мы тоже, — кивнула Нарцисса. — Я не сомневаюсь, что и Теодор будет рад внести свой вклад, так же как и многие другие семьи, которые, по самой меньшей мере, желают... — Отмыть свои имена? Нарцисса скривила губы, усмехаясь: — Верно. — Тогда финансирование, по крайней мере, начальное, необходимое для строительства и открытия школы, не должно стать проблемой. — Теоретически, мы должны обеспечить возможность, при которой школа будет существовать на средства благотворителей и спонсоров и дальше, на бессрочной основе, — произнесла Нарцисса. — При этом сохраняя само обучение в школе бесплатным, так? — спросила Гермиона. — Меньше всего мне хотелось бы, чтобы деньги стали препятствием для получения образования. В этом вопросе Гермиона не готова была идти на компромиссы. Если бы школу смогли посещать только привилегированные студенты, в чем оставался бы ее смысл? Чего хорошего они бы сделали, открыв ее? Отставив чашку, Нарцисса кивнула: — Конечно. — Хорошо, — выдохнула Гермиона с облегчением. — На самом деле, две самые большие проблемы, которые я вижу, это получение поддержки от Министерства и Хогвартса и подбор подходящего преподавательского штата. Неудивительно, что Нарцисса так хотела, чтобы она загорелась идеей школы. Подавив улыбку, Гермиона произнесла: — У меня есть ощущение, что я смогу... добиться некоторой помощи со стороны Министерства и Хогвартса. Нарцисса ласково улыбнулась, но ее глаза оставались серьезными и сосредоточенными: — Правда? Гермиона тихо рассмеялась: — Кингсли мне должен, и мы близки с профессором... с директрисой МакГонагалл. Не говоря уже о том, что я не думаю, будто у нее может возникнуть какое-либо несогласие с нашим стремлением сделать знание более доступным и лучше подготовить новые поколения к встрече со сложностями обучения в Хогвартсе. — Иметь Министра Магии среди своих должников... — Нарцисса покачала головой, явно впечатленная этим фактом. — И он будет не против, если ты решишь взыскать долги таким образом? Гермиона пожала плечами. — Не вижу причин, по которым он мог бы быть против. Но если даже он вдруг будет, я всегда могу попросить его об услуге через Гарри. Гермиона была не из тех, кто постоянно разбрасывался своими заслугами и титулами, своим званием героини войны. Но если это было нужно для благого дела... — А что касается штата преподавателей... В магическом мире не существует прецедентов найма учителей в начальные школы, так? Нарцисса нахмурилась: — Нет, не существует. В Хогвартс в качестве преподавателей нанимают магистров, имеющих соответствующую степень. Нам следует с нуля создать совершенно новую профессию, со своими стандартами и входным порогом. Это и правда было проблемой. Хотя, если Гермиона что-то и поняла за все то время, что провела в магловской начальной школе, так это то, что важнейшими качествами, которые делали учителя хорошим учителем, были энтузиазм и любовь к детям. — Думаю... важнейшим фактором, безусловно, является готовность и желание. По крайней мере, для начала. Нарцисса засмеялась: — Это точно. Северус был хорошим человеком, но я знаю, что он был далеко не самым любимым профессором среди студентов. По крайней мере, за пределами факультета Слизерин. Образ Снейпа, сидящего на ковре, скрестив ноги по-турецки, и обучающего группу пятилетних детей с сопливыми носами и липкими ручками, заставил глаза Гермионы слезиться от с трудом сдерживаемого смеха. — Нет. Думаю, нам нужно более мягкое обращение. Возможно, мы могли бы нанимать будущих преподавателей, основываясь на высоких оценках их способностей? Возможно, на оценках за выпускной экзамен, за Ж.А.Б.А? Нарцисса медленно кивнула: — Молодые преподаватели, безусловно, будут более... открытыми и непредвзятыми. У тебя есть кто-нибудь конкретный на примете? Возможно, так оно и было, но Гермиона пока решила попридержать эту идею: — Может быть. Легко махнув рукой, Нарцисса словно отбросила это замалчивание Гермионы: — Школе необходим преподавательский состав, и я полностью доверяю твоему мнению по этому вопросу. Так же, как и по вопросу о составлении учебной программы. Гермиона моргнула. Постойте, что? — Составлять учебную программу? Мне? Нарцисса усмехнулась: — Извини, но разве у тебя нет мыслей о том, какие дисциплины выбрать? Конечно же, у нее были эти мысли. Но... Нарциссе было нужно ее мнение? — Есть... — Какие же? — жестом Нарцисса пригласила ее продолжить говорить. Гермиона прокашлялась. — Ну... во-первых, я думаю, необходимо включить тот материал, которому детей из магических семей обычно обучают на дому. Нарцисса грациозно провела тонким пальцем по ободку чашки. — Драко обучался истории, этикету, французскому языку, грамматике, литературе и математике. Гермиона кивнула: — И вы могли бы сказать, что тому же обучались его сверстники? — Те, что из чистокровных семей, да, — Нарцисса поджала губы. — Большинство из них, я имею в виду. Думаю, Уизли вместо французского обучались искусству ведения домашнего хозяйства. Гермиона едва удержалась, чтобы не состроить гримасу. — Маглорожденные часто получают похожее образование. Их обучают чтению, письму, истории, иногда иностранному языку, естествознанию, математике... Вы можете сказать, какому уровню математических знаний обучаются дети из магических семей? Нахмурившись, Нарцисса покачала головой: — Сложению и вычитанию. Может, еще умножению. Возможно, это неприятная правда, но прямых наследников рода обучают усерднее, поскольку ожидается, что однажды им придется заниматься ведением семейных финансов. Меня же обучали только тому, что требовалось для учебы в Хогвартсе и для планирования меню званых ужинов. Гермиона поморщила нос. — Я не призываю обучать студентов школы высшей математике, но думаю, что гораздо больше из них преуспеют в Зельях и Нумерологии, если сперва освоят основы алгебры. Скулы Нарциссы порозовели, она отвела взгляд. — Как я уже сказала, я доверяю твоему мнению. И если ты считаешь, что эта... алгебра необходима, мы непременно включим и ее. Гермиона заерзала на стуле. Боги, она ведь и не собиралась... смущать эту женщину: — Хорошо. Итак, математика; литература... которая может включать изучение и магических, и магловских произведений; письмо и грамматика; история магии; этикет... возможно, что-нибудь вроде магической культурологии? Мне бы, например, очень пригодился бы этот предмет. — Конечно, — кивнула Нарцисса. — Магловедение... не хотелось бы чтобы этот курс дублировал маглорожденным то, что они уже и так знают, так что... возможно, был бы полезен класс по магловской культуре и технологиям, который преподавался бы на уровне, соответствующем возрасту учеников. Он мог бы вовлекать в предмет учеников-волшебников и при этом обогащать знания маглорожденных учеников. Не знаю... кажется, нам тоже придется многому научиться. Естествознание будет полезно всем, а биология, химия и даже физика помогут ученикам преуспеть в Зельях, Трансфигурации, и особенно в Алхимии. — Я думаю, что до тех пор, пока их дети будут обучаться всем обычным предметам, родители-волшебники не будут возражать против включения естественных наук в учебный план, — произнесла Нарцисса, изящно пожав плечами. — И французский, не забудь про французский. Гермиона улыбнулась: — И французский. — Ее улыбка плавно сошла с губ. — Стоит ли нам волноваться о создании Совета попечителей? — Возможно. Хотя, я бы не переживала об этом. Исторически Совет попечителей Хогвартса состоял из представителей древних родов, нужно ли говорить, что все они были чистокровными. В нашем же случае это будут благотворители и спонсоры. — Одним словом, мы соберем всех? — улыбнулась Гермиона. — Малфои, Нотт, Поттер, Уизли, я... — Я предпочитаю думать, что такой расклад будет исключительно в нашу пользу, — произнесла Нарцисса. Гермиона рассмеялась. — Что ж, тогда, думаю, нашим следующим шагом должно стать налаживание контактов с потенциальными попечителями, Министерством и Хогвартсом. Я могу отправить сову Гарри и Рону, возможно, еще некоторым из Уизли. Я так же напишу Кингсли и поговорю с директрисой на следующей неделе. Нарцисса легко хлопнула в ладоши: — Прекрасно. А я свяжусь с Булстроудами, Паркинсонами и несколькими другими семьями, в которых есть маленькие дети или чьи наследники недавно обручились или женились. А также свяжусь со своей сестрой. Гермиона кивнула: — Я думаю, что это прекрасное начало. — Согласна с тобой всем сердцем, — улыбнулась ей Нарцисса. — Но у меня есть еще один вопрос. Скорее, просто любопытство. Она кивнула: — Да? — Когда ты сказала, что у тебя, может быть, есть на примете кое-кто, кто мог бы преподавать? Возможно ли, что ты говорила о себе? — спросила Нарцисса. Гермиона прикусила губу. — Думаю, с этим нам придется подождать до тех пор, пока мы не увидим результаты моих выпускных экзаменов, разве нет?