***
— Мальчик, ты можешь встать? Поднимайся, — проговорил тихий добрый голос. Франкенштейн лишь глубже втянул голову в плечи. — Пойдём со мной, мальчик. — Не пойду, ты тоже меня бросишь, — прохрипел мальчик. Сверху послышался вздох, затем медленные шаркающие шаги. Кажется, его оставили одного. Франкенштейн закрыл глаза. Больно. Есть хочется, а ещё пить. Холодно. Дождь начинается. Надо поспать немного, а потом снова идти. Нельзя лежать на одном месте, особенно в холод.***
Очнулся он в доме, заботливо укрытый и даже немного отмытый. Около него сидела та самая старушка, которой он помог. В момент, когда мальчик пришёл в себя, она как раз полоскала тряпицу в тёмной от грязи воде. — Не подумай ничего, мальчик, — проговорила она, заметив колкий взгляд голубых глаз. — Ты помог мне, я в долгу перед тобой. Лишь поэтому ты здесь. Подумав, Франкенштейн кивнул. Долги надо отдавать, он это знал. Через неделю мальчик уже знал, что старушку зовут Зои, что в деревне её все считают ведьмой из-за того, что ей уже почти сто лет, а она всё ещё может самостоятельно ухаживать за собой и даже следить за огородом. Мальчишки были из богатой деревни, и они часто приходили к старушке, чтобы затоптать овощи на огороде или закидать окна яйцами, а то и камнями. Идти пожилой женщине было особо некуда: единственная дочка вышла замуж за богатого мужчину и перебралась в соседнюю деревню, совершенно забыв про мать. Этого, конечно, мальчик не знал, но и того, что видел, было достаточно, чтобы понять: сама женщина отбиться от них не сможет. Царапины и ушибы, полученные при попытке защитить старушку, зажили. Он уже мог уйти, но почему-то не хотелось этого делать. Хмуро оглядев женщину, Франкенштейн поднялся. Он жил здесь уже неделю и три дня, и всё это время они не разговаривали друг с другом, ограничиваясь только решением вопросов по делу: «Где туалет?» или «Иди кушать, парень». — Ты слабая, — сказал Франкенштейн. — Я буду защищать тебя, а ты меня кормить, ясно? — Ясно, — серьёзно кивнула старушка. «Она не будет бросать меня, пока ей это выгодно», — так думал мальчик. Не важно, что ему всего девять лет, он будет её защищать! А она — его кормить, и тогда он сможет пожить здесь ещё немного. Попытки подружиться с местными детьми успехом не увенчались: ребятня с притворным ужасом сбежала от «сына ведьмы». Расстроившись, мальчик вернулся домой и уже там задумался: зачем ему вообще нужны друзья? Только время впустую терять. А у старушки есть книги, которые ждут прочтения. И ещё ему надо стать сильнее, чтобы не зря есть свой хлеб! Как оказалось впоследствии, просто стать сильнее было недостаточно. Парни, что третировали старушку, в одиночку не ходили. Поэтому Франкенштейн взял в привычку сопровождать её, вооружившись палкой. Правда, это помогало только в первые разы, парни всё больше смелели, в последний раз почти отобрав его оружие, которым мальчик размахивал из стороны в сторону. Поэтому сегодня на рынок шли со страхом. Ни тот, ни другая друг другу это не показывали, но по сторонам оглядывались настороженно. — Купите пса! Хороший пёс, добрый! Дом защитит даже от вас! — кричал пьяный мужик, указывая на рычащую рядом собаку. Мальчик задумался. Злобная собака защитит хотя бы огород. — Он нам глотки перегрызёт и не подавится, — угадала ход мысли приёмыша старушка. — Уж лучше пёс, чем те звери, что тебя мучают. Мы возьмём его. Да? — Да. Кивнув, Франкенштейн пошёл к мужчине. Безбоязненно пройдя мимо клацнувших рядом зубов, мальчик показал продавцу несколько серебряных монет. — Доведёшь до нашего дома. — Сами… — Иначе продавать тебе эту собаку до хрипа. Иногда Франкенштейн слышал, как шептались взрослые о нём. Они гадали о его возрасте и удивлялись серьёзности. Это ему нравилось. Правильно! Он специально делал такое лицо, чтобы они все боялись его! Нельзя смеяться, когда кого-то защищаешь, это ему рассказывал тот солдат, который хотел забрать мальчика у доктора Хауарда. Пьянчуга крепко-накрепко привязал бьющегося пса к конуре, что находилась во дворе старушки, и ушёл пропивать заработанные деньги. — Не подходи к нему. — Хорошо, — покладисто согласилась женщина. Франкенштейн искоса посмотрел на неё. Несмотря на то, что старушка ему нравилась, он всё ещё старался не привязываться к ней. Разговаривать вот так, сухо, и было непривычно, и казалось грубо, но она тоже его обманет. Надо быть готовым к этому. Людям нельзя верить. Их новый житель оказался совсем молодым и донельзя злобным кобельком. Франкенштейн приручал его несколько месяцев. Неумело, ценой покусанных рук и царапин, опрокинутых мисок и пролитой воды, борясь с собственным страхом, но приручал. К тому же, его план сработал: парни больше не топтали огород старушки. Что не мешало им бить стёкла яйцами и камнями, ломать забор и продолжать преследовать «ведьму» до рынка и обратно. Остальные жители даже не думали помогать, и Франкенштейн искренне этого не понимал. Как можно вот так просто оставить беззащитную женщину на растерзание этим разбойникам? — Ко мне, Пёс, — строго приказал Франкенштейн. Питомец послушно подошёл, звеня цепью и глухо рыча на проходящих мимо. — Сидеть. Команды собака выполняла отлично, что говорило о том, что с ним всё-таки занимались. — Кто ж тебя так замучил, что ты озлобился на весь свет, а, Пёс? — со вздохом спрашивала старушка, оглаживая шерсть собаки. Делать это Пёс позволял только им двоим. Прочим оставалось довольствоваться только громким лаем и рычанием. Впрочем, кроме них двоих больше никого и не было в этом доме, а чувствующиеся при ласке шрамы — Пёс рычал, едва пальцы попадали по ним, — давали понять, что жизнь этой собаки лёгкой не была. Со временем Франкенштейн и Зои научились гладить Пса «правильно», а сама собака — доверять им. Добившись того, что животное не кидалось ни на кого без команды, Франкенштейн вёл Пса с собой на рынок, когда сопровождал старушку. Теперь их походы стали безопасными. Оставалось только разобраться с тем, что надоеды вытаптывали клумбы женщины там, куда не дотягивалась собачья цепь. К тому же, недавно Пёс повредил лапу, и некоторое время на рынок ходить придётся без него, что тоже доставляло массу хлопот. По этой причине Франкенштейн и не спал этой ночью. Утром весь грязный, в земле и глине, он преградил Зои дорогу. Женщина, судя по корзинке, собиралась пойти за яйцами. — Не выходи сегодня, — проговорил мальчик. — Почему? — Выходить нельзя. Ясно? — Ясно. За неимением яиц, позавтракали чаем с бутербродами и просто остались там же, за столом, выжидая. — Эй, ведьма! — Почему они вообще достают тебя? — Мне бы знать, Франкенштейн, мне бы знать, — вздохнула женщина. — Дети порой бывают так жестоки. — Ты что, думала, что если ты не придёшь на рынок, то мы забудем про тебя? — Мы в любом случае придём к тебе, ведьма! — Выходи, ведьма! — Мы сейчас сами зайдём, слышишь? — И псину твою раненую забьём! В стену с грохотом что-то врезалось. — Ве-е-едьма-а-а! — Они так дом разрушат, Франкенштейн. — Тебе нельзя выходить. — Но Пёс!.. — Он в моей комнате, они не достанут его. Первый крик заставил невольно вздрогнуть и сжать кулаки. Всё-таки это было немного… непривычно. Вздохнув, Франкенштейн медленно поднялся и пошёл к выходу, слыша крики паники и боли. Выведя рычащего пса, мальчик дождался тишины, нарушаемой только стонами, и вышел. Всё было идеально рассчитано. Один из них кричал от боли, загребая землю пальцами. Вырытая яма была рассчитана на то, что нога соскользнёт в неё, парень припадёт на одно колено и не сумеет вытащить её, но что-то пошло не по плану, и тот упал так, что теперь нога была сломана и выгнута в другую сторону. Франкенштейн знал это, хоть и не видел. Яму рыл он сам, укреплял камнями и скользкую грязь лил собственноручно. Ему ли не знать, как именно упадёт тот, кто в неё попадёт! Так даже лучше, меньше ходит — меньше вредит. Второй, как и ожидалось, попал в волчий капкан и теперь с криками и слезами пытался открыть эту адскую машину. Франкенштейн усмехнулся. Не с его силёнками. А вот третий упал в капкан не ногой, как планировалось, а рукой. Что ж, живой и ладно. Четвёртый был без сознания. Видимо, когда верёвка затянулась вокруг его лодыжки и дёрнула вверх, он ударился головой о дерево. Сам виноват: розы старушки неприкосновенны. Всё так же держа рычащего пса за верёвку, мальчик сделал несколько шагов вперёд. Медленно, чтобы Пёс мог нормально идти с его раненой лапой. — Одно только моё «Фас», — проговорил он, чуть натягивая верёвку, чтобы показать псу, что это не команда, — и он сожрёт вас всех заживо. Не подавится. Я надеюсь, что этого урока будет достаточно для того, чтобы вы оставили нас в покое. В ином случае, мне придётся повторить. Что-то более действенное. Ясно? Надеюсь, что ясно. Выбирайтесь сами, но учтите, что вечером мы выпускаем Пса на улицу без поводка. А он очень не любит чужаков. Развернувшись, мальчик пошёл в дом, уводя за собой зверя. — Это же ужасно! — Что за злой ребёнок?! — Бесчеловечно так поступать! Франкенштейн остановился и оглянулся на зевак. — Бесчеловечно наблюдать целой деревней за тем, как обижают беззащитную старушку и ничего не делать, — произнёс он. — А то, что сделал я — всего лишь жестоко. И закрыл дверь, уже там отпуская пса, который тут же ушёл ближе к теплу, улёгся на постеленный старушкой плед. — Ты думаешь, теперь они отстанут? — По крайней мере, пока лечатся, — пожал плечами мальчик. — Их родители могут прийти к нам. Франкенштейн промолчал. Об этом он не подумал. — Прости. — Ничего, лучше уж так.***
Ночью Франкенштейн проснулся от громкого раската грома. Вздрогнув, мальчик сжал подушку в руках и крепко зажмурился. Гроза пугала, и мальчик всё ещё не мог избавиться от этого страха. Вскочив, решил пойти к камину. Около огня не так страшно. Как ни странно, там в кресле-качалке уже сидела старушка. Между ней и камином улёгся Пёс. Франкенштейн подошёл, оглядел хмуро. Отказываться от своего плана он не собирался, но и показывать, что ему страшно — тоже. Невольно вздрогнув от нового раската грома, он тут же посмотрел на женщину, опасаясь, что она заметила. — Ты боишься грозы? — первым нарушил тишину мальчик — Очень, — чуть смущённо улыбнулась старушка. — Тогда я буду защищать тебя от грозы, — кивнул Франкенштейн. — А что взамен? — уточнила женщина. Мальчик задумался было, но потом покачал головой. — Ничего. Просто так. Можно? — Можно. Я тебя возьму на колени. Просто так. Можно? Франкенштейн кивнул и забрался на коленки, укладываясь под тёплым пледом. Странно, вроде бы на плечах у неё уже был один. Может, она взяла два? Зачем? Не важно. Закрыв глаза, мальчик глубоко вздохнул. Он уже и не помнил, когда последний раз сидел на чьих-то коленях. Желание слезть оборвал гром, который, казалось, был такой силы, что пробил крышу, как минимум. Разжав ладони, Франкенштейн посмотрел на потолок. Крыша оказалась в порядке, но лежать в тишине не хотелось. — Ты знаешь сказки? — Знаю. Хочешь, расскажу? Просто так. — А можно? — Можно. Под спокойный голос женщины удалось даже задремать, из-за чего новый раскат грома оказался ещё громче. Судорожно вдохнув, мальчик подпрыгнул на коленях старушки и вжался в неё почти всем телом. Глупый Франкенштейн! Нельзя показывать, что страшно! Но тёплые руки только прижали сильнее, подтянули на себя, усаживая удобнее. Посидели ещё. — О чём ты мечтаешь? — чтобы побороть собственную неловкость, спросил мальчик. — Чтобы меня не оставили на земле, — вздохнула женщина. — А ты? — Не знаю. Мечты сбываются? — Да. У кого-то сразу, но кто-то ждёт исполнения долго, всю жизнь! — Твоя сбылась? Хоть одна? — Да, — улыбнулась старушка. — Я мечтала о сыне. — Но здесь нет твоего сына. — Он не знает, что он мой сын, — засмеялась Зои. — Нашёлся, но не знает. — Ты странная, — нахмурился Франкенштейн. — Я всё равно буду защищать тебя. Никто не любит слабых и странных, ясно? — Ясно. — Ты же останешься со мной? Навсегда? — Нет, Франкенштейн. Люди не живут бесконечно. — А я буду, слышишь? Обязательно буду. — Конечно, я не сомневаюсь. А теперь спи.***
Она умерла через несколько недель после того разговора. Лежала недолго, и попросила Франкенштейна позвать её дочь. Мальчик бежал так быстро, как только мог. Лишь бы успеть до того, как… Лишь бы не оставить её одну в такой момент! Протараторив открывшей молодой девушке всю необходимую информацию, мальчик услышал в ответ, что та скоро приедет и понёсся обратно. Старушка на его отчёт только улыбнулась. — Спасибо. Однако прошёл день, второй, но никто не приходил. Ухаживая за женщиной, мальчик порывался сбегать ещё раз, может, она просто забыла, где живёт мать? Может, она застряла по дороге? Богатые не ходят пешком, поэтому не удивительно, если бы она осталась ждать, пока вытолкнут карету. Старушка отказалась сама. — Я предупредила её, — сказала она. — Остальное уже не важно. Ушла из жизни старушка тихо, ночью, накануне, перед сном, крепко обняв Франкенштейна и ласково потрепав скулящего Пса. Утром мальчик долгое время смотрел в бледное лицо старушки. Уходить не хотелось, поэтому он просто обнимал всё так же плачущую собаку и молчал. — Пошёл вон, парень! Вздрогнув, Франкенштейн удержал рванувшуюся собаку и оглянулся. Кричал мужчина в красивой одежде, за плечом которого спряталась дочь старушки, брезгливо оглядывающая дом. — Ничего не поменялось! — капризно проговорила она. — Давай продадим его, милый? — Как скажешь, сладкая. Ты меня не слышал, что ли? — Я только вещи заберу, можно? — Покажешь сначала мне, чтобы не стащил чего. — Ой, да было бы что у неё тащить, — фыркнула девушка. — Быстро, мальчик, у нас ещё много работы! Собрать свои нехитрые пожитки было делом десяти минут. Взяв Пса за ошейник, мальчик ушёл из дому. Конечно, богатый мужчина хотел забрать и «крепкую собаку» для охраны их дома, но быстро передумал, когда Пёс едва не оставил его без пальцев. Только поэтому их со старушкой собака осталась с мальчиком. Надо было уйти, но уходить не хотелось, и Франкенштейну пришлось ходить недалеко от дома. В итоге, спрятавшись за ним, мальчик уложил голову на Пса и остался ждать. Он не знал, чего ждёт, но что-то мешало ему уйти. Богатые люди пробыли в доме весь день, только под вечер уехали, оставив несколько мужиков, чтобы те охраняли дом. Старушку вынесли на улицу, бросив в яму у забора, отделяющему деревню от внешнего мира. Нахмурившись, мальчик постучал в двери и вежливо уточнил, когда намечаются похороны. — А никогда, — пожал плечами один из них. — Господа решили, что денег много потратится. Всё, вали отсюдова, шкет. Узнают, что мы тут с тобой общаемся, плетей выхватим. Франкенштейн молча подошёл к яме. Настроение было мерзкое. Она мечтала, чтобы её не оставили на земле. Рядом снова заскулил Пёс. Растерянно огладив его, мальчик вздохнул и соскользнул в яму, которая, к счастью, была не особо глубокой. Это было тяжело, но Франкенштейн, не без помощи Пса, упрямо дотащил до назначенного места, в глубине местного кладбища. За утащенные из дома серебрушки местный работник выкопал могилу и осторожно опустил туда тело. К утру около свежего холмика остались только Франкенштейн и его собака. — Я сделал, что ты просила, — на прощание проговорил мальчик. — Потому что мечты сбываются. Пусть и не сразу. Поднявшись, он ушёл из деревни, проходя через богатые владения. Идти только вперёд — неплохой план для начала. К тому же, теперь он был не один, рядом гордо вышагивал Пёс. — Эй, малец, садись, подвезу, — весело пробасил мужчина на телеге. С телеги хорошо виднелась их деревня, а, когда они поднялись на холм, даже домик старушки. Франкенштейн вздохнул и обнял Пса, зарываясь лицом в его шерсть. Он прожил здесь почти год. Почти год спокойной размеренной жизни в тепле и уюте. Жаль, что это время кончилось так быстро! Люди не живут бесконечно.