Враг рода человеческого

      Месяц спустя, Робер де Сабле, полностью оправившийся от ранения покинул Акру, отправившись на Кипр. Сибранд, получив от него средства, распорядился о начале строительства госпиталя, принадлежащего Тевтонскому Ордену. Погода была не самой благодатной: осень вступила в свои права со своими затяжными дождями. Битва при Арсуфе, закончилась полной и безоговорочной победой Ричарда. — Meine kleine, проснись! — Ммм? Уже утро? Guten Morgen! Илма потянулась и покрывало, которым она была укрыта сползло, сбивая с мыслей тевтонца. — Я только что получил известие. Скоро в Акру прибудет Ричард. Я должен буду его встретить и хочу, чтобы ты сопровождала меня. Он старался отвести взор от пленительной картины. Получалось из рук вон плохо. — Как пожелает господин Магистр. Илма потянулась к одежде, но оказалась в плену объятий Сибранда, облачённого в поддоспешник и штаны. Девушка рассеяно погладила его по спине. — Что-то не так? — У меня не ладится с чертежами. Этот кретин, которого нанял Робер, перед тем как отплыть, сводит меня с ума. А тут ещё ко всему Ричард, с его величайшей милостью. Мои нервы на пределе, Илма. — Я могу тебе помочь с чертежами. Я плохо стреляю из лука, но с информацией и бумагами — работаю хорошо. Если ты хочешь… Он отстранил её от себя, пристально вглядываясь в её глаза. — Я сказала что-то не то? — Нет. Наоборот. Спасибо, что поддерживаешь меня. — И всё равно. Ты ведёшь себя странно. — Я не хочу на эту встречу. У меня дурное предчувствие. Я мало времени провожу с тобой, в последнее время. Надо полагать, вчера ты ждала меня? — Извини, я уснула раньше. Она ласково провела по его щеке. — В том и проблема. Я привык жить скромно, мало есть, и также мало спать. Я не разжирел на посту главы Ордена и никогда не брезговал возглавить патруль. Но… эти бесконечные бумаги убивают меня… да что говорить, я предпочёл бы возиться с раненными в госпитале. Мы должны встретить Ричарда, а я валюсь с ног, и едва соображаю от усталости. Под глазами Сибранда лежали глубокие тени, а лицо осунулось. Илма мягко подняла его голову за подбородок и поцеловала в уголок губ. — Когда мы вернёмся, я никого к тебе не пущу. Ты ляжешь и отоспишься. А потом мы вместе сядем, и решим проблему — с чертежами и со всем остальным. Не изводи себя понапрасну. Ты нужен мне живым. — Ты понимаешь, что после таких слов я никогда тебя не отпущу? Илма рассмеялась. — Так и не отпускай. Он склонился к её лицу. — И не отпущу, ты — только моя.

***

      Горожане гомонили и собирались на площади, готовясь встретить короля Ричарда, одержавшего в прошлом месяце победу. По слухам, он теперь собирался направиться в Иерусалим. По дороге к крепости, где раньше обитал безвременно почивший Уильям Монферрат, на Сибранда налетела нищенка. — О, почтенный рыцарь, да продлит Господь Бог ваше великодушное житие. Подайте, Христа ради голодной несчастной женщине. Грязные пальцы сжимали белоснежную ткань нового сюрко, и Сибранд разозлился было, но гнев тевтонца прошёл так же скоро, как и нахлынул, оставляя только чувство неясной горечи, когда он приметил на щеке женщины — алый след от удара. На грязном лице отчётливо виднелись подсохшие дорожки слёз. — Кто, и за что, ударил тебя? Она отпрянула от него столь же резко, как и прильнула. — Простите, господин, я уйду, только не бейте! Нищенка сделала попытку убежать, но крепкая рука, затянутая в перчатку не позволила ей. — Я разве сказал, что собираюсь ударить? Кто и почему обидел тебя? Женщина разревелась. — Стражник. Они пили и ели в тени. Я попросила только кусочек хлеба, господин. А он — ударил меня. У него одежды похожие на ваши, но вашей добротой и милосердием Господь явно его не наделил. — Scheiße! И это в такой день! Покажи мне, где это произошло! Стражники нашлись там же, где и запомнила нищая. Они весело что-то обсуждали, не обращая внимание на происходящее вокруг. — Да тише ты, а то зануда Готлиб донесёт на нас Сибранду, — сказал один — другому. — Ха, хотел бы я посмотреть как Сибранд снизойдёт до кого-то, вроде нас! Не мели ерунды. Хохмейстер занят делами, поважнее чем мы. По крайней мере, пока ему не угрожает опасность! Раздался дружный хохот. Тот, что сидел лицом к Сибранду странно икнул и побледнел. — Эй, да что с тобой? Ты прям как Магистр, увидевший ассасина! Чего не смеёшься? — О, должно быть, это я виноват. Голос Сибранда сочился холодной яростью. — Гг-господин Маги… — Schweige! * Ты сказал более, чем достаточно! Напомни мне девиз Ордена, которому служишь? Я запамятовал. — Helfen — Wehren — Heile*, господин. — И сколько слов из этого девиза, олицетворяют тебя лично? Каждое утро вы молитесь о здравии Магистра, а потом — поливаете меня помоями. Я ничего не говорю вам, когда вы ходите в бордели. Я не запрещаю вам пить в свободное время, но бить горожан и пьянствовать на посту — это пербор, не находишь? Сибранд поднял рыцаря за грудки — тот был бледен, как смерть, и хватал ртом воздух, как рыба, брошенная на берег. — Какой моральный облик у меня, как у руководителя, если мне служат такие отбросы, как ты? Быть может, мне следует убить вас? Показательно и жестоко, чтобы отбить охоту порочить моё имя? Второй рыцарь подал голос: — Не надо, господин Сибранд! Прошу вас. Мы виновны, но готовы понести наказание. Магистр потерял интерес к первому рыцарю, отпуская его одежду, отчего тот рухнул, как подкошенный, блея что-то несвязное. Илма, стоящая позади, за спиной Магистра сделала короткий шаг в сторону, одновременно с этим прикладывая кинжал к горлу первого рыцаря, отчего тот задрожал. Тихо, так, чтобы её слышал только рыцарь, прошептала: — Потом спросишь у своего друга, какое у тебя было лицо в этот момент. Примерно так выглядит атака ассасина. Только тебе повезло, я не заберу твою жизнь. Но, если я услышу ещё хоть слово о господине Магистре, в том тоне, что ты себе позволил, свинья…я клянусь, это будет последнее, что ты скажешь. Кинжал вернулся в ножны, а Илма вернулась на своё место, как будто бы она его не оставляла. — Господин Сибранд! К ним спешил высокий стражник с пышными усами. — Король уже у городских ворот. Эти двое, они что-то натворили? — Эти двое оскорбили меня, пьянствуют, находясь на посту, и избили нищенку, просившую хлеба. Стражник нахмурил брови. — Я, как начальник караула, приму самые строгие меры, господин. За ними и ранее водились проступки вроде опозданий и разговоров на посту. Я отправлю их к Юргену, на северную заставу. Там участились случаи нападения на горожан, и всегда не хватает людей. Если вы, конечно, не решите иначе. — Готлиб, Христом молю, только не к Юргену! Лучше — смерть! Взвыл один из виновников, но второй, чьё горло всё ещё чувствовало холод стали кинжала, давно убранного в ножны, только поклонился начальнику караула и покаянно изрёк: — Я приму любое решение и приношу свои извинения. Я был не сдержан в словах и раскаиваюсь. Прошу, господин Сибранд, решите нашу участь. А пищу, которой мы чревоугодничали может забрать, в качестве извинения, нищенка. Прости, добрая женщина, нашу солдатскую грубость. Нищенка споро забрала съестное и отвесив поклон засеменила прочь. — Вашу участь — решит ваш командир. Я должен идти. Он повернулся к ожидающей его женщине и жестом приказал следовать за ним. Илма, на прощание, одарила холодным взором стражника, отчего тот машинально потёр шею. Когда спина Сибранда исчезла из виду тот, кого звали Готлиб удивлённо произнёс: — Никогда не подозревал в тебе такого таланта к красноречию, Ханс. Ханс ещё раз растёр шею. Ощущение холода стали и не думало исчезать. — Может показаться странным, но этот человек, сопровождающий Магистра — жуткий. Я даже не заметил, как он оказался сзади. Сдаётся мне, что он убьёт любого, кто попытается ему навредить. Поэтому хоть к Юргену, хоть к Пекарю* в преисподнюю, Готлиб — только подальше от этого человека. Эрих не виноват, можешь оставить его без наказания.       Они шли в тишине. Сибранд был на взводе — его злость и негодование, ощущались, почти физически. Немного не доходя до башни, куда должен был торжественно прибыть Ричард, Сибранд не удержался и схватил Илму за руку, грубовато толкая в переулок, в котором кружился один из бывших пациентов, покойного Гарнье де Наплуза. Сибранд бросил ему небрежное: «Сгинь», замахнувшись на него кулаком, отчего тот с криками бросился наутёк. — Что ты делаешь? Зачем ты меня сюда… Он не дал договорить закрыв её рот обжигающим поцелуем. Его руки грубо шарили по её телу и оно, предавая хозяйку откликалось на жёсткие ласки. Илма попыталась воззвать его к разуму: — Сибранд, мы опоздаем. — Ричард любит быть показательно щедрым и милым. Он пришёл в город победителем, и должен погреть своё монаршее самолюбие. А я очень зол, Илма, и мне нужна твоя помощь, чтобы не сказать лишнего. Он поцеловал её шею, чувствуя, как её быстрый пульс толкается в его требовательный язык. Дьявол. Сибранд терял контроль и это было плохо. Он устал и почти сошёл с ума. Но, вместе с тем видел, как эта демоница, пленившая его разум напугала до седых волос солдата, рискнувшего его оскорбить. Это будоражило тёмную фантазию Магистра и требовало немедленного доказательства, что именно он укротил огонь души ассасина, именно он владеет её телом и разумом, что именно для него бьётся её пульс, а с губ срываются сдавленные стоны. Его руки нетерпеливо распутывали завязки на её штанах. Он развернул Илму лицом к стене и, освободив свою болезненно ждущую внимания плоть, вошёл в неё сразу на всю длину. Прямо здесь, в проклятом грязном переулке ненавистного города, и восторженно вздохнул, когда почувствовал, как горячо и влажно внутри, как податливо она прогнула спину, подаваясь навстречу его безумию. Магистр мрачно ухмыльнулся мелькнувшей в голове мысли. Время и место было неподходящим: в любой момент их могли застукать и позвать стражу. Но, спустя пару глубоких толчков Илма сдавленно простонала и Сибранд почувствовал, как тугие мышцы сжали его член, даруя сладостное наслаждение. Он выругался сквозь стиснутые зубы, следуя за ней. — Ах, проклятье! Как же хорошо. Он развернулся к девушке лицом и прижался своим разгорячённым лбом к её, чувствуя сбитое частое дыхание, так хорошо перекликающееся с его собственным. Огонь злобы в душе потух, остужая глаза цвета пепла, оставляя после себя лишь звенящую пустоту в голове. — Прости меня. Я был не сдержан. Он мягко коснулся своими губами её. Она подняла руку и погладила его щёку. С её губ сорвалось тихое: — Ich liebe dich, Sibrand. Он на миг замер, смотря ей в глаза, словно, пытаясь найти фальшь на их дне, но не смог. — Как и я тебя, Илма. К счастью, он не ошибся. Они подошли аккурат перед тем, как явился Ричард. Единственное, что выдавало свершившееся, десять минут назад между ними — соблазнительно припухшие губы его любимой женщины, да пот, проступивший на лбу самого Магистра. Но это, как раз, объяснений и не требовало — все знали, что уроженец Священной Римской империи, ненавидел местный климат, с его извечной духотой. Ричард с шумом спешился, чтобы поприветствовать Магистра Тевтонского Ордена. — Вижу ты меня ждал, Сибранд. Воистину, точность — вежливость королей. Тевтонец вежливо склонил голову в ответ, подавив желание скривить губы. Большего — от него не требовалось, впрочем, большего он и сам бы себе не позволил. Он был союзником Ричарда, но вассалом для него не являлся. К тому же, он знал, что англичанин недолюбливал его орден, отдавая предпочтение Госпитальерам и Тамплиерам. — Рад видеть вас в добром здравии. Спешу сообщить вам, что Магистр Ордена Тамплиеров, отбыл по неотложным делам Ордена на Кипр, и сообщаю о том, что в городе царит порядок и покой. Который поддерживаю я и мои люди. Потому что люди Уильяма, с его смертью положили арбалетный болт на свои обязанности. Но ты этого, конечно, не заметишь. — Знаешь, мне есть за что извиниться перед тобой, Сибранд. Я недооценивал тебя. После смерти вашего повелителя*, я считал, что вы недостойны внимания. Глядя на Акру сейчас, я искренне об этом сожалею. Робер был прав, называя тебя достойным человеком. Немец удивлённо приподнял брови. Слова Ричарда удивляли его всё больше. — Я не был сторонником откола тевтонцев от госпитальеров, но теперь я вижу, что ты действительно вкладываешь душу в то, что делаешь. — Мне кажется, вы склонны преувеличивать мой вклад, но я благодарен вам за столь высокую оценку. Илма отметила, что акцент Сибранда усилился. Его явно тяготил этот разговор. Она не могла сделать ничего, кроме как едва заметно сжать его руку в ободряющем жесте. — По городу ходят толки, что ты был серьёзно ранен человеком, убившим Уильяма, это правда? Сибранд непроизвольно попытался подтянуть капюшон хауберка, чтобы скрыть неприятный шрам на шее. — Да. Это так, на меня было совершено покушение. Но, к счастью, преданный мне человек встал на мою защиту и выиграл время. Я был ранен, но выжил. Ричард глухо рассмеялся. — Ты скромен, как и все немцы, что я знал. Кто же этот храбрец? Он среди нас? Сибранд обернулся к девушке, кивая. Илма, чувствуя себя неловко, вышла вперёд, склонив голову ровно также, как это сделал и сам Сибранд. — Твоё имя, рыцарь? Казалось гул толпы смолк, а время замерло. Илма была потеряна и не знала что ответить монаршей особе. На миг, она обернулась к Сибранду с немым вопросом в зелёных глазах. Он лишь легко моргнул, поощряя её. — Я простой оруженосец, сир. Я выполнял свой долг. В наступившей тишине, шаги Ричарда звучали набатом. Как-то отстранённо чувствовалось прикосновение руки Сибранда к её собственной. Глаза в глаза. Зелень листьев, против голубизны неба. Молчание казалось бесконечным. Наконец, англичанин рассмеялся и похлопал девушку по плечу могучей рукой, едва не роняя её на землю. — Вот как? Что ж, просто оруженосец. Я ценю в людях смелость. Вот, возьми это на память. Ричард протянул девушке кинжал, в богато украшенных ножнах, который она, с поклоном приняла из его рук. — Сибранд, окажи мне честь побеседовать с тобой с глазу на глаз. Прикажи своим людям отправляться на свои посты.