Враг рода человеческого

      Сквозь повторно сломанные рёбра из лёгких со свистом выходил воздух. Чёртов Бушар, возомнивший себя хозяином положения. Робер с досадой сплюнул на устланный соломой пол. Сначала всё шло хорошо: он решал важные вопросы и чувствовал себя прекрасно, но методы его заместителя всё больше раздражали его, и, в один из дней он очутился в вонючих казематах без права голоса. Его солдаты не сдерживали себя, нещадно ломая едва сросшиеся кости Магистра. Иной раз хотелось вспомнить ассасина добрым словом, но сколь не силился Робер де Сабле, но подходящих под ситуацию слов так и не нашёл. После семнадцатого или восемнадцатого дня в темнице он окончательно потерял счёт времени. Соломенный пол его темницы неприятно похрустывал по подошвой набивших оскомину сапог и отчаянно вонял мочой, а единственное окошко было глухо зарешечено и выходило в какой-то грязный переулок. И как его только угораздило оставить дела Ордена на Кипре этому самодуру? Самоедство начинало надоедать. До такой степени, что даже крыса с интересом поглядывающая на остатки того, что подавали пленным под видом еды не вызывала былой неприязни. — А, мой маленький мерзкий друг… Пожалуй, пора дать тебе имя.       Робер хрипло рассмеялся своей глупой шутке. Дал же Бог дожить до того дня, когда крыса стала единственным доступным собеседником. Крыса боязливо озираясь схватила засохшую корку хлеба, и не сводя глаз-бусинок с Магистра Ордена Тамплиеров спешно отступала в свою крепость — нору, до боли напомнив ему сцену в Масиафе. — Точно. Назову тебя Рашид. Без обид, но уж больно напоминаешь. Украл — и в укрытие. А при случае ты приведёшь друзей, и поутру я недосчитаюсь пальцев на ногах. Крыса предсказуемо промолчала в ответ. Только в тёмном углу слышался неясный шорох и тихий писк. — Ah, Merde… я верно спятил, вот уже и с крысой разговариваю.       Решётка противно скрипнула, но Робер не торопился обернуться на звук. Смысла в этом не было — он и так знал о том кто пришёл. — Отдыхаешь? — Твоими молитвами, Арман. Ты забыл что-то сказать? — Тебе пришло письмо. Брови де Сабле поднялись в удивлении. — Вот как. Странно, что такой важный человек решил доставить мою почту лично. Я полагал что ты собираешься меня убить, а ты вон, письма приносишь. Может и вина принёс? А то от тухлой воды кишки в узел свернулись уже. Бушар скрипнул зубами. — Заканчивай балаган! Я принёс письмо потому что хочу знать о чём оно, я не понимаю этого сатанинского языка. — Прими мои глубочайшие соболезнования. Да, наверное не стоило так злить Бушара, вон как расщедрился. Рёбра снова заныли, потревоженные грубым сапогом бывшего заместителя Робера. — Ну и дерьмо же ты, Арман… — Читай!       Он узнал знакомый почерк. Ровный и отчётливый: так писал только Сибранд — дотошный, и любящий порядок во всём. На первый взгляд письмо пестрило витиеватыми и не особо лестными эпитетами о его лысой голове, но присмотревшись к письму детальнее он понял, что первые слова предложений складывались в текст: «Робер, невыносимая женщина сбежала на Кипр с твоим старым знакомым из Храма. От тебя нет вестей и это тревожит нас не на шутку. Подай знак ответным письмом. Если всё хорошо, то извини за этот шифр, а если ты, как обычно, вляпался в дерьмо, то составь письмо по образцу.» — О чём пишет этот недоумок Сибранд? — Арман, был бы я поглупее, я бы просто прочёл тебе письмо. Содержимое тебе явно известно, ты просто не в состоянии уловить суть. — Разумеется, мой человек перевёл мне его. Не был бы Сибранд немцем — я бы счёл его нормальным человеком с трезвыми взглядами. Робер не стал говорить, что оценивать человека по стране, в которой он родился — глупо. В конечном итоге и он, и Арман были из одной страны, однако, взгляды на жизнь различались кардинально. — Чего ты хочешь? — Напиши ему ответ. Если он его не получит, то кто знает, чего от него ждать. — Распорядись, чтобы мне дали пергамент. — Я приведу своего писаря. — Арман, я буду составлять письмо на немецком, разве что твой писарь знает его. Бушар злобно сверкнул единственным глазом, но всё-таки кивнул. — Учти, Робер, я буду перечитывать то, что ты напишешь. Тот лишь пожал плечами, давая понять, что ему всё равно. Когда решётка скрипнула, возвещая уход лжемагистра он негромко произнёс: — Ну и козёл же ты, Бушар…

***

      Поверенный Джабаля на Кипре был либо продажной тамплиерской сволочью, либо давно и безнадёжно мёртв. К такому неутешительному выводу пришёл Альтаир когда пришёл в бюро ассасинов, где ему было поручено убрать некого торговца в обмен на информацию. Торговец даже издалека казался неплохим человеком и перед тем, как оборвать его жизнь ассасин ощутил укол сожаления, которое не торопилось оставить его разум. Хорошо, что Мария не видела этого: выглядеть в её глазах чудовищем ему вовсе не хотелось. Когда он вернулся в бюро, то застал в нём только дурно пахнущий мешок лежащий на столе. Ассасин был почти уверен, что знает что найдёт в нем, но всё-таки открыл. Тотчас в ноздри ударил смрад — в мешке лежала изрядно подгнившая голова, по всей видимости, настоящего поверенного Джабаля; о том, что хозяин бюро был странно молод, а глава бюро в Акре упоминал в разговорах старика, Альтаир, одурманенный присутствием Марии позабыл, проявив непростительную для Ментора неосмотрительность. То, что в здании не было других тел дарило надежду, что тамплиер не тронул девушку.        Он ловко крался по крышам, вглядываясь в патрули вражеской стороны, пытаясь поймать обрывки разговоров чутким слухом. Наконец, перед кафедральным собором он приметил толпу, в ненавистных белых одеждах с алым крестом. Он придирчиво оглядывал каждого стоящего в оцеплении, чего таить, сейчас он рад был бы увидеть даже чёртову лысину, украшенную шрамом. Но Робера не было, зато там был знакомый ему лжеповеренный, толкающий в спину живую и явно злющую Марию, которая что-то гневно вещала. Альтаир подобрался поближе, чтобы слышать, что происходит. На площадь стекались горожане, похоже им осточертели тамплиеры, так же, как и ему самому. Какой — то смельчак зычно пророкотал: — Бушар! Выходи к нам, скажи, кто ответит за бесчинства? Сегодня убили торговца, а завтра начнёте убивать стариков и женщин? — Вы не воины Господа, а посланцы Лукавого! — Точно! Вперёд вышел одноглазый мужчина с изрядной проседью в бороде. — Чего вы орёте? Вам нечем заняться? Идите трудитесь и обеспечивайте себе достойное существование, бездельники! Капитан, что происходит? Капитан стражников поклонился и ответил: — Сегодня убили торговца в одном из бедняцких кварталов. Люди возмущены вашим бездействием мессир. — То есть единственный бездельник здесь я? Вы забываетесь, капитан! — Я только ответил на ваш вопрос. — Я покажу, что бывает с теми, кто не подчиняется! Миг, и меч одноглазого вошёл под рёбра незадачливому капитану. Тот растеряно вплеснул руками, падая на землю. — Никто не смеет перечить Магистру! — Бушар! С каких пор ты стал называть себя Магистром? Мария вырвалась из рук своего сопровождающего и без тени страха приблизилась к одноглазому. — Так, так, Мария Торпе. Давно не виделись. Что, снова чудесным образом спаслась от ассасинов? Или уже успела примкнуть к ним? Девушка нахмурилась. — Что ты несёшь, Арман? Где Робер и что с ним? — Ты не понимаешь? Впрочем, я не удивлён. Женщины всегда далеки от логики. — Ах ты… — Я бы не продолжал, на твоём месте. Видишь ли, я не Робер и слабости к твоему сомнительному очарованию не питаю. У нас будет время поговорить, позже. Отведите её в темницу. Альтаир сдавленно выругался сквозь зубы. Теперь придётся искать способ, чтобы вызволить Марию. Арман Бушар был психом с заоблачным самомнением. Ассасин мрачно усмехнулся: хоть это было и тяжко, но он не мог не признать, что прошлый Магистр вызывал куда больше симпатии. Тамплиеры словно знали все его ходы наперёд. Куда бы Альтаир не отправился почти тотчас сталкивался с патрулями. В переулке, в котором он свернул было тесно, а стены не имели выступов: бой был почти неизбежен. Мастер-ассасин уже вынул короткий кинжал, готовясь к бою, но внезапно ощутил натяжение ткани робы на уровне колен. Обернувшись, он увидел мальца, приложившего палец к губам, выглядывающего из узкого оконца, ведущего, по всей видимости, в погреб. Торопливо сунул кинжал в ножны и скользнул в проём, который мальчишка тут же прикрыл деревянной балкой. Альтаир проронил хриплое: «спасибо», устало приваливаясь к земляной стенке погреба. Мальчик смотрел настороженно и внимательно, не сводя глаз. — Куда делся этот ублюдок? Мне казалось, что мы его зажали в угол. Молох и Бушар будут очень недовольны, если мы провалимся. — Да, будем на пару с де Сабле в темнице сидеть и крыс кормить. Похоже, что он ушёл на крышу. Скажи лучникам, чтобы проверили. Голоса стражников стихли вдалеке, но Альтаир не спешил уходить. — Дядя? А ты ассасин? Вопрос прозвучал так по-детски наивно, что Альтаир едва не рассмеялся. — Да. Я ассасин. Лицо мальчика просияло. — А ты ведь выгонишь этих тамплиеров с Кипра? Надежда, страх и жгучая ненависть одновременно слышалась в голосе мальца. — Пока что не знаю. Где твои родители? Мальчишка насупился: видимо ассасин, сам того не подозревая задел больную тему. — Нет у меня никого. Я сам по себе. Меня Марк зовут, а тебя? — Альтаир. Он и сам не знал почему решил представиться. Ранее детей он видел только среди новичков, проходящих обучение в крепости. Но потребности общаться с ними у него не было. — Альтаир, а ты заберёшь меня с собой? Я тоже хочу стать ассасином, как и ты. Он не выдержал и рассмеялся. Ребёнок снова нахмурился, видимо, обидевшись. Альтаир снял капюшон с головы и потрепал мальчишку по выгоревшим на солнце волосам. — Не обижайся, Марк, но для начала неплохо было бы тебя покормить. Если всё пройдёт хорошо, я заберу тебя с собой в Масиаф. Станешь ты ассасином или нет, будет зависеть только от тебя самого… — Обещаешь? Серые глаза мальчика встретились с янтарным взором ассасина. — Обещаю. — И со Старцем на Горе познакомишь? — Познакомлю, познакомлю. А сейчас, я отойду ненадолго. Побудь здесь. Спешно вернув на место капюшон он покинул укрытие. Разведка заняла времени больше, чем он планировал. Подслушав разговор двух стражей о том, что некий Молох удерживает в своей башне Темного Оракула, Альтаир не стал медлить, сразу отправившись туда. Тёмный Оракул едва не выколола ему своими ногтями глаз, но его клинок оказался вернее. С Молохом же пришлось изрядно попотеть — он оказался огромным по размеру мужчиной с поистине бычьей силой. Так, на его робе добавилось пятен, как собственной, так и чужой крови. Зато он узнал, что Робер ещё жив, и где искать Марию, получив на дорожку кучу нравоучений от умирающего тамплиера. Стащив по дороге еды для мальчика он вернулся в своё временное убежище. Чего никак не ожидал ассасин, так это того, что мальчик размазывая слёзы по чумазым щекам кинется его обнимать. — Ну, ну полно. Я не принимаю в ассасины мальчиков, которые плачут. Слёзы стали ещё пуще течь из глаз несчастного ребёнка. Альтаир встряхнул мальца за плечи. — У тебя есть вода? Мне нужно привести себя в порядок, а потом поедим. Прекрати лить слёзы. Я заберу тебя в Масиаф в любом случае. Для этого вовсе не обязательно становиться ассасином. — Ой, ты ранен. Где ты был? — Искал одну хорошую женщину. — Она ассасин? — Она тамплиер. Но она хорошая. Марк, мир не делится на чёрное и белое. Хочешь, расскажу историю об одном тамплиере, который пощадил пленного ассасина? Мальчик нахмурился мрачно наблюдая за тем, как тщательно Альтаир бинтует оцарапанную руку. — Так не бывает… Он вздохнул. — Знаешь, я и сам в это не верил. Но когда я пришёл его убивать — она встала на его защиту. — А разве девчонок берут в ассасины? — Иногда они мудрее и храбрее любого из мужчин, малыш. — Ладно, рассказывай.