***
Отказать Канаэ, если в твоём сердце есть хоть капля доброты, категорически невозможно. «Имо-то, после факультативов у тебя есть свободное время? Я... Волнуюсь. Санеми в последний месяц сам не свой, он часто пропадает и... Вдруг он доведёт себя? Если я позволю этому случиться...» Не сказать, что Шинобу обладала запасами доброты в принципе. Не такой мягкой и самоотверженной, как переживания Канаэ уж точно. Но ради сестры она была готова на всё. Кочо-старшая нервничала в последнее время. Для её цветочного магазинчика настали тяжёлые времена: конкуренция, спад интереса, проблемы с доставкой — всё это заставляло девушку крутиться на работе подобно пчёлке, чтобы не упустить. Не потерять. Возможно, не будь Канаэ так преданна своему делу, магазинчик давно бы закрылся. Девушка была нацелена на сохранение своего места. Она отдавала этому всё свободное время и силы. Возможно, поэтому их с Санеми отношения и страдали. «— Тц. Если бы он хотел, то приходил бы чаще и не вёл себя, как последний... — Шинобу, не говори так, — Канаэ незаметно смахнула слезинку и вздохнула. — У него тоже полно забот. Работать с детьми — стресс. Тем более, мы поддерживаем связь по телефону и видимся каждое воскресенье. — Но? — Кочо-младшая сомнительно и в неком ожидании приподняла бровь, подбиваясь под тёплый сестринский бок. — Но ты же видела, сколько у него шрамов. Санеми вспыльчив и не щадит себя. Просто... проследи за ним, хорошо? Чтобы он не натворил глупостей. О большем я и не могу просить, сестрёнка. Шинобу несколько замялась. — Почему вы не живёте вместе? Это решение проблемы... — тихо выпалила она, но и этого было достаточно, чтобы румянец дошёл до кончиков ушей Канаэ. — Э-эй, ты ещё недостаточно... — Мне почти двадцать, Канаэ! Кочо-старшая умолкла, в смущении обдумывая вопрос младшей. Она приобняла Шинобу и ласково поцеловала её в макушку. — Если я буду жить с Санеми, то ты останешься одна, а я не могу допустить этого. Моя милая, прекрасная, ласковая и самая-самая добрая младшая сестра ещё не готова к подобным изменениям. Настал черёд смущаться Шинобу. Каждое слово сестры было правдиво, даже если младшая Кочо не признавала этого, и доходило до её сердца. — Ну ладно, — неловко пробурчала она, — я прослежу. — Я знала, что ты согласишься, спасибо! — нежная улыбка Канаэ стала финальной нотой их диалога». Шинобу бы и так согласилась. Она бы не позволила кому-либо обидеть старшую сестру, даже если этот кто-то занимает в сердце старшей Кочо особое место. Особенно если занимает. Оказалось, что Шинадзугава имеет привычку частенько заваливаться в местный бар, напиваться до шаткой походки и уходить домой. Выпивать пару раз в неделю и, возможно, портить чьё-либо имущество в ночном городе, а потом отсыпаться вплоть до работы — вот и вся рутина Санеми. В некоторой степени Шинобу была спокойна. Если бы он посмел пойти следом за случайной девушкой, Кочо-младшая уверена — он бы уже не жил, её-то стараниями. «С другой стороны, алкоголизм — тоже так себе исход», — размышляла она, помешивая напиток соломинкой сиреневого цвета. Кочо взяла в привычку занимать дальний маленький столик в тени от навесных цветочных горшков. В самом углу, одинокий-одинокий. Она хорошо просчитала, как не попадаться на глаза Санеми — учитывая, что после факультативов у девушки не было времени особо влиять на свой внешний вид, — и не попадалась. Беловолосый ничего не подозревал. А вот бармен, скорее всего, заметил её — не только как нового-постоянного клиента, но и впридачу раскусил маленький шпионаж Шинобу. Впрочем, он не спешил что-то менять — только косился с недоверием, и всё. Кочо-младшая и на него нашла управу: стоило темноволосому парню приблизиться к ней, как она включала режим надоедливой леди. По беспристрастному лицу бармена сказать было сложно, но это определённо действовало на него. Дни шли. В этот раз девушка с украшением-бабочкой в волосах оказывается в баре раньше, чем беловолосая всеразрушительная катастрофа. Девушка почти что не отлипает от своего телефона, выглядит напряжённее обычного, и Томиоке от этого не легче: мало того, что раньше один доставал, так ещё и она — а она кто вообще? — Ты всегда можешь спросить напрямую! — Ренгоку лучился от счастья больше обычного. Гию был рад, что их смены снова совпали — самую малость. Вслух он этого не скажет. — Нет, тогда точно будет ясно, что я подозреваю, — отрезал темноволосый. — Если бы она была случайным посетителем... — То всё равно «нет», Томиока, — парень с огнём в глазах почти смеётся. — Я тебя знаю. Гию утыкается в стойку и тянет: «за что мне всё это, никакого понимания от этих чёртовых людей». Ладно, был в незнакомке один плюс: она не доставала Томиоку вплоть до того момента, пока он не подходил к ней лично. Но можно быть и менее язвительной, пока речь идёт только о заказе, нет? Разве Гию о многом просит? Боже, услышь его молитвы. Дверь бара в резкой привычной манере открывается с ноги. Санеми выглядит куда злее обычного. — Ухгхлрххх, — Томиока обессиленно воет и сползает под стойку. — Ренгоку, что угодно, только не это. Хочешь, я отработаю за тебя все смены на следующей неделе? Шинадзугава мгновенно сокращает расстояние от входа до стойки, громко хлопает ладонями по лакированной деревянной поверхности и сверлит безумным взглядом первого, кто попадается — Кёджуро. Губы изгибаются в ломаной улыбке. — А где ваш второй, а? Неужто помер? «Каким образом Гёмей его вообще пропустил?» — Гию хватается за голову. Ну да, если пропустил — то только с молитвами. Ренгоку ослепительно улыбается. — Мы живы и всегда готовы к работе! — он с лёгкостью для себя (с трудом — для Томиоки) вытаскивает напарника за шкирку и ставит рядом. Затем шепчет так, чтобы слышал только Томиока: — Если переживёшь эту пятницу, я отработаю смену за тебя. Крепись, — сильная рука дважды хлопнула бармена по плечу, а через мгновение Кёджуро уткнулся в смартфон и тут же испарился. Да чтоб тебя, Ренгоку! Гию остаётся совершенно один. Выбора у него нет. Он покидает барную стойку и выходит в зал, прямо к Санеми. Тот ненамного выше его и заметно плечистее, и... от Шинадзугавы настолько веет злобой, что Томиока лишь чудом заставляет себя непоколебимо стоять в этот момент. — Ты нарушаешь правила поведения в этом заведении, лучше покинь это место. — Ха? А не то что? — беловолосый скалится и перебирает пальцами руки. — Видимо, не так уж и нарушаю, если ваш вышибала меня не трогает. Обслужи или получишь по роже. Позади беловолосого что-то мелькает, подобно миражу, но Гию не придаёт этому значения. Он морально готовится к бою. — Уходи, — бармен непреклонен. — Напросился, — с азартом бросает Санеми и замахивается. Рука не доходит до лица Томиоки, и только сейчас становится понятно, почему. Миражом оказывается незнакомка с крайнего столика — теперь Гию может рассмотреть её лучше. Вблизи, в полный рост — девушка оказывается на удивление миниатюрной — но она сдерживает порыв ярости одним лишь сжатием пальцев за запястье. — Махаться вздумали, Шинадзугава-сан? — она мило улыбается и говорит настолько мягко, насколько это вообще возможно в данной ситуации. Бармен уверен, что несколько секунд назад девушка послала бы Санеми к чёрту, но её тотальное спокойствие в этот момент... Это выбивает из колеи и беловолосого, и самого Гию. — Ты чего здесь забыла, Кочо? — Санеми скрипит зубами. Томиока замечает: физической силы ей не хватает, но отчего-то эта самая Кочо в мгновение погасила напор Шинадзугавы. Девушка покачала головой. — А ты подумал о Канаэ, прежде чем ходить непонятно где и заниматься непонятно чем? Будет не очень приятно, если она узнает всю правду. Знаешь, она всё-таки волнуется. Санеми и вовсе стушевался. Бросил злобный взгляд на Гию, вырвал руку из захвата Шинобу, жестом позвал девушку за собой и поплёлся к выходу. Не хотелось ему, чтобы какая-то мелкая сестрица вываливала все детали жизни перед чужими людьми. Уж лучше они отдельно поговорят. Шинобу последовала; напоследок она обернулась к Томиоке и кратко улыбнулась на немую благодарность в синих глазах. Гию, ошарашенный, так и остался стоять на месте. Столбом. И продолжал бы не двигаться, не вернись Ренгоку из подсобного помещения. — Я что-то пропустил? — огненный бармен потерянно улыбался и искал взглядом ответ. — Та девушка... не знаю, как, но она спасла меня от мордобоя. — Она разве не вдвое меньше твоего любимого клиента? — тут удивился даже всегда уверенный Кёджуро. — Вот именно. Томиока подхватил руками ром, стопку и повернул в сторону подсобки. На очевидное: «Ты же не собираешься пить на работе?» он выдал лишь: «Надо переварить эту ситуацию», и закрыл за собой дверь. О странной улыбке, о спокойствии; о том, как в таком маленьком тельце умещается способность влиять на опасного и заносчивого Санеми, когда у самого бармена не получается? Томиоке действительно нужно подумать о Кочо.***
Прошла неделя. Гию вновь заступал на смену… ну, как заступал. Он беспомощно упёрся головой в дверь чёрного входа, руки заправил в карманы тёмно-синей куртки — бесполезное действие. Томиока надеялся нащупать ключи; карманы пустовали. И как ему попасть в подсобное помещение? Темноволосый простоял минуты три, не больше, затем направился к центральному входу. Если свет из окон горит, значит, его сменщик уже на месте. Увидеть Ренгоку Томиока не ожидал. Что-то было не так. Осознание опустилось на пустую голову резко и болезненно. Твою мать. Твою мать, он ведь позавчера передал Кёджуро ключи. То обещание подменить Гию на работе. «Дырявая ты башка, ты припёрся в бар в свой выходной?» — разум вопил. Лицо побледнело. Темноволосый упустил тот момент, когда бармен подскочил к нему. — Томиока! Не думал я, что ты захочешь провести внеплановый выходной на месте работы. На тебя не похоже… Или ты забыл о том, что у тебя выходной? — не в бровь, а в глаз, так ещё и громогласным голосом. Уровень неловкости повышался. Выдавать собственную промашку не хотелось, поэтому Гию с равнодушным видом стянул куртку и отшвырнул её через спину на случайный свободный стул. — Пед.модуль помнишь? — что-то затрещало в руках Ренгоку — Томиока лелеял надежду, что не стекло. — Нашей группе последние пары отменили. Повод выпить. Гию не блефовал: так говорилось в утреннем сообщении от старосты. Потом, правда, беседу заполонили голосовые сообщения с адскими воплями радости одногруппников, но это темноволосый решил не трогать. — Поздравляю! — выкрикнул Кёджуро. — Я бы отметил с тобой, не будь на смене. — Буду пить в гордом одиночестве, — Гию пожал плечами. — Я бы не был так уверен на твоём месте. О чём это он? Темноволосый решил не обращать внимания на странные фразы, обернулся к тому самому случайному стулу и… — Добрый вечер, Томиока-сан! …и да, ему повезло кинуть свою куртку к столику Шинобу. На лице Ренгоку заиграла подозрительная улыбочка. Бармен пропал из поля зрения в считанные секунды: не позаботился о том, чтобы принять заказ, и был таков. А Шинобу смотрела на происходящее с неподдельным интересом. Необщительный Томиока-бармен мог бы молча скрыться в подсобке. Без рабочего фартука Гию свою асоциальность не терял, в отличие от возможности сбежать. — Я думал, что тут свободно. Мне лучше… — Тут свободно, — девушка кивнула. Она будто обрывала пути побега каждым своим действием, каждым словом, хоть ничего особого для этого не предпринимала. — Божечки, да чего ты столпом стоишь, присядь уже и выпей. Гию уселся. Чёрт с ней, с этой незнакомкой-Кочо — так её тогда назвал Санеми? — и с её слежкой, и вообще со всем. Пока он сидит и молчит, всё хорошо. «Кстати. А где Санеми?» — Он не придёт, — она заметила, как темноволосый завертел головой. Шинобу принялась настукивать какую-то мелодию розовыми ноготками по поверхности стола. — В ближайшее время точно. Могу сказать, что у него всё наладилось. Непонимание в глазах Гию она расценила как уточняющий вопрос. — Лишь недавно этот бар попал в топ-10 самых посещаемых мною мест. Как можешь догадаться, целью было проследить за Шинадзугавой. Он... неплохой человек, но со сложным характером. Милая улыбочка, будто вырезанная на поверхности стекла, бросалась в глаза своей статичностью. Сложно было сказать, что испытывала девушка по отношению к происходящему на самом деле. — Тогда зачем ты пришла в очередной раз? — Томиока наконец попытался в диалог. Попытка оказалась сродни грузовику на велосипедной дорожке: вроде транспорт, вроде едет, но совершенно не к месту. — Как грубо, — миловидная улыбка дала трещину. — Смею предположить, круг общения у тебя крайне мал. Сбоку от Гию возник воодушевлённый Ренгоку — видимо, вспомнил о своей работе — поставил на стол два бокала, открытую бутылку вина и без единого слова свалил к стойке. Даже не разлил алкоголь в стекло, как полагается. Что с ним творится в последнее время? — ...Но мы исправим это маленькое недоразумение, — в конце концов девушка вернула самообладание. Навыки бармена на выходной уходить не собирались. Томиока мастерски наполнил бокалы красной жидкостью и подвинул один из них в сторону разговорчивой леди. Не сказать, что он хотел бы вообще с кем-либо общаться... но нормально поблагодарить новую собеседницу за то спасение он был обязан. — Кочо, тогда, хм, ты спасла... — Твою барменскую задницу, Томиока-сан? Принимаю благодарности. Если что, моё имя — Шинобу. Миниатюрная девичья ручка удерживала бокал на весу в ожидании. — ...Гию, — раздался звон. Первый тост отошёл за знакомство. Было в их поведении с вином что-то общее. Медленно потягивать красное сухое сорта каберне-фран, оценивать аромат слегка пьянящей жидкости и перебрасываться рядовыми фразами — да тут любой почувствует себя на пике культурности, даже самая заёбанная жизнью чмыха с агрессией уровня Санеми, не говоря уже об изначально культурной дохуя Кочо и почти такого же культурного Томиоки. Тем не менее, они и глазом моргнуть не успели, как первая бутылка ушла. — Ренгоку, повтори, — дуэт Гию и Шинобу под лёгким шлейфом малых оборотов на удивление хорошо спелся: у асоциального бармена наконец развязался язык, а ловкие ручки девушки умело делали пассы в сторону пламенного мужчины, что позволяло выцепить последнего из плена очень-важных-дел под названием «залипалово в смартфон». Под их влиянием вся атмосфера бара резко окультурилась, чего уж там. А Гию всё разливал каберне по бокалам. — Почему вино? — ух ты, он научился говорить с любопытством в голосе. — В первые разы, когда стала посещать «Глицинию», я перепробовала несколько коктейлей, но это оказалось не по мне. Остаюсь преданна классике. Нравится вкус вина, вот и всё. Рядовые вопросы постепенно перетекали в более житейские, вино перетекало из стекла в желудки, а время неторопливо двигало стрелки часов вперёд. В течение следующего часа темноволосый успел выслушать историю о жизни Шинадзугавы, пару рассказов о цветочном магазинчике, жалобы на изменения в программе обучения фармацевтического университета, во второй раз уточнить, что собеседнице уже есть 18 (и чуть не получить от неё по лицу за это) и ещё много-много чего. За второй бутылкой последовала третья, опустела со скоростью света, и тут напрягся даже отвлечённый Ренгоку. — Вы и её допиваете? — послышалось со стороны барной стойки. — Мы не против четвёртой. Да? — Шинобу улыбалась, теперь с неким азартом. — Ага, — кивнул Гию. На лице Кёджуро проскользнуло сомнение. — Что-то мне подсказывает, что вы пьяны! — Ренгоку, — парень ощущал и вёл себя куда трезвее, чем до начала посиделок с Кочо. — Руки на стол и принеси ещё бутылку. Бармен со вздохом убрал смартфон в карман, но подходить не стал. — Пожалуйста, Ренгоку-сан, — с невероятной чёткостью и мелодичностью протянула девушка. — Мы решаем важный вопрос, для которого критически необходима полная бутылка. Кёджуро осенило: вот оно что. Эти двое соревнуются, кто кого перепьёт. Как ни странно, никто из них не проявлял признаков опьянения, и больше всего это поражало со стороны Шинобу. По всем законам логики, при соотношении количества алкоголя к её небольшому телу... Странно. Странно и чертовски интересно. Четвёртая бутылка оказывается на столе, а сам Кё говорит: — Через две недели Тенген устраивает вечеринку! Томиока, ты автоматически попадаешь в список гостей, почему бы тебе не позвать с собой... — Шинобу. — Шинобу! Она хорошо впишется в компанию со своим умением не пьянеть. Верно говорю? — он задорно подмигнул девушке, на что та тихо рассмеялась. Кочо-младшая оказалась не против. Пару минут — она обменивается контактами с барменами, а затем в ход идёт четвёртая бутылка. Она прощается с парнями, изящной походкой покидает бар, и лишь после этого Гию с грохотом опускает голову на столик. — Твою мать, вино даёт хуже, чем виски. — Сначала ты выпил из-за неё целую бутылку рома, а теперь она победила тебя в винной гонке, Гию! Томиоке уже так наплевать. Деревянная гладь столика кажется мягчайшей подушкой на свете. Он прикрывает глаза, не замечает, как Кёджуро накрывает его плечи тёмно-синей курткой, и погружается в сладкую дрёму. Шинобу заворачивает в соседний переулок: — Красное вино... — за голову хватается, но продолжает уверенно идти. Она никому не скажет, что ей дорогого стоило строить из себя трезвого человека: всё и так будет хорошо, перед посещением бара девушка предусмотрительно выпила сорбент. Она в любом случае спокойно доберётся домой, а с утра будет отвечать заботливому Ренгоку в переписке, что чувствует себя великолепно. И с ехидством напишет Томиоке, что тот всё-таки проиграл ей.