Путеводитель для студентов: как пить, отходить и сдавать сессию

      От вида незнакомого потолка Танджиро подскакивает на месте и тут же хватается за голову. Резкое движение сказывается на его общем состоянии; парню приходится массировать виски упорным вдавливанием пальцев, потирать переносицу до нездорового блеска кожи и долго сжимать веки. Раскрывать глаза так неохота.       Прежде чем возвращаться к реальности, Камадо предпочитает хорошенько подумать и заполнить пустоту в гудящей голове. Итак, он проснулся невесть где после... вечеринки у Тенгена. Последнее, что мог вспомнить Танджиро, и то с трудом — кажется, бутылочка, потом — вкус клубники и... провал.       Чёрт с этим, мыслим позитивно. Если парень праздновал окончание сессии первый раз в новом месте, логично, что он просто-напросто не запомнил вид квартиры целиком.       «Сейчас встану, отыщу Зеницу и Иноске и...»       Под ухом раздаётся ленивое мяуканье. Танджиро медленно опускает руки вниз по лицу и замечает крупного пушистого чёрного кота с жёлтыми глазами.       — Ох, какой хороший, — Камадо тянется почесать чудный комочек под шеей, притягивает ласковое животное поближе к себе...       «Минутку, — тяжело доползает до сознания очевидный факт, — но у Тенгена не было кота».       Осознание вынуждает реально открыть глаза и хорошенько осмотреться. Кровать, большая и мягкая, следовательно, это чья-то спальня. И чем больше Танджиро всматривается мутным взглядом в детали комнаты, тем более странно ему становится. Оформление спальни выглядит новым — не таким допотопным, хоть и аккуратным, как у Камадо в родном городишке, — дизайн в чёрно-белом цвете и голубых тонах, аккуратная мебель, в том числе новенький компьютерный стол в стиле хай-тек, рассчитан на кого-то юного, ответственного и достаточно обеспеченного. Бедностью и не пахнет.       В один момент всё становится на свои места, когда Танджиро поворачивается влево, обнаруживает хорошенькую плазму на стене и под ней — плейстейшн последней модели, а на кровати начинается подозрительное шевеление — да-да, под одеялом, на котором улёгся... ещё один кот? Кто-то зевает, бормочет сомнительные слова, и Камадо уже догадывается.       — Не спишь? — голос, который звучит так знакомо. Чёрная макушка вылезает из-под одеяла, и вот уже Муичиро сидит перед Танджиро, сжимая в полусонных объятиях чёрно-белого котёнка — забавно, но их лазурный и бирюзовый цвета глаз почти совпадают. Только парню сейчас не до забав.       — Ээээааэээ, — всё, что может выдать Камадо. Он неуверенно тыкает пальцем в шмот Токито — всё бы ничего, не будь мальчишка наряжен в платье горничной.       Не похоже, чтобы Муичиро это смущало.       — Мы нашли их у Тенгена. Или ты не помнишь? — Танджиро отрицательно машет головой в ответ, затем с ужасом замечает, что и сам сидит в таком же платье.       — Провал в памяти... Как я до этого дошёл? И что я делаю у тебя...       — Мы отсыпались после тусы, — как ни в чём не бывало откликается мальчишка, — я привёл тебя, потому что в квартире не хватало спальных мест на всех.       Прозвучало достаточно честно? Не похоже, чтобы Муичиро лукавил или пытался подстебать парня. Вместо наглого ехидного гремлина со вчерашней вечеринки перед Камадо находился вполне себе нейтральный, чуть сонный, человек.       — Похоже, ты подружился с Мистером Президентом, — на прежде безэмоциональном лице Токито отразилось удивление, а следом — мягкая улыбка. — Удивительно. Он мало кому даётся на руки.       — Ну я, вроде как, умею обращаться с кошками? Не так хорошо, как Незуко... э, моя сестра, — Танджиро чувствовал лёгкую неловкость от того, в каком положении оказался и от искренней, кажется, доброты Муичиро. — Кстати, твой котёнок похож на Орешек, когда Незуко её ещё не раскормила.       Котоидиллию прервал звонок в дверь.       — Ты не откроешь? — поинтересовался Камадо.       — Если я проигнорирую это, возможно, оно уйдёт, — мальчишка вновь зевнул.       — А не с вечеринки ли это?       — Вряд ли. Если и так, их проблемы.       За вторым звонком последовало несколько щелчков: парень был готов поклясться, что кто-то провернул ключ в замке.       Муичиро побледнел.       — Родители? — тихо пискнул Танджиро.       — Хуже.       Не успевают парни хоть что-то придумать, как входная дверь открывается. Токито бросается к окну и распахивает его настежь, с небывалой скоростью возвращается в кровать и прячется под одеяло, сам пытается столкнуть Камадо за край постели.       — Если комната пропахла перегаром, мне крышка. Да спрячься ты уже, чёрт возьми!       — Ты мне ногу сжал, я не могу-       На пороге комнаты возникает взрослый мужчина, глазам которого открывается следующая картина: один мальчишка в наряде горничной пытается столкнуть вниз другого человека в таком же платье, кого — неясно, потому что с края кровати вверх топорщится лишь задница; коты испуганно-недовольно забиваются в свободный уголок, их шерсть вздымается кверху, а Мистер Президент агрессивно шипит.       — Ох... — он приподнимает бровь. — Могу ли я поинтересоваться, что здесь происходит?       — Не можешь, — мальчишка грозно зыркает. — Папа отдал тебе ключи от квартиры?       — Ты наблюдательный. А теперь не дурачься и верни свою, хм... девушку... в нормальное положение.       За пределами кровати доносится испуганный ик, Муичиро хватает Танджиро за талию и усаживает его на кровать. Парень впервые за весь разговор видит незнакомого мужчину, мысленно подмечает чёрные брюки классического покроя и такую же рубашку тёмно-сиреневого цвета, всматривается в лицо, стыдливо краснеет и замечает в его глазах, как бы культурно выразиться... охуевание крайней степени.       — Э-э, ой, эм, извините, это... но я не его девушка?       — Ох, я... вижу, — гость всматривается в шрам на лбу и крупные серёжки. — Муичиро... объяснись.       — Что «объяснись»? Я и знать не знал, что ты припрёшься.       Гость заметно выдыхает, выглядит морально подавленным, в конечном итоге интересуется именем Камадо. Токито хмурится, но показательно берёт того покрепче за руку — очевидно, назло — и вроде как даёт добро. После самопредставления парень узнаёт имя мужчины и отношение к семье Муичиро: Мичикатсу Тсугикуни, родственник в каком-то там колене, кажется, третьем?       Вот и познакомились.       — Не стану осуждать твой вкус или сообщать об этом родителям, дорогой племянник, но, в любом случае... — Мичикатсу неловко откашливается, — вы хотя бы презервативами пользовались?       — Мы чт-? — ошарашенно крякает Танджиро.       Лучше бы молчал. Мужчина берёт себя в руки и принимается проводить лекцию по половому воспитанию для юных умов, пока Танджиро испытывает максимальный стыд и пылает алым, а Муичиро цветом лица начинает напоминать грозовую тучу.       — М-мы не это! — Камадо не выдерживает, машет руками как лопастями пропеллера и испуганно шепчет. — Муичиро, мы же не?..       — Если у тебя не болит задница, очевидно, что нет!       Токито хватает брата по несчастью за руку, вытаскивает из кровати, угрюмо топает, проходя мимо Мичикатсу:       — Дяденька, завали свою кринжевалку и накорми котов. Танджиро, мы идём возвращать одежду, — и злобно хлопает дверью напоследок.       Спустя пару мгновений парни стоят под дверью в квартиру Тенгена и настойчиво долбят по дверному звонку, ещё полминуты — их впускает Макомо. Она бодра, свежа и позитивно настроена, как жаворонок-зожник, а не один из участников вечеринки. Никто не успевает и рта раскрыть, как она прикладывает указательный палец к губам:       — Все только начали просыпаться. Не шумите лишний раз, хорошо? — в подтверждение её слов не слышно ни звука, только из гостиной еле-еле выползают Канаэ и Шинобу.       Танджиро хотел бы знать секрет хорошего самочувствия Макомо. Не сказать, что он чувствует себя сверххреново, но где-то на задворках сознания летает одинокая мысль о пустом желудке и активированном угле. У парня возникает смутное ощущение, будто сейчас ему должно быть в разы хуже. Странно.       Муичиро изящно поправляет юбку и говорит, что им бы не помешало сменить наряд. Макомо тихо смеётся, подхватывает мальчиков под руки, проводит мимо кухни — Гию валяется в одиночестве у холодильника с видом безысходности; мимо первой закрытой двери — девушка объясняет, что Обанай оккупировал спальню и не впускал к ним с Мицури никого.       Из гостиной доносится визг, который Камадо узнает из тысячи. На подушке-мешке вопит Зеницу — ровно в тот момент, когда понимает, что до этого вырубился в объятиях Хинацуру: кажется, ночью он плакался ей на что-то. Орёт едва ли не в грудь, скорее всего, от неожиданности и испуга, а встревоженная девушка принимается успокаивать Агацуму и понемногу отпихивать его от себя.       — А где Тенген? — тихонько выдаёт она.       — Скорее всего, в одной из дальних комнат.       Канаэ и Шинобу собираются проверить комнаты, но старшая Кочо теряется в районе санузла — находит в ванне раскинувшегося Санеми и ласково будит его. Шинобу, в свою очередь, объединяется с Макомо, чтобы открыть правую дверь.       После упорных постукиваний и миленьких угроз подлить в завтрак касторовое масло Кочо добивается своего. Из спальни высунулась голова Кёджуро — растрёпанная, с мешками под глазами и донельзя прокуренная.       — Если вы потеряли Тенгена, он скурил половину моей пачки и спит как дитя малое, — уже с первых слов все в коридоре чуть с ног не свалились от запаха палёного табака. И как эта парочка не угорела за ночь? Они вообще открывали окно? Судя по красным глазам Ренгоку, даже не пытались.       Танджиро бросает обеспокоенный взгляд на Кёджуро, мечется между тревогой о состоянии мужчины и тревогой о своём внешнем виде. В момент, когда Ренгоку бросает ответный взгляд на него и Муичиро, мозг незамедлительно жмёт на обе кнопки. Токито незаметно показывает самый кончик языка мужчине, что не делает ситуацию приятнее, но не похоже, что Камадо от этого лучше, поэтому переглядывания парня с барменом остаются на стадии волнения с неким оттенком заботы и желанием всё выяснить.       Стоять и нервно мяться им обоим мешает новый звонок в дверь. Макомо бросается ко входу, подальше от печального гейского напряжения. В коридоре оказывается странный долговязый пацан с чёрным ирокезом.       — Я за Санеми, — с порога рубит он, нагло влезает в квартиру и оглядывается. — Он уже проснулся?       Не получив ответа, парень лезет дальше, пока не сталкивается с Муичиро и Танджиро.       — Ой, я, э-э, — он внезапно запинается. — Девочки, не хотел толкать вас в спину.       — За девочку в нос получишь, — бурчит Токито мальчишеским голоском, у нового гостя случается сбой системы, а Камадо с унынием подмечает, что за последние десять минут его дважды приняли за леди.       Тупое платье горничной.       — Какого хера, Генья?! — крик из ванной. Ну конечно. — Мог бы не ломиться внутрь, хоть бы подождал!       Санеми пулей вылетает в коридор под испуганные ойки Канаэ, хватает Генью за шкирку, пытается что-то донести до того на шинадзугавском матершинном. Шинобу пожимает плечами: «Братья, что с них взять».       Танджиро со страхом провожает семейство Шинадзугава взглядом и вспоминает, зачем вообще пришёл. С неловким: «Мы — переодеться», он уводит Муичиро в последнюю из комнат, коей оказывается игровая девушек Узуя. Сума и Макио мирно спят на кровати в крепких объятиях до тех пор, пока Токито не принимается шуршать в шкафу, следом за этим Камадо смущённо пытается объяснить цель пребывания.       — Это наши платья, — хмурится Макио, на автомате сминая пальцами мягкую щёчку Сумы.       — Ох, но мальчики выглядят мило... Мы же не будем их ругать?       Тысяча извинений от Танджиро — и девушки выходят из комнаты, а парни живо сменяют фансервисный шмот на привычную повседневку под сомнительные громкие разборки за дверью.       Когда они покидают игровую, звуки стихают, посреди коридора стоят Тенген и Мицури, а Кёджуро будто след простыл.       — Извините, а Ренгоку...       — Он только что ушёл, — прокуренный хозяин квартиры лениво потирает сухие глаза, — а что?       О нет. Скорее всего, он всё испортил. Танджиро не стоило являться Ренгоку на глаза в таком виде и позорно, позорно молчать.       А вдруг он натворил чего-то ночью, и Кёджуро теперь избегает его?       Мицури незамедлительно ловит изменения в эмоциях парня.       — Кёджуро-сану позвонили, он был вынужден, — Канроджи переминается с ноги на ногу и мнёт собственные косы в руках, — скорее всего, это что-то важное.       Девушка надеется, что от её слов Камадо перестанет загоняться. По крайней мере, лицо парня не стало ещё печальнее.       Теперь, когда (почти) все очнулись, думать стало легче. Мицури и Макомо предложили свою помощь в уборке квартиры, Танджиро вызвался третьим добровольцем, а Муичиро просто не захотел выходить обратно — вероятно, пытался оттянуть время, прежде чем возвращаться к Мичикатсу. Канаэ взялась за кухню, Шинобу взялась за оттаскивание Гию от холодильника и оплёскивание его холодной водой (необязательное действие, ведь Томиока бодрствовал), время от времени Макомо отвлекалась на запасы сорбента, чтобы помочь страждущим. Девушки Узуя взяли на себя игровую и часть гостиной. Обанай уселся в уголочке и проматывал вчерашние видеозаписи с отбором нужного материала.       И всё бы ничего, не полезь Тенген в Инстаграм с утра пораньше. Прокрученные сторис, свежие посты с вечеринки — мужчина листал ленту так, будто родился с телефоном в руке, но его внимание витало где-то не в этом мире. До того момента, пока на глаза Узую уже в третий раз не попалась однотипная публикация.       — Хинацуру, скажи, что мне не кажется, — устало хрипит он, — что это не наша комната и не наши вещи.       — Хи-хи, — девушка прикрывает рот ладошкой, — мальчики постарались на славу.       Мальчики.       Пальцы Узуя летают по экрану, чекают аккаунты Муичиро и новеньких; он находит злосчастный тег #тенген_аналос в посте Зеницу и глубоко вдыхает.       Глубоко-о-о.       — Ему лучше бежать, — грозный выдох по удивительной случайности приходится почти на самое ухо мимо проходящему Танджиро.       Парень понимает: дело пахнет жареным. Их жареными задницами. Он влетает в гостиную, хватает Муичиро и Зеницу за руки, предусмотрительно умоляет последнего заткнуть рот и волочит к выходу со словами: «Я так и знал, что добром это не кончится!» Компания выбегает в коридор за секунду до того, как Тенген замечает блондинистую макушку — хозяин выкрикивает угрозы, но следом не бежит: его девушки цепляются за руки и виснут тяжёлым грузом, не давая ему сорваться с места.       Сердце у Танджиро колотится, стремится вырваться из грудной клетки, выпрыгнуть с высоты двадцать шестого этажа и разбиться в лепёшку. Отличный вариант; Камадо предпочитает ему осмотреться.       — Все на месте?       — Вроде...       — А где Ино-       Лестничная площадка разрывается от грубых мужских воплей.       «Что за нахер?» — успевает подумать каждый и вбегает в эпицентр событий.       Мичикатсу с расцарапанным лицом агрессивно машет руками в сторону Иноске и злобно кричит, Иноске в шлеме кидается в мужчину пустыми жестянками из-под слабоалко и орёт куда громче, братья Шинадзугава по неизвестным причинам накидываются на эту компанию и маты Санеми перекрывают кабаний визг.       Зеницу от подобной картины закрывает чувствительные уши и в ужасе молится. Муичиро мрачнеет в полном ахуе и бросается разнимать ругань и драку. Танджиро отчаянно стонет. Он в четыре руки с Агацумой выхватывает Хашибиру из общего скопа и бежит вниз по лестнице пролётов десять, пока ноги не сводит, а желудок не скручивается тугим узлом.       «Танджиро, идиот, твоё урчание нас выдаст! — вопит блондин. — Бежим, бежим!»       Спустя семь минут троица добегает до ближайшего алкомаркета магазина. На скромные деньги Камадо покупает сомнительного вида второсортный бургер — к счастью, его сжирает Иноске, — полуторалитровую бутылку дешёвой минералки и коробочку йогурта с печеньем.       Вздыхает.       — Иноске, что произошло на площадке?       — Что-что, — бубнит кабанья башка, жадно давится булкой, — сплю я, значит, никого не трогаю, и тут стрёмный мужик начинает орать на меня и выгонять пинком под зад.       — Из квартиры Муичиро? Подожди, но я тебя не видел...       — А я ебу, откуда? Помню только коврик из ванной.       — Ты припёрся в незнакомую хату и уснул в ванной?! — Зеницу прерывается от поглощения печенья. — Дебил.       По пути к метро полтора литра минералки улетают на «ура», еды не остаётся, зато троица чувствует себя чуточку лучше.

***

      Тенген опирается рукой о стену. Теперь, когда квартира общими усилиями была вылизана до блеска, можно и отдохнуть. Рядом с хозяином стоит Мицури, утешительно гладит его по спине и протягивает сасси-воду.       — Что случилось на самом деле? — мягко интересуется она. Канроджи знает: если от Узуя и Ренгоку за километр несёт куревом...       — Мы с Кё болтали половину ночи. Он прокурил мне всю спальню и сидел, ты знаешь, грустный такой. И взволнованный.       — Душу изливал? — кивок. — Не из-за Танджиро-куна ли? — второй кивок. — Божечки, ну и ну! А Танджиро-кун волнуется не меньше, спешу сказать. У него в глазах всё-всё читается.       Они молчат минуту, две. За это время мимо проходят Макомо и промокший Гию — сообщают, что отправляются на поиски Сабито, мол, тот свалил до рассвета со словами: «Мужикам ночь не страшна!» и до сих пор не прислал ни единой весточки. Сёстры Кочо покинули квартиру в то же время — скорее всего, присоединились к поискам.       Мицури хлопает себя по лбу.       — Ну конечно! Я знаю, что делать! — и быстро-быстро набирает что-то на экране.       Через минуту Тенгену и его девушкам приходит уведомление:       Мицури Канроджи добавила Вас в беседу «Стал ли каноном рентан сегодня?»       Девушка довольно улыбается, а каждый в квартире понимает, что настроена она серьёзно. Узуй вздыхает и думает добавить тех двух придурков, но сейчас они сто процентов возятся рядом с Танджиро, да и злость за Аналоса так и не сошла.       Стук в дверь.       — Забирайте, кабан умудрился напоследок запульнуть в лоб дяденьке это, — Муичиро не сдерживает смеха и возвращает одну из анальных пробок.       Да, Тенгену необходим ещё час на тихий праведный гнев.

***

      «ВЕЧЕРИНКА НА ХАТЕ БОГА ТОРЖЕСТВ» 9 января Обанай, 12:27 /видеовложение/ Обанай, 12:27 Закончил разгребать записи с камеры, сел монтировать, нашёл неизвестного человека в кадре. Кто-то его знает? Обанай, 12:28 /фотовложение/ Его. Кёджуро, 12:29 Только добрался до Сенджуро! Разбираемся с трубой. Посмотрю позже. P.S.: С ним всё в порядке! Обанай, 12:29 Проверьте свои телефоны, сторис, аккаунты, может, он успел засветиться где-то ещё. Мы с Мицури-сан ничего не обнаружили, Тенген вроде словил пару кадров в последних историях. Обыскиваем квартиру, вроде ничего не пропало. Тенген, 12:30 Кроме анальной пробки, но её уже вернули Зеницу, готовь жопу ——       Зеницу испуганно верещит, закрывает Вотсап и прячет телефон, слёзно клянётся Танджиро и Иноске, что сегодня вскроет опечатанную комнату в общаге и спрячется в ней до конца своих дней, иначе его вычислят и он погибнет жалкой смертью. Кабанья башка злорадно гогочет, а Камадо смотрит на карту метро. Ехать ещё пять станций, да? За это время он успеет проверить Инстаграм на предмет сомнительных личностей и, возможно, что-то вспомнить.       С момента флешмоба его профиль пополнился парочкой новых фото и кучей... кучей отметок. Селфи с новыми знакомыми на тусовке, около десяти новых подписок и, что забавно, при желании вполне реально сложить всё происходящее в хронологическом порядке.       До третьей до конца станции Танджиро вспоминает преимущественно всё. И бутылочку — полностью — и рассказы о проводах Сабито, и коктейль от Мицури... Вспоминает караоке и момент на площадке, ох чёрт! Он почти поцеловался с Кёджуро? И тот что, даже не был против?       — ...Мне кажется, или я слышу вой? — прошептал Зеницу.       — Вечно тебе херня мерещится, — отмахивается Иноске.       Камадо с горечью вспоминает о том, как всё закончилось, о помощи от Сабито и Макомо. Помнит, что Муичиро увёл его в комнату девушек и подбил на переодевания в платья; что Иноске убежал на улицу в поисках шлема, который посеял после валяния в снегу... и ещё кое-что.       «— Ну и теснота, — фыркнул Муичиро под конец тусы. — Я возвращаюсь к себе.       — И оставишь нас ютиться здесь? — запел кто-то из гостей.       — Допустим, я могу кого-нибудь забрать... Танджиро, пойдём.       Токито потянул парня за руку, но ему помешал ответный ход со стороны Ренгоку.       — Не считаешь, что это нечестно — забирать только одного человека?       — Хмф. Моя квартира, мои правила. Вопросы?       Гремлин с вейпом с усилием наступает на ногу пламенному бармену, вырывает из его хватки полуживого Танджиро, утаскивает парня к себе, а в последний момент в квартиру Муичиро врывается Хашибира — весь заснеженный, но в шлеме, с лутом в виде пивных банок (где только нашёл их в такое время?) и чертовски довольный. Мальчишка уверенно отсылает кабанью башку отмокать в ванной и...»       — Блять, — выдаёт Камадо синхронно с объявлением о прибытии на нужную станцию.

***

      После того, как они добрались до дома, по очереди приняли душ и наконец позавтракали (вернее, пообедали) нормальной едой, Зеницу развалился на диване, что последние дни служил ему кроватью, и малоосмысленно глазел на повтор вчерашнего вечернего фильма по телику.       — Ребят, может, устроим ночь фильмов с чипсами? Типа, я с понедельника уже учусь, не знаю, когда соберёмся так в следующий раз.       Танджиро отвлёкся от отмывания последней грязной тарелки и задумался.       — Не знаю, как ночь, но вечер можно. У меня электричка в 4 утра, а у Иноске — и того раньше.       Зеницу шокировано уставился на него.       — Как так? Вы бросаете меня в мои последние дни свободы? Вы меня потом ещё до конца июля видеть не будете!!! Это вы постоянно бездельничаете, а я!..       Со стороны небольшого коридорчика в парня летит подушка, от чего тот коротко верещит от неожиданности и прерывает гневную тираду. Иноске за долгие годы дружбы приноровился кидать любые вещи прицельно и точно в лицо, Танджиро даже завидовал, самую малость.       — Зеницу, давай мы начнём сейчас и посмотрим, на сколько нас хватит, хорошо?       Агацума всё ещё обиженно сопел, глядел на него исподлобья, но уже не орал. В конце концов он кивнул своим мыслям и произнёс вердикт:       — Хорошо, но за чипсиками идёте вы двое.       ...Ребята покончили с фильмами чуть позднее, чем планировали, Танджиро успел проспать от силы часа три-четыре, но умудрился проснуться от простого шуршания одеждой. Он распахнул глаза — в паре метрах от него сидел Иноске на своей кровати и пытался натянуть на себя свитер.       — Тебя проводить?       Иноске напрягся и замер, а потом узнал голос и справился с горловиной.       — Спи, Манджиро, не хватало тебе ещё ночью на платформе час торчать.       Этого Камадо хватило, и когда спустя пару минут уже готовый Иноске посмотрел на соседа, тот снова крепко спал.

***

      Танджиро глубоко вдохнул морозный воздух — в небольшом городке было на пару градусов холоднее, чем в большом городе, и щёки парня сразу закололо холодом, но это не мешало юному Камадо радоваться. Он оглядел знакомый двор: посеревшие пятиэтажки всё так же стояли и блестели на ярком январском солнышке начищенными окнами, обшарпанные скамейки стояли ровным рядом у каждого подъезда, качели и горка с облупившейся краской всё так же ждали детишек, старая женщина выбивала пыль с ковра, перекинутого через ржавый турник.       Всё такое же, каким было и год назад, когда парень уезжал, и десять лет назад, когда он играл на улице с маленькими братишками и сестрёнками. Время в этом месте будто застыло, текло медленно и лениво, и Танджиро показалось, что все его проблемы растворяются и пропадают, будто их и не существовало вовсе, а он снова маленький мальчик, которому только предстоит найти себя и свой путь.       Из раздумий его вывела Незуко, потянув за рукав куртки.       — Братик, идём быстрее, замёрзнешь, — в глубине её глаз плещется что-то хитрое и радостное. Танджиро узнаёт этот блеск: она что-то придумала. Мама в это время вытаскивает его рюкзак из багажника, парень не успевает ничего спросить у сестры и спешит перехватить свои вещи, чтобы не нагружать женщину.       Старенькая узкая лестница привела их на крохотную площадку с тремя дверьми; по дороге им встретился сосед с пустой авоськой — радостно поприветствовал Танджиро и поздравил с возвращением. С каждой ступенькой Камадо чувствовал, что внутри него поднимается радостное, неудержимое чувство: оно заставляет шагать быстрее, забыть об усталости после ночной поездки в электричке и раннего подъёма.       — Братик! — глаза Незуко сияли в полутьме подъезда, — кто последний — тот тухлая сосиска!       И она, хохоча, бросилась вперёд пробегать оставшийся пролёт, совсем как ребёнок. Брат широко улыбнулся и удобнее перехватил лямки рюкзака с вещами.       — Хэй, так нечестно!       Киё лишь радостно улыбнулась от того, как двое старших детей ребячатся. Сердце наполнялось абсолютным счастьем и спокойствием. Наконец, сегодня её семья будет в сборе.

***

      За последние пару часов Танджиро так и не удалось передохнуть, как он надеялся. Младшие вешались на него, верещали, спрашивали обо всём на свете, просили поиграть — старший брат не мог отказать им. Он просмотрел целый ворох рисунков Рокуты, Ханако хвасталась первым сшитым ею платьем, пусть швы и держались на добром слове, Такео бесконечно болтал о всём произошедшем за последние полгода (по второму разу — это же он слышал, когда приезжал на Новый Год), а именинник Шигеру не отходил от него ни на шаг. Танджиро удалось сбежать в ванную, чтобы принять душ и привести в порядок мысли, после чего он подменил маму на кухне. Киё же, подмигнув Незуко, сказала, что поедет в магазин докупить чего-то.       Старшему сыну оставалось только продолжить нарезку бесконечных салатов — сегодня дома ожидалось много гостей в связи с Днём рождения Шигеру и приездом самого Танджиро. Бесконечные родственники приедут и примутся поздравлять их, кто с чем — в квартирке, и без того донельзя тесной, будет не протолкнуться. Но парень ждал этого с нетерпением.       Незуко вошла на небольшую кухню, выхватила пакет с грушами и высыпала их в раковину.       — Ну как, не устал ещё? — сказала она, намывая фрукты.       — Не, — покачал головой Танджиро, — я неплохо подремал в электричке, всё хорошо.       — Если что, я могу занять младших. Поспи немного, сегодня будет долгий день.       — Не нужно, я привык.       Повисло молчание, прерываемое только звуком проточной воды и ножа. Незуко вытерла фрукты чистым полотенцем; тут же прибежали младшие, схватили по груше и под выжидающим взглядом сестры умчались обратно.       — Эм, братик, — Незуко хоть и стояла спиной, но Танджиро понял, что она немного волнуется, прекратил нарезать овощи и приготовился внимательно слушать, — я ведь поступаю в этом году.       — Хм, ты вроде хотела в местный педагогический, так? Или что-то изменилось?       — Да, — она наконец повернулась к брату. Девушка не казалась чем-то расстроенной, как поначалу опасался Танджиро, лицо её отображало скорее крайнюю степень сосредоточенности и озабоченности. — Я не хочу идти в университет в этом городе. В последнее время мне вообще не хочется быть учителем, так что... — она замолчала, хмурясь сильнее. Танджиро положил ей руку на плечо и ободряюще улыбнулся. Незуко немного расслабилась и продолжила говорить с небывалым вдохновением. — Что, если мне стать ветеринаром? Но в нашем городе нет универа, только колледж. Думаю... Я хочу поступить в ВУЗ в твоём городе.       — Ох, это немного неожиданно, — Танджиро постарался не выдать своего беспокойства, но мозг заранее начал просчитывать варианты.       До экзаменов полгода, профильные предметы придётся сменить, и даже если Незуко не глупая и не ленива, успешно сдать экзамены будет сложно, а поступить на бюджет (пока он рассматривал только бюджет, лишних денег на оплату обучения в хороших ВУЗах в семье никогда не водилось) — ещё сложнее.       В это время Незуко продолжила:       — Только мама уже рассчитывает на то, что я останусь здесь. Такео ещё не такой взрослый, чтобы полноценно помогать по дому, да и подготовка... Ты же знаешь, я уговорила маму уйти с одной из подработок, она слишком уставала, — сестра тяжело вздохнула, — но я очень не хочу в колледж. А оставлять маму и взваливать на неё лишние хлопоты — ужасный поступок...       Да, проблема была. Девушка почти закончила курсы для поступления в местный университет, отложенных денег на репетиторов почти не осталось, да и новых вряд ли будет. Мама действительно чувствовала себя хуже, постоянно работая в поте лица, и она вернётся к подработке, если старшей из её дочерей понадобятся новые курсы. Без посторонней помощи Незуко не справится. Впрочем, у Танджиро была идея. Главное — постараться и удачно реализовать.       — Всё хорошо, — он прервал сестру, — ты ведь неплохо разбиралась в биологии и химии, так?       — Я просто не пренебрегала домашкой, — буркнула она.       — Ты много над этим работала, — настаивал на своём Танджиро. — Поговори с мамой. Обсудите всё, не думаю, что она будет против. А подготовка... Я подтяну тебя, как смогу. Ты ведь умнее меня, сможешь подготовиться, а я помогу тебе. Что скажешь?       — Я не умнее тебя, — шмыгнула носом младшая. Не сдержавшись, она обняла брата и уткнулась ему куда-то в грудь. — И ты не должен решать мои эгоистичные проблемы.       — Это не эгоизм. Давай просто посмотрим, что мы сможем сделать, а потом окончательно решим, хорошо?       Незуко устало улыбнулась. Хоть она оставалась обеспокоенной, ей явно полегчало. Девушка попыталась вернуть контроль над мыслями и чувствами, вздохнула и достала нож и доску для нарезки.       — Давай я тебе помогу, салатный раб, пока Такео отвлекает малышню мультиками, — усмехнулась она. — А с мамой я поговорю завтра. Не будем никому портить праздник своими кислыми минами.

***

      Вдвоём они быстро закончили. Танджиро устало вздохнул, стоило ему опуститься на стул, а Незуко лишь успела приклеиться к телефону, как в дверях раздался щелчок. В прихожую вошла Киё, за ней — мужчина, и даже с приличного расстояния можно было сказать, что он не просто худой — тощий. Под глазами залегли круги, кожа посерела, одежда висела мешком, будто была и не его вовсе. Но он улыбался по-доброму и счастливо, так до боли знакомо.       Незуко взволнованно вздохнула. Танджиро широко раскрыл глаза, встал и вышел в прихожую. Он не мог поверить.       — ...Папа?       И, не дожидаясь ответа, бросился в объятья.       ...Состояние Танджуро намного улучшилось, поэтому ему разрешили на день съездить домой на праздник к сыну. Киё долго крутилась вокруг мужа, пока не убедилась, что с ним всё хорошо и его самочувствие в норме. Лишь тогда она усадила его в самом удобном кресле в гостиной, по совместительству комнате девочек, оставила отца на детей и ушла на кухню ставить в духовку мясо. Тут же на колени к отцу залезли Рокута и Ханако, Шигеру уселся на подлокотник кресла, а Такео носился рядом. Незуко пыталась отвлечь их, чтобы они не перегружали отца, но дети её не слушались. Танджуро мягко улыбнулся.       — Ты ведь не лишишь меня радости пообщаться с моими малютками?       — Мы не малютки! — тут же возмутились младшие, и мужчина рассмеялся.       Танджиро успел занять место на стуле напротив отца и теперь сидел, радуясь его приезду да тиская на коленях Орешек, раскормленную кошку Незуко. Он слышал, что Танджуро стало лучше, планировал заехать в больницу с визитом, но и подумать не мог, что его выпустят! Отец не был дома несколько лет, и вот сегодня...       Надежда в душе Танджиро загорелась с новой силой.

***

      С наступлением вечера гости то прибывали, то уходили. Танджиро здоровался со всеми и принимал поздравления ото всех с поступлением и успешной первой сессией; с пару десятков раз рассказал одни и те же истории и ответил на одни и те же вопросы. К счастью, на этом внимание переходило к имениннику и отцу Камадо. Старший сын носился на кухню и обратно, тем самым взял на себя почти всю работу мамы — лишь иногда присаживался перекусить и пообщаться.       В конце концов остались только самые близкие. Днём из гостиной-спальни Танджиро и Такео вытащили рабочий стол, оставив только двухъярусную кровать, которую просто не могли перетащить, достали с балкона раскладной стол и обеденный — с кухни. Незуко с мамой укрыли мебель длинной скатертью, младшие перенесли в одну точку все стулья и табуреты, и даже так места за столом едва хватало. Родственники сидели почти вплотную, но никто не жаловался. Танджиро подсел к отцу, тем самым оказался рядом с бабушкой, и, конечно, семейного разговора было не избежать.       — Танджиро-то вырос уже, — старушка поправила очки, наклонилась к внуку, разглядывая его. — Красавец-то какой!       Танджиро неловко улыбнулся. Ну, эту песню он слышал и в старших классах. Скоро она закончит, это надолго не затянется.       — Умница и такой вежливый, вот молодец! В наше время его бы с руками оторвали уже давно, так что смотри за ним внимательно, Киё, — хрипло рассмеялась бабушка. Танджиро постарался не краснеть, уставился строго перед собой и заметил Незуко, чьё лицо напряглось. Она прятала улыбку.       «Стоп, она же часто в Инсте сидит, — запоздало (сильно запоздало) подумал Танджиро, — Она подписана на меня, она... Вот чёрт. Она видела фотки с тусовок».       И она точно видела тот флешмоб с Аналосом, и где он, пьяный, вешается на Кёджуро, и фотки с Муичиро в обнимку, и ещё много чего... Ох.       Оххх.       — Небось, невесты ждут, уже у двери караулят, — как гром среди ясного неба раздались слова бабушки.       В миг Танджиро понял, что разговоры за столом стихли. Ну конечно, всем интересно узнать, есть ли у самого завидного жениха их семьи девушка — там, в большом городе. А этот завидный жених глушит алкоголь и залипает на парня старше себя, он чуть не блеванул на него, он...       Танджиро нервно улыбается и сглатывает, лишь бы не показывать внутреннюю панику.       — Н-нет, не ждут. Я- У меня никого нет.       Незуко не выдерживает, роняет вилку на тарелку и прикрывает рот руками, из последних сил крепится духом, чтобы не засмеяться в голос.       Кровь отливает от лица Танджиро.       Она всё знает.       А семья ждёт от него невесты.

***

      — Мам, можно я провожу папу до больницы?       — Ключи от машины — в прихожей на тумбочке, — Киё одобрительно погладила его по плечу, тем самым давая старшему сыну возможность побыть с отцом ещё немного.       Танджиро кивнул. Он быстро оделся и помог Танджуро, вместе они спустились по лестнице и подошли к машине. Парень достаточно редко водил, но права с последнего лета и какой-никакой опыт имел, поэтому путь до больницы и обратно точно мог проделать.       Мимо мелькали фонари и фары машин. Отец на пассажирском сидении прикрыл глаза и дышал ровно — казалось, и вовсе задремал. День оказался насыщенным и отобрал у него много сил, как бы мужчина ни пытался доказать обратное.       Танджиро же пытался отогнать дурные мысли от себя. За всё время на учёбе он не задумывался, что его действия могут не понравиться его семье. Дело не в том, что парень теперь типа во взрослой тусовке с крутыми неформалами и алкоголем. Они классные, у него появилось много интересных знакомых и это совсем не мешает учёбе. Но Камадо привык во всём оправдывать ожидания своей семьи.       Когда отец оказался в больнице, а мама постоянно пропадала на нескольких работах, Танджиро вместе с серьгами отца принял место главного мужчины (и главного после матери) в семье. Он нашёл подработку, помогал младшим с уроками, делил с Незуко работу по дому. Семья ожидала, что парень станет их поддержкой — и он стал ею. Мама до последней копейки вкладывалась в дополнительные курсы; ещё задолго до вступительных младшие хвастались, что старший брат станет лучшим доктором — и Танджиро рвёт задницу на учёбе, выходит на повышенную стипендию и становится одним из лучших на потоке.       А теперь семья ждёт от него порядочную невесту, наверное? Но у Танджиро болезненный краш на Кёджуро. И если помощь семье и стремление хорошо учиться было для Камадо чем-то естественным, то искать себе девушку, игнорируя собственные чувства — типа, не совсем то, чего бы он хотел...       — Танджиро.       Парень чуть не выпустил руль от неожиданности. Отец смотрел прямо на него — мягко, но выжидающе. Им предстоит разговор.       — У тебя всё хорошо? Ты стал обеспокоенным в какой-то момент. Тебя что-то тревожит?       — Нет! То есть, — после истеричных ноток в собственном голосе Камадо прокашлялся и постарался выглядеть совершенно спокойным, — всё в порядке. Нет проблем.       Отец нахмурился, глядя на сына. Тот старался не обращать внимание на этот взгляд и вести машину — до больницы осталось всего ничего.       — Танджиро, — мягко начал Танджуро, и парень понял, что отец настроен серьёзно. — Ты скоро уедешь. Ты уже совсем взрослый, и я очень жалею о том, что не могу быть рядом и смотреть, как ты растёшь. Это самое плохое в моей болезни: я не могу быть рядом с самыми ценными для меня людьми в важные для них моменты.       Танджиро поджал губы и сжал руль сильнее. Отец начал с больного, но младший Камадо был полон решимости дослушать его до конца.       — У нас мало времени быть вместе. Ты скоро вернёшься на учебу, и я не увижу тебя, скорее всего, до лета. Это огромный промежуток времени, я не знаю, что за него случится... — от этих слов парень почувствовал, как к глазам подступают слёзы. Нет, отец не может начать говорить о своей смерти. Не сейчас, не после такого чудесного дня! Не после того, как Танджиро только поверил!       — Я просто хочу быть рядом хоть сколько-то. Мне уже многое не важно. Я так много упустил, Танджиро. Я не хочу упускать ещё больше, — отец замолчал.       «Он думает, что умрёт, — в отчаянии размышляет Танджиро, — он точно думает, что умрёт. Но ведь ему лучше! Так ведь? Он ведь не мог солгать! Он ведь... Не может так просто...»       — Если ты можешь, то расскажи. Мне уже бессмысленно гоняться за всякими предрассудками. Мне важнее всего, чтобы вы все были счастливы.       Парень вздрогнул. Значит, отцу не стало лучше. Значит, он всё же солгал. Танджиро вспомнил счастливые лица братьев и сестёр, вспомнил, как мама заботилась об отце весь день, и спросил себя — а знает ли она? Точно, она знает. Но Киё не говорила, чтобы не расстраивать детей. Чтобы хоть ненадолго, но их семья была полной и счастливой, как в далёкие времена, не обременённая тяжким грузом ожидания смерти. Значит, и он будет молчать.       Внезапно к Камадо пришло осознание — то, чего он боится больше всего, ближе, чем он думал. И внезапно он это принял. Легко и просто, будто и не было долгих месяцев отрицания. Отца не станет. Не сегодня и не завтра, но скоро: может, через несколько месяцев, может, через пару лет. Ремиссия не может длиться вечно.       Это неотвратимо. Этого не избежать.       Машина остановилась на парковке у больницы, но ни Танджиро, ни Танджуро не спешили выходить. Каждый думал о своём.       Танджиро гадал, сколько времени у них осталось. Что они успеют сделать. Что они хотят сделать.       И теперь прошлые проблемы уже не казались такими большими.       — Я лишь хочу, чтобы все были счастливы, — сказал он, понимая, что это всё, что действительно им движет, — и не хочу никого разочаровывать. Все надеются на меня.       Танджуро мягко улыбается.       — Тебе будет очень сложно их разочаровать. Я знаю, что ты не оставишь их — и это главное. Тебе остаётся только осуществить свои мечты и стать счастливым.       Парень почувствовал руки отца. Непривычно тонкие, но кожа на них всё ещё была грубоватой, натруженной, и обнимают они его неожиданно крепко и нежно. Танджиро отчаянно цепляется за них, жмурится, и слёзы наконец льются по щекам. Танджуро пусть и болен, но внутри него всё ещё живёт взрослый сильный мужчина, отец своих детей, надёжный муж. Тот, кем старший сын всегда восхищался, и кто из последних сил борется с болезнью. И Танджиро, как маленький мальчик, жмётся к нему в поисках поддержки и защиты. Совсем как в детстве. Пока он может это сделать. Может быть, в последний раз.       — Всё будет хорошо, Танджиро. Ты со всем справишься. Я верю в тебя.       Младший Камадо ревёт в его большую куртку, цепляется за плотную ткань, и чувства его в полном беспорядке.       Наконец, когда они выходят из машины и поднимаются по лестнице, отец снова выглядит слабым и уставшим, и Танджиро поддерживает его. Глаза покраснели и всё ещё влажные, но парень уже готов быть сильным.       — Отец, — мужчина, собравшись было открыть дверь, оборачивается и смотрит на сына. — Ну, мне нравится один парень. Не знаю, нравлюсь ли я ему.       — А, — Танджуро по-доброму усмехается, — всего-то.

***

      Дома Танджиро появляется морально собранным. Он умылся в туалете холла больницы после того, как передал отца медсёстрам, а за дорогу домой успел окончательно успокоиться. Квартира встретила его запахом мяса и голосами родственников. Мама сразу поняла, что случилось, и виновато ему улыбнулась. Парень покачал головой, мол, всё хорошо.       Он разделся, помыл руки и сел за общий стол, что не осталось незамеченным. Родственники во время его отсутствия отправили детей играть и достали алкоголь, теперь протянули Танджиро бокал игристого вина.       — Ты уже совсем большой, выпей-ка с нами, — сказал дедушка.       Камадо неловко улыбнулся и принял вино. Дядя произнёс тост за общее здоровье и счастье, все чокнулись бокалами, парень осторожно сделал глоток.       — ...Странный вкус, — он сделал вид, что ему непривычно.       Незуко напротив театрально закатила глаза и подмигнула ему.

***

      Около полуночи, когда гости разошлись, а младшие спали, Танджиро помогал Незуко и Киё на кухне, несмотря на все протесты и убеждения пойти наконец отдыхать. Хоть он и валился с ног от усталости после почти суток на ногах, он просто не мог оставить мать и сестру наедине с горой посуды.       Танджиро уже слабо соображал, когда почти со всем закончил, а монотонные движения при попытках оттереть сковородку успокаивали и усыпляли. Поэтому, когда разговоры стихли, он вдруг решил признаться. Мама-то должна знать.       Он отложил губку и повернулся к Киё.       — Мам, — она посмотрела на сына, показывая, что слушает, — я должен тебе кое-что сказать. Это важно, и... я не хотел бы вас подводить, но...       Киё мягко улыбнулась, но в глазах отразилось беспокойство — настолько, что у Танджиро защемило сердце, и волнение с новой силой подступило к горлу. Он только сейчас понял, что начал опасный разговор, который хотел отложить как минимум на завтра. Но поздно отступать.       — Что-то случилось? Тебе нужна помощь?       Незуко растерянно смотрела на него, в глазах её мелькали мысли и догадки, и она была близка к истине.       — Я, хм, не знаю, как сказать, — Танджиро вздохнул, вспоминая, что отец сказал о его «мини-каминг ауте». Всего-то. Да, всего-то его старший сын предпочитает парней и не приведёт в дом заботливую жену, как все от него ожидают.       — Скажи прямо, — не выдержала сестра. Танджиро посмотрел на неё, она с ободрением кивнула.       — Я пока точно не знаю, но, кажется, мне больше нравятся парни, — быстро проговорил Танджиро и почувствовал, как ему стало легче. Но немного. Совсем немного.       Мама молчала. Она продолжила мыть посуду, будто ничего и не слышала, но лицо её стало отстранённым. Она думала, какое решение принять. Незуко, молчаливо поддерживая Танджиро, и сам старший сын также вернулись к своему делу, но у последнего руки тряслись от страха. Мимолётное ощущение облегчения испарилось, и он знал, что больше ничего сделать не мог. Это страшило ещё больше. Танджиро не хотел расстраивать маму, но и скрывать от неё правду он не мог. Теперь оставалось только ждать её решения...       Наконец, Киё закончила мыть посуду и вытерла руки.       — Я и подумать не могла, — тихо сказала она, — А как же Лия? Она тебе, кажется, нравилась в восьмом классе.       — Мам, мы просто дружили, — нервно ответил сын.       — Хорошо, — выдохнула Киё, а потом повторила. — Хорошо. Я принимаю это. Неожиданно, но... Если тебе так будет лучше...       Договорить матери не дал Танджиро, заключив её в объятья. С его плеч будто спала гора, стало так легко и свободно!       — Главное, чтобы ты был счастлив, — выдохнула Киё и улыбнулась.       Танджиро казалось, что после всех переживаний он не сможет уснуть. Но стоило его голове коснуться подушки, как парень провалился в здоровый сон без сновидений.

***

      Зеницу лениво листал ленту новостей. Он проснулся около одиннадцати — от хозяев квартиры и след простыл, в квартире стояла мёртвая тишина. С уютного дивана слезать не хотелось, есть — тоже, так что он предавался прокрастинации.       Взгляд невольно зацепился за новую фотографию Кайгаку. Сводный брат дерзко скалился в камеру, а ледяные голубые глаза смотрели с надменным прищуром. Вот кто действительно с годами не меняется — если только злее становится. Зеницу уже промотал её, когда понял — а ведь Кайгаку деда с лета почти и не видел. Так, заехал тридцать первого декабря днём и первого утром же уехал, чем расстроил их деда-опекуна.       «Не порядок!» — решил Агацума. Он даже не стал писать в лс — сразу открыл контакты и нажал на кнопку вызова. Прослушал гудки и оповещение, что абонент не отвечает. Сбросил и повторил по новой. Снова. И снова. Попытки с пятой у него получилось — в трубке раздался сонный и очень недовольный голос.       — Чё надо, нытик?       — Поднимай свою задницу и давай на вокзал, через час примерно у касс встретимся.       Зеницу сам удивился своей храбрости. Обычно он не то что требовать чего-то от сводного брата не мог — даже первым разговор старался не начинать. Может, это офицерская подготовка приносит свои плоды?       Кайгаку на том конце провода, кажется, удивлён куда больше блондина. Он долго молчит, прежде чем задать резонный вопрос:       — С хуя?       Агацума закатывает глаза.       — Деда повидать, ты же разобрался со всеми своими «делами»? Давай, туда-обратно — и утром уже дома будешь, — и до того, как ему возразят, он вкладывает в голос максимум уверенности, на которую только был способен, — иначе спалю Тёплому, что ты в бушлате алкаху в общагу таскаешь.       Ничего больше Зеницу не успевает сказать: Кайгаку сбрасывает звонок. Впрочем, на вокзал он всё же пришёл, пусть и с опозданием на полчаса.       «Ну ничего», — блондин старается держать подбородок чуть выше и задаётся вопросом, что это было — совесть брата или угроза взыскания от курсового офицера «Тёплого». Пришёл Кайгаку хмурее тучи, натянул капюшон чуть ли не до носа, даже не прихватил сумку с вещами — явно не намеревался задерживаться. Скорее всего, второе.       — Я надеюсь, ты сдохнешь, — рычит Кайгаку, брезгливо оглядывая провонявший куревом и ещё чёрт знает чем тамбур, — от какой-нибудь инфекции, которую подхватишь в этом блядушнике.       Зеницу признает свою вину — будь это менее спонтанная поездка, он бы проснулся чуть раньше и не опоздал на более приличную по виду и содержанию скоростную электричку, так что теперь им обоим придётся три часа трястись на жёстких деревянных сиденьях.       «Кайгаку хоть это заслужил», — думает он. Решимость таяла на глазах, Агацума уже не чувствовал в себе таких сил противостоять напору Кайгаку, как утром. Но, к счастью, черноволосый достал наушники и ехал все три часа молча, лишь иногда бросая на младшего красноречивые взгляды.       Поездка прошла на удивление спокойно.

***

      Шихан оказался приятно удивлён внезапному приезду внуков. Мало того, что они приехали оба, так ещё и вместе — вот так чудо! И Зеницу не выглядит так, будто сейчас расплачется, а Кайгаку не готов крушить всё вокруг.       Как бы старик не старался, подружить двух мальчиков он не мог. И несколько лет упорной работы не особо помогали. Но даже если его «внуки» не переставали собачиться, он и не думал сдаваться.       Всю свою жизнь Джигоро посвятил служению отечеству. В двадцать лет он вступил в ряды служителей закона, воодушевлённый идеалом солдата правопорядка, и так и не смог покинуть их в течении следующих почти сорока лет, даже после разочарования в системе и многих трудностей. Он был простым человеком, но хватка его была стальная, а убеждения — и того крепче. Шихан свято верил: чтобы менять мир вокруг, надо начинать с себя, поэтому отвечал он прежде всего перед самим собой и своей совестью, разбирался в таких запутанных и грязных делах, куда не каждый сунется, давая «висякам» оборот, распутывал клубки загадочных обстоятельств с каждым разом всё лучше и лучше.       У него не было своей семьи — молодая жена ушла, не выдержав постоянного отсутствия мужа, а потом Джигоро и не пытался. Но сентиментальность с годами брала своё, и на старости лет, уже в отставке, он забрал-таки из детдома одного пацанёнка. Маленького ещё, но уже озлобленного — Куваджима по долгу службы имел дело с такими, как Кайгаку, но те были старше и злее, а потому старый майор пообещал себе, что мальчик не пойдёт по их дороге.       А ещё через два года он привёл в дом и второго «найдёныша» — хиленького, зашуганного Зеницу. И с тех пор их стало трое: майор полиции старой закалки, злобный Кайгаку и беспокойный Зеницу. Далеко не идеальная семья, но Джигоро смог устроить пусть и хрупкий, но мир и равновесие в ней.       Неудивительно, что мальчики решили пойти по стопам деда.       И вот они сидят на кухне втроём, пьют чай и слушают старенькое, никогда не смолкающее радио: дед Джигоро, щурясь, осматривал своих внуков, Зеницу без умолку тараторил, а Кайгаку сидел, явно недовольный, но не язвящий. Агацума осторожно поглядывал на него и в который раз думал о том, почему брат вообще согласился после первого требования.       «Может, не такой уж он и урод?» — думает он. Но потом пишет в их с Танджиро и Иноске беседу. —— 10 января Вы, 16:49 Кайгаку одной своей аурой заставляет младенцев душить себя пуповиной Иносука, 17:03 лол я выезжаю бить ему ебало Танджиро ☀, 17:22 Всё в порядке? Вы, 17:23 Не, всё ок Передавай приветик милой Незуко💖💖💖 Танджиро ☀, 17:23 Обойдёшься 😜 Танджиро ☀, 17:29 Она тоже передаёт привет ——       Этой ночью Зеницу лежал в своей старой кровати и вслушивался в тихое дыхание Кайгаку. Тот не уехал ночью, хотя по нему было видно, что хотел. Он даже не ушёл в гостиную на диван или не выгнал туда Зеницу, чтобы не делить с ним их старую детскую.       Агацума гадал, что ждёт их дальше. И тревожного предчувствия почему-то не было.

***

      А теперь вернёмся немного назад.       Кёджуро тяжело завалился на кровать. Как назло, трубы у стиралки потекли именно в то утро, когда Шиджуро ушёл на работу, а сам он остался у Тенгена. Вместо того, чтобы спокойно отсыпаться после вечеринки и без преувеличения эмоциональных горок от воспоминаний, юного Танджиро и гремлина Токито... А теперь — и «ночи откровений» с Узуем, что заставила его задуматься над положением вещей, он чинил машинку, разбирался с соседями и вместе с Сенджуро ползал на коленях, тряпками собирая вонючую воду. Пахло от него, наверное, просто шикарно: потом, застоявшейся водой и сигаретами. Но встать и принять душ или хотя бы открыть окно сил попросту не было. Да и желания, если быть честным.       Молодой мужчина полежал с закрытыми глазами в попытках забыться, очистить от ненужных мыслей голову и поспать хотя бы часок, но желанный сон как назло не шёл. Кёджуро поворочался, переложил подушку, даже включил спокойную размеренную музыку в наушниках — всё тот же результат. В конце концов Ренгоку сдался и пополз в душ, надеясь хоть после этого вздремнуть. Но и струи воды не принесли успокоения, а мысли новой волной заполнили голову.       Танджиро, застенчиво улыбающийся ему, с нежным румянцем и ямочками на щеках; Танджиро, искренне смеющийся над чем-то; Танджиро, крепко и уверенно сжимающий его руку, пока они убегают от перепалки на кухню; Танджиро утром, сонный и взъерошенный, в костюме горничной-       Рядом с Муичиро.       Так, хорошо, Кёджуро упустит предысторию: скорее всего, это очередное баловство по пьяни. Но, чёрт возьми, какого хрена этот Токито прицепился к Камадо? Этим утром Ренгоку испытал кризис от вида Танджиро в платье и, вообще-то, он предпочёл бы пережить его без присутствия Муичиро. Да и не в этом дело: насколько мужчина знал, мальчишка никогда не имел привычки шататься за кем-то с верностью дворового пса. Обычно он скромненько сидел в уголочке и периодически устраивал всем приступы кринжа и злости своими выходками, и все всегда смотрели на это как на детские прихоти. Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не ужиралось палёной водкой.       Развлекается он, видишь ли.       «Просто расслабься, приятель, — сказал ночью Тенген, когда Кёджуро поведал ему о своих мыслях и переживаниях. Они сидели на широком подоконнике и смотрели, как медленно небо над домами светлеет. Тенген, мягко прихватив фильтр губами, периодически выдыхал облачка дурно пахнущего дыма (кажется, за остаток этой ночи их лёгкие изрядно покрылись пеплом), весь расслабился, отпустил свои вечные яркость и сияние отдыхать и даже выглядел на свой возраст. Немного непривычно, но вызывает доверие. — Муичиро хоть и противный, но не злой. Я его помню, когда он ещё чуть ли не под столом ходил, я знаю. Лучше доверься себе и Танджиро».       Ренгоку оделся, вытер длинные волосы махровым полотенцем, вышел из ванной и проследовал в свою спальню, даже не заметив обеспокоенного Сенджуро.       Да, юный Камадо был симпатичным и открытым парнем — таким, в какого Кёджуро точно мог влюбиться — и он влюблялся, медленно приближаясь, находился в опасной близости от объекта своих частых мыслей. Он понимал, что это не простое плотское влечение. Осталось всего ничего — только ухватись да держи покрепче. Вот только прицепится Кёджуро намертво, так, что отцепиться сложно будет. Он знал. Но нужно ли это Танджиро?       Он добр с ним и внимателен, и Ренгоку до довольной улыбки приятно было думать, что к нему он относится с особым вниманием. У них бы всё получилось — не с постоянным противостоянием и жадным желанием урвать побольше, как с Аказой (боже упаси ещё раз вспомнить его в такой момент и сравнить с этим светлым солнцем, он пообещал себе больше так не делать). Однозначно, они стали бы хорошей и гармоничной парой.       И Танджиро, кажется, хотел его поцеловать. И почти поцеловал. Он всегда радовался их встречам и даже не забивал на общение в сети... Но если ему нравится Муичиро? Они, кажется, подозрительно быстро нашли общий язык. Да и они примерно одного возраста.       Кёджуро проверил телефон. В конфу тусовки юный Камадо кинул пару скринов со своих видео и историй, на которых засветился тот странный незнакомец с их тусовки, и больше ничего не писал — ни в общую беседу, ни в лс. Не беда. Он не особо хорошо чувствовал себя вчера вечером — Кёджуро ли не знать? — и на его месте Ренгоку бы отсыпался. Поэтому, за неимением других дел, мужчина полез в соцсети и мысленно пожелал Танджиро приятного сна.       Однако истории в ленте мужчины говорили о том, что Камадо бодрствует и пересматривает с друзьями сериалы. А ещё он выложил в истории с десяток фоток Муичиро. И Муичиро сделал так же, ещё и сфоткал Танджиро, спящего в его постели, в обнимку с его котом. Ещё и в этом тупом костюме, чтоб его.       Ренгоку отложил телефон. Тупой Токито идёт к чёрту, а он идёт готовить себе и младшему брату ужин, чтобы не начать ломать бессмысленную драму, ведь этот уродец только того и добивается.       А Танджиро ему скоро напишет.       Но Танджиро не написал ему ни позднее этим вечером, ни утром.

***

      Сенджуро осторожно заглянул в комнату старшего брата. Тот читал — или делал вид, что читал. Мальчик понаблюдал за ним пару минут — его глаза не двигались, он не переворачивал страницы, что ещё больше встревожило младшего Ренгоку. Вчера его брат пришёл домой задумчивый, а к концу дня, кажется, и вовсе погрустнел. Младшему казалось, что началось всё с той тусовки, с которой и вернулся Кёджуро. Он повздорил с друзьями? Поругался с кем-то?       Сенджуро нахмурился, соображая. Напрямую спрашивать брата будет бесполезно, он отмахнётся и скажет, что всё хорошо, как он это всегда делает, а мальчик, между прочим, волнуется и хочет помочь. Вот странные эти взрослые! Неужели не могут понять, что от их молчания он только больше волнуется! Мама бы быстро всё решила... Но Сенджуро старается не думать о матери, чтобы не расстраивать себя ещё больше. Вместо этого он бежит в свою комнату, достаёт телефон и открывает Инстаграм.       Если Кёджуро ничего не скажет, значит, ему остаётся только самому всё узнать. Мальчик надеялся найти какие-то зацепки в публикациях брата и его друзей. Он знал почти всех друзей брата если не лично, то в лицо — точно, и был на них подписан, поэтому ему не составило труда выявить четыре новых лица. Но на них он пока что не обратил внимания.       Селфи, игра незнакомого блондина на гитаре; попытки Сабито сесть на шпагат; тот же блондин, орущий песни в окно; припадки странной эпилепсии у ещё одного новенького; поцелуй Макио и Макомо (Сенджуро покраснел и быстрее перелистнул — зачем Тенген это выкладывает? Макио же его девушка!); третий новенький, целующий уже, кажется, Муичиро? В любом случае, опять неприличная история от Тенгена; Мицури с самодельными, если верить подписи, коктейлями... События мелькали перед Сенджуро одно за другим, и он пока не знал, что из этого могло расстроить его брата.       Закончились истории с встречи тем же новеньким и Муичиро в платьях горничных.       Сенджуро отложил телефон и попытался вспомнить, что он мог упустить. Кажется, со старыми друзьями у Кёджуро всё хорошо; тогда младший решил проверить новеньких. С кого бы начать? Лицо красноволосого с серьгами показалось ему каким-то знакомым, будто он уже где-то его видел...       Переход по отметке в профиль — этого парня звать Танджиро Камадо, на два года старше Сенджуро и учится в меде, если верить биографии в описании. На странице — полно фоток с Муичиро, выложенных вчера ночью, и одно селфи из бара брата, датируемое средним числом октября. Тогда младший Ренгоку перешёл в отметки и наконец нашёл, что искал: фото, где парень в обнимку стоит с его братом. Так вот почему он казался Сенджуро знакомым!       «...Необычный мальчик! — вспомнились слова Кёджуро, когда тот описывал «юного Камадо», своего нового друга по переписке, как понял Сенджуро. — Очень милый и добрый. Вы бы с ним подружились».       Тогда он не обратил на слова брата особого внимания, но сейчас Сенджуро подумал, что Кёджуро редко отзывался о людях так хорошо. Мальчик вскочил и понёсся в комнату брата. Он собирался согрешить.       — Братик, — обратил он внимание Кёджуро на себя и постарался сделать самое невинное выражение лица, на которое только был способен. — Одолжишь телефон? Хочу посмотреть историю одноклассника, но не хочу, чтобы он знал это.       Кёджуро качает головой, мол, «мы же одно лицо, он и так поймёт», но предварительно вводит пароль и протягивает свой телефон брату. Младший благодарит его и быстрее, чем Кёджуро успевает что-то возразить, ретируется обратно к себе в комнату. В ней он приличия и конспирации ради вводит в поисковик инсты ник одного из друзей, чтобы тот остался в кэше, и тут же открывает Вотсап брата.       «Прости, братик, это ради твоего же блага!» — Сенджуро листает список диалогов, ищет имя — или возможный ник — Танджиро, пока не находит «Юный Танджиро ☀💖👉🏻👈🏻». На секунду зависает. Это что, сердечко рядом с именем?       Он быстро, чтобы не вызвать подозрений, просматривает их диалог, и это показало по крайней мере то, что общались они часто и много. До тусовки. Сенджуро знал, что брат не особо любит писать и предпочитает живое общение, а потому прилично удивился.       И общался Кёджуро охотно, с энтузиазмом, так, будто этот Танджиро...       — Нравится ему, — озвучил свою мысль младший и шокировано прикрыл рот рукой. А потом вновь достал свой телефон и залез в инстаграм на его аккаунт.       Фотки с Муичиро... Фото спящего Камадо в историях Токито...       Так в этого парня влюблён его Самый Лучший Старший Брат, и Сенджуро по себе знал, что для любимых людей Кёджуро сделает всё на свете, а этот воркует с каким-то... Ух, даже в порыве злости мальчик не хотел думать такие слова.       В любом случае, этот Танджиро ему уже не нравился. Совсем не нравился.

***

12 января Кайгаку, 00:17 не могу отделаться от ощущения, что видел того странного чувака с твоих фоток, которого вы ещё всей бандой ищите Вы, 06:03 Всм??? Ты его знаешь??? Вы, 08:51 Кайгаку!!! Вы, 09:36 Кайгаку!! Скажи пожалуйста!!! Он просто появился в какой-то момент и также неожиданно исчез!!! Его никто не знает!!! Все в ужасе!!! Я в ужасе!!!! Вы, 10:30 Кайгакууууу😭😭😭😱 Скажи пожалуйста откуда ты его знаешь или можешь знать, хотя бы приблизительно! Кайгаку, 10:37 нет иди нахуй