***
Весна 1971 года. Великобритания, Лондон, Министерство магии. В воскресенье народа в Министерстве было немного, и Бартемиус Крауч позволил себе вытянуться на жёстком стуле и выставить ноги в проход. Он был сегодня одним из немногочисленных дежурных авроров, и чуть ли не единственным человеком на втором уровне, кто был действительно занят. Воскресенье – выходной, и большая часть министерских департаментов в этот день не работает. Отдел магического правопорядка тоже, строго говоря, не работает – никто не заполняет отчёты, не ведёт расследований, не допрашивает подозреваемых, – но группа быстрого реагирования обязана быть на месте. Преступления, знаете ли, не по графику совершаются. Это не значит, конечно, что дежурные авроры должны сидеть двадцать четыре часа в полной боевой готовности. Такого не выдержит никто. Крауч прекрасно знал, что половина их сейчас спит в помещении для отдыха, а остальные занимаются кто чем. Вот сам он, например, работал с бумагами. По выходным этим заниматься хорошо – тишина, никто рядом не отвлекает, не толкается, и можно спокойно сосредоточиться. К тому же он хорошо знал: если понадобится его помощь, его позовут с другого конца помещения и он успеет убрать всё это за три секунды. Но пока не было никаких оснований полагать, что это воскресенье будет чем-то отличаться от других скучных воскресений. В коридоре послышалось торопливое цоканье каблуков. Бартемиус Крауч лениво успел подумать над тем, кто бы это мог быть, и тут в дверях показалась девушка. Девушка была высока, красива и черноволоса. Одеяние ей было под стать: тяжелое чёрное, с зелёным отливом, платье в пол, дорогих тканей и с вышивкой. На лице её (оно Краучу почему-то было знакомо) мелькала, однако же, какая-то сумасшедшинка, а в руке девушка сжимала гнутую волшебную палочку. Палочка эта напоминала большой коготь. Всё это он рассмотрел за полсекунды, пока его взгляд не пересёкся со взглядом черноволосой ведьмы. И в этом взгляде Бартемиус Крауч увидел со всей возможной отчётливостью свою смерть. Оттолкнувшись ногами от пола, он повалился вместе со стулом назад, на спину – и в тот же миг над его головой пролетел луч заклятия. Следующее заклятие Крауч успел парировать и, поднимаясь, наконец-то вспомнил, откуда он знает эту девушку. Наследница семьи Блэк, Беллатрикс, конечно же! Вроде бы недавно вышла замуж... Он едва успел увернуться от Убивающего проклятья и чуть дёрнул щекой: какие идиотские мысли лезут в голову в самый неподходящий момент! В противоположном конце штаб-квартиры раздался топот ног – понятно, на шум сюда бежали остальные. Беллатрикс Блэк оскалилась и бросила на пол нечто, какой-то маленький предмет – рассмотреть его Крауч не сумел. Но назначение его прекрасно понял. Штаб-квартиру мракоборцев, как и многое в Министерстве, защищало антиаппарационное заклинание. Были специальные зоны, свободные от него, были камины, был гостевой вход. Однако в любом случае большая группа людей остаться незамеченной просто не могла. Тем более сейчас, в воскресенье. Но были ещё и порталы. Головная боль для всех, кому надо было обеспечивать безопасность. В принципе, правильной настройкой антиаппарационных чар можно было заблокировать и их. И блокировали, по крайней мере уж в штаб-квартире-то точно. Но размерная магия, разделом которой являлись и порталы, и аппарация, – это тоже искусство. И на каждый замок можно подобрать хитрый ключ, а на каждый хитрый ключ – замок ещё похитрей. Другое дело, что все эти хитрости неясной полезности весьма затратны. Постоянно поддерживать полную защиту... это, мягко говоря, сложно и оправдано лишь в очень особых местах. Местах вроде Хогвартса. ...Однако разделённый портал Беллатрикс сработал: Бартемиус Крауч слышал, как за спиной у него один за другим раздаются хлопки. Он бежал оттуда со всех ног, к чёрному выходу. – Тревога! – зычно кричал он. – Тревога!! Крауч понимал, впрочем, что им не успеть. Пока основные силы мракоборцев прибудут сюда, всё, скорее всего, уже закончится. Бежал он с иной целью: предупредить министра. Министр сегодня тоже была здесь, и, как Крауч догадывался, именно поэтому сегодня сюда и нагрянули Пожиратели. Управление Министерства располагалось на первом уровне; отдел правопорядка – на втором. Два лестничных пролёта; Крауч преодолел их мгновенно, вбежал в коридор с ковровой дорожкой. Министр, встревоженная шумом с нижнего этажа, встретила его на пороге кабинета. – Пожиратели атакуют!.. – прерывистым голосом сообщил Крауч. – Эти, приспешники Волдеморта! – Что?.. – не поняла та. – Как – атакуют? Юджина Дженкинс была не самым дурным министром, но совершенно не умела действовать в критической ситуации, когда решение нужно принимать сразу. Она растерялась. – Вот так! – сквозь зубы ответил Крауч, не в силах сохранять на лице всегдашнюю маску спокойствия. – Уходите через камин, скорее! – Камин на ремонте, – неуверенно проговорила министр. – Ежегодный осмотр, его отключили от сети, проверяют... В отличие от министра Дженкинс, Крауч умел соображать чётко в минуту опасности. Было очевидно, что Пожиратели Смерти хотели убить Юджину Дженкинс и что уйти ей не удастся: подготовиться они успели хорошо. На этаже имелась ещё пара кабинетов с персональными каминами, но Крауч почти не сомневался, что они тоже не работают по причине осмотра или ещё какой поломки. Антиаппарационные чары так просто не убрать, портал не сделать, спускаться на лифте или по лестницам до ближайшего выхода – самоубийство. – Ну сделайте что-нибудь, м-м... Крауч. Это же ваша работа! Снизу донёсся приглушённый звук взрыва. Крауч, понимая, что дела у мракоборцев идут из рук вон, зло стиснул зубы. Что он мог сделать? Но так выходило, что что-то он делать должен был, потому что оказался единственным, способным сейчас принимать решения. Пока группа быстрого реагирования гибла там, внизу, у него было несколько секунд, и их надо было потратить с пользой. – Вызывайте всех, кого сможете, – скороговоркой сказал он. – Тримбла, Дамблдора, отдел тайн, Конфедерацию, всех, кто хоть чем-то может помочь. Потом прячьтесь в той комнате, – он указал в стену коридора, – и ждите. За стеной, рядом с кабинетом министра, было помещение, гордо называемое комнатой чрезвычайных ситуаций. Сделали его при последней перепланировке-капремонте в Министерстве, сделали недавно и толком так и не использовали – задачи, для которых оно было предназначено, неплохо решались и в самой штаб-квартире этажом ниже. Зато там были армированные стены, а двери не выбил бы и таран. Юджина Дженкинс хотела ещё что-то спросить, но потом, видно, сообразила, что сейчас не время медлить. Крауч услышал, как щёлкнул замок её кабинета. А потом с лестницы, по которой минуту назад поднялся он сам, в коридор шагнула черноволосая Беллатрикс Блэк. Пышная причёска её несколько растрепалась, и несколько кудрей свисали теперь со лба, заслоняя один глаз. – Ты что, хочешь убежать? – радостно спросила она. – Вы обвиняетесь в покушении на убийство сотрудника мракоборческого центра, – жестяным голосом произнёс Бартемиус Крауч. – Вы арестованы, мисс Блэк. – Уже миссис Лестрейндж, – поправила она его. – Ну попробуй. И вскинула палочку. Крауч, нащупавший в кармане стекло Маховика Времени, с силой крутанул его. Маховик Времени, продукт отдела тайн, делал, по сути, то же, что и обычная темпофлекция. Ускорял своего носителя – но до тех скоростей, которые были мало кому доступны. Стать быстрее в два-три раза мог много кто, в пять – уже немногие, а десятикратное ускорение было доступно только лучшим магам. Или тем, у кого был Маховик. Когда-то подобными штучками хотели снабдить всех авроров, но они оказались слишком дорогими в производстве, а от отдельных экземпляров толку оказалось немного. У опытных авроров и без Маховика было всё хорошо, а неопытным такую штуку давать было и опасно, и жалко. У Крауча же он вообще оказался почти случайно. Так, подарили по случаю. ...Беллатрикс ударила целой россыпью заклятий, не особенно сильных, не особенно слабых. Прощупывая противника, отыскивая его слабые места. Однако у Крауча не было слабых мест. Крауч был одним из лучших. Был кое-кто, кто не уступал ему, но превосходил его из всех один лишь Грюм. Он стоял почти неподвижно, широко расставив ноги и слегка пригнувшись; двигалась лишь правая рука, которой он сжимал длинную палочку с толстой ребристой рукоятью. Магические импульсы взрезали воздух, попадали в стены и потолок. Одни расплёскивались безобидным цветастым облачком, другие вышибали из камня солидные куски. В Крауча не попал ни один – перед ним мерцало постоянно обновляющееся контрзаклинание, рассеивающее магию. В Беллатрикс также не попал ни один – она с поразительной ловкостью уворачивалась от всех них. Коридор был широк, но это всё же был коридор – навыки её изумляли. Уходя от синего огненного шара, Беллатрикс взбежала по стене до середины, перекувырнулась через голову и приземлилась на каблуки. Пижонство, мрачно подумал Крауч, создавая двумя движениями туманную завесу. В принципе, темпофлекция ещё и не то позволяет проделывать... но зачем? Резкий порыв ветра смёл туман; Беллатрикс только усмехнулась. Такое её пронять не могло. В Британии немного волшебников, способных сравниться с опытным аврором, но наследница семьи Блэк была одной из них! Её тренировали с детства, развивая талант, учили фамильным приёмам... Крауч мысленно пожал плечами, доставая из кармана несколько серебряных шариков, слипшихся гроздью. Обычно подобные дуэли идут до первой ошибки. Споткнулся, неверно оценил обстановку, использовал не то заклинание... и проиграл! Крауч знал, что первым ошибку сделает не он – уровень своей противницы он понял буквально с первых её движений. Она была немного слабее и должна была проиграть – но не сразу, не прямо сейчас. А времени не было. Размахнувшись, он бросил гроздь шариков. Оторвавшись от его руки, они разъединились и умножились: туча серебристой картечи пронеслась по коридору, сметая всё. От этого нельзя было увернуться: Беллатрикс выставила щит, и металл бессильно ударил в него. – Моритус эксплозио, – выплюнула она, ожидая увидеть, как на месте мракоборца вспухнет чёрное облако. Но этого не произошло. Собственно, ничего не произошло. – Ваддивази, – негромко изрёк Крауч. Несколько шариков с пола прыгнули к ней, уже не серебристые, а тёмно-серые, и только тогда Беллатрикс поняла, что случилось. Короний. На расстоянии в полметра несколько килограмм корония были фактором критическим. Шарики коснулись её запястий, растеклись и стянули их тонкими обручами. – Но как?.. – бессильно простонала Беллатрикс Лестрейндж, глядя, как подошедший аврор парой движений палочки обращает оставшуюся на полу корониевую картечь обратно в серебро. Крауч, конечно, не собирался отвечать. Использованный им артефакт был тоже вещью штучной, сугубо для служебного пользования. – Отпусти, министерский прихвостень! – гордо бросила она, выпрямившись и тряхнув головой. Наручники, казалось, не смущали её ничуть. – Ты ведь знаешь, что уже проиграл! – Есть закон, миссис Лестрейндж, – спокойно сказал Бартемиус Крауч, парализуя задержанную. – Никто не может стоять выше закона. – Я могу, – раздался рядом ледяной голос, и на Крауча пахнуло аурой ярости и холодной силы. Он не мог успеть, но всё же он попытался и только благодаря тому остался жив. Убивающее заклятие задело его самым краем, и Бартемиус Крауч повалился на пол. Он был жив, он мог соображать – но как-то странно. Это походило отчасти на полусон, отчасти на состояние грогги, когда одной ногой находишься в этом мире, а другой... где-то ещё. Лениво моргнув, Крауч сумел заметить, что Тёмный Лорд добивать его не собирается. То ли потому, что мог сделать это и потом, то ли ему сейчас всё равно. Он направлялся дальше, к кабинету министра, и с лестницы поднимаются ещё люди в чёрных мантиях. У некоторых... нет, даже большинства, лица были закрыты масками. Беллатрикс, освобождённая от корониевых браслетов, с несколько виноватым видом следовала за своим Лордом. Крауч подумал ещё, мог ли он сделать больше. Выходило, что нет – с Волдемортом он бы не справился даже свежий, полный сил. Вот если бы их вдвоём с Грюмом... Но додумать он эту мысль не успел, потерял сознание. ...Кабинет был даже не заперт, но министра внутри не оказалось. Волдеморт бросил быстрый взгляд: ну да, отсюда вела единственная дверь, в защищённую бронированную комнату. Юджина Дженкинс, конечно, была там. И деться оттуда она не могла никуда. И прийти на помощь ей не мог никто. Так было задумано с самого начала. Волдеморт шагнул вперёд: как бы ни была прочна дверь, за которой прячется министр, он выбьет её одним заклятьем. У стены в кабинете стояло большое ростовое зеркало (в конце концов, министр была женщиной). Проходя мимо него, Волдеморт бросил туда случайный взгляд. И замер. В зеркале, на месте, где полагалось быть его отражению, стоял Альбус Дамблдор. Альбус Дамблдор смотрел на него, и Альбус Дамблдор был зол. Мгновение промедлил Волдеморт, всего какое-то мгновение! – а потом его палочка взлетела в воздух, и зеркало со всей силы шваркнуло о стену, разбивая на тысячи осколков!.. Но из тучи осколков уже невозмутимо вышагивал Дамблдор, высокий и страшный. Он молча поднял руку, и Волдеморта отбросил удар чудовищной силы. Идущих за ним Пожирателей задело лишь краем, но они разлетелись как кегли. – Вон отсюда!! – прогремел Дамблдор, отшвыривая их к двери без особых усилий. Волдеморт ударил по нему Убивающим проклятием, но Дамблдор не то что уклонился даже, а просто как-то отошёл в сторону, и сгусток энергии пролетел мимо. – Убить его! – воскликнул Волдеморт, и в голосе его почти звучал страх. – Убить!! Почти десяток зелёных лучей расчертил пространство кабинета: уйти от них не смог бы ни один человек. Дамблдор поднял тяжёлый стол и обратил дерево в камень. Лучи били по столешнице, крошили камень, но добраться до волшебника не могли. Волдеморт замахнулся палочкой: с её конца сорвался чёрный хлыст, разъедающий стены, заставляющий распадаться на части самый воздух!.. но Дамблдор ответил стеной ревущего огня, и заклятье Тёмного Лорда развеялось струйкой дыма! Пожиратели с криками выскакивали из кабинета: там было слишком мало места, и они не могли ничего сделать, кроме как мешать один другому. А миг спустя оттуда вылетел и сам Волдеморт – вылетел спиной вперёд и вместе со стеной! Защитный экран спас его от заклинания Дамблдора, но вложенная в него мощь была слишком страшна. На мгновение они застыли друг против друга. Старый длиннобородый волшебник, великий белый чародей – и десяток людей в чёрных мантиях и масках, возглавляемые Тёмным Лордом. Они не думали, что он вмешается – но он вмешался, одним своим появлением руша их планы. И теперь они боялись его и силы его заклятий. Ибо теперь перед ними стоял не чудаковатый школьный директор, почивающий на лаврах былых заслуг, но сильнейший из магов мира, герой Второй мировой войны!.. А кем были они? Молодые ещё парни... и девушки, да, но в значительно меньшем количестве. Все – подающие надежды волшебники, горячие, амбициозные; многие – из богатых, известных семей, родившиеся с серебряной ложкой во рту. Они – по крайней мере большинство из них – были безусловно талантливы, они не боялись ни того, что собирались сделать, ни последствий своих действий. И всё же они не были боевыми магами, за исключением, может быть, одного или двух человек. Им не приходилось сражаться в смертельном бою, и никто из них не видел настоящей войны. Это был их более или менее первый боевой опыт, и они были к нему не готовы. К такому нельзя быть готовым. – Вы думаете, что я не узнаю вас за масками? – произнёс Дамблдор, неспешно выходя из разгромленного кабинета. – Там, где вы учились, я преподавал. Я учил ваших родителей и ваших учителей. Идите отсюда. Том, говорю тебе в первый и последний раз – брось это дело. Волдеморт лишь усмехнулся, поднимая вверх палочку. Дамблдор, и не думая защищаться, спокойно шёл вперёд, и мантия его развевалась сзади. – Скай фолл, – раздельно произнёс Тёмный Лорд, описывая палочкой круг. Потолок над их головами пошёл трещинами и – спустя миг – рухнул вниз. Коридор оказался погребён под сотнями тонн земли. ...Или, точнее, должен был оказаться погребён. Но Альбус Дамблдор сжимал в левой руке часы с двенадцатью стрелками, и крышка их была открыта. Вся масса земли, долженствующая провалиться вниз, застыла в футе над головой старого волшебника. А потом начала подниматься обратно. Дамблдор шёл вперёд, медленно и неотвратимо: по нему стреляли заклятиями, но он, проделывая манипуляции с часами, почти небрежно отмахивался от них. Потолок вновь стал целым. Волдеморт поднял руку, и палочка его извергла настоящий огненный шторм, ревущий ураган Адского Пламени! Огненные змеи ринулись к Дамблдору... и отпрянули, когда тот ударил палочкой наотмашь! Не было никаких видимых эффектов, никаких цветных лучей – просто змеи вдруг начали... распадаться, утрачивать стабильность. Теперь это было почти обычное пламя, слепая стихия, не ведомая ничьей волей. В нём, конечно, оставалась толика Тьмы, но справиться с этим большого труда не представляло. – Глупо использовать против меня эти чары, – негромко изрёк Дамблдор, перенаправляя пожар в сторону его создателя. – Я победил того, кто придумал их, и давным-давно научился противодействовать им. Лица Пожирателей Смерти были закрыты масками, но Дамблдор знал, что на них застыл страх. Он был сильнее, он превосходил их на голову, на две головы и даже больше – и они ничего не могли поделать со столь превосходящей силой. Может быть, они бы даже сдались, бросили сопротивляться. Может быть. Когда бы не Волдеморт. Том Марволо Реддл был лучшим из учеников Хогвартса за последние сто лет. Том Марволо Реддл был гениален и своеволен, он не отступал и не сдавался. Он хотел быть выше всех, на самой вершине, и не собирался смиряться с поражением. И уж точно не собирался позволить это другим. Развеяв своё же заклятие, Волдеморт широко раскрыл рот – и оттуда выплеснулось что-то шипяще-чёрное! Непроглядное облако какой-то едкой дряни мгновенно увеличилось в размерах, скрыло весь коридор. Дамблдор нахмурился, опознавая в этой дряни разреженную Тьму. Из его палочки выпорхнул стремительный белоснежный феникс и пронёсся сквозь тёмное облако. Он порхал туда и сюда, рассеивая его... но изнутри донёсся шипящий голос Волдеморта, и Тьма вдруг стала гуще. Чёрные потоки окружили Дамблдора, вгрызлись в стены и пол, наполнили воздух ядовитыми миазмами. Оставь это как есть, и зараза расползётся по зданию, и устранение её потребует изоляции и карантина... Патронус с таким справиться не мог, и Дамблдор сильнее сдвинул брови. Патронус мог защитить хозяина, это да – но нужно-то было другое. – Фиат люкс, – спокойно сказал он. Полыхнуло белым. Вспухшая световая сфера с треском разодрала облако Тьмы, оставив от него отдельные тающие лоскутки. Первостихии аннигилировали, и всё вернулось в норму. Волдеморт медленно опустил палочку. Прямо сейчас он не мог поделать ничего, и он это понимал. – Однажды я прикончу тебя, – пообещал он, и голос его шипел от гнева. – Довольно, – покачал головой Дамблдор, сжимая руку. – Стелла коронар!.. Весь мусор, что в изобилии валялся на полу после попадания заклятий – куски камня, обрывки арматуры, зеркальные осколки – поднялся в воздух, образуя над волшебником будто бы арку. И засветился. Обломки утратились форму и цвет, начали перетекать друг в друга, образуя единую массу. Превращение заняло от силы секунды две, и вокруг Дамблдора, на расстоянии семи-десяти футов, повис сияющий ореол. И при виде него Пожиратели Смерти побежали, спотыкаясь о полы собственных мантий. Они слишком хорошо знали, что это такое. Любой взрослый волшебник узнал бы эту ауру, это противное тянущее ощущение, возникающее от одного лишь взгляда на неё. Ибо то был короний. ...Его открыли в начале двадцатого века, при наблюдении за спектром короны Солнца, и назвали в честь неё. Впрочем, «открыли» – это не совсем правильно: короний был не новым элементом и не каким-то хитрым алхимическим сплавом. Он был абсолютно чистым высокоионизированным железом, и те волшебные (точнее, антиволшебные) свойства, что присущи всякому железу, в коронии являли себя в своей предельной форме. В солнечной короне все химические элементы кипели, пребывая в состоянии миллионоградусной плазмы; очевидно, в таком виде они имели совсем иные свойства. Но волшебникам удалось повторить их, и когда Геллерт Гриндельвальд возводил Нурменгард, он извёл на него тонны корония, полученного с помощью магии. До того волшебники использовали обычное железо, обработанное особым образом, но оно с тех пор было списано на свалку. И сейчас Дамблдора окружала настоящая звёздная корона, и в короне кипел металл! Он, великий трансфигуратор, без особых усилий удерживал на плечах этот груз – а груз был серьёзным! На его магию словно бы навесили утяжелитель, и колдовать было куда тяжелей, чем обычно. И всё же это было очень эффектное заклинание. Одно из самых эффектных в арсенале Директора Хогвартса. Он вытянул палочку вперёд, протыкая воздух – и сгустки кипящего железа мгновенно сорвались со своего места. Большую часть из них Пожиратели сумели сбить в полёте, но некоторые долетели. И, разрушая заклинания, обернулись металлическими оковами, застывая за миг до соприкосновения. Трое или четверо волшебников в чёрных мантиях рухнули на пол; остальные успели сбежать. Дамблдор рассеянно наложил на упавших Связывающее заклинание, потом антиаппарационное – на всякий случай – и отправился следом за остальными. Этажом ниже раздалась серия хлопков: то, вне всяких сомнений, прибывали мракоборцы. Мигом оказавшись у лестницы, Дамблдор успел ещё заметить, как Волдеморт развернулся к своим приспешникам, вскинул руку – и немногие оставшиеся тотчас исчезли. Дамблдор вздохнул, рисуя в воздухе стул. Схватка была для него вовсе не так легка, как он хотел показать. И дело было даже не в магических способностях, нет: у него просто болели колени и как-то нехорошо покалывало в печени. Вот так и наступает старость, думал Великий волшебник, глядя, как авроры с палочками наперевес потихоньку заполняют коридор и проверяют кабинеты. Но их присутствие уже не требовалось. Государственный переворот провалился. ...Дверь директорского кабинета открылась. Вошла Минерва МакГонагалл, за ней следовала госпожа министр с несколькими сопровождающими. Хозяин кабинета посмотрел на гостей без особой приязни. – С вами невозможно связаться, Дамблдор, – раздражённо начала министр. – Вы не отвечаете на письма, игнорируете магографические сообщения! Я с позавчерашнего дня хочу поговорить с вами! – Дело в том, – холодно заметил Дамблдор, – что я не хочу говорить с вами. – Что?.. – на секунду осеклась та. – Послушайте, Дамблдор, мы сейчас не в том положении, чтобы ссориться. Вы же сами видели, что произошло! Мы хотим узнать у вас несколько вещей касательно... – Простите, у меня нет настроения отвечать на ваши вопросы, – оборвал её старый волшебник. – Не могли бы вы уйти? – Как это понимать? – сухо осведомилась министр. Сопровождающие её волшебники слегка подобрались. – Да что с вами такое?! Дамблдор равнодушно и слегка устало глядел на них поверх очков. Минерва МакГонагалл, стоявшая чуть в стороне, явно чувствовала себя не в своей тарелке. – Вы должны помочь нам! – заявила Юджина Дженкинс, и вот тогда Директор Хогвартса встал, с грохотом отодвигая кресло. – А почему я должен помочь вам? – спросил он тихо, но за этой тихостью угадывался гнев. – Это вы министр, и происходящее в стране – это ваши проблемы. При чём здесь я? – Вы серьёзно, Дамблдор? – раздражённо посмотрела на него Юджина Дженкинс, мало смущённая недовольством Директора. – Это проблема всех нас. Все мы живём в этой стране и должны совместно решать её проблемы. Пожиратели Смерти угрожают... – А откуда они взялись, вы не хотите мне сказать? – Вы не следите за новостями? – брови женщины поползли вверх. – Или просто издеваетесь? Этот так называемый Лорд Волдеморт с его радикальными призывами... – Вы правда думаете, что проблема в нём? – Что вы имеете в виду? – Я имею в виду то, что Пожиратели Смерти не пришли из иных миров, а Лорд Волдеморт не прилетел с Марса, – с медленной чёткостью произнёс Дамблдор. – Они были частью нашего общества, а обществом управляете вы. Штурм Министерства есть не более чем следствие ваших действий и бездействий. Это – результат вашей политики, доказательство вашей некомпетентности. Так почему ваши ошибки должен исправлять я? Юджина Дженкинс на мгновение потеряла дар речи. Мракоборцы, пришедшие с ней, тоже выглядели озадаченными. – То есть вы обвиняете в этом меня?! – почти взвизгнула она. – Меня чуть не убили!.. – Естественно! – отрезал Дамблдор, и голубые глаза его блеснули. – Недопущение подобных случаев – это – прежде всего! – ваша задача. Вы не справились – это бывает. Чуть не погибли – тоже бывает. Но ко мне всё это не относится. – Вы – Верховный чародей Визенгамота! Глава законодательной и судебной власти! – Не Визенгамот помешал дать ход делу Лича. Министр на мгновение осеклась. – К тому же Визенгамот подчиняется мне не больше, чем магловский парламент – королеве, и вы это прекрасно знаете, – невозмутимо продолжил Дамблдор. – Я могу консультировать, поощрять и предостерегать; могу наложить вето, и под каждым актом Визенгамота должно стоять моё имя, но не более. В крайнем случае я могу распустить его, но не управлять им непосредственно. – Это возмутительно, Дамблдор! Вы бы могли действовать, если хотели!.. – Если бы я хотел что? – наклонил голову тот. – Нарушить законы, которые сам же и подписывал? Политический курс задаёт не Верховный чародей, и если бы я делал больше того, что делал, это вышло бы за рамки должностных обязанностей. – В любом случае, почему я всё это слышу от вас только сейчас? – ледяным тоном спросила министр. – Сейчас поздно говорить о сделанных проблемах, сейчас надо иметь дело с последствиями! – Ну, прежде вам моё мнение не нужно было, – развёл руками Дамблдор. – Прежде вы без меня справлялись. Продолжайте дальше, пожалуйста. Министр нехорошо прищурилась, обернулась на своих сопровождающих. Те молча переминались с ноги на ногу. – Я всё ещё не понимаю, почему вы так не хотите мне помогать. Не во мне даже дело – но вы не хотите помочь стране! Допустим, были ошибки, допустим, была моя – наша! – вина, и я попытаюсь – уже пытаюсь! – всё исправить. Но вы обвиняете меня, а сами не делаете ничего. Раньше отказывались от поста министра, а теперь сидите здесь и прячетесь ото всех? Неужели вам всё равно? – Люди имеют ровно тех правителей, которых заслуживают, – тяжёло изрёк Дамблдор, хмуро сдвигая брови. – Сначала они думают: «зачем стараться, и так сойдёт», – а потом удивляются, что же жизнь у них такая плохая. Ну, думают они, наверное, Министерство виновато. Оно же за нашу жизнь отвечает. Но Министерство состоит из точно таких же людей, которые делают как придётся, а о последствиях не помышляют. А когда последствия приходят, вы – люди из Министерства – точно так же ищете виновных над вами. Можно случайные обстоятельства во всём обвинить, например. Или вон Дамблдора. Дамблдор же Великий волшебник, должен был предотвратить. А раз не предотвратил, то он и виноват, кто ещё-то. Ну не вы же. – Так можно оправдать любое бездействие, – процедила министр. – Я уже действовал, когда сохранил вам жизнь. Людям надо помогать, но не делая за них то, что они сами могут сделать, а поддерживая там, где они бессильны. Сейчас же вы просто хотите заткнуть мной дыру размером с вашу некомпетентность и некомпетентность ваших предшественников. Работайте без меня. Если не справитесь и всё будет совсем плохо – что ж, тогда, может быть, я снова вмешаюсь. Министр подошла ближе к столу и опёрлась на него обеими руками, глядя Дамблдору в глаза. Она смотрела на него снизу вверх – она была ниже, – но это её не смущало. – Сохранив жизнь?.. Дамблдор, позавчера вы поступили не более и не менее, как должен поступать маг ваших способностей. Я благодарна вам, конечно, но я не буду мешать личное с общественным. Вы же не думаете, что можете ограничиться только этим?.. – Нет, я думаю, что ограничусь только этим. – Вы что же, совсем не чувствуете никакой ответственности перед людьми? – недоверчиво произнесла Юджина Дженкинс. – Объявился тот, кто едва ли не в открытую зовёт себя Тёмным Лордом – а что делаете вы? Ваши проблемы, разбирайтесь сами... что это за ребячество, Дамблдор? Вы думаете, люди недостойны вашей помощи? Вы правда Великий белый волшебник, Дамблдор?.. Неужели перед поединком с Гриндельвальдом вас приходилось уговаривать точно так же?.. Альбус Дамблдор, на протяжении этой тирады мрачневший всё сильней, наконец не выдержал. – Ответственность нельзя взять наполовину! – прогрохотал он, сверкая очками, и госпожа Дженкинс отпрянула назад. – Либо я признаю за вами право жить своей жизнью, право на свои решения и свои ошибки, либо я признаю, что вы слишком тупы, чтобы жить своим умом, и беру на себя ответственность за ваши жизни и действия! Однажды я видел волшебника, который выбрал второе! Он не хотел оставаться в стороне, и он взял на себя ответственность за всех людей планеты! И я заточил его на самом верху Нурменгарда!! Министр смотрела на него взглядом долгим и неуверенным, и в глубине её глаз мелькало что-то непонятное. – Не просите меня помочь вам, – тусклым бесстрастным тоном закончил Дамблдор. – Не просите применить мою магию ради счастья людей и мирной жизни. Потому что я могу согласиться. А я очень, очень не хочу соглашаться. Идите отсюда, Дженкинс. Я больше не желаю видеть вас здесь. ...Они ушли. Они не очень хотели уходить, но всё-таки им пришлось. В помещении осталась только МакГонагалл, глядящая молчаливо и с укоризной. Дамблдору не нужно было поднимать голову, чтобы прочесть это в её взгляде. Он вздохнул. – Я ведь уже победил одного Тёмного Лорда. Меня уже называли героем и спасителем человечества. Разве этого мало? Разве мало я сделал для людей? Почему они теперь хотят, чтобы я победил ещё и второго?.. А появится ещё один, они снова будут меня просить?.. Минерва, может быть, я чего-то не понимаю, что-то не вижу, – почти беспомощно проговорил он, – но скажите мне, почему люди не могут жить своим умом? Почему им постоянно нужны те, кто будет их спасать?.. МакГонагалл продолжала молчать. За много лет она впервые видела Дамблдора в таком состоянии. – Может быть, Геллерт и в самом деле был прав? – безнадёжно сказал старый волшебник, снимая очки и подпирая голову двумя руками. – Может быть, он действительно смог бы принести Высшее Благо всему человечеству? Я не хочу верить в это, я очень не хочу в это верить – но последние двадцать пять лет мир очень настойчиво пытается в этом меня убедить. МакГонагалл толкнула дверь и тихо вышла из кабинета. Она была умна, и потому понимала, что слова здесь излишни; она была мудра, и потому знала, что ей надлежит сделать. Краем глаза Дамблдор заметил её уход и подумал, что, может быть, не стоило давать волю чувствам. Он откинулся на высокую спинку кресла, прикрыл глаза и почувствовал неимоверную усталость. Двадцать пять лет, подумал он, двадцать пять лет, и ради чего? Чего он добился за эти годы после войны? Геллерт, тогда, три месяца назад, в открытую усмехался ему в лицо, и было очень неприятно осознавать, что в чём-то он прав. А может быть и во всём. Сингх ведь соврал ему тогда, в тот памятный разговор. Не то что соврал, конечно, просто сказал то, что Дамблдору нужно было услышать. По-восточному это называется упайя. Но как бы оно ни называлось, а понимать это было тяжело. Дамблдор, в общем-то, понимал – или должен был – это ещё тогда, но ему очень хотелось считать иначе. Впрочем, хотелось – тоже не совсем верно; он должен был считать иначе или не смог бы сделать то, что сделал. Однако прошла четверть века, а он снова и снова возвращается мыслью к тем временам, и снова и снова пытается найти ответ. Он позволил себе задремать. Такое было не в новинку: иногда, когда работы было много, он отключался от мира на два-три часа прямо здесь, в этом кресле. Кресло было достаточно удобным, чтобы в нём заснуть, и недостаточно – чтобы заснуть надолго. И всё же времени прошло не так уж мало. За окном наступал уже вечер, когда аккуратный стук в дверь заставил его мгновенно вынырнуть из сна. – Альбус, – сказала появившаяся на пороге Минерва МакГонагалл. – Тут несколько человек желают с вами побеседовать. Вы позволите?.. И, не дожидаясь его ответа, она распахнула дверь шире. В кабинет один за другим начали заходить люди. Много людей. Они заходили и становились неровным полукругом напротив директорского стола. Аластор Грюм, лучший из мракоборцев. Эммелина Вэнс и Марлин МакКиннон, неразлучные подруги. Эдгар Боунс, хороший семьянин и примерный служащий Министерства. Суровый бородач Карадок Дирборн и весельчак Дедалус Дингл – две полные противоположности. Старый друг Элфиас Дож, всегда готовый помочь. И другие – Дамблдору приходилось напрягаться, чтобы вспомнить имена бывших учеников – Фенвик, братья Пруэтты, Медоуз... Последним в кабинет, пригнувшись, зашёл боком Рубеус Хагрид – честный, ни в чём не виновный Рубеус. Дамблдор догадывался, отчего они пришли. И не хотел слышать этого. Кабинет был большой, места хватало всем. Из полукруга вперёд вышел Аластор Грюм и довольно бесцеремонным образом уселся на стул, закинув ногу на ногу. – Приветствую, Дамблдор, – хрипло произнёс он. – Мне тут одну вещь предложили, и я подумал – а почему нет? Поговорил кое с кем – и оказывается, не один я так думаю. Вот скажите мне, Дамблдор – допустим, придёт к вам кто-то. Допустим, я. И попросит вас о помощи частным образом, как хороший человек хорошего человека. Вы же его не пошлёте как министерских, а, Дамблдор? Директор Хогвартса слабо улыбнулся. Несложно было понять, что Грюм имеет в виду. – Зависит от просьбы, – ответил он. – Вы говорите за всех? Скажите прямо, что вам нужно? – Я готов действовать, – прямо сказал Грюм. – Мы все готовы действовать. И мы будем, с вами или без вас. Но с вами, конечно, лучше. Вы поможете нам, Дамблдор? Дамблдор посмотрел на пришедших. Грюм говорил за всех; он хотел бы услышать и остальных, однако и без того прекрасно знал, что те могут сказать. Он читал это в их взглядах, в выражениях лиц, в мыслях, наконец. Он понимал, понимал очень хорошо стремления, побудившие их прийти сюда – и это были хорошие, правильные стремления. Как же иначе-то? – Я хочу защитить свою семью, раз уж Министерство не может этого сделать, – сказал бы Эдгар Боунс. – Плевать на Министерство, – ответил бы Аластор Грюм. – Я-то в состоянии сражаться. И я буду сражаться! – Я всего лишь стараюсь поступать правильно, – сказала бы Вэнс. – Так, как вы нас учили. – Если меня просят – ну что ж, надо помогать, – вздохнул бы Элфиас Дож, и Дингл бы согласно покивал. ...Дамблдор переводил взгляд с одного на другого и почти ощущал, как за его спиной встаёт тень Геллерта. Ехидно ухмыляющегося Геллерта, Геллерта-победителя. Ну что, Альбус, – не без сарказма спрашивал у него незримый собеседник, – всё-таки идёшь по моим стопам? Создашь Армию Дамблдора, а? Чтобы нести мир и восстанавливать справедливость? Браво, Альбус, браво: однажды ты должен был решиться на это. Давно было пора. Ты ведь знал, что я прав, Альбус. Ты всегда это знал, но почему-то не хотел признать. Нет, подумал Дамблдор. Нет, ты не прав. Я принял решение и не отступлю от него. Я не буду указывать людям, что делать, я хочу, чтобы они сами выбирали свою судьбу. Неужели это так сложно?.. Он почти уже открыл рот, чтобы отказать гостям, произнести «нет» с решительностью, которой не ощущал, когда на лестнице зазвучали шаги. Тяжёлые медленные шаги. Кто-то поднимался – медленно, неспешно. Дамблдор посмотрел сквозь стены тем взглядом, что мог смотреть лишь Директор, и не поверил своим глазам. По лестнице поднималось забытое казалось бы прошлое. Неплотно прикрытая дверь натолкнулась на чью-то руку. В проёме показалась чья-то туфля, и дверь отворилась вновь. За ней, длиннобородый и седовласый, стоял Дамблдор, и глаза его за стёклами очков светились голубым. Медленно ступая, он вошёл – и смерил взглядом невольно вставшего Дамблдора. Братья встретились впервые с того самого дня, когда один сломал другому нос. Аберфорт его не простил; Альбус на то и не надеялся. Ни разу с момента выпуска нога Аберфорта не ступала в замок Хогвартс. Ни разу с момента ссоры Альбус не удосужился поговорить по душам со своим братом. Но сейчас, спустя более чем столетие, братья вновь стояли лицом к лицу. Аберфорт прошёл к столу, отодвинув Грюма, вперился глазами в брата. Минерва, подумал растерянно старший Дамблдор. Ах, Минерва, до чего же умная женщина. Догадалась ведь, нашла единственного... – Что, снова сбежать хочешь? – тихим, злым шёпотом спросил Аберфорт. – Натворил дел – и в кусты? Услышать его мог разве что Грюм, бывший ближе прочих, но Грюм не проболтается. Впрочем, даже если и проболтается... какая разница! – Объявился, только чтобы нотацию прочитать? – раздражённо, как когда-то, ответил ему Альбус. – Ты... да что ты вообще знать можешь? Ты не видел то, что видел я. – Ты что творишь, дурак? – прошипел Аберфорт. – Он же их без тебя поодиночке перережет. Что, скажешь, это не твоё дело? – Не моё, – сказал Дамблдор увереннее, чем сам ждал от себя. – Каждый должен сам... – Умоешь руки и позволишь им умереть? – перебил Аберфорт; тон его был насмешливый, ядовитый. – Так же, как позволил сестре? Аберфорт нарочно бил по больному, расковыривал давно зажившую рану, и знал это, и знал, что Альбус знает. И оба они знали, что иначе было никак. – Это другое, – сквозь зубы ответил старший брат. – Тогда всё было иначе. – Да? – ухмыльнулся Аберфорт. – Скажи мне вот что, братец, без утайки. Если бы среди них (он небрежно махнул рукой назад, обводя стоящих в кабинете) стояла Ариана, ты бы им отказал? – Это невозможно, – едва слышно сказал Альбус. – Если бы она там стояла, я бы здесь не сидел. Аберфорт резко выдохнул, дёрнул рукой, только что не схватив его за бороду, и он вдруг подумал, какой комичной станет ситуация, если они и впрямь вцепятся друг другу в бороды. – Ты хочешь, чтобы я тебе снова нос сломал? – впрямую заявил младший брат, никогда не склонный к излишним умствованиям. – Так я сломаю, мне несложно. Кончай идиота из себя строить. Дамблдор-старший уже понимал, что сдастся, хотя изо всех сил не хотел того признать. Дело было, конечно, не в угрозе, но смеющаяся тень Геллерта не шла ни в какое сравнение с живым Аберфортом, способным ничтоже сумняшеся врезать ему при целой толпе свидетелей. Материальное прошлое само собой затмевало нематериальные воспоминания. К чему он вообще пришёл? Аберфорт Дамблдор был не дурак, не дурнее всех прочих, и уж точно должен был лучше этих прочих понимать мотивы своего брата. Утекло много воды, но до сих пор он был одним из немногих... двоих людей, кто по-настоящему знал Альбуса Дамблдора. Сейчас он ясно видел колебания Альбуса и – где-то внутри, не особо даже и скрываясь – злорадствовал. Да и сюда он пришёл тоже отчасти из этого самого злорадства, подумал Дамблдор-старший. А отчасти, пожалуй, и из сочувствия, и из чего ещё. Ну чего решил? – ехидно спросил бесплотный Геллерт за левым плечом. – Хотя чего ты мог решить, деваться-то тебе некуда! Сгинь! – скомандовал своему воображению Дамблдор и тем самым отбросил все сомнения. – Твой путь я повторять не буду; не буду брать власть и решать за тех, кто не хочет этого. И всё же не помочь я не могу. – Я не могу не помочь, – уже вслух, громко повторил он, делая жест Аберфорту. – Что ж, ты меня убедил. Я помогу вам. Но... Он помолчал пару секунд. – Чтобы одержать победу, вы должны сражаться. Учтите, что я не смогу всегда вам помогать. Все выдохнули; Аберфорт отошёл назад, встал у стены. По взмаху руки Дамблдора из углов кабинета выдвинулись стулья, кое-кто сел. На лице Грюма появилась кривая улыбка. – Что ж, охота на Пожирателей Смерти объявляется открытой, – проворчал он. – С чего начнём, господа хорошие? Какие у кого мысли есть? – Может, с названия начнём? – раздался неуверенный голос из задних рядов. Дамблдору не нужно было смотреть, чтобы понять, кто это сказал. Марлин МакКиннон, конечно же. Восемнадцать лет девушке, подумать только. Как быстро время летит – вот только её приняли на первый курс, а вот уже она совершеннолетняя, Хогвартс окончила. – Мы же теперь вроде как добровольческий отряд, будем Министерству помогать... – МакКиннон чуть покраснела, оказавшись в центре внимания. – Без названия никак нельзя!.. – Название... – пробормотал Дамблдор. Рядом в клетке курлыкнул Фоукс. – Название. Орден Феникса подойдёт?..***
Июль 1972 года. Великобритания, Северная Ирландия, город Белфаст. День был хорош. В меру тёплый, в меру солнечный, в меру ветреный. Люди шли по улицам, рядом ехали, весело бибикая, машины, и всё было хорошо. Короче говоря, это был один из тех дней, в которые, как говорится, ничто ничего не предвещало. Было где-то часа два с небольшим: молодой человек по имени Эндрю Грейнджер только что распрощался с родителями и, выйдя на улицу, широкими шагами направился к автобусной остановке. Подъехал автобус – не тот красный двухэтажный, который представляют себе иностранцы, слыша про автобусы Великобритании, а обычный, – Эндрю зашёл в него, купил билет у кондуктора и сел у окна. Настроение у него было бодрое, хотя и слегка омрачённое тем фактом, что надо было уже возвращаться. Краем глаза он заметил, что на ботинке развязались шнурки и нагнулся. Это действие его и спасло, потому что секундой позже начался ад. Рядом с автобусом оглушительно грохнул взрыв! Половина стёкол вылетели мгновенно; автобус закачался. Над головой Эндрю что-то со свистом пронеслось, и он, не вставая, быстро упал на пол. Последовало мгновение изумлённой тишины, а затем люди вокруг пронзительно закричали. Следом, перекрывая крики, раздался ещё один взрыв, уже подальше. Эндрю кричать не стал, только стиснул зубы. В голове стоял вопрос: выбираться из автобуса или остаться здесь? Где опасней? Будь он настоящим военным, а не из стоматологической службы, наверное, знал бы ответ на этот вопрос. Или нет. Но толпа уже штурмовала двери, выносясь на улицу стремительным потоком. В салоне осталось несколько человек – то ли раненые, потерявшие сознание, то ли вовсе убитые, Эндрю не приглядывался. – Э! – окрикнул его ошеломлённый водитель, высунувшийся из кабины. – Что такое творится-то, а?!. Эндрю не ответил – он уже выбегал из автобуса, вслед за остальными. В воздухе были клубы дыма и запах гари. Дым поднимался от стоящего неподалёку автомобиля... точнее, три минуты назад это было автомобилем. Сейчас же он представлял собой искорёженное металлическое месиво на четырёх колёсах. Чёрное пятно на асфальте, куча мелких обломков и стеклянного крошева вокруг. Вот что взорвалось, машинально заметил Эндрю. Но тут грянул третий взрыв – в разы мощнее, но и значительно дальше, – и в воздух поднялся настоящий столб дыма! – Вокзал взорвали!! – во весь голос заорал кто-то, подливая масла в костёр всеобщей паники, и хаоса тут же стало раз в десять больше. Эндрю прижался к стене здания (то была гостиница: он сам не заметил, как добежал до неё) и лихорадочно пытался сообразить, что же делать дальше. По-хорошему, сейчас бы стоило оказаться где-нибудь вне города, и будь у него своя машина, он бы уже мчался подальше отсюда. Но машины не было, а рассчитывать на автобусы и такси явно не стоило. Неплохим вариантом было укрыться в каком-нибудь подвале... если бы он знал, где здесь найти подвал. Мысль о том, что же именно тут происходит, как ни странно, пришла ему в голову в последнюю очередь. И как раз, когда она пришла – он получил ответ. Раздался хлопок, почти неслышный в окружающем шуме, и посреди улицы появился человек в какой-то чёрной хламиде. Машины, на пути которых оказался он, резко тормозили, пытаясь объехать его, но человек не смущался тем ничуть. Эндрю успел ещё подумать, как этот тип сумел так внезапно возникнуть из ниоткуда и почему он носит плащ летом... А потом человек развернулся вокруг своей оси, в его руке мелькнула тонкая палочка – и ближайшую к нему машину откинуло далеко в сторону! Если б не фонарный столб, тонна металла врезалась бы в людей на тротуаре! Эндрю моргнул. Потом моргнул снова. Ситуация была слишком необычна, и мозг не подавал абсолютно никаких сигналов конечностям. К человеку с палочкой бросился, что-то крича, констебль – но в воздухе мелькнула цветная вспышка, и констебль мешком повалился на асфальт. Откуда-то донёсся треск очередей – стреляли из пистолетов-пулемётов – но через пару секунд раздался короткий свист, шипение... и очереди вдруг смолкли. Где-то вдалеке прогремел ещё один взрыв, и глухое эхо несколько раз отразилось от стен. Дыма в воздухе становилось всё больше, и всё громче были крики. Человек в чёрном исчез так же, как появился – Эндрю даже не заметил, когда это произошло – и теперь на улице с каждой минутой скапливалось всё больше машин, и их гудки становились всё протяжней. Все хотели выехать из города, и на дорогах, очевидно, тут же образовались огромные пробки. Рядом с Эндрю, стояли, обняв друг друга, двое, парень и девушка, и не стесняясь плакали. Сам он находился всё в той же позе у стены, несколько отстранённо наблюдая за происходящим. Страха он не испытывал, вместо этого была какая-то флегматичная апатия – ничем не лучше, если подумать. Но что он мог сделать?.. И тут наступила кульминация: Эндрю будто в ускоренной съёмке отчётливо увидел толстую чёрную молнию, бьющую откуда-то с соседней улицы... прямо в гостиницу, у которой он стоял! Молниям не положено быть чёрными, но эта была, и была столь непроницаемо-чёрной, что казалась просто совершенной пустотой, дырой в ткани пространства. Молния била две секунды – невыносимо долгие две секунды, и Эндрю, замерев, смотрел, как она, извиваясь и делясь мелкими ответвлениями, хлещет по восьмиэтажному зданию. А потом молния исчезла. И здание начало рушиться. Это был крепкий кирпичный дом, построенный в виде «Г», который мог простоять не одно десятилетие. Но сейчас он буквально обваливался внутрь себя, сгибался под собственной тяжестью! Первой с жутким грохотом рухнула крыша, потом пошли трещинами кирпичные стены... Эндрю, задрав голову, глядел, не в силах отвести глаз. Лопнули стёкла, и верхний этаж обрушился на машины, стоящие во дворе! По счастью, сам Эндрю стоял с наружной стороны здания. И всё же обломки сыпались и туда, съезжали вниз целые кирпичные пласты! Люди, нашедшие себе там убежище, разбегались с истошными воплями. Эндрю чуть замешкался – и ему по голове таки прилетело вскользь. Качнувшись, он осел на землю. Нет, сознание он не потерял, но голова вдруг стала тяжёлой и тело перестало слушаться. Он приложил руку ко лбу и с тупым удивлением обнаружил там кровь. – Нокдаун, – зачем-то сказал он вслух. Мысли путались, хотя голова, на удивление, почти не болела. ...Прошло минут пять или, может быть, десять. Эндрю всё так же сидел на земле, машинально потирая голову. Гостиница за его спиной обвалилась окончательно, и ему очень повезло, что больше по нему ничем не прилетело. Где-то что-то ещё взрывалось и рушилось, и глухие отзвуки ударов докатывались сюда. Город, час назад абсолютно мирный, превратился в настоящее поле боя. Впрочем, кажется, бой – чем бы он ни являлся на самом деле – уже утихал. Взрывы вроде бы прекратились, истерических криков стало меньше, и... Эндрю не успел додумать: совсем рядом с ним резко затормозил, гася скорость в развороте, ярко-красный автомобиль с длинным закруглённым капотом. Любой, кто время от времени почитывал автомобильные журналы, с лёгкостью узнал бы его: то был спортивный итальянский «Мазерати». Из «Мазерати», хлопнув дверьми, вышли двое в одинаковых чёрных костюмах. Один повыше, второй пониже. – М-м-да, – протянул тот, который пониже. – Это никуда не годится. Это почти война. – У нас проблема, – подтвердил второй. – Большая проблема. Его голос Эндрю к своему немалому удивлению вдруг вспомнил. Этот человек появлялся пару раз у них в управлении. Как же его там звали?.. – И вы в состоянии... её решить, коммандер? Второй усмехнулся: – Конечно. – Эй, – слабым голосом позвал Эндрю. В ушах звенело, и он не был уверен, что говорит достаточно громко. – Эй, вы меня слышите? Оба резко развернулись. Высокий коротко присвистнул. – О, да это же Грейнджер! – удивился он. – Ты что здесь делаешь? Почему не на службе? – В отпуске я! – обалдело ответил Эндрю. – К родителям вот приехал... – Знаете его? – отрывисто спросил тот, что пониже. – Виделись мельком на базе. Он дантист. – Я только учусь... – начал было Эндрю, но тут около них пространство словно бы раздвинулось, и из воздуха вышагнул человек в плаще. Не тот, что швырялся машинами. Другой. Во-первых, это была женщина, во-вторых, плащ у неё был другого цвета... да и палочка в руке вроде бы покороче. – Явились наконец, – мрачно сказал невысокий тип. А второй, коммандер, ничего не сказал. Но посмотрел очень нехорошо. – А что я могу?! – бросила женщина, устало разведя руками. – Вы и сами всё понимаете! – Нет, – медленно отчеканил невысокий. – Такого мы не понимаем, мадам Дже... – Вот давайте это отложим на потом! – раздражённо оборвала его та. – Сейчас у нас дела поважнее есть. Этому стереть память? Кончик её палочки указал на всё ещё сидящего на земле Эндрю. – Оставьте, – покачал головой коммандер, – мы разберёмся. Женщина пожала плечами, развернулась и исчезла. Оба типа в чёрном вновь посмотрели на него. – Это что такое было? – тупо спросил он. – Я не про неё, я... вообще. – Теракт ИРА! – отрезал невысокий. – Ясно? Разрушенные здания, удушливый стелящийся дым, окровавленные тела на тротуарах... улица как будто попала под артобстрел. Эндрю внимательно посмотрел на всё это и понятливо кивнул. Теракт, ясно. Что же тут неясного? – Что, к себе его берём? Уверены? – Pourquoi pas? – хмыкнул тот. Пошарив в кармане, извлёк тонкое стальное кольцо и бросил ему. – Надень, – сказал Деннитсон (Эндрю наконец-то вспомнил его имя!). – А то ещё память сотрут случайно. Адрес можешь запомнить? Эндрю сперва удивился такому вопросу, потом вспомнил про голову. Коснулся ещё раз, аккуратно – нет, кровь уже не шла. Он не был уверен, что сможет твёрдо стоять на ногах, но вот с памятью всё было в порядке. – Смогу. Деннитсон продиктовал ему адрес (в центре Лондона, между прочим) и добавил напоследок: – Не затягивай. Колечко – государственная собственность, кому попало носить их не положено. Намёк был более чем прозрачный, и Эндрю вновь кивнул. Он вообще был понятливым человеком. – Ну вот и отлично, – улыбнулся Деннитсон, хлопая его по плечу. – Давай, Грейнджер, ступай в больницу. Увидимся ещё. – Коммандер, – напомнил о себе невысокий тип, и Деннитсон повернулся к нему. – Разумеется. Мне кажется, Джон, решить нашу проблему довольно просто. Мне потребуется дальнобойная винтовка. – Тот крупнокалиберный прототип? – Разумеется, – коммандер Деннитсон опять улыбнулся. Улыбка вышла хищной. – Разумеется, именно крупнокалиберный прототип. Разумные существа делятся на два типа... и мне очень хочется узнать, к какому из них относится Лорд Волдеморт.***
30 августа 1973 года. Великобритания, графство Дорсет, город Борнмут. По входной двери словно ударил великан, и дверь, с оглушительным треском слетев с петель, врезалась в противоположную стену. Повеяло ночным холодом. На пороге стояла фигура в чёрном плаще с капюшоном. В руке её была небрежно зажата палочка. – Ты!.. – выдавил из себя человек, что сидел у камина к кресле-качалке. – Я, – согласилась фигура резким шипящим голосом, подходя ближе к человеку, в гостиную. – Ты нужен мне. – Рональд? – на лестнице раздались шаги. – Рональд? Что там за шум на ночь глядя? Женщина не успела спуститься со второго этажа – легчайшее движение палочкой парализовало её, и она застыла в нелепой позе. – Твои друзья-маглы? – презрительно сказала фигура. – Что ж, так будет проще. Ты оказал мне большую услугу, выбравшись из своего дома сюда. – Зачем тебе я? – тихо спросил человек, не делая никаких попыток встать с кресла. – Я старый больной человек, которому скоро умирать. Я плохой волшебник и никудышный боец. У меня нет ничего, что бы тебе могло пригодиться. – Кроме знаний, – проговорила фигура, откидывая капюшон. Под ней обнаружилось худое белое лицо, известное всем без исключения волшебникам Британии. – Я знаю, кто ты. Ты прошёл в Тир-Нан-Ог Прямым Путём вслед за высокими фейри. Ты видел их бессмертную королеву, ты сделал то, что не делал никто из людей со времён Уильяма Шекспира. – Шекспир не ходил Прямым Путём, – ответствовал, с трудом вставая, старик. – В его время на Земле ещё можно было встретить... – Это меня интересует мало, – оборвал его Волдеморт. – Иные миры пусть остаются иными. Мне важнее другое: тебя приглашал к себе отдел тайн. Ты был в отделе тайн и знаешь, как туда попасть. Скажи, что тебе известно о невыразимцах? Старик выпрямился, гордо вскинул голову. – Я не скажу тебе ничего, Тёмный Лорд, – твёрдым голосом ответил он. – Не для того я десятилетиями говорил людям о Добре и Зле, чтобы теперь склониться перед Злом! Уходи отсюда! – Вот как... – протянул Волдеморт, растягивая губы в длинной змеиной улыбке. На лестнице вновь раздались шаги. Послышалось восклицание: спускавшийся заметил застывшую на месте женщину. – Крепкий сон – залог долгой жизни, – флегматично заметил Волдеморт, парализуя и второго из хозяев дома, мужчину. Милая семейная пара пригласила к себе старого друга, но за другом, по несчастливой случайности, явился он, Лорд Волдеморт. Что ж, не повезло им... Старик, которого он на секунду выпустил из поля зрения, вдруг резко вскинул руки. – Наур ан эдрайт аммэн!! – громогласно воскликнул он, и с этими словами от него изошла волна жаркого пламени. Комната вспыхнула. Затрещало дерево, лопнули фарфоровые слоники на камине, кресло-качалка превратилось в костёр. Через пару минут пожар обещал охватить весь дом. – Довольно, – прошипел Тёмный Лорд, поводя палочкой. Из неё хлынули потоки холодного воздуха, прибивающие к полу языки пламени. – Мне не сложно заставить тебя склониться передо мной, но это лишняя трата времени. Чтобы узнать всё, мне не нужно твоё согласие. Старый чародей чуть отступил назад, глядя на Волдеморта с презрением. Он знал, что ему не тягаться с чёрным магом и что аппарировать у него не выйдет – но он никогда бы не упал перед ним на колени. – Легилименс!.. – изрёк Тёмный Лорд, и старик упал на пол, сотрясаясь в корчах. Информацию буквально выдирали у него из мозга способом грубейшим из возможных. Искры взвивались в воздух. В свете не до конца утихших языков пламени на стенах плясали тени, и можно было отчётливо увидеть распростёршегося на полу человека и нависший над ним тёмный силуэт. ...Меньше чем через пять минут Волдеморт покинул дом. Людей в нём он убивать не стал; парализующие чары тоже, впрочем, не снял. Огонь в доме разгорался вновь, и если здесь поблизости нет ни пожарных, ни мракоборцев... что ж, очень скоро все трое будут мертвы. – Август Руквуд, – тихо прошептал Тёмный Лорд. – Кажется, ты мне подходишь...