Цель архимага

      По возвращении из отпуска Джемма Фарлей заметила, что с профессором Креолом что-то не так. Креол был каким-то странным: выглядел раздражённо и зло, срывался по самым мелким поводам (в основном на Хубаксиса) и вообще будто бы хандрил.       Видеть его в таком состоянии было несколько непривычно. Профессор Креол мог разозлиться, он был вспыльчив – но вспыльчивые люди как загораются, так и утихают. Результатом его злости могли быть разрушения и чьи-нибудь смерти, но она не продолжалась долго. Не в его привычках было ходить хмурым и раздражённым четыре дня подряд.       А то и больше. Когда Фарлей вернулась из отпуска, он уже был в таком состоянии. Сначала ей показалось, что профессор попросту переутомился, но потом...       Да и Хубаксис сообщил, что, мол, хозяин почти не ест, на полигон к демонологам не ходит, занятия забросил, встречи отменил. Джинн тоже переживал за своего хозяина. И если бы речь шла о ком-то другом, Фарлей могла бы решить, что у человека депрессия. Но чтобы такое случилось с Креолом...       Хубаксис даже Шамшуддина позвал, но и у него растормошить Креола не вышло. После его ухода на лицо профессора вновь наползла маска унылой раздражённости.       А ей, Фарлей, как раз надо было показывать Креолу плоды своего труда. В учебнике, что она писала, первый том уже был закончен, по крайней мере вчерне, имелись наброски и второго. На этом этапе без авторитетного взгляда самого главного демонолога обойтись было нельзя.       – Ну сойдёт, – кивал Креол, рассеянно перелистывая страницы. – Тут у тебя в ритуале призыва ошибка, печати нет... хотя нет, это ты правильно сделала... Почему о Именах Мардука нет ни слова?       – А зачем? Их же только вы можете призывать.       – Для общего развития, – буркнул Креол. – Чтобы знали.       – Но это же не энциклопедия, это учебник.       – Делай как знаешь, – Креол захлопнул черновик, стопку сброшюрованных листов. – Я тебе это поручил, ты и думай.       – Я и думаю, – согласно кивнула Фарлей, – надо ли вообще в учебнике писать про демонов Лэнга? Само собой, про уничтожение – но стоит ли писать про призывающие методики и такое прочее, если мы всё равно идём на Лэнг войной? Кому это понадобится через пятнадцать лет? Да и с боевой демонологией тоже непонятно – будут ли все эти заклинания нужны после уничтожения Лэнга?       Креол недовольно закряхтел под таким шквалом вопросов.       – Уничтожения... – проговорил он. – Да, будут. Копьё Мардука подействует и против чёрта, и против валинкта, хотя и с меньшей эффективностью.       – А остальное?       – Да не торопись ты! – вспылил Креол. – Если победим Лэнг, вот тогда и будем над этим думать! А пока пиши что можешь!       Взгляд Фарлей стал очень кислым. За эту работу Креол ведь дополнительно не платил, она её делала отчасти из интереса, отчасти по идейным соображениям. Но бесполезную работу по идейным соображениям делать не будет никто.       С зарплатой, кстати, вообще интересно получилось. В своё время она прямо спросила у Креола, не собирается ли тот ей платить за работу, что она выполняет. Креол вытаращил глаза и в упор не понял, в чём проблема.       – У тебя денег нет? А демонологов мы на что кормим?       – Так это... через Конфедерацию поступает... – промямлила она.       – А откуда они знают, сколько нам всего надо?       – Так я ведомости отправляю...       – Ученица, а ты свою плату в эти ведомости добавить не можешь?       – А так можно? – хотела спросить Фарлей, но, будучи умной девочкой, не спросила. Тогда она была ещё наивна и толком не понимала, как это всё работает. А потом началась сибирская стройка, пришлось общаться с самыми разными людьми... и узнавать много интересного.       Стройка, оказалось, вообще весёлая штука. Позволяющая заработать. Строитель сперва подсчитывает все расходы, а затем закладывает в смету сумму, большую на сорок-пятьдесят процентов. Если он этого не сделает, в лучшем случае выйдет в ноль, потому что в процессе всегда возникают незапланированные траты. То, что нельзя учесть, но для чего можно заложить подушку безопасности.       Ну и в карман тоже перепадает, это как водится. Строитель – это ведь не один человек и обычно даже не одна компания. Проектируют одни, непосредственно строят другие. Если они друг с другом в хороших отношениях, происходит понятно что. И все всё понимают, дело совершенно житейское. То, что стройка велась на самом высшем уровне, дела в сущности не меняло: реалии оставались те же, пусть деньги и не уходили на сторону, крутились внутри системы.       У волшебников с этим было попроще, но о прозрачности речи тоже не шло. Финансовые потоки клубились и распределялись порой совершенно причудливо, причём это даже коррупцией было не назвать – всё складывалось так как-то само собой. Впрочем, Фарлей в это подробно не вникала, ещё чего. Копится небольшая сумма на счету, ну и пусть дальше копится. Ей хватает, тем более что и тратить особо некуда.       – ...Писать что могу? Чтобы через десять лет всё это оказалось ненужным? – едко осведомилась Фарлей. – А может, тогда и учебник написать через десять лет? Те, кто его будут читать, в войне всё равно участие принять не успеют.       – Не ори на профессора, – процедил Креол. – Думаешь, война с Тёмным миром – такое простое дело?! Пришёл, увидел, победил?! О ней думай, а не о том, что будет после!       – Ну если мы проиграем... – начала Фарлей и осеклась. Так-то действительно, кто сказал, что возможны только два исхода? И даже после победы в Лэнге вполне могут остаться демоны и даже архидемоны...       – Проиграть мы можем, – непонятным тоном согласился Креол. – Шанс немаленький. Может быть, не надо было всё это начинать? Жили бы спокойно...       Фарлей уставилась на него. Креол, говорящий такое, был почти столь же вероятен, как и Дамблдор, предлагающий вступить в Пожиратели Смерти.       – Ктулху пробуждается, – осторожно напомнила она, – Лэнг готовит вторжение.       – Как вторглись, так их и выперли бы, – нехотя пробурчал маг. – Ты думаешь, за этим никто не следит? Если Ктулху явится на Землю, его прогонят очень быстро.       – Я помню, – сказала девушка, продолжая глядеть на профессора во все глаза. – Так... вы передумали, что ли? Больше не хотите титул Высшего мага?       – Как это не хочу?!! – заорал Креол, хватив кулаком по столу. – Я шёл к этому титулу с тех пор, как стал Верховным Магом Шумера!! Высший маг – это вершина, предел волшебного могущества!! Бессмертный богоравный чародей, стать которым... знаешь, сколько Высших магов было в Шумере со времён Мардука?!       – Ага-ага, вы уже рассказывали, – кивнула Фарлей, борясь с желанием зажать уши. Орать Креол умел громко.       – Ни одного! – закончил Креол. – Потому что стать им невероятно сложно! И я!.. не смогу этого сделать.       – Что?.. – слабо пробормотала Фарлей, глядя на него. Такое признание Креолу далось тяжело: он скривился и явно уже жалел о сказанных словах. – Но вы говорили, что боги не смогут проигнорировать падение Лэнга...       – Проигнорировать не смогут. А Небесный Мандат не дадут, – тяжело сказал архимаг. – Не заслужил я его.       – Но Мардук...       – Но я не Мардук, – ещё тяжелее проговорил Креол, буквально через силу выдавливая слова. – Мардук зажёг звезду. Мардук сразил в поединке Мать Чудовищ Тиамат, хтоническое божество. Мардук создал целую отрасль магии. Мардук придумал Крест Стихий. Мардук объединил пятьдесят архимагов, сильнейших чародеев Земли, в Ковенант и возглавил его, ибо был выше всех их.       И тут Фарлей начала понимать. Действительно, профессора Креола с полным на то правом можно было назвать одним из – но не самым-самым. С учётом архидемоницы в посохе он и впрямь мог называться сильнейшим... но сила – это всего лишь сила. Креол прожил в современном мире всего пять лет. У него нет ни надёжных союзников, ни особенных личных заслуг, ни стоящей за ним организации. Чего стоит Верховный Маг без своей Гильдии?       Да и насчёт силы-то ещё вопрос. Посох-Поглотитель был могущественным артефактом, но кто мог поручиться, что у остальных Великих волшебников не таится в закромах чего-то подобного?       – А я?.. – угрюмо продолжал Креол. – Я не главный. В сегодняшнем Ковенанте все равны, все вносят свой вклад. Африканец вот подсказал, как перезарядить Сердца, гоблин даёт деньги, Альбус уговаривает всех, объединяет магов и немагов, Олби с Элджерноном... ты и сама знаешь. И я не могу им приказывать.       – Но вы готовите демонологов, – вставила слово Фарлей, – это самая важная часть. И никто, кроме вас, не сможет справиться с архидемоном...       – Лучше меня – никто, – мрачно кивнул Креол. – Но есть маги Ватикана, есть Сингх, Олби придумывает техномагический Поглотитель, и... хотя тебе это знать не надо. Я лучший, но не единственный. Знаешь, что будет, если я исчезну?       – Что?       – Ничего! Всё как шло, так и будет идти! Я не главный здесь, ученица! Не незаменимый! Без меня всё будет намного хуже, но если Альбус постарается, то обойдётся без меня!       – Почему Альбус-то? – невольно спросила Фарлей. Креол растянул губы в ухмылке:       – Да потому что он-то своего добьётся! Он же знал всё уже в тот момент, когда я договорился с ним! Альбус предвидел, всё предвидел...       А почему вы в этом так уверены? – подумала девушка. – Да даже если так, что в этом плохого? Вслух, однако, она резонно заметила:       – Ну один бы вы всё равно не справились. Так что, хотите отказа...       – НЕТ! – рявкнул Креол, бешено зыркая на непонятливую ученицу. – С чего бы?! Может быть, я ошибся, решив воевать с Лэнгом, но я уже решил! Знаешь, насколько увеличится моё могущество, если я посажу в посох ещё парочку архидемонов? Пусть победа не позволит мне сразу стать Высшим магом, но я всё равно стану сильнее, намного сильнее! Рано или поздно я добьюсь своего!       – Тогда замечательно, – согласилась Фарлей, мало смущённая взглядом Креола. – Кстати, раз уж пошёл разговор: Говиндрал Сингх ведь тоже Высший маг?       – Говиндрал Сингх... – проворчал не желающий успокаиваться профессор. – Конечно нет. Сингх не Высший маг. Он вообще не маг, а просветлённый йогин. Сиддх.       – А йога разве не магия? Некоторые вообще считают, что Сингх самый сильный чародей в мире.       – Да тебе-то это откуда знать?       – «Волшебное обозрение», – скучно пояснила Фарлей. – Ежемесячный журнал при Конфедерации, печатает, в том числе, и рейтинги сильнейших волшебников. Про Сингха там тоже написано.       – И про меня? – заинтересовался Креол.       – Пока нет. Всемирный рейтинг обновляется раз в два года, или что-то вроде. И некоторые сами не хотят, чтобы про них писали.       – Упущение, – серьёзно сказал Креол. – Про меня все знать должны. Смотри, ученица, вообще йога – это не магия. Отчасти там применяются магические практики и можно даже свести йогу к отдельной магической дисциплине, как это было в нашей Гильдии, но она этим не ограничивается. В йоге тоже существует множество разных направлений, состоящих из разных физических и духовных аспектов.       – Но духовные аспекты – это же и есть магия?       – По-твоему, кроме магии ничего не существует? – насмешливо хмыкнул Креол. – Вот они, недостатки современного образования. Либо магия, либо физика, третьего не дано. Помнишь, мы говорили об отличиях святой магии и апостольства? Внешне и даже внутри они схожи, но по сути всё-таки различны. С йогой примерно так же. Сингх к магии имеет мало отношения, он к могуществу своим путём шёл.       – Каким?       – Медитировал и обретал мудрость, – отрезал Креол. – Промедитировал так тридцать лет подряд и просветлился, обрёл бессмертие. Теперь с архидемоном может потягаться. Что непонятного?       Фарлей моргнула пару раз.       – То есть это он... самостоятельно бессмертие получил? – уточнила она на всякий случай. – То самое Истинное Бессмертие? Вы же говорили, что Высшим магам его боги дают? Как...       – О Мардук! – закатил глаза Креол. – Да! Получил! Это йогическая методика сан-йо, направленная на получение бессмертия и ни на что больше! Я пятьдесят лет потратил на демонологию и стал архимагом – а если бы пятьдесят лет потратил на йогу, так, может, тоже стал бы бессмертным!       – Так почему...       – Или сдох бы от голода! – взорвался маг и вскочил со стула. – Думаешь, можно просветлиться просто так, по учебнику?! Ты вообще представляешь, что для этого нужно?! Нет, я предпочитаю магию, классическую магию – она намного, намного более предсказуема!!       Да, это логично. Волшебники развивают свой дух, но лишь опосредованно, через... волшебство. Они используют пусть и магическую, но энергию для подчинения мира, и в этом смысле не отличаются от маглов. Развить же свой дух до того, чтобы одной волей прогибать реальность под себя... это, знаете ли, нечто совсем иное.       Однако Фарлей уже пожалела, что вообще начала спрашивать про это. Какое ей-то дело до таких высоких материй? Вот насчёт учебника бы ещё уточнить... но Креол уже выгонял её.       – Всё, ученица, иди отсюда, не мешай работать! Придёшь потом... когда-нибудь.       Девушка вышла из кабинета, и маг, походив немного, снова плюхнулся на кровать, заложив руки за голову. Мысли невольно возвратились к Сердцам Стихий и их перезарядке. Идея была очень интересной, и Креол даже жалел, что сам до такого не додумался. На практике он её ещё реализовывать не начал, только крутил в голове так и эдак. Всё выходило вроде бы верно.       – Не Мардук... – пробормотал Креол. Но в одном Мардук как раз ошибся: своим Крестом Стихий он жахнул точно по С'ньяку, которого это не убило. Только способствовало усугублению старческого маразма.       Теперь Креолу предстоит исправить ошибку Мардука. И если он действительно хочет сделать это, заняться Сердцами нужно уже сейчас.       – Это сработает, – сказал он. – Должно сработать.       – ...Я думаю, в Африку вам ехать не стоит, – мягко сказал Дамблдор.       – Вас напугал визит Люциуса? – скептически посмотрел на него Снейп. – Или то, что с Лордом теперь работает Трой?       – Всё вместе взятое. Северус, это неоправданное повышение рисков. Мне нужны сведения о Волдеморте, но мёртвым вы принесёте мало пользы.       – Не думаю, что ваши подозрения оправданы, – покачал головой Снейп. – Вы знаете, я достаточно хорош в окклюменции.       – В Африке я ничем вам помочь не смогу, вы ведь понимаете это? Если возникнет критическая ситуация, справляться вы будете сами, Северус.       – Не драматизируйте, Дамблдор, – спокойно ответил волшебник. – Вы же сами знаете – если возникнет критическая ситуация, Лорд убьёт меня на месте.       – Проблема в том, что он может захотеть оставить вас на месте, – напомнил ему Дамблдор. – Вы же присутствовали при разговоре с Люциусом. Если Том убедится в вашей преданности, вам, вероятно, придётся остаться в Африке и вновь стать его верным слугой.       – Это если он вообще не собирается возвращаться в Англию, – возразил Снейп. – Недавний ураган и происшествие с Поттером доказывают обратное. Я нужен ему на этом месте, Дамблдор. Или вы беспокоитесь, что не сможете найти замену?       – Нет, я уже послал письмо в аврорат. Они говорят, что на пару недель или даже месяцев вполне могут кого-то послать в Хогвартс, – Дамблдор помолчал. – Всё же забавно получается. Проклятие с должности профессора защиты снято, но у вас, Северус, всё равно после первого же года возникли непреодолимые обстоятельства.       По лицу Снейпа было видно, что не очень-то он уверен в отсутствии этого проклятия.       – Ну нет, – ответил Дамблдор на молчаливый вопрос. – В таком случае я бы не стал вас назначать. Нет, мисс Линарес своё дело знает, и я дорого ей заплатил.       – Мы обо всём этом говорили, – не без нетерпения сказал Снейп. – Что вы так волнуетесь, Дамблдор? Сегодня двадцать четвёртое, отправляюсь я завтра, менять что-либо уже поздно.       – Я посылал в Африку Эльфа, Северус. У Эльфа, прямо скажем, немного в голове, но волшебник он не последний. Он пробыл там два с половиной месяца, с февраля по май – и не нашёл никаких следов Волдеморта. Ни Волдеморта, ни Троя, ни сбежавших Пожирателей, ни дементоров Азкабана. А со слов Люциуса мы знаем, что они там.       – В Египте, – уточнил Снейп. – А что, Дамблдор, вы доверяете Эльфу?       – Конкретная страна как раз ни о чём не говорит, – заметил Директор. – Египет мог быть и, скорее всего, был выбран только для отвода глаз. А что до Эльфа... обманывать не в его обыкновении. Он может приукрасить или недосказать, приврать в мелочах, но не в главном. За два с половиной месяца он не нашёл ничего – понимаете, что это значит?       Снейп изогнул бровь:       – Вы полагаете, Тёмного Лорда покрывает Акинбаде?       – Увы, вполне возможно, – вздохнул Дамблдор. – Том познакомился с ним ещё до своего возвращения в Англию и мог войти в доверие. Но официально он будет всё отрицать, а неофициально... в Африке у меня связей нет. И ссориться с Акинбаде не хочется, у нас война на пороге. А если он на самом деле ни при чём?       – Но вы в это не верите.       – Не верю, – кивнул Дамблдор. – Не верю. Таким образом подытожим, Северус. Вы хотите отправиться в неизвестность со смутной надеждой на то, что вас отправят назад, в Хогвартс. Я в этом сомневаюсь. Я думаю, что Волдеморт скажет вам остаться. Вы, во-первых, будете вынуждены опять исполнять работу Пожирателя Смерти и, во-вторых, не сможете мне помочь.       – Смогу, – возразил Снейп. – Отправлять письма с птицами будет небезопасно, но есть и другие способы. Дамблдор, не надо за меня беспокоиться, я давно не ребёнок.       – Я боюсь, что подобный риск не оправдан, – повторил Дамблдор.       – Если вы хотите мне сказать, что я вам больше не нужен, то это будет неправда, – резко сказал декан Слизерина. – Вы не знаете ни точного местонахождения Лорда, ни его целей, ни его планов. Дамблдор, по факту вы не знаете ничего.       Дамблдор откинулся на спинку кресла.       – Не знаю, – согласился он. – Но он сейчас за полмира от меня. По-хорошему, сейчас Волдеморт – проблема Акинбаде, а с ним он как-то договорился. Но само наличие этого договора означает, что планы Волдеморта не слишком радикальны. Я полагаю, что он действительно залёг на дно и возвращаться сюда не собирается.       – А ураган месячной давности?       – Ураган для меня загадка, – признался старый волшебник. – Чего Трой этим хотел добиться? Не справился с Креолом и решил выместить злость? Нет, я полагаю, Трой сейчас тоже в Африке, но я не понимаю, что ему там надо. Что два чёрных мага могут делать в африканской глуши?       – Взять власть? – предположил Снейп. – Не получилось в Англии, попробуем в менее развитой стране?       – Самый очевидный вариант. Однако в таком случае это опять же не моя проблема, – закончил Дамблдор. – Как видите, Северус, информация оттуда мне не так уж и нужна. Я не собираюсь охотиться за Волдемортом по всему миру только потому, что он Волдеморт. Он не проблема, пока он не создаёт проблем... а в Африке законы более либеральны к чёрным магам. Пусть себе живёт.       – Урагана это всё ещё не объясняет, – мрачно заметил волшебник.       – Вот именно поэтому я и готов отпустить вас. И не могу же я запретить вам рисковать, – Дамблдор помолчал. – Ладно, в дальшейших обсуждениях смысла нет, вы и сами всё знаете. До свидания, Северус, и удачи вам.       Северус Снейп, декан Слизерина и преподаватель защиты от Тёмных искусств, сдержанно попрощался и вышел из кабинета.       Вернуться назад ему было не суждено.       ...Ну что ж, философически подумал Гарри Поттер, вот и наступил очередной учебный год, шестой по счёту. Шестой курс с прошлыми не сравнить, даже с учётом подготовки к СОВ. Тут уже начинается учёба на другом уровне, такое не все выдерживают. Да и не всем нужно, так что после пятого курса уходит не меньше четверти студентов.       Сам Гарри СОВы сдал неплохо. По астрономии – «удовлетворительно», по истории магии – «слабо», по защите – «превосходно», остальные шесть предметов – «выше ожидаемого». Результат в целом хороший, разве что за заклинания было обидно – Гарри был уверен, что знает их лучше, просто билет достался неудачный, а на практике отыграться не получилось.       Ну и ладно. В конце концов, с уходом за волшебными существами ему, наоборот, повезло.       – Ты выбрал, по каким предметам будешь продолжать обучение? – спросила его Гермиона ещё в поезде. Гарри пожал плечами: он собирался стать мракоборцем (ну а кем ещё, с такой-то славой?), а там выбирать было особо нечего. Трансфигурация, травология, защита, зельеварение и заклинания.       Вот разве что насчёт нумерологии он колебался. Нумерология ему нравилась, но он сомневался, что потянет шесть предметов. Тут ещё и про окклюменцию не надо забывать.       – А у тебя?       – Ну, руны я определённо продолжу, – задумчиво протянула Гермиона. – Руническая магия – это очень интересно.       Гарри пожал плечами. Он считал, что раз человечество придумало палочку, то и надо колдовать палочкой, а не с зубрёжкой рун мучиться. Но с девушкой спорить не стал.       – Уход за существами всё-таки оставлю, это не моё, – продолжила та. – И астрономию. Изучать её интересно, но в будущем она мне не пригодится... а времени в сутках немного.       Гарри молча согласился. Астрономия действительно была странным предметом. Движение небесных тел имело значение в довольно узких областях магии. Для строительства некоторых специфических объектов, например; для некоторых зелий, ритуалов, где важна фаза Луны; для тех предсказаний, что делаются по звёздам... ещё кое-где, но и только.       – То есть всего восемь?       – Семь. Историю магии же всего пять лет изучают.       – А, точно, – вспомнил Гарри. – Слышала, что Рон выбрал?       – Прорицания, – сложным тоном ответила Гермиона. – Нет, ну если ему нравится, то что, пусть... Только куда он потом пойдёт с такой аттестацией-то?       Прорицания Гермионе не нравились. Она читала учебник, да и Рон рассказывал про свои занятия, так что впечатление у неё сложилось. Не самое лучшее впечатление. Если бы это не было официальным предметом в школе, Гермиона бы сочла всё это шарлатанством. А так... так вроде бы это даже работало.       Рон, по крайней мере, в этом был уверен. Прорицания он выбрал, тыкнув пальцем, но неожиданно нашёл там себя.       – Думаю, найдёт куда, – не слишком уверенно отозвался Гарри. Он действительно не слышал о профессиях, для которых бы требовалось Претруднейшая Аттестация по прорицаниям, но ведь не просто же так она существовала. Провидцы – если они реально что-то умеют – пригодиться могут много где.       Если реально что-то умеют. А то о профессоре Трелони такого вроде нельзя было сказать.       Тут как раз в купе завалился Рон с Лавандой Браун, и разговор плавно перетёк на иное. На ту тему, о которой все оживлённо говорили уже месяц. Отмене Статута о секретности, разумеется.       Лично Гарри эта затея со Статутом нравилась по довольно необычной причине. С того момента, как возродился Волдеморт, его имя стабильно мелькало в «Пророке». Поначалу – в каждой третьей статье, потом реже, конечно, но всё равно как минимум раз в неделю его упоминали. Волдеморт всё-таки забыть о себе не давал – сначала штурм Азкабана, потом ураган в Лондоне. Да, Гарри давно привык, но нравиться ему это не начало.       А теперь у газет появилась куда более интересная тема. Мирового масштаба – куда до неё какому-то Мальчику-Который-Выжил. Теперь на повестке дня стояли глобальные вопросы, и все только их и обсуждали.       А он, Гарри Поттер, наконец-то мог пожить спокойно, не выделяясь на общем фоне.       Примерно это он и высказал сидящим в купе. Рон с Лавандой посмеялись, Гермиона неодобрительно поджала губы: такая легкомысленность ей была не по душе.       – Ну а что? – развёл руками Гарри. – От нас тут всё равно ничего не зависит, правильно? Да и не знаем мы толком ничего, так что какой смысл обсуждать? Решение уже принято – ну, надеюсь, они знают, что делают.       – Ты явно не слышал, что мой папа о Министерстве рассказывает, – скептически хмыкнул Рон. – Думаешь, там прямо все умные такие?       – А у нас тут прямо конклав гениев собрался, – с не меньшим скепсисом ответил Гарри, ожидая, что Рон продолжит спор. Но Рону спорить было неинтересно.       – У нас новый преподаватель защиты будет, – доверительно сообщил он. – Знаешь, кто?       – Что, опять? – недовольно пропищала Лаванда. – Да сколько можно-то?       Гарри изобразил на лице вопрос.       – Тонкс! Нимфадора Тонкс! Помнишь её?       Гарри помнил. Тонкс он видел только однажды, в доме у Сириуса, где гостил на рождественских каникулах полгода назад, но не заметить её было сложно. Волшебница с потрясающими способностями метаморфа и не менее потрясающей неуклюжестью. Не самый очевидный выбор для должности преподавателя.       – А кого-нибудь поопытнее не нашлось? – спросила Гермиона, явно думавшая о том же. – Нет, я не против Тонкс, но...       – Папа говорит, всех опытных авроров направили на курсы повышения квалификации, в другой стране, – доверительно сообщил Рон. – Это не афишируется из соображений безопасности, но из опытных у нас только Грюм, а он в отставке, и, ну...       – Не хочет возвращаться, – дополнила Лаванда.       – Да ну! – не поверил Гарри. – Я Кингсли летом видел... ну, когда мост рухнул. Ты же получил моё письмо?       Рон кивнул и поскрёб в затылке.       – Ну, папа и сам не знает, как у мракоборцев всё устроено, – признался он, – но длятся эти курсы у них уже третий год. Ясно, что они не сидят там (не знаю, где именно) безвылазно, возвращаются к нам иногда. Ненадолго.       – А что с профессором Снейпом? – спросила Гермиона. Все неуверенно переглянулись меж собой и пожали плечами. Никто не знал, почему Снейпа не будет в Хогвартсе в этом году.       Никто, в общем, и не жалел.       А вот Гарри ошибся, решив, что в отсутствие Снейпа уроков по окклюменции у него не будет. Решил – и сказал профессору МакГонагалл, что будет продолжать курс по нумерологии.       Наверное, всё-таки зря он это сделал. Не стоило полагать, что Дамблдор оставит на самотёк такую важную вещь. Дамблдор, конечно, не оставил.       – ...Кислотные леденцы! – громко сказал Гарри, сверившись с письмом, которое три дня назад материализовалось перед ним за завтраком.       Горгулья отъехала в сторону, открывая движущуюся лестницу.       Кабинет с прошлого года не изменился ничуть. Портреты предыдущих Директоров, феникс на жёрдочке, шкафы... Шляпа вон лежит. И сам Дамблдор, стоящий около стола.        – Итак, Гарри, – приглашающе начал он, – ты, разумеется, предполагаешь, что я намерен заниматься с тобой окклюменцией. Безусловно, ей мы тоже уделим время, но она не главная наша задача.       – Вы будете учить меня каким-то заклинаниям, сэр?       – Немного, – ответил Дамблдор. – Я буду готовить тебя к тому, с чем – или, точнее, с кем – тебе предстоит встретиться. Но заклинания как таковые здесь помогут мало.       Гарри вздохнул: опять всё то же самое. Знаний нет, силы нет, сильномогучих артефактов нет, зато пророчество есть. Давай, мол, побеждай злого колдуна!       – Что бы вы ни предназначали для меня, профессор, вряд ли я смогу сделать это, – попробовал он. Дамблдор, слегка хмурясь, внимательно посмотрел на него.       – Мне казалось, Гарри, мы это уже обсуждали, – сказал он. – Вероятно, мы поговорим об этом ещё, но сейчас мы должны заняться делом. Ты готов?       – Готов, – изрёк Гарри с решительностью, которой в себе не ощущал.       – Тогда отправимся в воспоминания мистера Огдена, – загадочно сообщил Дамблдор, доставая из кармана небольшой флакончик. – Ты ведь не знаешь, что такое Омут памяти?..       Он отошёл в сторону; на столе стояла круглая каменная чаша, которую Гарри видел в первый раз. Чаша была почти до краёв наполнена какой-то слабосветящейся жидкостью. Дамблдор вылил туда флакончик, и жидкость засветилась сильнее.       – Омут памяти – сложный артефакт, которым пользуются маги разума, – пояснил Дамблдор. Жидкость подсвечивала его лицо снизу, придавая старому волшебнику таинственный вид. – Функций у него много, но нам сейчас важно то, что он позволяет просматривать воспоминания.       – Чьи?       – Те, которые ты в него выльешь. Волшебник может придать мыслям материальную – почти материальную – форму.       – А разве нельзя просто, ну... имплантировать эти воспоминания себе?       – Можно, – кивнул Дамблдор. – Но с Омутом проще и удобней. Для погружения надо коснуться жидкости лицом. Хотя бы кончиком носа.       Гарри, повинуясь жесту Дамблдора, осторожно коснулся носом... и пол тут же ушёл у него из-под ног.       Кигома бежал по коридору. В этом было мало странного – по коридорам бегать не запрещалось; старшие ученики считали это несолидным, но Кигоме шёл всего-то двенадцатый год.       Однако время было уже ночное, и потому бег всё же вызывал вопросы. Зачем добропорядочному ученику бегать по школе ночью? Да и недобропорядочному зачем?       У Кигомы, ученика второго класса школы Уагаду, впрочем, была причина.       Амир был его братом. Не родным, двоюродным или даже троюродным, но росли они в соседних домах, были хорошо знакомы и дружили меж собой. Дружба носила характер несколько односторонний – Амир был старше на девять лет, – но всё же Кигома ей очень дорожил.       К тому же брат был волшебником, учился в настоящей волшебной школе. Время от времени он покровительственно обещал Кигоме, что тому после десяти лет тоже придёт Сонное Послание. Теперь Кигома понимал, что брат, в общем-то, знать наверняка этого не мог, однако Послание действительно пришло, и Кигома был вне себя от счастья.       Сейчас Амир был уже взрослым волшебником, школьным учителем... то есть помощником учителя. Но Кигома всё равно задирал нос – наличие такого брата прибавляло ему веса в глазах одноклассников и даже тех, кто был на пару классов старше.       Самые старшие, правда, всё равно отвешивали щелбаны. Да и брат тоже отвешивал. Кигома не обижался – такова жизнь. Вот сдаст он начальные экзамены, перейдёт в пятый класс – сам будет щелбаны раздавать. А пока надо терпеть и учиться.       К брату Кигома заходил частенько. Комната того была рядом с преподавательскими, и он жил, как и прочие преподаватели, один. Поначалу Кигома даже хотел поселиться в его комнате, но Амир, услышав от него такое, только щёлкнул его по лбу.       – Во-первых, это против правил, – наставительно тогда сказал он. – А во-вторых, давай вали назад в общежитие. Я там жил, и ты поживёшь.       И щёлкнул его ещё раз.       ...Кабинет директора Бабаджида был одной из самых высоких точек школы, почти самой верхушке горы. Кигома, задыхаясь от бега по крутым лестницам, наконец вышел на крытую площадку и постарался перевести дух. Было бы невежливо вламываться к...       Дверь открылась.       – Топочешь как слон, – сказал директор Бабаджид, пристально на него глядя. – Что-то случилось, молодой человек?       Кигома, не в силах говорить, яростно закивал. Директор вышел на площадку, плотно прикрыв за собой дверь, и опёрся на каменные перила.       – Ну, излагай. Побыстрее, но чтобы понятно было.       – Я вечером... ну, час назад где-то... к брату зашёл, – начал Кигома. Потом сообразил, что директор вряд ли знает, кто его брат, и поспешно добавил: – Его Амир зовут, он...       – Знаю, – перебил директор. – Давай дальше.       – Значит, зашёл, мы посидели немного, и я вышел. На выходе смотрю – к брату учитель Пол направляется. Ну я подумал, что по делам, развернулся и пошёл в общежитие.       Пол был учителем у старших классов, преподавал им то европейское колдовство, с палочками. У Кигомы этого предмета ещё не было, но он, конечно, знал всех учителей школы.       – ...А там я вспомнил, что у брата сумку забыл! Ну я бегом за ней, захожу к нему – а он мёртвый лежит! – сообщил Кигома, выпучив глаза. И зачем-то добавил: – На кровати лежит... сердце не бьётся и тело такое... твёрдое.       Акинбаде внимательно посмотрел на мальчика. Был тот явно испуган, но виду старался не подавать и изо всех сил надеялся, что директор сейчас со всем разберётся и накажет виновного.       – Пошли посмотрим на твоего брата, – сказал он. – Возьми меня за руку.       Кигома схватился за руку директора, и они аппарировали. В Уагаду не было антиаппарационных чар.       В коридоре, куда выходили двери преподавательских покоев, не было никого. Акинбаде распахнул дверь в комнату Амира.       Амир сидел за столом. При виде своего начальника он вскочил, чуть не упав; вид у него был довольно растерянный.       – Вот этот молодой человек, – Акинбаде положил руку на плечо Кигомы, – утверждает, что ты умер.       Амир неловко усмехнулся.       – Я, э... видите ли, директор, у меня иногда случаются приступы летаргической болезни. Я как бы впадаю... э-э, ну вы знаете.       – В состоянии летаргического сна человек жив, но все процессы в его организме замедляются, – добродушно объяснил мальчику Акинбаде. – Со стороны неопытному может показаться, что человек умер.       – Ты не говорил, что болеешь... – растерянно пробормотал Кигома. Ему было стыдно: отвлёк директора из-за своих страхов.       – Я теперь тебе о каждой болячке говорить должен? – окрысился на него брат, которому тоже было неудобно перед директором.       – А Пол к тебе приходил...       – По учебным вопросам, которые тебя не касаются! – строго произнёс Амир. – Мы с тобой ещё поговорим!       – Убедились, молодой человек? – спросил Акинбаде у второклассника. Кигома уныло кивнул.       – Извините, что отвлёк вас, – тихонько проговорил он.       – Да ничего страшного, – отмахнулся директор. – Всякое бывает. Давай, беги спать.       Кигома, прихватив сумку, выскользнул за дверь и тяжело вздохнул. Неловко вышло. И перед братом, и перед директором, а больше всего – перед самим собой.       ...Когда он ушёл на достаточное расстояние, в комнате заговорили снова.       – Плохо, – сказал Носящий Жёлтую Маску, почти не шевеля губами. – Ты слишком долго вживался в это тело.       Тот, кого только что называли Амиром, покорно наклонил голову. Он был виновен и знал это. Из-за него план его господина мог нарушиться.       Не нарушился, конечно, и вообще ничего страшного не произошло – но могло бы. И может. Режим строжайшей секретности надо поддерживать ещё четыре-пять лет, иначе всё полетит насмарку.       – Больше не подводи меня, – сказал архидемон, – иначе отправишься назад, в Лэнг.       Жрец Древних в человеческом теле вновь склонил голову. Он не желал ничего и не боялся ничего, его жизнь – предельно монотонная, повторяющаяся изо дня в день, из года в год, могла бы свести с ума любого, но Жрецу Древних сходить было некуда и не с чего. Он практически не имел личности.       Когда-то, десятки тысяч лет назад, он был магом. Все они, служащие теперь в Храме Ночи, когда-то были магами-жрецами, подчиняющимися великому Королю в Жёлтом, божественному правителю, чьё настоящее имя было Азаг-Тот. Были людьми. А потом... потом произошло многое, и туман времени покрыл те события.       Однако Жрец Древних помнил всё. Каждый из них, тихих служителей Храма Ночи, помнил всё. Каждому из них было чуть больше сорока пяти тысяч лет, и были они старше большинства демонов Лэнга. Старше большинства архидемонов. Старше богов. Не родились ещё ни Дагон, ни Нергал, ни Ктулху, не явилась ещё в Лэнг семья демонов-вампиров с молодым Акхкхару, а Жрецы Древних уже служили в Храме Ночи. Немного осталось тех, кто мог бы превзойти их возрастом.       Всего четверо. Двое из самих Древних богов – ужасный С'ньяк и Йог-Сотхотх с тринадцатью Эмблемами; другие двое – бывшие Короли в Жёлтом, божественные правители. Азаг-Тот, давно утративший своё имя, и Хастур Невыразимый.       Если бы кому-то дотошному пришло в голову расспросить Жреца Древних – любого из них, – тот мог бы поведать многое. Но за минувшие тысячелетия нашёлся только один достаточно дотошный индивид, и за свой интерес сей любопытный маг расплатился жизнью.       Никому же иному не было дела до безликих, безличностных сущностей, состоящих из клубящегося мрака. Они, послушные и могущественные, повиновались своему господину, что звался теперь Верховным Жрецом в Жёлтой Маске. Он безраздельно повелевал ими, а они, как и сорок пять тысяч лет назад, были всецело преданы ему.       И теперь, когда Верховный Жрец решил вновь вернуться на Землю, он призвал своих слуг, чтобы те вселились в оболочки смертных. Впитали в себя их души и притворились человеческими волшебниками.       Мальчик по имени Кигома не знал об этом, об этом не знал никто из учеников школы – но в Уагаду больше не было взрослых волшебников. Ни директора школы, ни учителей, ни всяких подсобных работников. Их место в их телах заняли Жрецы Древних.       И на этом дело не кончилось. Из учеников выпуска девяносто шестого года, благополучно отправившихся в июле по своим странам и домам, половина на самом деле была уже мертва. Верховному Жрецу нужны были агенты во всех странах.       Увы, дальше дело не пошло. Носящий Жёлтую Маску, конечно, хотел бы заменить всех, но у него было не так много Жрецов Древних. Меньше двух сотен, и всех он использовать не мог – кому-то надо было остаться в Лэнге, в Храме Ночи.       И использовать вместо них кого-то другого нельзя – опасно. Жрецы Древних – высшие демоны, искусные в ментальных воздействиях. Они присутствуют в этом мире не целиком и могут идеально мимикрировать под поглощённого ими человека. Даже опытный ауролог едва ли заметит подделку.       Но то Жрецы. А других таких в Лэнге нет. Ни маскимы, ни Бледные Призраки на это не способны.       ...Носящий Жёлтую Маску, вернувшись в теперь уже свой кабинет, прикрыл глаза и вновь погрузился в ноосферные потоки. Его радовало то, что он там видел. Трой и Волдеморт думали, что у них не так много времени, но они ошибались. Ещё лет на пять можно было рассчитывать.       Это хорошо. Не нужно спешить.