17.09.
Фрэнк не был слишком уж популярным среди школьного люда в Джерси. Но он и не был аутсайдером. Скажем так, у него скорее была специфическая репутация редкостного подонка — одни его боялись, другие смешивали с грязью, третьи (в основном те, что были его друзьями) признавали его невероятное умение находить себе приключения на известное место истинными талантом. Этот не слишком полезный талант и привел его в рассадник мухоморов, в котором ему видимо еще долго придется коротать свои дни. Точнее, история, которая привела его в Саинтвилль, намного длиннее, но он предпочитает не думать о ней. Да, Фрэнк страшно скучал по Джерси. Он родился и вырос в мегаполисе, наполненном шумом и бессонницей, не угасающим светом ночных огней и бесконечным количеством мест, в которых можно было весело загубить жизнь. Он всегда знал, куда идти, чтобы повеселиться, где можно потеряться, если мир в конец осточертеет и к кому обращаться за помощью, чтобы не захотелось теряться. У него была лучшая в мире комната подростка с заклеенными плакатами стенами и гитарой в углу. У него были лучшие в мире друзья, с которыми он собирался за складом, чтобы играть самый омерзительный в мире панк, у него была… ну, может не лучшая в мире школа, но расставаться с ней совершенно не хотелось, ведь там прошли лучшие его годы. Во всяком случае, он думал, что те годы были лучшие. Сейчас у Фрэнка были только сырость мансарды, болото в ботинках и чувство абсолютного всепоглощающего одиночества. Честное слово, он и не знал этого чувства до сего дня. Ему всегда казалось, что он окружен людьми, многие из которых хоть и недолюбливали его, но были своими людьми, знакомыми и понятными. Здесь же все было чужим и странным от начала до конца. Здесь было мало людей и много зелени, пахло сырой землей и свежескошенной травой, небо над головой было дымчато серым, а воздух влажным и тяжелым, словно вата. Жилые кварталы тут совершенно не походили ни на один частный сектор в Джерси. Тротуары были широкие, проезжая часть вмещала в себя не больше одной полосы, а дома были такие странные кирпичные с неровной черепицей и сплошь поросшие плющом. Такое Фрэнк видел только в фильмах про Великобританию, так что сперва ему показалось, будто бы кто-то телепортировал кусочек туманного Альбиона прямо в центр Америки. Но самое большое различие было в звуках, точнее в их отсутствии. Конечно, Фрэнк слышал звуки по дороге к дому, гул газонокосилки, пересуды старушек у входа в бакалею и, кажется, на углу одной из улиц трещала сорока. Но все это не могло сравниться с шумом большого города, с ревом шоссе, рекламных объявлений и криками пьяных дебоширов. Тишина Саинтвилля не давила на уши, как бывает с тишиной после неловкой шутки, она скорее опустошала. Именно эта тишина и натолкнула его на мысль о том, что он сейчас в сотнях миль от дома и всех, кого он знал и любил. Конечно, с ним была мама. Мама была с ним рядом всегда и вопреки всему. Иногда Фрэнк диву давался, как этой женщине хватало терпения на все его нелепые выходки, ведь по-хорошему она должна была отправить его в колонию для несовершеннолетних и забыть о непутевом сыне после всего, что он сделал, но Линда отличалась как раз теми качествами, которые приписывали матерям героиням в классической литературе. Но и ее терпению был предел, Фрэнк понимал это, поэтому и не винил ее в переезде. Понятное дело, что он сам облажался и сам был виноват. Потому мальчик и принял решение, что начнет новую жизнь в этой сырой дыре, будет получать только высокие баллы за тесты, возвращаться домой до пяти вечера и переводить бабушек через дорогу при любом удобном случае. Он просто не мог позволить себе испортить маме репутацию снова. Их новый дом был непомерно большим для Фрэнка, который большую часть жизни провел в квартире. Не говоря уже о том, что ему достался в полное распоряжение весь второй этаж. У нового жилища семьи Айеро был собственный сад, не такой большой, как у большинства соседей, и далеко не такой ухоженный, но Линда была в восторге от того, что будет приводить его в порядок. Фрэнка же не прельщали ни клумбы с георгинами, ни квадратные метры, коих было в избытке. Но он засунул свои жалобы куда подальше и на вопросы о доме отвечал только в положительном ключе. Ему не разрешено было взять с собой большую часть книг, дома также остались коллекции DVD и CD дисков, набор пластинок и подаренная отцом электрогитара. Фрэнк не протестовал даже толком, ведь без усилителя в электрухе не было толку, а большую часть книг на своей полке он уже прочел. Тем более, Линда сжалилась над старой акустикой, так как не видела ничего плохого в том, чтобы ребенок занимался музыкой в свободное время. Главное, что он занимается этим дома под присмотром, а не черт знает где и с кем попало. Квартира в Нью-Джерси ушла за довольно крупную сумму, так что первое время Линда могла не думать о работе и заниматься домом. Кроме того, отец Фрэнка не скупился на алименты, так что тот мог рассчитывать на приличные карманные. Другое дело, что тратить их здесь, очевидно, некуда. И так, у Фрэнка больше не было его пластинок в шкафу и плакатов на стене. У него также больше не было магазинчика с экологической продукцией и вегетарианской едой на углу возле школы. И друзей у него тоже больше не было. Не то чтобы он не надеялся завести в Саинтвилльской средней новых знакомых, скорее просто знал, что как раньше уже не будет. Это понимание обрело в его груди форму жгучего комка обиды и порождало в расстроенном мальчике желание набить каждую сонную морду в этом городе. Фрэнк уже заранее ненавидел всех кого повстречает в новой школе хотя бы за то, что среди них не было его старых друзей и, он уверен, они не смогут их заменить. Также он знал, что такие вот желания не приведут ни к чему хорошему, разве что расстроят маму лишний раз. Он обещал ей начать сначала, дать возможность жить нормальной жизнью и гордиться сыном. Потому перед выходом тот напялил-таки старый пиджак, завалявшийся в шкафу с незапамятных времен, когда у мамы Фрэнка была абсолютная монополия на выбор одежды для сына, зачесал длинную челку назад и, немного подумав, вынул металлическое колечко из губы. Он обещал побыть нормальным подростком, он исполнит обещание. — Фрэнки! Спускайся, пожалуйста, твой тушеный гербарий остывает, — пропела Линда в небольшое квадратное отверстие в потолке, — Не знаю, как это должно выглядеть в идеале, но пахнет вкусно. — Очень смешно, это просто рагу, мам! — из квадратного проема появилось раздраженного вида лицо, — И лучше бы ты оставила готовку мне. Что ж, Фрэнк обещал ей вести себя нормально, но кто сказал, что ему нельзя жаловаться на все в процессе? — Во-первых, что-то вы очень грубы сегодня, молодой человек, во-вторых, если бы ты проснулся достаточно рано, я бы тебе оставила и уборку тоже. — Какая жалость-то. — Ничего, в качестве утешения можешь вымыть посуду, — беззлобно бросила женщина, с сочувствием глядя, как неловкий подросток пытается справиться с раскладной лестницей, — А я уже говорила, что у тебя нет шансов выжить самостоятельно? Одним движением руки Линда поправила небольшой рычажок сбоку от задвижки, из-за чего лестница мгновенно стекла на пол, заставив Фрэнка едва ли не проехаться по ней лицом вниз. — Ты в порядке дорогой? — леди быстро встряхнула растерявшегося подростка и принялась поправлять на нем одежду, — Пообтрепался немного этот пиджак, но все же хорошо, что ты не растешь практически, сидит как влитой! Она ласково потрепала парня за щеки, на что тот ответил раздосадованным стоном. Разумеется, Фрэнк понимал, что чрезмерная активность его матери служила лишь прикрытием ее истинного нервного напряжения. В конце концов, первый день в новой школе волновал его не меньше. Но скорчить кислую мину все же надо было, так, для проформы. Запах тушеных овощей заполнил кухню до основания, сделав ее в разы уютнее. Фрэнк не был уверен, что привыкнет когда-нибудь к вездесущему запаху сырости, а потому рад был учуять что-то такое знакомое, как слегка подгоревший кабачок. Просторная светлая кухня их нового обиталища была обшита панелями из натурального нелакированного дерева и, как надеялся парень, со временем они должны будут впитать все кухонные запахи, заместив ими нынешние.***
Мать подвезла его до самых школьных ворот. На удивление, возле единственного вменяемого учебного заведения на весь город не оказалось ни одной толковой парковки. Очевидно, старшеклассники здесь обходились без машин. Зато, прямо перед входом в школьный двор, находилась немаленьких размеров велосипедная стоянка. При виде ее Фрэнк тут же пообещал себе, что купит скейт, как только у него накопится достаточного денег и будет ездить на нем в школу. Цель казалась вполне выполнимой, оставалось только узнать продаются ли в этом захолустье скейты. Сама школа на вид напоминала декорацию из старых фильмов ужасов — ветхое кирпичное здание поднималось вверх по крайней мере этажа на четыре, хотя посчитать их снаружи оказалось нелегкой задачей. Стены то выпячивались в сторону крыльца, то, наоборот, углублялись внутрь, бесконечно перетекая одна в другую, заставляя бесчисленные разнокалиберные окна плясать и подпрыгивать, изменяя всем правилам архитектуры. Ситуацию усугубляло еще и непомерное количество арок, ниш и балконообразных эркеров. Эдакий шедевр раннего модерна с явным уклоном в англоготику венчался композицией из трех вытянутых витражных окон, изображающих, как показалось Фрэнку сначала, некую библейскую сцену. После пятнадцати с лишним лет жизни в постмодернистском пространстве из стекла и бетона парень никак не мог поверить, что такое карикатурно-причудливое здание вообще может существовать где-то помимо фентазийных книжек. Он, конечно, подозревал, что провинциальные школы очень странные, но никто не предупредил его, что он будет учиться в настоящем, мать его, Хогвартсе. Залюбовавшись видом страннейшего в мире фасада, Фрэнк не замечал, как мимо него, тихонько посмеиваясь, проходили ученики. — Хей, что встал? Не знаешь куда идти? — не слишком вежливый парень с бритой головой задел Фрэнка плечом, следом неспешно прошествовали еще трое. — Ты новенький? — спросил тот, что шел последним, на нем была плотная кожаная куртка, несмотря на теплую погоду. — Да, а это здание чертовски странное, — выдал мальчик на одном дыхании, — Что вы здесь вообще изучаете? Защиту от темных искусств? В ответ послышалось одобрительное гоготание. — Если нужна будет помощь, ну это, с расписанием там, обращайся, — проговорил все тот же парень. — А… Ок, спасибо, — обронил обескураженный таким вниманием Фрэнк и почти сразу опомнился, ведь ему вовсе не хотелось прослыть отмороженным городским подростком, да и помощь вообще-то действительно не помешала бы. — Хей, постойте, вы ведь знаете где найти кабинет директора? Но парни уже развернулись и, вероятно, не слышали слов Фрэнка, если только не сделали вид. Тот мгновенно пожалел, что не отвесил им пару остроумных подколок, ну кто вообще предлагает помощь незнакомцу, а потом игнорирует его? Насупившись и засунув поглубже руки в карманы старого пиджака, он принял решение, во что бы то не стало разобраться со своими проблемами самостоятельно.***
После целого дня, проведенного в молчании, настроение у мальчика было не очень. Одноклассники, конечно, с удовольствием пораспрашивали его о жизни в Джерси и парочка другая даже вежливо предложили показать школу, но Фрэнк почему-то не был настроен общаться. Он тяжело переживал расставание с друзьями во время переезда, но по-настоящему загрустил, лишь оказавшись в кругу доброжелательных, но совершенно чужих людей. По его мнению, хорошая прогулка должна была изгнать из него плохие мысли. Пустынный город встретил Фрэнка тишиной и повышенной влажностью. Не то чтобы он так уж хотел немедленно приступить к исследованию города, скорее использовал это как предлог, чтобы побыть в одиночестве. Предупредив маму о своих планах, он, не спеша, направился в противоположную дому сторону. Изначально он планировал завести знакомство с кем-нибудь из школьных ребят или соседей, чтобы позже попросить показать ему город, но в итоге решил, что будет действовать по наитию. Минут через пятнадцать неспешной прогулки парень окончательно убедился в безрезультатности идеи искать дорогу самостоятельно — дома и дворики, изначально выглядевшие богатыми на форму и цвет, вскоре стали подозрительно неотличимыми друг от друга на третьем квартале, будто бы глаза Фрэнка при-выкли к неровной черепице и обваливающейся штукатурке и теперь не выделяли в них отдельных свойств, воспринимая их как единое месиво серо-зелёных массивов. Ухоженные садики с неизменными кустами роз у ворот тоже вскоре стали представлять собой весьма однообразный пейзаж. Единственными путеводителями, вселяющим надежду во Фрэнка на благополучное возвращение домой, были разномастные почтовые ящики. Очевидно, местные жители выкладывали в маленькие металлические коробочки все свое воображение. Улицы уже не казались настолько безлюдными как в день приезда. Как понял Фрэнк, когда добрался до районов с многоквартирными домами, тишина и покой господствовали в основном в частном секторе. Конечно, и в самый оживленный час центр Саинтвилля нельзя было даже близко сравнить с самыми тихими часами в Джерси, но парень был несказанно рад услышать знакомый гул автомобилей, рекламу по радио и, наконец, голоса людей. На углу, возле просторного сквера стояла, извергая всевозможные притягательные запахи выпечки, симпатичного вида булочная, а возле неё образовалась небольшая очередь из пожилых дам, желающих урвать тыквенный пирог по счастливой цене. Фрэнк окончательно успокоился относительно этого города, когда во время прогулки по удивительно широкому проспекту заметил шатающуюся компаниями молодёжь. Это все ещё было чертовски странно, не встретить в центре города больше двух десятков людей за два часа пешей прогулки, но парень решил, что это и так неплохой результат для населённого пункта с репутацией города призрака. Удовлетворенный положением дел, он решил, что осмотрит город до конца как-нибудь позже и будет при этом непременно в хорошей компании. Еще через час, после того как Фрэнку удалось вернуться в спальный район, его посетило неприятное осознание, что он совершенно не помнит обратной дороги. Как, в общем-то, и следовало ожидать. Виртуозно исполненные в своей дизайнерской задумке почтовые коробки у совершенно одинаковых калиток не сильно облегчали поиски верного пути. Еще через час ему позвонила мама и с осторожностью поинтересовалась о его делах. Фрэнк сначала честно признался, что немного заблудился, но, услышав беспокойство в мамином голосе, поспешил наврать ей с три короба о том, что спросил дорогу и будет дома к ужину. Меньше всего ему хотелось, чтобы она носилась сломя голову по городу в его поисках. Чтобы не расстраивать свою маму еще больше Фрэнк действительно решил спросить, наконец, дорогу у первого встречного прохожего. Основная проблема этого предприятия состояла в том, что он не встретил ни одного прохожего, с тех пор как вернулся в частный сектор. Тем временем, небо все больше заливалось закатными красками. Ярко рыжие всполохи среди облаков чудесным образом преобразили серо-зеленую мешанину из стареньких коттеджей, превратив просторные пустые улицы в излучающее тревожность полотно какого-нибудь безумного экспрессиониста. Фрэнк сильно пожалел, что не прихватил из дома в Джерси папин фотоаппарат. Старенький смартфон с треснувшим экраном хоть и запечатлел общую картину, не смог передать всей той болезненной насыщенности красок так поразившей парня. Тот уже было решил, что не так уж и плохо обстоят его дела, ведь он разглядел знакомый квадратный ящик в аляповатый цветочек на углу. Это значило что он не так уж и далеко от школы. Тем не менее, тревожные огненные отблески на асфальте означали, что до ужина он вряд ли успеет вернуться домой. Парень остановился возле нелепого почтового ящика испещренного мелкими ромашкоподобными цветами и, покрутившись на месте, принял решение свернуть с просторной улицы в глубь домов, понадеявшись, что так сократит себе время. Не уверенный в том, правильное ли он выбрал направление, Фрэнк решил, что не выйдет больше из дому без денег на мобильном счету, ведь гулять без навигатора в незнакомом месте — возможно худшая идея в его жизни. Возможно, не настолько ужасная, как идея взорвать петарду в школьном туалете, но однозначно одна их худших. Расстояние между домами внутри кварталов оказалось значительно меньше, от чего Фрэнк тут же почувствовал себя неуютно среди возвышающихся проржавевших изгородей, из которых буквально выплескивалась роскошная зелень придомовых садов. Свежий запах шиповника приятно щекотал ноздри, и парень не удержался и сорвал пару листиков с ближайшего куста. Между домами было так тихо, будто бы внутри все давно уже уснули. Или вымерли. Фрэнк очень четко различал звук своих шагов, хруст подсохших листьев под ногами и медленное дыхание. Это его не особо напрягало, по крайней мере, не больше, чем отсутствие искусственного освещения и постепенно переходящего в сумерки заката. Перспектива остаться в этом зеленом безмолвии одному в темноте казалось Фрэнку мало приятной. Он вовсе не был трусливым парнем, но определенно был весьма впечатлительным. По-настоящему тот заволновался, когда к его собственному ритмичному постукиванию подошв ботинок прибавился еще один похожий звук. Фрэнк, конечно, и рад был бы встретить здесь хоть какого-нибудь завалящего прохожего, чтобы спросить у него, в конце концов, дорогу, но этот звук, почему-то не внушал ему доверия. Кто бы ни был этот таинственный незнакомец, шел он приблизительно в десяти метрах от Фрэнка и так невероятно медленно переставлял ноги, сильно шаркая при этом, что время от времени парень решал про себя, что это лишь ветер разносит опавшую листву по брусчатке. Но вскоре, будто бы в опровержение его догадок, звук за спиной стал четче и ритмичнее. Фрэнк попытался успокоиться, но вышло не очень. Он из-за всех сил сопротивлялся иррациональному желанию пуститься наутек, уговаривая себя оглянуться к незнакомцу. Вопреки приказам хозяина, тело не слушалось, голова не поворачивалась, а ноги набирали темп. Повторяющийся шум стал четче, теперь казалось, что он раздается не более чем в двух шагах от спины Фрэнка и в ритмичном шарканье все больше сквозила неестественность. Парень убеждал себя в том, что позади него всего лишь вышедший на прогулку дремучий старикан не способный толком оторвать ступни от земли. Он честно старался не думать о том, что при таком промежутке между шагами ни один человек не смог бы так быстро приблизиться к нему, только если… тот не обладал невероятно длинными ногами. Эта мысль прокатилась от головы по позвоночнику парня и осела где-то в районе пяток, утянув за собой неистово колотящееся сердце. Собрав все остатки силы воли, Фрэнк пообещал себе, что непременно обернется прямо сейчас, взглянет на старичка, плетущегося позади, спросит у него дорогу до Трейсед Стрит, 27 и обязательно поблагодарит его за помощь, даже если тот не произнесет ни слова. Он честно заставил себя остановиться посреди узкой, плохо освещенной дорожки между двумя высокими металлическими оградами. Только сейчас он заметил впереди него развилку перед особенно высоким коттеджем со сводчатой крышей. Парень в первую очередь подумал о том, что может быстро нырнуть в тень одного из поворотов избавиться от встречи с чем бы то ни было за его спиной, но звук шагов неожиданно усилился так, что казалось, нечто вот-вот коснется его плеча. В этот момент Фрэнк, скорее инстинктивно, чем из соображений безопасности, все-таки обернулся. Позади него простиралась узенькая улочка, аккуратно обрамленная высокими решетчатыми заборами и выступающей оттуда зеленью. И никаких подозрительных длинноногих старичков. Только ветер небрежно раскидывал сухие листья по брусчатке. От этой картины Фрэнку тут же стало дурно — слишком отчетливо слышалось необъяснимое шуршание за его спиной. Парень еще раз оглядел улицу на наличие подозрительных типов, выглядывающих из-за кустов и, неожиданно даже для себя, бросился трусцой в левый поворот. Каково было его счастье, когда он заметил две человеческие фигуры около высокого забора в конце улицы. Фрэнк честно старался перейти на прогулочный шаг и в целом ничем не показывать своего испуга, но подозревал, что выражение лица сдавало все его страхи с потрохами. Он был уверен, что справился со своим состоянием до того момента как едва не налетел на ограду, у которой, несколько минут назад совершенно точно стояла пара молодых людей. В следующую секунду бедный парень едва не издал самый отчаянный писк в своей жизни, заметив, как на его плечо опустилась неестественно бледная рука. Он уже готов был к применению плана «бить и бежать», но вовремя сконцентрировался на не менее напуганном возгласе. — Ты вообще в порядке, парень?! — выпалил стоящий за ним человек. Сердцебиение Фрэнка немного нормализовалась в тот момент, как он понял, что перед ним лишь парочка фриковатых ребят. Тот из них, что едва не довел его до пика паники одним прикосновением, являл собой, наверное, самого карикатурного мрачного подростка из всех увиденных им ранее странных типов. До смешного тривиальное сочетание ужасающе бледного лица и разметавшихся черных волос, покрывающих большую его часть, должно было привести Фрэнка в ужас незамедлительно, если бы тот не был так же очевидно напуган. Парень встал напротив ребят и попытался восстановить дыхание. — Джерард, отпусти его, кажется, ты напугал пацаненка до усрачки, — с беззлобной усмешкой сказал второй парень, чьи безумно густые кудри достигали плеч, — Оставь его в покое, пусть продышится! — Я… я в порядке, — постарался донести до ребят Фрэнк, — просто на пробежку вышел. — Ага, кто ж бегает в таком пиджаке! — искренне изумился бледный парень, которого, по всей видимости, зовут Джерард. — А еще он явно не слышал про комендантский час, — добавил парень с облаком на голове, неловко поправляя свою сумасшедшую шевелюру, — По всему выходит, что это тот самый новенький. И от кого же ты бежал? — Эээх... — выдал Фрэнк, почесывая затылок. Он совершенно точно не собирался рассказывать этим ребятам о том, что он только что в ужасе спасался от осеннего ветерка, — тут, в общем, такое дело… Вы не знаете, как добраться до Трейсед Стрит? Я обещал маме вернуться к ужину и заплутал слегка. «Я обещал маме вернуться к ужину. Да я прям как те супер нормальные дети из сериалов» — с усмешкой отметил он про себя. — О, это несложно, надо только свернуть направо на следующем повороте у дома Баклендов, у них еще почтовый ящик ярко-розовый в крапинку, ты не пропустишь, и дальше по улице пока не наткнешься на Желтый… — Мы тебя проводим, — заявил Джерард. — Да ладно, чел, мы уже на час задержались, вчера шериф Митчел забрал Бучеров прямо в участок и не отпускал пока за ними не приехали родители! — парень облако был не восторге от затеи его друга. — Брось, мы уже опоздали, нам нечего терять. Оба парня уставились друг на друга и не шевелились в течении целой бесконечно долгой минуты. Фрэнк даже решил, будто они сейчас разругаются, но дело кончилось тем, что облакоголовый тип пробурчал что-то вроде «валяй». — Так как тебя зовут? — спросил Джерард, явно изображая непринужденность. — Фрэнк. Вы двое ведь учитесь в Средней Саинтвилля? — спросил тот, оглядываясь назад, чтобы удостовериться, что второй парень тоже слушает. В ответ он услышал самое глупое хихиканье из всех существующих. — Ну, вообще-то она еще и старшая и… это единственная школа для детей старше одиннадцати, ты не в курсе? — Черт, чувак, я второй день в городе. — Ага, так ты откуда? — по поведению Джерарда невозможно было точно сказать действительно ли ему интересно или он просто поддерживал вежливую беседу. — Ммм, это допрос? — на всякий случай Фрэнк решил попридержать коней. — Ха, не хочешь — не отвечай, — пожал плечами тот. — Лучше скажи, почему я не встретил ни одного прохожего кроме вас? — Слышал же, у нас теперь комендантский час. — Который мы бессовестно нарушаем, — пробурчал второй парень. — Ребят, вы не обязаны помогать мне, достаточно было просто сказать как пройти… — Не парься, — отмахнулся Джерард, — Мы все равно гуляли бы, Рэй просто… беспокоится. — Ага, — невесело подтвердил кучерявый. Разговор иссяк. Точнее, у Фрэнка была еще чертова куча вопросов, но парни прошли вперед по узкой улочке и завели непринужденную беседу друг с другом. Они подшучивали друг над другом и, хотя парень по имени Рэй и не был в лучшем расположении духа, им все равно было весело. На какое-то время Фрэнк немного отстал от них, уйдя в свои мысли. Он смотрел перед собой и видел двух друзей, которые явно давно знакомы и которым также явно было комфортно друг с другом. Он смотрел и вспоминал своих приятелей из Джерси. Моменты, когда кто-то из них злился или был обижен, когда один шел наперекор другому. Они могли поцапаться немного, кто-нибудь обязательно ворчал бы себе под нос, в то время как другой бы делал то, что второму не нравится. В таких случаях связь всегда ощущалась особенно явно, ведь в такие моменты мелких дрязг становилось понятно, как ясный день, что бы между ними не случилось, это не изменит их отношений. — …так что ты думаешь, Фрэнк? — бледный парень посторонился, пропуская мальчика вперед. Они как раз обогнули дом тех самых Баклендов, чей почтовый ящик представлял собой самую чудовищную фантасмагорическую пародию на фламинго. — Эм… Что чувак, приносящий почту в тот дом, наверное, пугается до усрачки каждый раз, но вопрос был не об этом, правда? Оба старшеклассника рассмеялись. — Боже, Фрэнки, ты очаровательный ты знаешь! — хихикнул Джерард. Фрэнк сглотнул ком, неожиданно образовавшийся в его горле. Его часто звали «очаровательным» подруги его мамы и тетушки, которым он помогал донести покупки, это было понятно, ведь при взаимодействии со взрослым он очень старательно изображал из себя самого-милого-мальчика-на-всем-белом-свете. Но его никогда не называли так посторонние люди, тем более сверстники, тем более… парни. Он мог бы ожидать что-то вроде «ты классный» или «забавный», но так запросто оброненное «очаровательный» немного обескуражило его. — Ага, я весь такой, очаровательный, — с удовольствием выдал Фрэнк, обнаружив, что это слово вызвало в нем какое-то неизвестное чувство. — Мне жаль вас прерывать, но там полицейская машина, — Рэй остановился и потянул обоих в сторону особенно пышного куста черемухи, — провожаем его и быстро сваливаем. — Черт, если там шериф, то мне пиздец! — в ужасе шепнул Джерард и неожиданно схватив Рэя за рукав, помчался в обратную сторону. — Извини!.. Желтый ящик и налево!.. Извини, парень! — крикнул кудрявый, быстро обернувшись, пока другой на секунду выпустил его руку. Фрэнк несколько секунд потратил на осмысление произошедшего, но заметив среди решетчатых заборов свет фар, тут же пустился в бег. Вернулся домой он, естественно, гораздо позже, чем обещал матери.