Вечнозелёные сады Саинтвилля

31.10

      — … Именно поэтому в задачах такого типа и вводятся переменные, — терпеливо вещала Алана Теннер. — И чему вас только учат в современных школах, Фрэнки? Так вот, после того как мы возьмём число фруктов за «х»,.       Сидящий по-турецки на сухой желтой траве Фрэнк кивнул в ответ на слова женщины и принялся переписывать решение. Миссис Теннер — невысокая полная леди, одетая в туго зафиксированное на талии платье, бывшее, вероятно, на пике моды в пятидесятые — стояла над ним, небрежно опираясь на забор между участками. Громоздкая яблоня опасно нависала над ее головой, рискуя уронить свежие наливные плоды прямо на роскошный начес маленькой леди, но ее это мало беспокоило, ведь умереть дважды ей не сулило уж точно.       — Хорошо, что мне теперь не надо этим заниматься, — усмехнулся сидящий на ступеньках перед домом Барри Теннер, — и в смерти есть свои плюсы.       — Не спорю, — покачал головой Фрэнк и снова принялся исправлять свою домашнюю работу.       Алана Теннер была прабабушкой того самого пропавшего Барри и при жизни весьма успешно преподавала математические науки в местной школе. Предки её, насколько Фрэнк мог знать, держали крупную яблочную ферму под Саинтвиллем, славившуюся самыми сочными яблоками в округе, но разорились во время второй мировой, когда добрая часть рабочей силы добровольно покинула страну, чтобы сражаться за океаном. Но потомки сохранили секреты взращивания заветных яблонь и не чурались украшать ими свои придомовые сады.       Вопреки тому что показывали в фильмах ужасов, как понял он недавно, общение с мёртвыми было вполне себе приятным делом. На удивление выяснилось, что после смерти люди обычно становятся куда спокойнее, чем до — когда нечего терять, вероятно, и поводов для волнений становится меньше.       Фрэнк и сам недавно был уверен, что умер. Первые полчаса после того, как он очнулся в полностью белой комнате, эта мысль казалась ему сама собой разумеющейся. Тело не сводило от боли, хотя он точно помнил, как сам вспорол живот руками Джерарда, конечности наливались приятной слабостью, словно после долгого сна, а голова слегка кружилась, будто бы от пьяного марева. Мальчик успел было даже привыкнуть к своей смерти, так сказать, смириться с неизбежным, как действие обезболивающего кончилось, и он вдруг четко осознал, что все еще находится в мире живых, хотя бы потому что, по его представлениям, мёртвые не могли испытывать такие адские страдания плоти. А потом пришла Линда и в слезах бросилась к кровати, убедив его в этом окончательно.       Он хорошо помнил, как она плакала и причитала о том, как ругала себя за то, что ей вообще взбрело в голову переехать сюда: «Да в этот деревенский гадюшник? Да в это захолустье? Ну что на меня нашло?» — не прекращала спрашивать она у себя, пока Фрэнк боялся вставить лишнее слово. В общем-то, не каждый мог набраться смелости переубеждать женщину, едва не лишившуюся единственного родного сына ночь назад. Она расхаживала взад-вперед по комнате, время от времени всплескивая руками в вопрошающем «да как же так?!» жесте. Ничего удивительного не было в её попытке обвинить во всем себя, ведь с ее точки зрения, все, что случилось после ее ухода с рабочего места в Джерси, было одним сплошным провалом как родителя. Наваждение, приведшее их в этот богом забытый городок и удерживающее их на целый месяц, растворилось, не оставив и следа, кроме необъяснимых поступков. Она никак не могла понять, как додумалась притащить сына, выросшего в мегаполисе, в эту дыру и не уехать сразу же, после того как стало известно об исчезновении его ровесников. Корила себя за то, что не смогла втолковать ему о том, как важно думать о собственной безопасности, и обещала приставить к нему личного телохранителя «когда они вернутся домой».       Когда истерика все же закончилась, Линда устало рухнула на прикроватное кресло и принялась перебирать спутавшиеся волосы мальчика, тогда в комнату робко протиснулись Майки и Рэй. Сначала они неловко мямлили что-то о здоровье, боясь растревожить его уставшую мать, но довольно быстро осмелели настолько, чтобы завалить его вопросами о произошедшем. Тот отнекивался и отвечал, что ничего толком не помнит, стараясь как можно прозрачнее намекнуть ребятам, что готов будет рассказать обо всем позже, когда они смогут поговорить наедине. Ещё через некоторое время в палату буквально влетел Джерард, не переставая извиняться перед ним и перед Линдой и, как казалось, готов был расплакаться в ту же секунду. Линда смотрела на него с сочувствием, но останавливать не стала, Фрэнк же всеми силами принялся убеждать его в том, что это он тут вообще-то во всем виноват и извиняться должен тоже он.       Позже выяснилось, что полиция во всем обвинила Салема. Изначально Джерарда, конечно, задержали, когда тот появился с истекающим кровью Фрэнком на руках у выхода из Саинт-Серкл, куда к полудню уже съехались все полицейские и волонтерские автомобили. Но обвинения были сняты почти сразу же, так как сам Харрис Стюарт принёс предполагаемого виновника в участок буквально за шкирку. Ещё через сутки пришла судмедэкспертиза по делу убийства Джессики Томанс, и Салема упекли в колонию в тот же день, так как он даже не старался скрыть улики своего злодеяния. Фрэнка быстро и качественно подлатали, Джерарда отпустили, а останки пропавших детей нашли на той самой поляне и тоже приписали бритоголовому безумцу.       Каково же было удивление Фрэнка в тот момент, когда в ночной час его посетила Андреа Боровски. Он не на шутку перепугался в тот момент, когда опознал её лицо, которое так часто видел на черно-белых объявлениях о пропаже, и окончательно впал в ступор, осознав, что перед ним самый настоящий призрак. Её принадлежность к миру потустороннего почти ничего не выдавало, кроме слегка просвечивающего через её тело скупого интерьера больничной палаты. Девушка, оказавшаяся в разы адекватнее своего брата в общении, терпеливо дождалась, пока мальчик переварит свалившуюся ему на голову информацию. Они долго и обстоятельно беседовали о загробной жизни и о том, почему он теперь вообще способен беседовать с такими как она. Ну, то есть мёртвыми.       С тех пор его, в общем-то, не слишком удивляло резко прибавившееся количество жителей Саинтвилля, хотя добрую половину их мог видеть только сам Фрэнк. Его, конечно, смутили слова Андреа, когда та выдала пугающую фразу: «Ты теперь тоже часть леса, как и мы все», но он быстро догнал, что к чему, поболтав с большим числом призрачного населения города. Призраки на удивление оказались довольно милым и общительным народом. Конечно встречались и сомнительные типы, готовые провоцировать окружающих, чьи руки были развязаны послесмертием. Один из таких особенно агрессивных застал Фрэнка на пути к дому и выразил ему свое почтение, швырнув в него декоративный камень с уличной клумбы. «Ну и что ты сделаешь? Убьешь меня?» — насмехался тот, пока возмущенный Фрэнк пообещал, что не убьёт, но сильно поколотит обидчика. Не считая этого инцидента, призрачные жители показывали себя исключительно миролюбивыми и милыми людьми.       Как, например, Алана Теннер, бывшая преподавательница математики, охотно взявшаяся за подтягивание Фрэнковых знаний в этом предмете по его собственной просьбе. В отсутствии привычных живым людям мирских забот, вероятно, жизнь казалось не такой уж и весёлой, равно как и не такой напряжной, так что мальчик не удивился, когда понял, что призраки шли на контакт очень легко и готовы были делиться полученными при жизни знаниями с любыми слушателями. Так, например, Освальд Берненбальд, не слишком известный миру ученый-ботаник, пропавший здесь в семидесятых, читал по ночам лекции в парке для всех желающих узнать побольше о необычной флоре Саинтвилля. Впрочем, местным жителям это было ни к чему — большая часть из них и при жизни хорошо знала о том, как следует заботиться о всем, что можно здесь вырастить, но посещала парк по ночам хотя бы из вежливости к труду учёного человека. Остальных призраков не видели, но охотно верили словам Фрэнка.       — Ладно, мне надо домой, бабуль, — протянул Барри, уже направляясь к калитке на выход. Хоть его родители и не могли видеть его призрак, но мальчик все же старался проводить с ними большую часть времени, в надежде, что они каким-нибудь образом почувствуют его присутствие. Фрэнк находил это невероятно трагичным.       — Хорошо милый, — прощебетала миссис Теннер, поправляя крупные, спадающие на плечи локоны, — так вот, это уравнение не так сложно вычислить по формуле…       — Уже пора Фрэнк! — позвал его выглянувший из задней двери Майки. — Отец не успеет отвезти нас если мы задержимся! — и позже, заметив, что, вероятно, прервал диалог, сконфуженно добавил: «Добрый день, миссис Теннер!» — глядя куда-то в пустоту за соседский забором. Хоть он и не мог её видеть, это не отменяло правила приличия.       — Это он мне? — рассмеялась женщина. — Надо же, с твоим появлением, Фрэнки, столько живых начали желать мне доброго дня! Ну, иди, а то опоздаешь и нехорошо выйдет, если я тебя задержу.       — Спасибо вам большое! — воскликнул Фрэнк, поднимаясь с пожухлого газона на участке Уэев. — Что бы я делал без вашей помощи!       Алана лишь покровительски махнула рукой в его сторону мол, «полно будет, мне ведь не сложно», и они распрощались.       Мистер Уэй, как и обещал, подвез их до железнодорожной станции. Мальчики неудобно расселись в салоне старенького Шевроле и скучковались возле правой двери, освобождая место для высокого блондинистого парня, которого мог видеть только Фрэнк. Боб был первым после Андреа, с кем тот вступил в контакт, и этот парень озадачил мальчика едва ли не больше, чем все остальное. Как тот позже узнал из лекций Освальда, странные неизвестные растения, которыми кишела плодородная земля Саинтвилля, по ошибке принятые им при жизни за корнеплоды — были чем-то вроде сосудов с призрачными сущностями, но до этого успел сильно удивиться, обнаружив, что по дому Майки, под присмотром которого тот оставил свое домашнее растение, расхаживает какой-то незнакомый бугай. Только позже он выяснил, что это тот самый Боб, которого он заботливо пересадил в ведро некоторое время назад. Впрочем, тот рассказал ему, что будучи живым носил совершенно другое имя, но оно ему так осточертело за время послесмертия, что теперь зовет себя только Бобом.       «Ты конечно оставил меня подыхать в тазе и забывал поливать иногда… но, спасибо тебе, что составил компанию» — услышал он от него в качестве благодарности и счел, что Боб действительно отличный парень.       Итак, около четверти двенадцатого часа их высадили на перроне крошечной станции перед единственными железнодорожными путями. Фрэнк даже проникся ностальгией, когда вспомнил, как они с Линдой проезжали мимо приземистого кирпичного здания с огромным старомодным циферблатом на фасаде. Впрочем, он быстро откинул все лишние мысли, когда обнаружил у отходящего поезда причину их спешного прибытия — самой линии безопасности спиной к только что отъехавшему поезду стоял парень, неловко переминаясь с ноги на ногу и нервно поглядывая на экран смартфона.       — Пит! Чувак! — воскликнул Фрэнк, рванув с места так неожиданно, что тот едва не выронил спортивную сумку из рук.       — Фрэнк! — тут же среагировал тот, откидывая крашеную чёлку со лба и разводя руки для объятий, готовясь принять на себя удар боевого заряда «радостный Фрэнк-3000».       — Пиздец, я так рад тебя видеть! — не унимался тот яростно похлопывая друга по спине. — Как будто не месяц, а год прошёл!       — А ты не вырос нифига, — съехидничал тот, отстраняя от себя перевозбужденного парня.       — Никто не растёт, блин, за месяц! — возмутился Фрэнк, к несчастью обнаружив, что Боб не скрываясь хохочет за его спиной.       Пит же к этому времени уже переключил свое внимание на смущённо-ожидающего-когда-его-заметят-Майки и тут же ткнул в него указательным пальцем.       — МайкиУэй?! — радостно вопросил, он подходя к парню ближе и пожимая неловко вытянутую в его сторону худую ладонь. — Не ждал, что ты тоже придешь меня встречать, рад тебя наконец увидеть!       — Ага… но я же вроде писал, что тоже приду…       — Итак, транспорта у нас больше нет, так что двинемся сейчас, если хотим застать мамин пирог теплым, — отвлек их Фрэнк, про себя удивляясь тому, как быстро они нашли общий язык.       Ребята двинулись вдоль большой широкой улицы, бодро перешагивая подсохшие уже было длинные лужи. Последние дни выдались особенно сырыми и пасмурными, так что мальчишки плотнее кутались в куртки с каждым шагом, желая скрыться от промозглого ветра. В Саинтвилль, наконец, пришла осень. Огромные древесные кроны декоративных уличных посадок и некогда зеленые шапки просачивающейся сквозь заборы придомовой растительности стремительно теряли свою ранее изобилующую листву с самого отступления аномальной жары. Погода начала портиться практически сразу, как Фрэнк очнулся в больнице, игнорируя все известные людям законы природы. Престарелый ведущий прогноза погоды как мог оправдывал эти перемены с помощью скучных слов вроде «неблагоприятный циклон» или «движение воздушных масс», хотя едва ли все это имело отношение к реальному положению дел.       — Видел бы ты все это, пока оно было зеленым… — с тоской протянул Фрэнк, заметив, с каким восторгом его друг разглядывал увитые подсохшим плющом дома и поросшие мхом заборы.       — Ага в купе с нормальной влажностью и тучами насекомых. — передразнил его мечтательный тон Майки, на что тот только отмахнулся, мол «не ворчи тут».       — Да я!.. Да я в жизни таких мест не видел! — с нескрываемым восторгом подтвердил Пит.       Фрэнк лишь фыркнул от гордости, скользя не менее заинтересованным взглядом по знакомым улицам. Город так решительно быстро преобразился за последнюю неделю, что казался мальчику совершенно отличным местом от того Саинтвилля, который встретил его в сентябре. Золотистое от солнечных отблесков небо превратилось в плотный серый потолок, скрыв за тучами свои красочные закаты, зато на его мрачном фоне ярче горели осенние листья, собранные большими снопами вдоль тротуаров, или небрежно раскиданные ветром по проезжей части.       Подгоняемые холодом и мыслями об обещанной выпечке мальчики добрались до дома Фрэнка вдвое быстрее, чем ожидали и застали Линду за готовкой в компании миссис Торо.       — И вы еще отпускаете его на улицу?! Да без присмотра! — воскликнула последняя, завидев вошедших в дом ребят. — Да я бы после всего!.       «Заперла бы и на цепь посадила» читалось в выразительном взгляде Рэя, адресованном парням. Тот обнаружился в дальнем конце кухни, помогающим женщинам свежевать куриные тушки.       — Это для гостей, — пояснила Линда, увидев изменившееся лицо Фрэнка, который в свою очередь прикидывал размеры убиенных птичек в робкой надежде, что среди них нет по крайней мере петуха Энрике, — да, его трудно удержать на месте, но не думаю, что он может влипнуть в еще большие неприятности, верно, Фрэнки?       — Конечно, куда уж хуже… — неправдоподобно весело заявил он. — А можем мы отобрать у вас Рэя ненадолго? Поиграем и вернем, честное слово.       — Забирайте, пожалуйста, — рассмеялась миссис Торо, пока мальчики уже раскладывали лестницу на верхний этаж.       Чердак, как всегда, был сухим и теплым, что особенно радовало ребят после сырой улицы.       — Тут все такое… Винтажное! — с трудом подобрал нужное слово Пит, оглядывая панели из натурального дерева и древний цветастый плед на кровати.       — Ага-ага, можешь не стесняться говорить «старое», — проворчал Фрэнк, — вы же знаете, что я пригласил еще несколько ребят со школы?       — Ну вот, сюда же толпа навалит теперь, — пожаловался Майки, устраиваясь на полу.       — Я сделал это до того, как узнал, что в этом году не разрешат просить конфеты, — оправдывался тот: — Даже комендантский час снимать не стали, какое неуважение к празднику.       — Мда, это будет мой первый хэллоуин без походов по домам, — досадливо вставил Пит, — ну, ничего, зато я в классной компании.       Майки на этих словах слегка улыбнулся, но быстро спохватился и постарался спрятать следы своего довольства.       — Чай не маленькие, — отмахнулся Рэй, тоже расположившийся на полу возле мирно фотосинтезирующего Боба, — и это, кстати, вполне нормальные меры безопасности… даже несмотря на то, что все конч… ну, то есть, того психа посадили, все равно есть вероятность… эээ ошибки следствия.       — Не говори так, только все, блин, успокоились, — перебил его Майки. — Твоя миссис Хилл, кстати, тоже говорит, что это все уже никому не нужно.       — А я так и не понял, что тут произошло, — пожал плечами Пит, — видел на сайтах историю о том, что здесь какая-то ведьма померла сто лет и ест детей, которые гуляют по ночам, а оказалось, что это просто какой-то психанутый школьник.       — Как бы она ела детей если бы померла, — насмешливо спросил Фрэнк, заставив того всерьез призадуматься.       — Ну, есть теория… — неожиданно серьезно начал Рэй: — все мы уже не раз слышали об ужасной смерти нашей местной легендарной ведьмы и ее предполагаемого возлюбленного, но ходят такие слухи, будто бы она… вроде как вселилась в чье-то тело и теперь разгуливает по Саинтвиллю… прочитал это в сборнике местных легенд, — пояснил Рэй, добавив последнюю фразу специально для Пита, чтобы тот, вероятно, не счел их совсем сумасшедшими.       Больше чем явлению призрака в свою больничную палату Фрэнк удивился только внезапно решившей навестить его там школьной библиотекарши. Конечно, к нему уже наведывался шериф, а также школьный психолог и прочие официальные лица, которых к этому располагала должность, но он вовсе не ожидал, что эта странная леди со старомодной прической вообще захочет проявить участие в его ситуации. А потом она передала ему книжку с визиткой внутри, использовавшейся в качестве закладки, и Фрэнк понял. Его взгляд уже по привычке начал переставлять буквы по строчкам, машинально, словно бы он снова корпел над переводом жутких строф в старой ведьминской книге и он понял. Мона Фаллен-Хилл, она же Фиона МакХаллен, не просто так приходила его проведать       Фрэнк давно заметил, как часто Рэй начал наведываться в школьную библиотеку, так что был практически уверен, что вовсе это никакие не слухи, и слышал он их, скорее всего, от первоисточника. Он и сам давно хотел расспросить ее поподробнее, но, в отличие от того раза, когда он болтал с ней истекая кровью, сейчас времени для хорошей беседы было навалом, однако тот почему-то робел, при мысли о том, что именно она могла ему поведать. Он и без того догадывался о том, что жив в основном благодаря ей и тому «подарку», который она обещала ему на той стороне.       — Ого! Черт, у вас тут есть настоящая местная легенда! — все восторгался Пит, пока Рэй продолжал делиться информацией под видом страшных историй. Питу, судя по всему, нравилось в Сантвилле вообще все, хоть он и приехал всего на одни выходные. — Так, рассказывайте все, хочу больше знать про вашу эту ведьму.       Рэй уже готов был продолжить вещать, но его прервал дверной звонок, заставивший Фрэнка подорваться навстречу гостям.       — Вот это рванул, — присвистнул Пит, — ждет кого-то особенного, что ли?       — Вроде того, — ухмыльнулся Майки.       — Ужас, только не говорите мне, что он нашел здесь девушку! Всего за месяц! — наигранно воскликнул тот¸ вызывая приступ смеха у обоих ребят.       Фрэнк же немного растерял свой радостный настрой, увидев, как Линда впускает в дом группу из нескольких девочек в хэллоуинских костюмах, но вновь заулыбался, когда разглядел Джамию в остроконечной шляпе за большой стопкой коробок от пицц, которые та несла перед собой.       — Черт ты пришла! — восторженно выпалил он, помогая ей уложить ношу на ближайшую горизонтальную поверхность.       — Еще бы! — засмеялась она, обнажая накладные пластиковые клыки.       Несколько смутно знакомых девочек прошли мимо него, похлопав по плечу и добавив «с днем рождения, чувак с вечеринки!» и «поздравляем, новенький!», отчего Фрэнк призадумался о том, знают ли они вообще его имя.       — Так ты ведьма или вампир? — продолжил он диалог, опасаясь, что она заметит, его легкое разочарование из-за того, что за дверью оказался не совсем тот, кого он так ждал.       — А что мешает мне быть и тем и другим? Если честно, я никак не могла выбрать что-то одно, — призналась она и, немного подумав, надела на него свою шляпу: — вот, теперь и ты в костюме, а мне не надо выбирать.       — Вот спасибо!       Тем временем Линда снова открыла дверь, впуская новую группу ребят. Чувак, с которым Фрэнк сидел на алгебре, его друг, однажды одолживший конспекты… парень честно держал улыбку, пожимал руки и принимал поздравления, все возвращаясь к мыслям об одном человеке. Миссис Торо поспешно скрылась, ссылаясь на дела, завещая «не обижать ее мальчика», Линда помогала устроившимся в большой комнате гостям поделить пиццу, пока Фрэнк задумчиво ходил из стороны в сторону, время от времени подавая столовые приборы или показывая, где находится уборная. В какой-то момент он заметил, как из квадратного отверстия в потолке свесилась кудрявая голова Рэя, как бы вопрошая, все ли в порядке.       — Спускайтесь, скоро все соберутся, — ответил он, когда внутри квадратного проема показались еще два взволнованных лица.       В дверь снова позвонили, из-за чего Фрэнку снова пришлось оставить друзей. Он уже готов был встречать очередную партию малознакомых людей, пришедших в его дом больше от скуки, но, открыв дверь, так и замер перед порогом.       — Привет… Крутая шляпа… — тихо произнёс Джерард, неловко переминаясь с ноги на ногу. Гнездо на голове его сменилось чистыми уложенными волосами, а из-за спины парня торчал гриф забытой в доме Уэев акустики.       — О, привет, заходи, — чуть запнувшись, поздоровался Фрэнк, старательно делая вид, будто его сердце не скачет в грудной клетке, как теннисный мячик.       — Это… Не знаю, когда там намечается раздача подарков… в любом случае, я не смог придумать, как это упаковать, — мялся старшеклассник, протягивая ему чудно преобразившуюся гитару.       Фрэнк снова замер на некоторое время, глядя на трудно узнаваемый струнный инструмент, совершенно мало похожий на тот, что он видел две недели назад. Черный, белый и красный.       — Ого, — только и смог выдать мальчик, разглядывая коллаж из наклеек и маленькие карикатурные рисунки, явно принадлежащие руке Джерарда. Он отступил на пару шагов, пропуская парня внутрь. — Никаких цветочков, да?..       — Решил, что это немного не в твоем стиле…       — В смысле… мне очень нравится! Большое спасибо! Я это хотел сказать! — выпалил Фрэнк, испугавшись, что тот истолковал его замешательство неверно.       — С днем рождения…       — Джерард! — радостно поприветствовала его Линда. — Я слышала от Фрэнка, что ты художник, поможешь мне художественно расставить свечи?       Не дожидаясь ответа, она увлекла его за собой на кухню, придерживая за плечи жестом, не предполагающим отказ.       — Проверка на вшивость, — пояснил мальчик подошедшему к двери Рэю, очевидно желающему поздороваться с другом, но теперь удивленно смотрящему ему вслед: — она боится, что я снова попаду в неприятности. Ну, то есть, свяжусь с плохими парнями.       Фрэнк давно заметил, как настороженно и подробно Линда расспрашивает Джерарда после того случая, несмотря даже на то, как рьяно он ей раз за разом пытался объяснить, что его чудаковатый парень ни в чем на самом деле не виноват, но со временем привык, списывая это на избыток причин для волнений о его безопасности.       — Меня она так не проверяла, — хмыкнул Рэй, — что, неужели я не выгляжу как плохой парень?       — Умоляю, вы с Майки просто излучаете ауру ребят, которые могут провести все выходные, играя в «Подземелье и драконы», а Джерард буквально подозревался в убийстве, — рассмеялся Фрэнк, протягивая другу гитару, глядя на которую Рэй одобрительно присвистнул: — Ты только посмотри какая она теперь крутая!       Говоря, что пригласит пару ребят со школы, Фрэнк буквально имел в виду парочку ребят и Джамию, но все же имел неосторожность добавить «приводите друзей», тем самым обрекая свой дом на неизбежное становление местом проведение масштабной хеллоуинской вечеринки. Скучающий в отсутствии главного хэллоуинского развлечения народ продолжал прибывать. Еще пару месяцев назад он был бы счастлив узнать, что сможет наладить контакт с таким количеством людей и более того, устроить настоящую пирушку в честь своего дня рождения. Сейчас же он в негодовании принимал незамысловатые поздравления и дешевые безделушки в подарок, мечтая только о том, чтобы побыть в тишине хоть секунду.       После того как с традиционными деньрожденными ритуалами было, наконец, покончено, а тыквенный пирог с шестнадцатью свечами уже плотно осел в желудках всех присутствующих, он немного расслабился. «Может, выпади мне шанс праздновать в старой компании… нет, дело не в этом», — думал про себя Фрэнк, для которого мучительный самоанализ никогда не был веселой затеей, пытаясь найти причины появлению мыслей об изоляции. Все же большинство из пришедших хоть, наверняка, испытывало эмоциональное вовлечение и опасения за свою жизнь, все же наблюдало за событиями, происходящими в Саинтвилле со стороны, в то время как он оказался в самом центре ужаса, пережив все, что снилось им в кошмарах в этом месяце, на собственной шкуре. Практически никто из присутствующих понятия не имел, какого это.       Точно так же он смотрел со стороны на толпу, обступившую группу ребят, развлекающихся со спиритической доской, тихо посмеиваясь, каждый раз, когда среди них поднимался взволнованный визг при виде двигающейся планшетки-указателя, направляемой скучающим Бобом. Тот время от времени выдавал им не самые приятные фразы, заставляя кучу подростков впадать в благоговейный ужас перед всемогущей вселенной, ответившей «волосатая задница» на вопрос об удачной сдаче экзаменов. Смотрел со стороны и никак не мог найти в себе желание быть вовлеченным.       Назабавлявшись вдоволь этой картиной, Фрэнк отыскал в толпе Рэя и Джерарда, желая как бы невзначай вклиниться в разговор, но, заметив тихо болтающих в дальнем углу Майки и Пита, разразился возмущенным восклицанием.       — Невероятно! Они ведь знают друг друга сколько? Пару недель по переписке? — негодовал он. — Они вообще-то только из-за меня познакомились.       — Ох, у Майки не так много друзей, с которыми он так свободно общается… — постарался успокоить его Джерард.       — Да… не хочу показаться засранцем, но черт…       — О, ужас. Неужели, два твоих друга теперь проводят время вдвоем и ведут себя как милая парочка! Как же так, не представляю, какого тебе приходится! — неожиданно саркастично выдал Рэй, заставив моментально залиться краской обоих собеседников.       — А я как раз хотел утащить его на улицу, — покачал головой Джерард. — Мы что, правда себя так ведем?       — Да бросьте, я шучу, — рассмеялся тот, — гуляйте, сколько хотите, пока Фрэнка окончательно не заперли в его комнате от греха подальше!       — Тогда нам надо спешить! — старшеклассник театрально изобразил испуг. — А то ведь миссис Айеро была так убедительна, когда говорила со мной о твоем поведении!       Фрэнк не успел даже раскрыть рот, чтобы поинтересоваться, о чем они вообще там говорили, как Джерард всерьез выполнил свою угрозу, буквально утащив его из дома за локоть.       — Полегче, никто меня не собирается на самом деле запирать! — шутливо запротестовал тот.       — Ну кто знает! Хотя, даже если тебя запрут, это меня не остановит… спустишь мне простынь, рапунцель?       — «Это меня не остановит»! Вот будешь так говорить, образ серийного-маньяка-парня-моего-сына никогда не оставит голову моей бедной мамы!       Они дружно рассмеялись, но сразу же притихли, вспомнив о том, что находятся вне дома после комендантского часа. Мутно-серые октябрьские сумерки уже давно сменились тяжелой плотной чернотой затянутого облаками неба, плотно обволакивающего спящий город. Не сразу стал заметен небольшой туман, скрывающий из виду конец широкой Трейсед Стрит, ставший уже постоянным и привычным спутником последних дней, неустанно сопровождая резкие изменения температуры, он создавал будто бы некий таинственный ореол вокруг круглых уличных фонарей, превращая незамысловатый провинциальный пейзаж в декорации к фильму. Фонарики тем временем горели через один, вероятно, в целях экономии, из-за чего улица наполовину утопала во тьме. Хоть все это мрачное мистическое освещение красиво отражалось в лужах¸ разбиваясь на тысячи маленьких желтых бликов и удивительным образом очерчивало нежный профиль Джерарда, который Фрэнк так любил рассматривать, все же оно навевало неприятные мысли о том, что он, наверное, никогда не перестанет теперь бояться темных углов.       Осенняя прохлада тем временем одолела его желание казаться крутым рядом с Джерардом, и тот позволил себе содрогнуться всем телом под дуновением наполненного морозной влагой ветром, старательно кутаясь в свитер. Тот мгновенно среагировал и приобнял мелко сотрясающиеся плечи парня.       Фрэнк не сразу понял, чем его так смущал привычный слуху шелест опавших листьев, которые ветер игриво волочил по дороге. Они взвивались и подпрыгивали, кружась и царапая подсохшими черенками асфальт, а потом снова замирали в беспорядке посреди улицы, будто бы желая отдохнуть, прежде чем снова пуститься в пляс. Это было занимательное зрелище и все же, наблюдая за их причудливыми танцами, он краем мозжечка, буквально на уровне самых первобытных инстинктов, ощущал незримую угрозу. Он постарался прижаться к боку Джерарда, нервно поглаживая его спину. Тот тоже напряженно притих и несколько раз даже оглянулся, случайно подтвердив, что опасения Фрэнка не были вызваны лишь играми воспаленного разума.       Легкая настороженность медленно перерастала в настоящую панику, обостряя внимание мальчиков до предела. Они сбавили темп ходьбы и, прижавшись друг другу, неотрывно вглядывались в плохо различимый из-за тумана конец улицы, пока их сосредоточенные умы улавливали едва слышный ритмичный шорох. Этот звук настолько плотно въелся в сознание Фрэнка, что если бы Джерард не был бы с ним, то он, наверняка, решил бы, будто это навязчивая галлюцинация, вызванная стрессом. Сердце его пропустило удар, когда на слегка поблескивающем влажном асфальте, в местах, хорошо освещенных тусклым светом фонарей, слегка затанцевали смутно знакомые тени.       «Нет»       «Этого не может быть»       «Это просто ветви деревьев так сложились»       «Только не снова»       Лихорадочно повторял про себя Фрэнк, в миг заставивший Джерарда притормозить, метнув на него безумный испуганный взгляд. Они остановились, не в силах пошевелиться, когда жуткая рогатая тень показалась отчетливее. Туман, скрывающий дальнюю часть улицы будто бы расступился, пропуская вперед неясную темную фигуру, чью форму нельзя было толком распознать, как будто бы она постоянно преображалась, меняя очертание в неверном свете.       «Нет»       «Я отдал все, что было, оставь нас в покое»       Фрэнк в ужасе попятился, пока Джерард напряженно вглядывался в приближающееся к ним нечто. Вдруг, он глубоко вздохнул и, к еще большему испугу Фрэнка, пошел прямо к уже достаточно приблизившемуся силуэту, подобрав с обочины дороги длинную ветку.       Мальчик хотел было крикнуть что-то вроде «остановись» или «ты с ума сошел», но тот лишь подскочил в один прыжок к фигуре и, ткнув ее веткой, выдал «ага! Так и знал!».       — Это не смешно, блять, вообще! — выпалил Фрэнк, когда из-под большего темного куска ткани раздался заливающийся смех Тоби и Фила. — Пошли вы!       — Я просил их этого не делать, — равнодушно заявил Назир, выруливший из-за угла.       «Но и не то чтобы слишком пытался их остановить», — подумал Фрэнк, в тщетных попытках восстановить сбившееся дыхание. Не хватало еще, чтобы он заработал себе какие-нибудь панические приступы с такими друзьями.       — Оно вообще не похоже получилось, — раскритиковал их Джерард, тыкая веткой в уже скинутый на дорогу импровизированный костюм, состоявший, по сути, из покрывала и веток-рогов: — сразу видно, что бутафория.       — А этот все равно повелся, — заржал Филл, указывая на Фрэнка, который в свою очередь готов был взорваться от возмущения.       — Так, где там твоя крутая туса, именинник? — спросил Тоби.       — Вниз по улице, дом 27. Только вас туда не пустят, это вечеринка не для лузеров, — мальчик не собирался уступать.       — Тогда понятно, почему ты не там, — засмеялись остальные.       — Вы идите, мы сейчас будем, — уже серьезно отозвался Фрэнк, когда Назир неожиданно подошел к нему ближе.       — Мы тут скинулись, в общем… — неловко выдал он, протягивая небольшой блестящий предмет. «Ну, надо же», — усмехнулся про себя тот, разглядывая маленький складной нож. Не такой вычурный и без гравировки, в отличии от ножа, которого он месяц назад зачем-то стащил, но все равно чертовски симпатичный. — Харрис просил передать, что ты пиздец храбрый парень.       — Оу… вау, спасибо, — Фрэнк принял подарок и слегка повертел его на ветру. — Это так… он такой… круто!       Он прекрасно знал, что Харрис проходил по делу о пропажах детей как свидетель и не мог сейчас толком ни с кем контактировать, но точно мог сказать, что эта идея принадлежала ему. То, что эти ребята, на самом деле разбитые потерей друга, пришли сюда и может, конечно, повредили некоторое количество его нервных клеток… но, поступили как друзья.       Ему неожиданно вспомнилась поросшее местами древесной корой лицо Салема, на снимках прессы, обвинявшего его во всех грехах. «Посаженный раньше времени и от того безумный», — как говорила о нем Фиона, он конечно не был виновен совершенно во всем, что здесь произошло, но смерть Джессики была на его совести.       — Ладно, лузеры, мы пошли, — донеслось до него уже из-за спины, когда он понял, что засмотрелся.       Бучеры в неполном составе, удалились вниз по улице к дому Фрэнка.       Джерард поморщился, глядя на то, как блестит лезвие его подарка и невольно опустил глаза в ту область тела парня, по которой он своими руками (хоть и не своими намерениями) не так давно нанес смертельный удар.       — Как?.. — машинально произнес он, тут же заткнувшись.       — Нормально, швы сняли, доктора говорят, что на мне все как на собаке заживает, — отмахнулся тот, видя, как стоически Джерард сдерживает наплыв чувства вины. — Я разве не говорил тебе не париться? Это была моя тупая идея, и только я ответственен за последствия… тем более, ты вынес меня оттуда…       — Умом то я понимаю, — страдальчески вздохнул парень, — хотя за все остальное вина действительно лежит на мне… наверное, это не пройдет и не исчезнет бесследно.       — Ага, — только и смог ответить Фрэнк и, повинуясь какому-то внезапному порыву, взял Джерарда за руку и приподнявшись на цыпочках, легонько клюнул в губы. Совсем слегка, хотя бы потому, что на то чтобы нацеловаться вдоволь у них есть все время жизни в этом маленьком мрачном городке, который не отпустит их уже никогда.       Никаких магнетических волн от прикосновений он не почувствовал, так как все безумное электрическое напряжение кануло в лету вместе со всем остальным, от чего Фрэнк избавил этот город своей кровью. Он обнаружил это еще в больнице, когда Джерард сжимал его бледную обескровленную ладонь и тогда только он действительно понял, что все закончилось. Их тянула друг другу неестественным образом некая неумолимая сила, направляя их тела, мысли и поступки, потому что один должен был это начать, а другой закончить. И он закончил, положил конец, хоть и на время, до следующих двух несчастных, которых непостижимая природа этого места так же втянет в безумный круговорот одной ей известного сценария.       А пока, хоть и не навсегда, ушла магия, ушел в осеннюю спячку аномальный зеленый покров, ушло то электрическое напряжение, сводившее их раз за разом, но остались настоящие чувства. Дружба, преданность, любовь и все то искреннее, что пробудили в нем здешние жители. Он приехал в этот город с одной парой кед и непомерно огромным багажом, полным одного только одиночества.       Сейчас же он держал Джерарда за руку, прошедший через настоящий кошмар, он благодарил все высшие силы за то, что дали ему возможность оказаться здесь, узнать все то, что он знает сейчас, и быть рядом со всеми людьми, которых он теперь называет друзьями благодаря этому месту и… черт, он вообще-то даже не был против того, чтобы затеряться навсегда среди вечнозеленых садов Саинтвилля.