Мандариновый раф

      — Кир, сваргань мне капуч, буду оценивать твоё мастерство, — я махнула рукой коллеге, стряхивая снег с капюшона, и скрылась в подсобке, чтобы подготовиться к новому дню.       — И тебе доброго утра!       С нашего визита в травму прошло уже два дня. Мандаринка не появлялась, очевидно, очень занятая заживлением своих швов. А я, опять же очевидно, уже вся извелась: написать или не написать. Казалось бы — вот он повод, узнать, как самочувствие, предложить помощь. Но ведь своего номера она мне не давала, а маньяком, который сам нарыл информацию, мне прослыть не хотелось.       Кирилл молча сунул мне в руку горячий стакан, зная, что разговаривать со мной и так то не просто, а до первого утреннего кофе — вообще слабоумие. Схватив его с благодарным кивком, я вышла в снегопад и закурила. Вот теперь день можно было считать начатым.       Как она там, интересно? Ухаживает ли за ней кто-то? Сделала первый крупный глоток — да что ж не так-то с тобой, Кирюшенька?! Опять передержал. Напиток премерзко горчил. Странно, как при наличии такого бариста к нам еще не перестали ходить. Маринка, Мандаринка… Почему же ей так не понравилось это прозвище? Оно же прямо само просилось на язык. Достала из кармана телефон, думать за прошедшие два дня уже порядком надоело. Мой непривыкший к таким нагрузкам мозг пульсировал внутри черепной коробки. Открыла контакт, телефон заботливо предложил мне два мессенджера на выбор, звонок или по-старинке — СМС. Опять думать? Ткнула в тот мес, где стикеров побольше.       Хай, это Ира. Как самочувствие?..       Стерла.       Доброе утро! Прости, что пришлось найти твой номер в чеке…       Стерла.       Привет. Это Ира, бариста, которая спешит на помощь. Как твои швы?       Про номер решила объяснить потом. Отправила. Телефон убрала в карман, чтобы не выглядеть в собственных глазах нетерпеливой школьницей.       — Ну, как кофе? — поинтересовался тот, чья аттестация зависела от меня, как только я вошла в кофейню.       — Отвратительно.       — Ну Ир!!!       — Передержал на 4 секунды, — телефон в кармане в этот момент издал самый долгожданный для моих ушей звук оповещения. — И ещё…       Мандаринка:       Привет! Всё заживает хорошо.       Под ребрами застучало.       — И ещё что? — Кир всё ещё сверлил меня взглядом.       — Что?       — Ты говорила насчет кофе. «И ещё»… Что?       — Да ничего, сойдет кофе.       Мандаринка:       Я не помню, чтобы давала тебе свой номер, хотя… может это случилось в состоянии шока.       — Это можно считать комплиментом от тебя? — улыбнулся Кирилл. О чём он вообще?       — Что ты хочешь от меня?       — Я спросил, как тебе кофе, черт возьми! — улыбка сползла, он пытливо уставился на меня, сложно сказать, что там ему транслировали на моем лице. — Ты слушаешь меня вообще?!       — Слушаю. Кофе - говно. Передержал.       — Ты же сказала, что сойдет.       — Сойдет - это не комплимент, родной. Всё, отстань.       Я:       Ты и не давала. Я сама его нашла в чеке, прости.       Мандаринка:       Оуу, кажется, становится опасно раздавать свой номер ради бесплатного стакана.       Я:       Хочу вечером угостить тебя кофе, пить уже можешь?       Отправила я быстрее, чем успела донести эту мысль до центра осознания. Слишком прямо, Ира, слишком. Ну, ва-банк так ва-банк. Если сейчас откажется, то другого шанса точно не будет. Снова убрала телефон в задний карман.       — Доброе утро! Чем порадовать вас сегодня? — дежурная улыбка, дежурное отбрасывание челки с глаз.       — Мандариновый раф, пожалуйста! — в ответ мне неоднозначно улыбалась короткостриженная брюнетка.       — Мандариновый раф для…? — протянула я, взяв стакан и маркер.       — Камиллы.       — Пару минут, — я поспешила скрыться за машиной, старательно делая вид, что раскраснелась от пара, а вовсе не от двух так странно влияющих на меня слов.       Задний карман завибрировал. Судорожно поймав Кирилла за рукав, я ткнула его на своё место, указывая ему на стакан, а сама скрылась в подсобке. Этот позор или триумф, хрен его знает, я должна была пережить в одиночестве. Вынула телефон, ощущая, как холодеют ноги и покалывает кончики пальцев.       Мандаринка:       Могу. Во сколько? ***       К вечеру я окрылилась настолько, что казалось, левитирую над полом вокруг стойки. И над снегом по дороге к машине. Левитирую я и два стакана кофе на картонной подставке со мной. Проходя мимо яркой витрины ещё раз с ног до головы оглядела себя: вроде, ничего. Привычные бойфренды, толстовка, совсем незимний синий бомбер, шарф, почти плед, намотанный на шею, поверх пледа — кожаная пояснуха, губы в дурацкой улыбке, темные непослушные волны, спрятанные в шарфе. Хмыкнула. С каких пор я так нелепо улыбаюсь? Надо бы порепетировать на досуге.       Через двадцать минут я и моя дурацкая улыбка ждали Марину в машине около универа и отбивали пальцами чечётку по рулю. Палечная дробь кончилась, как только я увидела её на выходе из крупных витиеватых ворот. Если бы я не знала её до этого, то абсолютно точно захотела бы узнать в тот самый момент, когда она плыла в направлении парковки. На фоне серого неба и серых зданий исторического центра, девчонка выглядела нежным бело-голубым облаком с рассыпающимся по плечам ворохом рыжего солнца. Повязка на губе была запрятана в крупной вязки шарф. Стеснялась, что ли, глупая?       Усилием оторвав от неё взгляд, я поспешила выйти из машины, схватить кофе с пассажирского и развернуться ей на встречу ровно в тот момент, когда она оказалась в шаге от меня.       — Привет! — она говорила ещё слегка коверкая буквы, особенно те, в произношении которых не обходилось без губ. Голубые океаны улыбались.       — Смотри, что есть для тебя! — я вытянула в руке подставку с кофе. — Карамель или без сиропа?       — Карамель, — о, неужели я хоть с чем-то угадала.       — Правый, — дождалась, пока Мандаринка вытащит свой стакан, оставшийся забрала себе. — Ну, поедем?       — Куда?       — Эмм, прокатимся по городу, посмотрим на вечерние огоньки, м? — плана свидания у меня, конечно, не было, отчасти от того, что я вообще не была уверена, свидание ли это. Решила, что импровизировать буду по ситуации.       — Давай пешком? — пешком?! Кажется я уже вообще забыла о таком способе перемещения в пространстве, но…       — Давай, конечно! — чего не сделаешь, когда взгляда не можешь оторвать от девчонки-студентки. — Только одно условие!       Она удивлённо подняла на меня глаза.       — Шапку. Надень.       Мы пошли по направлению главной городской ёлки по галдящему Невскому. Как же давно я не была здесь, просто перебирая ногами. Казалось бы, работая в центре, я только и видела, что кофейню, машину и свой спальный район, ну ещё иногда какой-нибудь бар по выходным. Мы шли и шли, крутили головами по сторонам, будто оказались впервые в этом переливающимся гирляндами городе, будто у нас было не первое недосвидание, а привычное, уютное путешествие с родным человеком. Мы шли и шли, и я заново открывала для себя город, в котором прожила почти четверть века, но который никогда не замечала таким праздничным и радушным. Я была готова поклясться, что кончиками пальцев чувствовала химию между нами, а порой, когда она вдруг хватала меня за руку или за плечи, я даже, казалось, могла видеть, как воздух рассыпается искрами.       — Скажи мне вот что, — стоя у гранитного парапета, я крутила в руках уже третий стакан за сегодняшний вечер, на этот раз с какао. — Что случилось в субботу? Веселая, искристая до этого, Марина забегала глазами, словно пытаясь прочитать ответ на мой вопрос где-то вокруг — придумывала, что соврать. И похоже, придумала-таки.       — Ну… я подскользнулась в толпе… И неудачно упала…       — Зачем ты врешь?       — Тебе не понравится правда. — она вздохнула, отводя взгляд, ладно, хватило ума не продолжать это сочинение.       — Тогда просто скажи, что не готова об этом говорить. Я не стану настаивать.       Я перебирала варианты в голове. Упасть так она точно не могла, да и на лице было написано, что придумала. Если бы недоразумение какое, то сказала бы прямо, смысла скрывать упавшую сосульку нет. Ударили? Чтобы рассечь губу насквозь, ударить надо было сильно… У кого вообще могла подняться рука на почти школьницу, на мелкую, хрупкую девчонку? Я посмотрела ещё раз в её лицо, челюсть непроизвольно сжалась. Убью. Надо было сразу в субботу спросить и поговорить, с кем там нужно, чтобы даже имя её забыли. Несколько лет кикбоксинга за спиной свободно позволяли мне такие вольности. А девчонка с заклеенной губой выглядела так, что её отчаянно хотелось защищать, перегрызать глотки всем, кто только посмел бы посягнуть на её комфорт.       — Послушай, я просто помогаю одной общественной организации, — мой мыслительный поток остановила пушистая варежка на предплечье.       — И за это ты получила по лицу? — прозвучало слишком резко для неё, но удержаться было уже сложно. Что за, мать твою, «организации» такие, где девчонок награждают шрамами на лице?       — Нет, нет. Я… просто… защищала кое-кого… — Марина подбирала слова, говорила всё тише, но не потому что боялась или стеснялась, скорее старалась обойти острые углы, которыми я уже обросла с макушки до пяток.       — Защищала?! Ты?! — я уставилась на неё звереющим взглядом, потому что… да просто потому что, блять! Так не должно было быть! Не должно было быть у нее этих швов, этой повязки, этих шрамов потом, прям через всю губу, на нежном девичьем лице. Теперь уже хотелось разорвать не только того, кто поднял руку, но и того, кто прятался за её спиной. Разорвать хотелось их, а кричала я на неё. Дура. — У тебя с самосохранением проблемы?! Или ты просто хренов камикадзе?!       Озёрные глаза становились все больше и больше. Чего только в них не было, нужно было лишь присмотреться к этой буре и прижать девчонку к себе. Но тогда я не видела ничего ровным счетом, постоянно возвращаясь мыслями в нелепый момент, когда кому-то хватило ума ударить ту, которая не способна ответить.       — Мы можем не говорить об этом. И тогда, может быть,… — Марина говорила тихо, но вкрадчиво, — стать друзьями.       Защитник внутри меня взвыл и жалобно заскулил. Да серьезно, девочка? Друзьями? Именно поэтому ты весь вечер то за руку меня хватала, то хлопала по спине? От легкости не осталось ни капли. Понимая, что сейчас своей экспрессивностью окончательно потоплю себя, я слегка прикрыла глаза, выдохнула и… улыбнулась. Не знаешь, как защищаться — улыбайся. Мой самое старое и самое проверенное по жизни правило.       — С чего ты взяла, что мне не понравится твоя организация? — улыбка не спасала, всё это выглядело так натянуто, что, казалось, лопнет. Действительно, с чего это она взяла, если я только что сама орала, как полоумная.       — Я не готова об этом говорить. — повторила она слово в слово сказанное мною несколько минут назад и скрестила руки на груди.       — Замерзла? — было очевидно, что её напряженная поза никак не зависит от холода. Но говорить что-то было надо. А еще было надо как-то заканчивать этот вечер, пока мы обе не испортили его окончательно. Мы обе? Ну, я имела в виду себя, конечно.       — Немного.       — Идём к машине, я отвезу тебя домой. — с усердием утопающего я растягивала на лице улыбку и даже подмигнула ей, но… Просто НО. ***       Мы не виделись уже неделю. Это было логично и выворачивало меня наизнанку, черт подери. Казалось, кто-то очень недобрый проверял меня на прочность этой девчонкой, заставляя постоянно становиться идиоткой в её присутствии.       — Ир, там молоко привезли!       — Так прими, Кирюшенька! Не видишь я… — думаю? пиздострадаю? — заполняю отчеты! — буркнула я и снова уткнулась в комп с пустым рабочим столом.       Коллега фыркнул и вышел из нашей каморки.       Я откинулась на стуле и откатилась к противоположной стене, закрывая лицо ладонями. Вся эта ерунда захватила меня настолько, что за неделю я даже никого не угостила кофе. Три стакана в день на семь дней… Итого двадцать один стакан выбился из моего лимита, так и не дойдя до адресата. Я убеждала себя, что я взрослая, уравновешенная, как обычно ехидная, что ничего не изменилось, и что у меня всё ещё есть моя любимая работа, моя любимая машина, моя пустая квартира, которая всегда рада одноразовым гостям. Дело оставалось за малым: привести себя в соответствие этому всему великолепию.       — Выйди, пожалуйста, в зал, мне нужно отойти на пару минут! — голова Кира показалась из-за приоткрытой двери.       Я вздохнула в сотый раз и, поднявшись, поплелась к стойке поправляя фартук.       — Добрый день, что для вас?       — Средний латте, — девушка наградила меня лисьей улыбкой. Миловидная.       — Сироп, корицу?       — Корицу! Пусть пахнет Рождеством! — она улыбнулась снова, стягивая с себя шапку и оправляя светлые, почти снежные косы. Даже красивая, можно сказать.       Из последних сил я уцепилась за возможность вернуть себе себя и, подмигнув, расплылась ей в ответ:       — Да, мэм! — на мою выправку девушка рассмеялась. — Бодрящий латте для…?       — Алины! А от кого он будет? — о, а она не из робких.       — От Ирины, — я изобразила подобие неловкого книксена и под новую порцию смеха удалилась за кофе машину. — Очень приятно.       Алине понравился кофе. Мне понравились её косы.       Алина оказалась мягкой на ощупь и бархатистой на слух.       Алина не болтала, не спрашивала мой номер и уехала от меня на такси в начале четвертого.       Боже, храни Алину, как лучшее доказательство того, что я ещё не сбрендила окончательно.