***
Серафим вышел через заднюю дверь, при этом хорошенько захлопнув ее. Так, что аж штукатурка осыпалась. Нет, Сидорин все время старается сдерживаться, но эта мелкая сучка просто выводит его из себя. Теперь он, как последний уебок, одергивает широкую толстовку. А все почему? Потому что эта стерва посмела отказать ему и оставить со стояком. Вот и идет теперь Серафим, сам такой, как Эйфелева Башня. Хуяшня, скорее. Мукка выудил пачку сигарет, тут же зажав одну в губах. Парень закурил. Вроде, стало легче. Вот же стерва. Мало того, что творит херню за его спиной, так еще и не дает. И более того, говорит о каком-то доверии. И какого черта она вообще сказала свое имя? Как будто, оно что-то ему даст. Да нихуя оно не даст! И еще эта сучка посмела схватить его за горло, как какого-то щенка. Ну ничего, Серафим ей еще покажет, что к чему. Вне себя от злости, он пнул лежащий на земле камень — руки разбивать не хотелось. Не достойна такой чести. — Воу, что за хуйня? Мукка обернулся. Прямо возле него стоял Юра. И как он не заметил его прихода? — Одна особа меня вывела из себя, — бросил парень, затушив сигарету и взяв новую. — Опять? — Перфилов прыснул, — что сейчас-то стряслось? — Оставила меня со стояком, блять. И вообразила из себя невесть что. Еще раз за шею схватит — я ее придушу, я клянусь. — Даже так, — Ангел вновь рассмеялся, — веселые у вас брачные игры. Кто, как не лучший друг мог помочь прийти в себя, так? Но сейчас Юра не просто не помогал, но и делал еще хуже. — Да какие нахуй брачные игры? Я прибить ее сейчас готов. Еще и заливает мне, что хочет, чтобы между нами не было секретов. Имя свое сказала. Ну, Даша, держись. — Вот вы смешные, я в шоке, — Юра покосился на раздраженного друга, — а почему ты тут, а не с ней? Мог бы с легкостью продолжить начатое и трахнуть ее, наконец. — Я не хочу ее просто трахнуть. Она сама должна мне отдаться. А сегодня она не была готова. — И не говори мне, что ты просто отступил! — Воскликнул Юра, выпучив глаза. Однако ему тут же прилетел сердитый взгляд Серафима, — да ну нахер. Вот ты даешь, конечно. Знаешь, что я тебе скажу? — Перфилов опустил руку на плечо Сидорина, сжав, — ты попал, чувак. — Куда я попал, блять? В жопу? Такими темпами я в дурку попаду, — фыркнул парень, — несешь хуету какую-то. — А вообще, если говорить на чистоту, я тоже ей не доверяю. Поэтому просто скажу, чтобы ты следил не только за собой, но и за Серафимом-младшим. А то реально рискуешь. Задумайся, — Ангел слегка стукнул дилера по спине. С этими словами он оставил Сидорина в гордом одиночестве. Ничего-ничего, Мукка еще выведет ее на чистую воду.***
С приближением вечера отделение полиции все больше походило на жужжащий пчелиный рой. Все носились по зданию, шушукались и раздавали последние указания. Олег Николаевич обеспокоено бродил по кабинету, но все же решился выйти к сотрудникам после конструктивного разговора со своим отражением. — Ты мужик или не мужик?! Ты бык, блять! Собери свои яйца в кулак и построй их, — мужчина деловито поправил галстук, — нет, не бык. Волк, сука. Вздохнув, Терновой выплыл из кабинета, но тут же пожалел об этом. — Нахуй пошел! — Заорал Джарахов, сидя на плечах Поперечного. Данила чуть не впечатал бедного Эльдара в шкаф, продолжая торжественное шествие по комнате. — Придурки, сейчас биг босс выйдет и таких пиздов пропишет, что ваши ночные покатушки в кровати и рядом не стояли! — Крикнул Шакулин, схватившись за голову. — Вы готовы к сегодняшним подвигам? — Из-за двери канцелярии послышался звонкий голос Калинкина. — Это нехорошо, — прошептала Лиза, перекрестившись. Страшный грохот доносился из того помещения. Все в панике уставились на ту дверь, абсолютно игнорируя начальника, наблюдавшего за всей этой картиной. Вдруг дверь с грохотом распахнулась, ударяясь о стену. Женя вынес ее с ноги. — Вперед, девочки! — Заорал он, вскинув руки. — Ты что визжишь, как порось на ферме? — Гаркнула Клава, — Булаткин, забери его, блять! Егор, закатив рукава, схватил Калинкина за локоть, уводя в угол. Вася провожал парней сердитым взглядом. А в проходе, где раньше стоял Женя, Даня Бурцев трясущейся рукой поправил очки. — По-моему вам пиздечики, — прошептал юноша, не сводя глаз с Олега Николаевича. — Да какие нам пиздечики, что ты городишь? — Возмутился Эльдар. После этого в отделении вновь поднялся гомон. — Может, вы уже заткнетесь нахуй? — Рявкнул Терновой, набрав воздуха в легкие. От испуга Данила чуть не уронил своего парня, а все остальные вжали голову в плечи, с тупыми улыбками посмотрев на мужчину. — З-здрасте, начальник, — Василий подскочил к Олегу Николаевичу, отдав честь. В этот момент Даня юркнул к большим шкафам. — Хуясте, не выводи меня! — Воскликнул подполковник, — Поперечный, Джарахов, какого черта творите? Чтобы через минуту выглядели как стражи порядка, а не сбежавшие пациенты психбольницы. Данила осторожно подошел к своей стойке, но в последний момент чуть не поскользнулся на чистом влажном полу, отчего Эльдар приземлился на узкую стойку с внушительным грохотом. — Блядская сука, — прокряхтел парень, поднимаясь. — Так, орлы, — начал Терновой, дождавшись, когда все начнут слушать, — сегодня важный день. Я договорился с ребятами знакомыми, они поедут с нами. На них будет персонал и охрана. За вами главные пташки. Шиханова уже там с утра, так что она поможет нам. Начнем с главного. Сегодня в клубе тусовка, поэтому делаем все быстро, чисто и без паники, понятно? — Сотрудники активно закивали, — мы с Бурцевым остаемся тут и готовим все к вашему появлению. — Смотрите не увлекитесь, — хихикнул Поперечный, отчего Даня покраснел. — Да, Данила, ты за главного. И попробуй только облажаться. Никакой крем «Норка» не поможет, — вновь послышался грозный голос подполковника, — итак, Даша откроет вам путь. Вы должны схватить всех, никого не потерять и не прибить ненароком. Всем ясно? — Ясно! — Воскликнул хор звонких голосов. — Может, еще за руки возьмемся! — Сказала Неред. — Ну, вперед, — встрепенулся Эльдар. Коллеги встали в круг, но вовсе не для того, чтобы вызвать демона. В центр вышел Поперечный. — Кто мы? — Спросил он. — Люди? — Ответил Вася. — Кто мы? — Повторился Данила. — Орлы, — бойко сказала Клава. — Я спросил кто мы, вашу мамашу! — Отделение полиции номер 16! — Заверещал Егор. — Кто мы? — В последний раз крикнул Поперечный. — Отделение полиции номер 16! — Ответил хор. — Так порвем их, как Тузик грелку! — Гаркнул рыжеволосый. — Вперед! — С этими словами коллеги разошлись по своим, принимаясь за работу. Олег Николаевич остался довольным сложившейся картиной, но вскоре его взгляд остановился на заведующим канцелярией, разносившим документы по столам. — Дань, — шикнул мужчина, когда юноша проходил мимо него. — Да, Олеж? — Ты идешь со мной, — Терновой указал головой на дверь своего кабинета. Бурцев сглотнул и передал оставшиеся бумаги Лизе, вызвавшейся помочь. Поправив рубашку, Даня сделал было шаг к знакомой деревянной двери, как послышался задорный голос Эльдара: — Удачи, Ромео! В ответ русоволосый лишь показал ему средний палец и вошел в кабинет начальника.***
Клуб — место бесконечных тусовок, калейдоскоп эмоций, напитков и танцев. Правда, этот вечер был не таким масштабным, как та вечеринка, на которой Шиханова позволила себе слишком много. Громкая музыка играла, как обычно, напитки лились рекой, толпы гостей отрывались на танцполе, забывая обо всем. Правда, сами хозяева предпочли остаться в личной гостиной. Серафим решил, что давненько у них не было собраний. И никто не заметил, что Дора ведет себя не так, как обычно. Молчаливо, зажато. Самое интересное, что сам Сидорин предпочел разобраться с какими-то делами, оставив флаг первенства Ангелу. Перфилов плавно вел разговор, как самый настоящий искусный дипломат. Кажется, ему надо было родиться не в этом веке, а лет двести назад, чтобы вести салоны. Пирокинезис миролюбиво отсиживался за игральным столиком, изредка поддакивая. В отличие от него, вечно болтливый Моргенштерн выкрикивал какие-то реплики, меняя темы разговора, как девушек. Сладкая парочка в виде Серебра и Бледного, как обычно сидели в обнимку, отвечали не впопад, чем вызывали бурную реакцию друзей. Лишь Дора с Кувшином в основном отмалчивались. И если парень просто был неразговорчивым, то Шиханова нервно поглядывала на экран своего телефона, ожидая, словно, своей смерти. И смерть пришла, с косой, да с пистолетами. Потому что ровно в девять вечера были обезврежены охранники, следившие за главным входом. Чтобы не создавать панику, остальных охранников вырубили беззвучно, постепенно продвигаясь к главным виновникам торжества. Полицейские, знакомые Тернового, занялись сотрудниками, четкими указаниями выведя гостей из здания, как только были нейтрализованы охранники стоявшие возле двери, ведущей в другую часть клуба. — Вперед, вперед! — Воскликнул Поперечный, пропуская сотрудников других отделений. — Руки вверх! — Крикнул один из молодых пацанов, — не оказывать сопротивление. — Сука, целуй меня везде, восемнадцать мне уже, — Данила состроил фейспалм, — вот придурок, сказали же молчать. Ладно, ребята, погнали. Пора и нам размять дряхлые кости. С этими торжественными словами сотрудники отделения полиции #16 ринулись вперед, протискиваясь сквозь толпу. Тем временем хозяева клуба молились всем богам, параллельно ссорясь. — И что мы, блять, тут будем сидеть и ждать, пока нам пердак порвут? — Моргенштерн активно размахивал руками. — А что ты предлагаешь? Пойти и подставиться? — Крикнул Юра. Вдруг дверь кабинета Серафима с грохотом распахнулась, и показалось его недовольное лицо. Взгляд Сидорина остановился на Шихановой. — Хватит орать, — твердо сказал он, — делайте то, что скажет Дора. Девушку словно с вертушки повалили. Даша вжалась в диван. Ее сердце упало, когда Мукка, еще раз посмотрев на нее, захлопнул дверь своего кабинета. Делайте то, что скажет Дора. Блять. Делайте то, что скажет Дора. Он все понял. Он знал. Короткие ногти впивались в ладони, так сильно девушка сжимала кулаки. Твою же мать. Шиханова же все осознавала. Она и не сомневалась в том, что Серафим был в курсе всех ее манипуляций. Но теперь, когда она в этом убедилась, земля словно из-под ног ушла. Убежала быстрее, чем ее новоиспеченным друзьям следовало бы. Точно, убежать. Дора разрывалась между делом и жизнями новых знакомых. Казалось, всего ничего общались, но эта разношерстная компашка отпечаталась на сердце бедной девушки. И она приняла решение. Попытаться. — Так, братва, — бодро заговорила Шиханова, поднявшись с дивана, — надо попытаться свалить. А что нам еще остается? — Почему он сказал слушаться тебя? — Спросил Бледный. — Давайте не сейчас, пожалуйста, — Даша умоляюще посмотрела на Перфилова, ища в нем поддержку. — Че, вы не слышали? Сказали слушаться ее! — Воскликнул Юра, оттолкнувшись от стены, на которую опирался до этого. — Спасибо, — Дора кивнула Ангелу. — Я делаю это не для тебя, — сказал, как отрезал. Словно еще одна пощечина. Зря стараешься, дурочка. Все уже потеряно. — Я сейчас осторожно открою дверь, а затем все проследуем к выходу, возможно, нам удастся сбежать, — выдохнула девушка, направившись к двери. — Хуйня полная, — Серебро покачала головой. — Попытаться стоит, — уверенно ответила Даша, аккуратно дергая за ручку. Уверенной она была ровно до того момента, как в проходе показалась фигура Поперечного. Шиханова неосознанно попятилась. Блять, она не успела. Она не успела. За Поперечным сразу показались знакомые лица. Дилеры выхватили пистолеты, направив их на полицейских. Данила уверенно смотрел на побледневшего Кашина, державшего прицел трясущейся рукой; Шакулин переглядывался с Кищук, упорно игнорируя ее попытки выставить пышный бюст; Булаткин направил дуло пистолета прямо на Кирилла; Женя Калинкин прижал к стене Андрея, а Эльдар с Лизой следили за Перфиловым, вытащившим сразу два ружья. Такая картина заворожила бы любого любителя боевиков. Но не Шиханову, наблюдавшую за происходящим с трясущимися коленками, и уж точно не Высокову, державшую на прицеле чересчур ехидного Алишера. — Поверьте, вам лучше этого не делать, — обратился к дилерам заместитель начальника отделения. — А я попробую, — дерзко ответил Моргенштерн, дернувшись в сторону. Послышался звук выстрела. Дора зажмурилась. О нет, черт, только не это. — Нихуя себе, блять, нахуй, — выругался отборным матом Алишер. Даша через силу открыла глаза. Парень лежал на полу, схватившись за ногу. Над ним возвышалась Клава, по ее щекам текли слезы. Твою мать, какого черта ее вообще взяли на это задание, если она пистолет-то последний раз в академии держала? Вот вы, сука, скажите. — Блять, — прошептала блондинка, сжимая оружие. — Да ладно, малышка, забей, — Алишер расплылся в улыбке, — на каждый раз меня валит на пол девушка, если не хочет, чтобы ее выебали, — после этой фразы глаза Высоковой стали похожи на пятирублевые монеты. — Дешевые понты, — фыркнул Джарахов. — Слышь, ты, чилипиздрик, — рявкнул Валеев, — помолчи, а? — Заткнулись все, блять! — Прервал общий гомон Данила, — вы арестованы за наркоторговлю и сутенерство. — А за мат в общественных местах? — Подал голос Тимошенко. — Почему ее никто не трогает? — Тихо спросил Кашин, указывая на Дашу, забившуюся в угол. — А ты, блять, еще не понял, придурок? — Юра обратился к другу. Шиханова не могла вымолвить ни слова. Ей казалось, что она смотрит какой-то ебанутый фильм. Но это не фильм, это жизнь, крошка. Жизнь, в которой ты все проебала. — Шиханова, — голос Поперечного вытащил девушку из мыслей, — за Сидориным. Живо. Заместитель Тернового будто предвидел ее колебания, тут же отметая шанс на спасение, кинув ей в руки ее же пистолет. Даша хотела было взмолиться, чтобы за ним пошел кто-то другой, но выбора не было. Она на негнущихся ногах направилась к двери, всем своим естеством чувствуя прожигающие взгляды дилеров. Блять, как она у них будет просить прощения? Хуй знает. То, что это случится, это несомненно. Ладонь девушки скользнула по гладкой дверной ручке. Сердце стучало, а в голове звучал лишь один вопрос: почему он все еще не вышел? Дора нажала на ручку, та тут же поддалась, отчего дверь распахнулась. Шиханова подняла черный пистолет, направляя в полутьму, царившую в кабинете. Серафим сидел за столом, откинувшись на кресле. Казалось, он только и ждал, что за ним придут. — Мне было интересно, кто явится, — заговорил он, — все же решилась. Так вот ты какая. — Ты арестован за распространение наркотиков и сутенерство. Руки за голову, встать и подойти ко мне, — заученной скороговоркой сказала Даша, впиваясь взглядом в Мукку. Его холодный и спокойный вид напрягал еще больше, чем герои в хоррорах, спускающиеся в темные подвалы. — Надо же, даже голосок не дрогнул. Университет у нее, от родителей хочет свалить. Тайна какая-то — он поднялся с кресла, Даша наставила на него пистолет, — какая ты грозная, я, блять, не могу. Сразу мне понравилась. Только ты в ментах сидишь, малышка Дора. Или мне лучше называть тебя Дашей? — Руки за голову… — она уверенно сжала пистолет. — Да-да, я встал и подошел, — он придвинулся к девушке, завороженно наблюдавшей за ним. Его грудь уперлась в дуло пистолета, — знаешь, мне многие говорили, что тебе не стоит доверять. Юра, Пиро. Я сам, блять, знал, что ты мне пиздишь. Надо было тебя сразу пристрелить, как только появились сомнения. А я пожалел, блять, тебя, — он шипел, — стреляй в меня, Даш, стреляй. Покончи со всей этой хуйней. Нет. Нет. Нет. Замолчи, она просит, замолчи. В голове Шихановой буквально орал голос, приказывавший Серафиму заткнуться. Звучит, как биполярочка. С такими событиями и биполярку заработать не стыдно. — Я не стану тебя убивать. Никогда. Просто не сможет. Язык Доры скользнул по пересохшим губам. Она смотрела прямо на Серафима. И вспомнила о своей игре. Кажется, что-то пошло не так. — Да, ты не станешь убивать меня, потому что я тебе нравлюсь. Я знаю. Но если я выйду когда-нибудь из тюрьмы, то я тебя, блять, уверяю, что я найду твою паршивую задницу. И ты от меня уже не отделаешься. Я сделаю так, что ты жить без меня не сможешь, поняла? Ты убьешь за меня. — Я никогда не буду убивать, — дрожащим голосом сказала Даша. — Один раз начнешь творить херню — уже не остановишься. Добро пожаловать в семью. Я никогда не говорю что-либо просто так, — Сидорин усмехнулся. Он знал, о чем говорил. И что самое страшное для Доры, она была в этом уверена. Парень никогда не говорит что-либо просто так. Мышка сама попалась в мышеловку. — Я никогда не была частью твоей семьи, — отрезала Даша, в надежде отрезать и все дурные мысли. — Это ты так думаешь. Ты стала ей, сама того не понимая. А сукой ты, видимо, была всегда, — Мукка пожал плечами. Казалось, что этот сумасшедший чувствовал себя комфортно даже под дулом пистолета. — Я не сука. — Нет, Даша, ты сука. Самая настоящая. Ты предала не только нас, ты предала людей, свою работу, друзей. Ты предала их тогда, когда начала передавать наркоту. Ты предала их тогда, когда сосалась со мной. Тебе же было приятно, да? Ты же сама меня поцеловала. Ты сама во всем виновата. Его голос настойчиво убеждал уже ни в чем неуверенную девушку в том, что это именно она проебалась. А может, это так? Может, не стоило ей вообще лезть в эти дебри? Серафим изучал ее презрительным взглядом, в котором прослеживалась некая надменность. Он никогда не говорит что-либо просто так. — Нет, мне не нравилось. Глупое отрицание. Слабые и жалкие попытки от той, что должна уметь пресекать любое психологическое воздействие. — Да, конечно. Ты любишь врать, но теперь меня не проведешь, — Мукка рассмеялся. — Не смей никому говорить о том, что мы были вместе. Даша теперь беспокоится за репутацию среди коллег? А ничего, что все находящиеся в гостиной навострили уши, вслушиваясь в каждое слово? — А мы были вместе? — Вопрос повис в воздухе, Даша сглотнула вязкую слюну, опустив взгляд на пистолет, упиравшийся в белую майку дилера, — веди меня к своим щенкам. — Пообещай, что не расскажешь. — Извини, не могу. Тебе стыдно, что твои дружки узнают о твоих маленьких похождениях? Или среди них есть твой ебырь? Противный леденящий кровь смех разнесся по помещению. Серафиму было смешно. Смешно от того, что среди тех придурков, что держат пистолеты, как пятиклассники во дворе, может быть женишок маленькой Доры. — Ты отвратителен! — Поверь мне, милочка, если бы я сейчас тебя поцеловал, ты бы уже была бы готова на все, лишь бы я не останавливался, — парень наклонился к ней, — а теперь заткни свой ротик и веди меня. Потому что мне все это начинает надоедать, я одним махом могу дойти до ящика и достать оттуда кольт. И тогда все полягут. Потому что ни одна пуля меня не остановит. Последние слова Сидорин словно выплюнул девушке в лицо. И в любой другой ситуации она восприняла бы их, как самые дешевые понты. Но сейчас все ее тело сжалось. Потому что она поняла, что парень вовсе не шутит. И только Бог знает, что было бы, выйдя Серафим на несколько минут раньше. Даша набралась смелости, чтобы посмотреть в его глаза. И это стало еще одной ошибкой. Потому что время словно замерло, унося девушку в те моменты, когда они были…счастливы? Каждый из них вел свою игру. И они проиграли.