егор натс — тёплые руки
Просто одна, блять, встреча с Серафимом. И все катится в непроглядную жопу дьявола. Теперь уже Кирилл не знал, благодарить ли Сидорина за то, что тот не стал доносить, а решил обучить нерадивого мальчишку всем премудростям преступного мира, так и не спалив «папашке». Да, Тимошенко обрел новых друзей, но там же он встретил ее. Катя Кищук. Сколько тоски и такой болючей страсти было в имени блондинки. Они познакомились в тот же день, когда Мукка принял Бледного в семью. Парень сразу заметил ее. Еще бы, единственная девушка среди кучки неотесанных пацанов. Даже не девушка, а почти женщина. У нее было двадцать три года жизни за плечами, миленькое лицо, статная фигура и какие-то по-блядски притягательные манеры. Будь проклят тот день, когда юный Кирилл, в силу своего возраста думавший головкой, а не головой, купился на них. Пусть горит в Аду. Уже через месяц после знакомства Бледный достиг своей цели: Серебро отдалась ему полностью. Жаль, что не только ему одному. Но об этом Тимошенко узнает позже. А тогда все было, как в сказке. Но «этот мир — забавный фарс, будто шоколадка Марс: вроде сладкая нуга, но горчит во рту пизда». И горчило теперь адски, как крепкий кофе без сахара, а то и хуже. Сразу после достижения цели начался измученный фильмами и книгами для домохозяек конфетно-букетный период. Удивительно, но Кириллу, вертевшему на хую сраную романтику, даже не хотелось блевать, ведь все было так прекрасно. Яркие дни, безумные ночи. На кухне Кати в хрустальной вазе неизменно стоял букет чайных роз, она получала постоянные подарки, божественный, не будем скромничать, секс, а что еще было нужно для счастья? Но Кищук чего-то не хватило. Не хватило настолько, что уже через год воздушно-радужных, по мнению Тимошенко, отношений, девушка стала ходить налево. Даже не просто ходить, а регулярно сбегать. Дилер начал замечать какие-то странности: поздно приходит домой, ведет себя отстраненно. Но когда ее куртка насквозь пропахла дорогими мужскими духами, которых у самого Бледного и в помине не было, а на шее закрасовалась россыпь засосов, похожая на гребаное звездное небо, Кирилл резко все понял. И как он раньше не догадался, дурачок малолетний? Ну поскандалил он чуток, побросал вещи, как последняя истеричка, поревел. Не разговаривали после этого неделю, а потом Кищук сама прибежала и чуть ли не на задних лапках выдавливала из себя извинения. А что с Бледного взять? Добрая душа снова поверила в чудеса и на радостях простила бедную Катюшку. Она же так больше не будет! Будет, родной, будет. Будет до прокуренных легких, выплаканных слез и облеванных асфальтов. Со временем Кирилл заебался — просто перестал делать вид, что что-то замечает. Какие-то левые парни, клиенты, даже его собственные, мать их, друзья. За какие заслуги ему такая жизнь? Если Бог есть, то пусть он ответит. Пусть, наконец, расскажет, почему лучшие друзья Тимошенко вовремя ему не помогли. А могли? Да черт его знает, теперь уже плевать. Бледный не может жить с Кищук, но и без нее он тоже не сможет. Клетка, заложником которой он стал по собственной воле, по своему согласию. От этого было еще хуже. Сам кашу заварил, теперь расхлебывай. Только эта каша уже в глотку не лезла. Дилер пытался абстрагироваться, забыть, как страшный сон, авось повезет. Да сейчас, ага, с радостью, но нет, ему не повезло. Неделя без знакомых духов, щекочущих ноздри, и золота волос, — он уже готов в петлю лезть. Кирилл зависим. Катя — наркотик. Пожизненный приговор, который обжалованию не подлежит. И парень сам его вынес, а теперь хочет предпринять жалкую попытку избавиться от собственного проклятия. Удачи ему, скатертью дорожка до квартиры Клавы, где в последнее время жила Серебро. Кищук сразу же открывает дверь, обдавая теплым голубым взглядом. Бледный добровольно бросается в бездну, оставляя поцелуй на напудренной щеке. Он тянет женщину к себе домой, словно боится, что она исчезнет, что не сможет сказать, что должен. Всегда боялся и будет бояться. Пока жив, пока дышит, пока сердце нещадно ноет, норовя вырваться из грудной клетки, чтобы оросить землю теплой багровой кровью. Катя заталкивает его в доселе пустую прихожую Булаткина, а у Кирилла дрожит все. Так сильно, что дилер едва не спотыкается об собственные ноги, когда Кищук целует его, собственнически прижимая к стене. В мыслях пустота, на душе ураган. Торнадо сметает все на своем пути, потому что Серебро рядом. Дышит, смотрит, касается. Срывает с него куртку, гладит по-своему. Ее ласки тягучие, как смола, теплые, как июльская ночь их знакомства. Но почему-то не в этот вечер. Бледный торопливо скидывает кроссовки, ведет женщину в какую-то спальню. Кажется, это кровать Егора. Его к покрывалу уже прижимает властное женское тело, чужие губы поцелуями метят свое превосходство. О чем ты хотел поговорить? О чем? О том, что Катя прекрасна, да. Другой ему не нужно. Тимошенко любит ее такой, даже несмотря на то, что руки почему-то не такие, как раньше. Просто другие, но не менее крышесносные. Серебро уже без одежды. Разделась для него сама, как всегда. Мужские ладони жадно бродят по чужому телу. С Кищук каждый раз, как первый. Бледный теряется в ощущениях, мечется по кровати, как взвинченный, и если бы не цепкая женщина, игриво царапавшая ноготками живот, дилер уже давным-давно осел бы на пол — ее нежные губы всасывают кожу на шее. Когда Катя сама опускается на возбужденный член, полностью контролируя ситуацию, Кирилл окончательно выпадает из реальности. Адреналин бушует в крови так, словно он выехал на встречную. Главное — не разъебаться, потому что эта женщина по-прежнему сносит голову не хуже самого обычного дробовика. Стреляет в сердце на поражение. Стонами, движениями, просто, блять, своим безотказным присутствием. И только откинувшись на влажную от пота постель, выровняв дыхание, Кирилл понял, что что-то упустил. Но что? — О чем ты хотел поговорить? — Спрашивает Серебро, вычерчивая какие-то узоры на худой мужской груди. Вот оно. Давай. — Да так, о нас, — расплывчато отвечает Кирилл, приобнимая стройное тело. С ним богиня, не женщина. Ладонь сама путается в золотой паутине волос, прочесывая. — И что с нами? Снова вопрос. Ответ очевиден, а в мыслях пульсирует отчаянное «не знаю, блять». Вопит, бьется о черепную коробку, давит на мозг. — Тяжело стало, — опять туманно. — Скоро это закончится, все будет, как раньше, да? Ледяной, полный уверенности взгляд, вонзается в сознание. Ну что Бледный может сказать, когда Серебро так смотрит? Что? — Да, зай, все будет, как раньше, — на выдохе отвечает. Вместе со словами вылетает убийственное разочарование. Опять не смог. Слабак.Ведь твои руки, Твои тёплые руки на мне Но я не чувствую тепла от твоих касаний Так почему мы с тобой вместе? Да я не знаю
***
Знаете, под водой все звуки кажутся приглушенными, действия размытыми. Лиза как будто находилась под этой давящей на виски толщей на протяжении более чем недели. У девушки сложилось впечатление, будто она жила с призраком. Даня — живой труп, блять. Кашин просто существует, но не живет. Он тенью бродит по каморке сотрудницы полиции, почти не ест, только бухает. Судя по тому, что Неред недавно узнала от малыша Бурцева, рыжеволосый дилер безумно походил на своего товарища по несчастью, то есть на Серафима. Только у Сидорина еще и шило в заднице было, поэтому он бесился, как первый в очереди на осмотр к психиатру. Даня же был тише воды, ниже травы. И на том спасибо, а то картонные стены, разделявшие квартирки в доме, где жила девушка, не спасли бы бедных соседей. Но все-таки то, что Кашин был похож на зомби, не радовало от слова совсем. А что было делать самой Лизе? Они знакомы всего ничего, а как успокаивать или поддерживать всяких непонятных личностей, Неред не знала. Начнет она говорить что-то ему, так и по макушке отхватить может, кто знает, что на уме у этой дылды рыжей? А если девушка не поддержит, только хуже станет. Сука, почему с трупиком Кашина было так сложно? Вроде ничего он такого криминального, слава небесам, не делает, а вроде и глаза мозолит, как пожеванный Орбит. Морозная мята, да. Никакой Даня не фруктовый. И губы у него, наверное, горькие из-за сигарет ментоловых. Так стоп. Никаких губ, этого еще не хватало. Просто нахер. Девушка, фыркнув, поднялась из-за стола и подползла к кухонным шкафчикам. Тщательно порывшись, Лиза выкинула какие-то засохшие печенья, пропавшую шоколадку, а затем выудила бутылочку старины Джека. Заначка — всегда нужная вещь, в этом хозяйка квартиры убеждалась неоднократно. На обратном пути Неред захватила свою любимую кружку с собачками, намереваясь разлить туда терпкий алкоголь. Кому вообще нужен этот Даня, если у девушки уже был любимый мужчина с выразительной фамилией Дэниелс. Создатель этого легендарного напитка уже давным-давно помер, а люди до сих пор пьют. Вот удивительная штука — жизнь. Сотрудница уже хотела открутить крышку, но почему-то снова вспомнила про своего непутевого сожителя. Рыжая негустая копна волос мелькнула в гостиной. Вот не ждали, а мы приперлися, как говорится. Как черт из табакерки появился. И как Неред не заметила, что дилер вернулся домой? Домой? Да, пожалуй, маленькая хата Лизы для Дани уже стала родной. — Эй, — русоволосая свистнула, предварительно закатив глаза. — Не свисти — денег не будет, — Крикнул Кашин, шарясь в телефоне, — че тебе? — Будешь? — Девушка, обернувшись, отсалютовала парню бутылкой, явно приглашая присоединиться. А Даня не дурак, чтобы отказываться. Уже через секунду, рыжеволосая шпала сидела на стуле возле хозяйки квартиры. Неред сразу же поторопилась достать какую-нибудь кружку или стакан. На глаза попалась единственная чистая чашка. Ну извините, Лиза сервизами посуду не закупала. Не стала бы, даже если очень захотелось. Кашин, кстати, уже привычно вытянул длиннющие ноги вперед, едва не вынуждая сотрудницу полиции расквасить нос о потрепанный ламинат. — Ноги убери, блять, — шикнула она, со всей дури пнув дилера в колено. Парень дернулся, что-то пробурчав, но ноги все же убрал. То-то же. Усмехнувшись, девушка открутила крышку гладкой и такой любимой бутылки, наконец, разливая виски по кружкам. Даня тут же схватил тару, выпивая до дна, жмурясь. — Есть что похавать? — Вздохнув, спросил дилер, с надеждой оглядев русоволосую. — Жрать больше надо, а не пить, — упрек промелькнул в ее голосе, — пельмени будешь? — Еще спрашиваешь? — Кашин встрепенулся. Готовить Елизавете было уж очень лень, да и виски, как известно, не ждет, а поэтому она твердо решила сварить эти самые пельмени, чтобы Даня не возникал. А дилер возникать и не собирался: пока девушка стояла к нему спиной, помешивая воду, он втихую потягивал алкоголь, медленно, но верно опустошая бутылку. Уже через каких-то десять минут на столе стояли тарелки с вкусным ужином, обедом? Который час вообще? Парень, облизнувшись, выудил из холодильника майонез, добротно приправляя пельмени. — Ах, ты, жук! — Воскликнула Лиза, приглядевшись к бутылке, — следующую будешь покупать сам. — А ты уже рассчитываешь на следующую? — Даня усмехнулся, погружая в рот сочный пельмень. — Нет, это ты на нее рассчитываешь, — Неред указала вилкой на собеседника. — У нас прямо самая настоящая свиданка: пельмени с мазиком, вискарик. Красота, — довольно протянул дилер. — Я тебе дам свиданку, — фыркнула русоволосая, — такую свиданку устрою, что ты никогда не забудешь. — Жду с нетерпением! Девушка предпочла не отвечать на эту неоднозначную фразу. Что он вообще имел ввиду? Дурак, самый настоящий дурак. Боги, с кем ей приходится жить? Страх, смех и грех. Усмехнувшись собственным мыслям, хозяйка квартиры поднялась из-за стола и, как самая заботливая мамочка, принялась мыть посуду. А чего тарелкам застаиваться? Закончив с этим прелестным занятием, Лиза вновь уселась на стул, наконец, пригубив из кружки. Кашин с интересом разглядывал сотрудницу полиции, вертя в руках какую-то салфетку. — Чего смотришь? — Не выдержала Неред. — Да просто, — Даня пожал плечами. — Просто так ничего не бывает, даже прыщ на попе не вскочит. Если хочешь поговорить, давай нормально все обсудим, — русоволосая обновила виски в чашках, — не хочешь отвечать на вопрос — пей. — Мы в детском саду что-ли? Я просто так выпить могу, — парень потянулся к таре, но его руку быстро остановил смачный шлепок, — да хватит пиздить меня! — Моя хата — мои правила, — Лиза состроила кислую мину, — когда перестанешь ходить тут, как призрак? — Когда будет не так больно, — ее собеседник хмыкнул, — боишься за Дашу? — Естественно, она связалась с твоим ебанутым дружком, да еще и дилером, — девушка незаметно для себя разозлилась. Потому что Даня задал такой тупой вопрос или потому что он спросил не о ней? Простите, она не поняла, — ты бы на моем месте не переживал? — Нет, она взрослая, сама разобраться может, — Кашин покачал головой, — а ты не связалась с дилером? — Я ни с кем не связывалась, — русоволосая, не сдержавшись, фыркнула, — как тебе помочь? — Мне поможет только время, — дилер безучастно пожал плечами. Отлично, а главное, как информативно! — Ты разозлилась, потому что я спросил не о тебе? — Хитринка заискрила в его глазах. И что делать? Он расколол Неред, пальцем о палец не ударив. А самое интересное то, что она сама не знала точный ответ на заданный вопрос. Хорошо подумав, девушка молча осушила кружку, снова наливая виски. Кашин с трудом подавил смешок. — Ты когда-нибудь употреблял наркотики? — Ты дурочка, Лиза. Чем ты слушала Серафима? Меня с ним познакомил Алишер, когда приходил за дозой. Как думаешь, я употреблял? Ясен хуй, что да. — Тяжелые? — Хозяйка квартиры в упор посмотрела на дилера. — Это второй вопрос, сиди тихо, — Даня цыкнул, — почему пошла работать в полицию? — Ты дурак, — девушка перекривляла его, — наверное потому, что я хочу защищать людей от таких, как ты. — Себя защити, — еле слышно пробормотал рыжеволосый. — Что? — Неред притворилась, что не услышала. — Конь в пальто. — Ну и пошел нахер. — Пойду, только вопрос задай. — Я уже задала, — Лиза сделала глоток. — Эй, не по правилам. Красную карточку сейчас получишь. — А мне похуй, — девушка вновь отпила, — отвечай давай. — Тяжелых не было, — быстро проговорил Даня, — последний секс? — Я еще не настолько бухая, чтобы отвечать на такие вопросы, поэтому, — Неред в который раз выпила виски, — сколько было бывших? А когда их беседа скатилась в какие-то сопливые ебеня с обсуждениями прошлых отношений? — Кое-кто давно не трахался, — парень хихикнул. — Кое-кто по очку получит сейчас, — отрезала Лиза, — я выпить хочу. И вообще, я задала вопрос. — Одна бывшая, — коротко ответил дилер, только подогревая интерес к своей персоне, — почему тебе надо знать о моих бывших? — Всегда интересно знать, кто с кем спит, — сотрудница полиции пожала плечами, — у тебя точно было больше девушек, зачем ты врешь? — Я состоял в отношениях только один раз, остальное — хуйня. Моя очередь. А сколько бывших было у тебя, дорогуша, раз тебе так не терпится узнать о моих? — Двое. — Ты меня обскакала, надо же! — Кашин приложил ладонь к губам, наигранно удивляясь. — Я не сомневалась, — хозяйка квартиры вновь съязвила, — как давно ты один? — Год, — взгляд Дани потяжелел. Кажется, Лиза вступила в опасную зону, — почему сейчас без парня? — Я лесбиянка, — с максимально серьезным лицом ответила девушка. — В рот мне ногу! — Воскликнул дилер, — да ты пиздишь. — Пизжу, — русоволосая кивнула, — во-первых, мне никто не нравится, а во-вторых, мне не нужны отношения. Самой хорошо, знаешь ли. Бегать и собирать по квартире грязные носки я не хочу. Итак, мой вопрос: почему вы расстались? Улыбка, украсившая лицо Кашина, стоило хозяйке квартиры упомянуть о грязных носках, тут же бесследно исчезла. Парень нахмурился, а Неред уже мысленно побилась головой об белый кухонный стол, сто раз пожалев о том, что вообще задала этот ебучий вопрос. Вот кто ее за язык тянул? Помедлив, Даня, схватился за кружку, вглядываясь в собственное колышущееся отражение. Рыжеволосый резко опрокинул ее, выпивая до дна, словно вынырнув из мрачных воспоминаний. — Мне надоело играть, извини, — он поднялся из-за стола, похлопав по карманам растянутых спортивок, — пойду покурю. Выудив зажигалку и пачку ментоловых сигарет, Кашин покинул тесную кухню, оставляя хозяйку квартиры с сожалением, съедавшим мысли. Черт, почему она все испортила?