***
Следующий день начался с лихорадочной деятельности, собственно, продлившейся до самого вечера. Шиханова моталась, как хомячок в колесе. Даша с ощущением полной уверенности в Серафиме, отпустила его самого в клуб, правда после долгих и упорных уговоров. Сама же девушка направилась в родное отделение, желая понять, какая вообще обстановка царит в коллективе, чем она может помочь. Дора с замиранием сердца ждала завтрашний вечер. Вечер, когда все должно было решиться. Ей было страшно до дрожи коленок. Просто потому что каждый мог умереть. Завтра объединившиеся дилеры и полицейские сыграют в русскую рулетку с командой Музыченко. А что потом? А потом все ее друзья направятся в тюрьму. Мукка направится в тюрьму. Трудно признаться, но Шиханова не хотела этого. В ее голове уже возникла куча вариантов, как помочь семье, но все идеи со временем казались абсурдными. За нее уже решила жизнь, но черт, здравый смысл был затуманен желанием спасти кого-нибудь. Серафима. Даша все же призналась себе в том, что, пожалуй, не было поводом для гордости. Похоже, она что-то испытывает к Сидорину. Здрасте, блять, приплыли. Это что-то теплое, сковывавшее душу, заставлявшее до боли в губах целоваться с ним, до хруста костей обнимать. И теперь это все должно было просто исчезнуть? Судьба их разведет, в этом сомнений не было. Доре осталось убедить свою душу в том, что отношения, связывавшие ее с дилером, были кратковременными. Они станут хорошим воспоминанием. Чем-то таким, о чем она никому не расскажет. Но почему было так больно от мыслей о расставании? Шиханова пыталась собраться, но как-то все валилось из рук. Она в пол уха слушала разговоры Поперечного о том, как они с Олегом Николаевичем съездили к какому-то знакомому Ильдару, выпросив бойцов для сражения, что должно было произойти завтра. Данила активно жестикулировал, не упуская ни одной детали. Его занимательный рассказ занял почти час, потому что приходилось постоянно прерываться из-за шуток Джарахова и других сотрудников полиции. Тем не менее, это хоть как-то подняло настроение нахмуренной девушки, к тому же убив время. Ближе к вечеру Даша отправилась в клуб, твердо намереваясь обсудить окончательный план действий. Ей уготована важная роль: Шиханова была по-прежнему кем-то вроде связующего звена. Дора должна передать дилерам план, а потом сообщить о корректировках коллегам. А все потому что собраться снова не представлялось возможным. Признаться честно, девушке даже нравилась такая ответственность, но с другой стороны, если она где-то промажет, последствия не заставят себя ждать. Натянув на себя маску победительницы, Даша гордо вошла в дилерскую гостиную, к сожалению, тут же выходя из роли. Она шокировано замерла прямо на пороге, с недоумением разглядывая всех присутствовавших. Вроде, Катя не стала брюнеткой, Алишер не полысел, да и Мукка не позеленел. Однако прямо возле Кирилла сидел напряженный Егор, появления которого в клубе Шиханова не ожидала от слова совсем. Какого черта он тут забыл? На этом подарки судьбы не закончились: на одном из диванов вальяжно расположился уже знакомый Доре Глеб. Мозг сразу же окунул девушку в воспоминания, в которых они с Серафимом направились на дело к этому самому пареньку. Худощавый низкорослый брюнет с забавными кудряшками хитро оглядел Дашу. — Ну, ты че застыла, проходи уже, дела не ждут, — голос Сидорина выдернул гостью из мутных мыслей. — И вам привет, — в тон дилеру ответила Шиханова, присаживаясь на свободный уголок дивана. — Давно не виделись, — Глеб, по счастливой случайности оказавшийся рядом с ней, приветливо кивнул. — Рада, что ты с нами, — Даша предельно честно улыбнулась, мельком разглядывая многочисленные татуировки нового члена команды. — Так, в дела я уже его посвятил, — торопливо заговорил Мукка, будто желая прервать завязавшуюся беседу, — он уже знает, чем ты тут занималась. — До мельчайших подробностей? — Дора с вызовом посмотрела на Серафима, игнорируя неподдельный интерес товарищей, вслушивавшихся в словесный поединок. — Нет, — процедил парень, что не укрылось от Юры Перфилова, тихо усмехнувшегося. — Мы вообще-то должны обсудить план на завтра, — как-бы невзначай напомнил Данила, взмахнув рукой, привлекая внимание к своей персоне. — Поперечный и Терновой договорились с кем нужно, у нас будет поддержка, — начала Дора. — О да, вы бы слышали, как рыжий обзванивал всех, — хохотнул Ангел. — И как все это будет происходить? — С важным видом спросила Серебро. — Олег Николаевич предлагал разделить наши силы на две части, — пояснила Шиханова, — то есть мы начинаем с первой партией войск, скажем так, а потом сам Терновой с Бурцевым подтянет остатки. — А ты уверена, что они успеют до того, как закончится основной махач? Вдруг нас всех быстро перебьют? — Алишер встрепенулся, нахмурившись. — Они будут наготове, — твердо ответила Даша. — Окей, выглядит все надежно, — согласился Кирилл, — а вы видели вообще эту заброшку, там хоть удобно будет? — Могу сказать, что да, — подумав, пробормотала сотрудница полиции, — там и стены бетонные, заграждения всякие есть. Так что нам будет где укрыться. — Она просторная, я надеюсь? — Горделиво спросил Мукка. — Туда три слона влезет, даже место останется, — заговорил Егор, до этого предпочитавший молчать. — Кстати, а ты что тут делаешь? — Шиханова оглядела коллегу. — Меня Кирилл любезно пригласил, — блондин лучезарно улыбнулся. — Неужели обсуждение перестрелки такое важное событие, чтобы звать всякую падаль, — Алишер фыркнул, демонстративно отвернувшись. Булаткин заметно опечалился, от прежней улыбки не осталось и следа. Обстановка в гостиной мгновенно накалилась. Дилеры переглядывались, пытаясь понять, что ответить на дерзкий выпад товарища. Кто бы знал, что вообще происходит? А знал только Бледный. — Может, хватит уже? — Тимошенко красноречиво посмотрел на Моргенштерна. — А что хватит? Вдруг я просто не хочу, чтобы всякое отрепье тут сидело? — Продолжал гнуть свою линию Валеев. — Ты сам, сука, поступил, как последняя сволота, а теперь делаешь его виноватым? — Кирилл вскочил, отмахиваясь от Кати, попытавшейся его усадить обратно на диван, — это все в прошлом, слышишь? Прими уже тот факт, что просто нельзя вычеркнуть из жизни то, что было. Это часть твоей биографии, так прими же ее. Но не нужно поливать говном человека, который, по сути, пострадал из-за того, что ты такой долбаеб. Да, ты мой друг, но это не дает тебе права такое говорить, ясно? — А что ты лезешь, куда тебя не просят? — Моргенштерн вспыхнул, едва не задыхаясь от пожиравшей его злости, — то, что ты, судя по всему, все знаешь, не значит, что ты можешь меня осуждать! Вот именно, что это моя жизнь, поэтому я буду решать, как быть. Ни тебе, ни ему, — Алишер беспардонно указал пальцем на Булаткина, с тревогой смотревшем на своего «духовного подопечного», — а мне. Ты мою версию не слышал, может, окажется, что это я, блять, жертва! — В отношениях всегда виноваты оба, это раз. А два, ты бы не вел себя сейчас, как скотина, если бы не чувствовал себя дерьмом. У тебя все на лице написано, братишка, — Тимошенко взмахнул рукой, будто ставя точку в разговоре. — Не нужно меня защищать, — тихо сказал Егор, сжав кулаки. — Да, не нужно, раз он такой слабак, что за себя постоять не может, — Валеев фыркнул, сложив руки на груди. — Надеюсь, что ты не сделаешь с Клавой то, что сделал со мной. Иначе я тебя, сука, из-под земли достану. И поверь, мне будет глубоко насрать на тебя, точно также, как тебе было похуй на меня. Я не позволю причинить ей такую же боль, потому что ни один человек не заслуживает такого, какой бы мразью он не был, даже такой как ты, Алишер, — Булаткин смело посмотрел на Моргенштерна, — ясно? — А че вообще происходит, блять? — Кашин развел руками, нахмурившись. Его ахуевшее выражение лица вызвало всеобщие смешки. Даже Егор улыбнулся, на мгновение забыв о рвущей сердце боли. Колющие язвы словно крошили орган на части, как какую-то тряпку. Но ведь его чувства не игрушка, как и чувства любого человека на этой гребаной планете. Жаль, что Алишер, кажется, до этого еще не догадался. — Мы пришли важные вопросы обкашлять, что вы тут устроили? — Строго спросила Серебро, разглядывая рассорившихся парней, как нашкодивших котят. — А кто виноват в том, что Алишер долбаеб? — Кирилл вскинул руки, показывая, что он вовсе не при делах. — Слышь, ты мне друг вообще или как? — Обида промелькнула в голосе Моргенштерна. — Друг, поэтому я не хочу, чтобы ты творил хуйню, — Бледный кивнул. — Господи, — простонал Юра, — может, мы уже к делам перейдем? Это вы и потом обсудите. — Если выживем, — Валеев хмыкнул. — Кстати, о птичках, — наконец, внес свою лепту Серафим, который предпочел не вмешиваться в конфликт, что не могло не удивить, — завтра всем быть предельно внимательными, не зевать и не геройствовать. — Для этого надо выспаться, как минимум. Да, я знаю, что сложно, но хотя бы попытайтесь, — заботливо сказала Даша. — Да, Юра? — Мукка покосился на Ангела. — Пизда, — Перфилов беззлобно огрызнулся, — я не знаю, как я усну. — Дурак, — Даня хихикнул. — Сейчас опять срач пойдет, — Сидорин закатил глаза. — Я хуею, дорогая редакция, — Глеб решил напомнить о себе, обращая на себя внимание. — Да, у нас весело, — протянула Катя, улыбнувшись. — Особенно, когда Серафим начинает ссориться с Дашей, — Кирилл покосился на Шиханову. — И не надо начинать, — Юра нахмурился, — этого нам еще не хватало. — Так, тихо, — Мукка отмахнулся, — мы собираемся в клубе? — В отделении, — поправила его Дора, — нам надо сначала объединиться с нашими, а потом уже ехать. — Логично, — Моргенштерн кивнул. — А потом-то что? — Спросил новенький Викторов. — Посадят нас потом, что, — Серафим явно разозлился, вспомнив о таком неприятном факте, — я же тебе рассказывал. — Ну, прямо сразу? — Глеб посмотрел на Дору, явно желая услышать какой-то вразумительный ответ. — Я не знаю, честно, — ждал ответ, подождет еще, потому что Шиханова и вправду понятия не имела, — возможно, вас просто рассадят по бобикам и потихоньку повезут по камерам предварительного содержания. Вы будете там находиться до суда. — Сколько нам светит? — Осторожно спросила Кищук, с тоской поглядев на подругу. — Вам, наверное, по пять лет, а ему, — Егор, решивший принять удар на себя, кивнул в сторону Мукки, — лет семь. — Это еще очень сильно скинули, я уверена, — Дора нахмурилась, — с учетом всех убийств и прочего, вам действительно могли и больше двадцати влепить, а то и пожизненное. — С чего такая доброта? — Ангел скривился. — Потому что Терновой всегда держит свое слово. Он обещал, что вам сделают поблажку, значит, сделают. Более того, вы будете в хороших условиях, а не в говне каком-нибудь, как это обычно бывает. Я думаю, что Олег Николаевич понял, что вы нормальные ребята, хотя, конечно, это не оправдывает всего того, что вы натворили, — угрюмо продолжала Даша, уставившись на собственные коленки, скрытые черной тканью просторных брюк. — Мда, невесело, — протянул Кашин, зевнув. — Я буду вам посылки отправлять, меня же не сажают, — Глеб самодовольно улыбнулся, хотя вовсе не имел намерений задеть товарищей. — Ну и пошел нахер, — Бледный усмехнулся. — Чтобы устрицы присылал и Дом Периньон, — Серафим улыбнулся, — и носки. — А носки зачем? — Спросила Даша. — Дрочить, — пояснил Перфилов, вынуждая девушку смутиться. — А денег-то на устрицы и шампусик хватит? — Шиханова решила перевести тему. — Мне на все хватит, — Викторов расплылся в кошачьей улыбке, поправив цепочку, висевшую на шее. — Откуда, если не секрет? — Дора задала парню новый вопрос. — Ты и меня посадить хочешь? — Кудрявый молодой человек хохотнул, — я же говорил, что связи на верхах есть. Денежки дадут любые, если я могу достать то, что нужно. — Да он жопу подставляет, ты не поняла еще? — Мукка рассмеялся, приложив палец к подбородку. — Конечно, миллион в час, а потом моя жопа становится и твоей жопой тоже, — Глеб развел руками, шутливо предлагая себя Даше. После этой реплики обстановка в комнате окончательно разрядилась, и дилеры погрузились в житейские разговоры. Дора внимательно наблюдала за действиями новичка. Все-таки неизведанный человек в компании. Даже Егор, кажется, сумел расслабиться, даже предложив какую-то детскую игру в «Правду или Действие», аргументируя это тем, что расходиться еще рановато, а болтать просто так скучно. Юра сначала долго отпирался, не желая вливаться в эту белиберду для бухих подростков, однако все же потом присоединившись к всеобщему веселью. В ходе этой игры достаточно взрослые люди превратились в самых настоящих пиздюков, задавая банальные вопросы о сексе и отношениях. Ну да, что же еще обсуждать умным и как-никак воспитанным людям? Не обошлось без всяких казусов, ибо куда же без них? Кто-то, Шиханова уже честно не помнит, кто, задавал кривые вопросы, касавшиеся отношений Кирилла и Кати, а также Алишера и Егора, заинтересовавшись разразившимся раннее конфликтом. Однако благодаря дипломатическим способностям Ангела, острые углы быстренько сглаживались по мере их появления. Ну какой дурак будет играть в это, задавая только вопросы? Без ебанутых заданий тоже не обошлось. Хрен с ним, с Даней, который залпом выпил два бокала виски. Да даже Глеб, спевший какую-то песню, эротично танцуя на едва не развалившемся игральном столе, идеально справился со своей задачей. Пиздец постучался в дверцу тогда, когда Серафим, зная, что у Даши закончился лимит выбора «Правды», выбрал ее, как свою жертву. Да, подлянка Мукка заставил Шиханову усесться к нему на колени. Дора, пересилив свое смущение, направилась к Сидорину, не обращая внимания на ехидные улыбки собеседников. Промедлив, девушка только сильнее раздразнила дилера, который рывком притянул ее к себе, впечатывая женскую попу в бедра. Властная рука, обхватившая талию, естественно, не давала никакой возможности отстраниться. Мукка насмешливо наблюдал за сотрудницей полиции, пыхтевшей в его шею. Невыносимо трогательно. Просто до скрежета зубов горячо. Время, незаметно пролетевшее за играми, не пощадило не выспавшуюся Дашу, которая ближе к полуночи стала красноречиво клевать носом, то и дело зевая. Не заметить это было невозможно, но, тем не менее, дилеры покорно ждали команды от Серафима. Рано или поздно Сидорин тактично напомнил друзьям о том, что надо бы выспаться, а поэтому вся орава потихоньку засобиралась по домам, ссылаясь на те или иные причины.RAY-D feat. playingtheangel — Держи меня
Как только за Алишером, вышедшим из гостиной последним, закрылась дверь, Серафим, закатив глаза от собственной ванильности, подхватил полусонную девушку, направившись в полутемный кабинет, где диван был все-таки удобнее. Парню пришлось приложить немало усилий, чтобы не уронить Дашу и открыть комнату. Все же ему это удалось, а поэтому Мукку тут же обдала духота. Да, окошко тут бы не помешало. Сидорин уселся на диван, пытаясь особо не тревожить сохранявшую молчание Дору. Какие мы нежные, блять! Ну кто бы мог подумать, что Серафим будет заботливо перебирать волосы Шихановой, вдыхая до боли знакомый запах, что сам Мукка, прости Господи, будет обнимать женское тельце так осторожно, чтобы не помешать заснуть. Но Даша сама решила выбраться из оков дремы, задавая, пожалуй, не такой уж и внезапный вопрос: — Как вы познакомились с Глебом? — Вечно тебе надо все знать, — пробурчал Серафим, устраиваясь поудобнее, — просто встретились на деле, ничего неожиданного. Поначалу он даже прикрывал Музыченко, но потом их отношения слегка испортились из-за того, что Глеба не устраивала политика Юры. Однако он все равно продолжал покупать у нас наркоту. Ну, а потом как-то завертелась у нас дружба, вот теперь он на нашей стороне. — Ты знал, что сможешь переманить его? Ты ведь только поэтому решил с ним сблизиться? — Не унималась Шиханова, в который раз поражая Мукку своей проницательностью. — Да, — помедлив, ответил дилер, — просто чутье. Я не мог знать наверняка, какой он человек, просто потом мы нашли общий язык. И я опять не ошибся в том, что мы сойдемся. Глеб далеко не дурак и не слабак, он сам выбрал свой путь, а так мог бы сейчас спокойно собираться убить кого-то из нас. — Строишь из себя всезнающего, не удивлена, — Даша зарылась носом в черную толстовку, так по-родному пропахшую Серафимом. — Задаешь много вопросов, — в тон проговорил Сидорин, крепче обняв девушку. — Что будет с нами дальше? — Ты все прекрасно понимаешь, — парень хмыкнул, — разойдемся, как в море корабли. У тебя своя жизнь, у меня своя. А сам-то он верит в эту еботеку? Подсознание уж очень в этом сомневалось. Мукка мысленно отмахнулся от совести, четко понимая, что это их последний совместный вечер. Тело было явно не согласно: дилер привычно уткнулся носом в макушку Шихановой. — Уверен? Нет, блять, нет. Он ни в чем не уверен. Просто в душе не ебет, понятия не имеет. Как это еще на родном языке сказать можно? Мысли спутывались в один большой клубок, не давая возможности ухватиться ни за одну. Просто Серафим ни пизды не знает, нихуища от слова совсем. Но из раза в раз Мукка противоречит собственным мыслям, когда с губ слетает твердое «уверен». — Тебе удобно? — Очередной вопрос, уничтожающий все живое в Сидорине. — Да, — наглая ложь, ведь спина потихоньку начинала ныть, а руки затекли от изнуряющих, но таких уютных объятий, — а теперь спи. — Вранье, — едва разборчиво прошептала Даша. — Да, вранье, только спи, я умоляю. Но просить уже не нужно — Шиханова во всю сопела, как заправский паровоз. Только убедившись в этом, Мукка позволил себе запрокинуть голову на спинку дивана, устало прикрыв глаза в попытках успокоить колотящееся от нервов сердце.Я всё-таки думал, что не буду с тобой счастлив И я ловил себя на мысли, что всё повторится Тело шатало нутром, что лучше бы взять и уйти Она показала, что я совсем не такой Показала мне, что всё-таки я не один Я подавил свою депрессию и стал сильней Но что-то в теле говорит, чтоб её отпустил Мой город светит огнями, да и не только Сегодня ты всю эту ночь меня не отпускай Завтра мы с тобой проснёмся абсолютно чужими Но я возьму тебя за руку и скажу опять
Держи меня Как никто и никогда бы не смог Как никто и никогда не любил Засыпай на моих руках Засыпай или мы будем мертвы
Что нам оставит любовь? Ты меня знаешь, я псих Я весь вечер выл о тебе А ночью я трахал других Меня не страшит ад, я уже в аду Среди стольких душ тут я тебя найду Я пытался идти дальше Видит бес, я пытался идти дальше Компульсия — я снова говорю о ней Но она по-настоящему и не была моей Мы ненавидели одно и то же Ты ненавидишь меня, я ненавижу себя Солнце у тебя под языком Ты облизываешь кристаллы разбитого витража Как же я не хочу тебя терять снова Как же я не хочу тебя терять