Опасность, оружие и наркотики — все это в прошлом. Даже бесчисленные суды и долгие допросы стали не больше, чем не самыми приятными воспоминаниями. По всем правилам и законам сотрудники полиции были опрошены, хотя Олег Николаевич упрямо настаивал на том, что это лишнее. Сам Терновой также честно отвечал на вопросы. Хотя, как честно, подполковник даже и не думал выдавать самые темные тайны расследования, спасая как дилеров, так и Дашу, которая оставалась неизменной убийцей Соломоны.
Шиханова упрямо пыталась влиться в рутину, не обращать внимания на навязчивые грустные мысли, но даже самый обычный школьник знает, что это невозможно. Нереально страшно думать о том, что где-то сейчас люди, занявшие далеко не последнее место в жизни, сидят в тюрьме, а кто-то лежит в холодной питерской земле, пав жертвой интриг и обстоятельств. Как Женя, например.
Вася уехал в Москву, как только появилась возможность. Шакулин поселился в квартире Калинкина. В той самой, где они хотели жить вместе. А теперь блондин существовал сам по себе. Не жил, а существовал. Вася стал тенью самого себя еще там, в Питере, когда приходилось закрывать дело, подготавливая необходимые бумаги. Разве можно жить свободно, без едкой печали на сердце, когда осознаешь, что больше никогда не увидишь чью-то широкую улыбку и веселые глаза? Пожалуй, на этот вопрос ответ искать не требуется.
Друзья упорно отговаривали его от отъезда в столицу. Поперечный умолял его остаться, потому что понимал, как сильно Шакулину была необходима поддержка. Лиза и вовсе, не стыдясь, говорила, что Вася не справится в одиночку. И только Даня Бурцев отмахивался от коллег, пытаясь вбить блондину в голову, что друзья всегда готовы прийти ему на помощь, стоит только позвонить. Но парень был непреклонен: он уехал, а с тех пор на связь выходил крайне редко.
Время — лучшее лекарство, наверное. Хотя, оно может убивать с невероятной настойчивостью. Медленно и так незаметно. Шиханова знала об этом не понаслышке. Часы, дни и недели постепенно растягивались в годы. Даша отвлекалась, старалась, правда. Работа, дом, заслуженный отдых с книгами, уборкой и прочими хлопотами. Но в квартире каждый угол напоминал о Серафиме. Блять, ну почему все так сложно? Почему она должна была думать о каком-то уголовнике, черт? «Никому не говори, что ты полюбила дилера» — новоиспеченный девиз Доры. Всем спасибо, все свободны!
Первое время все было относительно хорошо, пока не вернулись те самые кошмары, вынуждавшие просыпаться посреди ночи в холодном поту. Даша видела Соломону снова и снова, а потом образ блондинки сменялся на мужской. Илья, кто же еще. Шиханова и его убила, пытаясь спасти свою жизнь. А кто помогал ей? Юра, конечно. А где Ангел, там и все дилеры во главе с Серафимом, винившие ее во всех смертных грехах.
Однажды, не выдержав очередного пробуждения, Дора, не раздумывая, схватила телефон, лежавший на прикроватной тумбочке, и набрала нужного человека. Не коллегу, не друга какого-нибудь, а Глеба. Да-да, того самого Глеба, которого вообще едва знала. Кажется, Шихановой пора открывать курсы по профессиональному принятию долбаебских спонтанных решений. К счастью, в этот раз ее выбор был верным. Викторов приехал невероятно быстро, даже и часа не прошло. И кто знает, сколько бы Дора выдержала в будущем, если бы не Глеб. Месяц? Еще один год без здорового сна?
Парень сумел успокоить Дашу простыми объятиями и услужливо предоставленным плечом. Викторову было жалко девчушку, а черный пиджак за пару часов почти насквозь пропитался чужими слезами. Глеб тяжело вздыхал, поглаживал Шиханову по спине, но он и в помине подумать не мог о том, что в такие моменты плакала она сильнее вовсе не от чувства вины, а от того, что когда-то Серафим успокаивал ее точно также.
Твою мать, когда девушка сможет забыть? Ясное дело, что такое просто так не забывается, а поэтому Глебу приходилось с пугающей частотой ездить к Даше. За невообразимо быстрый год он стал тем человеком, к которому Шиханова могла обратиться с любым вопросом и просьбой. Он правда стал ее другом, таким настоящим, о котором все в детстве мечтают. Тем, с кем Дора могла распить бутылочку вина, а потом заснуть посреди какого-то дурацкого фильма. Можно справедливо возмутиться, ведь такие непонятные отношения между парнем и девушкой часто перерастают во что-то большее, однако Даше было не до этого. Да и сам Викторов, кстати, считал себя старшим братом Шихановой. Братом, которому она верила и уважала.
Только, конечно, Дора и знать не знала, что после каждой истерики Глеб, сломя голову, ехал к Серафиму. Нет, парень не играл за две команды сразу, просто чувствовал, что должен сообщать об этом Мукке. И был прав. Сидорин себе места не находил, а редкие свидания с Викторовым только подтверждали опасения. Бывший дилер прекрасно понимал, что Шихановой будет несладко, сам в не лучшем положении находился, но чтобы так…
Сердце обливалось кровью, когда Глеб с перекошенным лицом докладывал о том, какая чушь снится Доре, что он не знает, что делать. И Серафим слушал, нахмурившись, а потом снова и снова давал четкий алгоритм действий: обними, погладь, поговори, отвлеки, уложи спать и ни в коем случае не оставляй до утра. Мукка отдал бы многое, если не все, чтобы иметь возможность сделать это самому, но жизнь распорядилась так, что именно Глеб должен был помочь девушке преодолеть этот сложный период, пока Сидорин за решеткой. Парень втайне мечтал, что однажды откроется дверь, и перед ним предстанет Шиханова, а не друг.
Но она не приходила.
Шло время, Серафим безмолвно страдал. Не хотел себе в этом признаваться, но скучал безумно. Даже не по свободе, не по прошлой жизни, а по Даше. Хотел снова обнять, зарывшись носом в темные волосы. Интересно, они все такие же короткие? Как она вообще выглядит, изменилась ли? Боги, знал бы кто-то, как хотелось выйти уже из этой клетки. Просто на мгновение спрятаться от надзора и давящих стен.
Викторов знал, а поэтому при первой же возможности ехал к другу, с дозволения охраны, конечно же. Глеб рассказывал последние новости, улыбался и шутил о том, как обещал привозить дорогое шампанское и устрицы. Большего и не требовалось, наверное.
Пять ебаных лет прошло, а так почти ничего и не изменилось. Вместо кудрявого парня стали приходить друзья, которые уже отсидели свое, а теперь могли вернуться к нормальной жизни. Мукка завидовал им, если честно. Они уже стали свободными, а он, как один из главарей, все еще был за решеткой. Бывшие дилеры не особо желали возвращаться в невольную, пусть и ненадолго, чтобы скрасить тусклую и однообразную жизнь Мукки, но охранники то и дело удивлялись, как у такого мерзкого преступника может быть столько близких, которым не плевать.
То парень в косухе и кольцах придет, то какой-то рыжий шкет, то татуированный дурачок, который смеялся на всю округу, то какая-то красивая блондинка с эмо-боем. И ни слова о Даше. Даже Терновой один раз заявился, но Шихановой так, блять, и не было.
Дора вообще ни к кому не ходила. Все чертовы пять лет она боялась показаться на глаза кому-либо из тех, кто мог считать ее виноватой. Она такая трусиха, просто пиздец. Никто никогда так не боялся, как она. Просто чертова зебра на водопое. И Шиханова творила никому не понятную херню, просто основываясь на своих гребаных опасениях. Какая же тупость. Тупость, растянувшаяся на пять лет, в течение которых Даша сходила с ума, а Глеб бегал, как угорелый от одного друга к другому, передавая последние новости.
Когда все вышли на свободу, кроме Серафима, Дора по-прежнему не удосуживалась встретиться хотя бы с Катей, которая со слезами утешала ее перед отправкой в камеры предварительного содержания. Стыдно? Стыдно. Но переступить через себя Даша не могла.
И именно поэтому она продолжала получать все новости от Глеба, который регулярно виделся с друзьями, а потом докладывал Шихановой о своих похождениях. Однако перед этим он виновато улыбался товарищам, придумывая все новые и новые отмазки, пытаясь оправдать Дору. Только никому это нахуй не нужно было, все и так ясно.
И кстати, нельзя было сказать, что хотя бы один из членов семьи обижался на сотрудницу полиции. Просто история повторялась, как тогда, когда их впервые привезли в отделение. Но сейчас все-таки все было немного иначе. Юра, Даня, Катя, Кирилл и Алишер отсидели немалый срок, а Серафим должен был еще два года мучиться.
И после этого Шиханова даже не удосужилась пересечься с товарищами по несчастью? Немыслимо, но реально, сука.
Так или иначе, от Викторова девушка узнала много нового и до жути интересного. Паренек по доброй душе понемногу помогал своим товарищам, благо деньги имелись, но он же не миллионер, вроде как, а значит, то, на что жили вышедшие на свободу друзья, оставалось под завесой тайны. Но и это еще не все.
Как выяснилось, Кирилл, следуя посмертному наказу Егора, проживал в его квартире, умудрившись не без помощи все того же Глеба продать машину Булаткина. Автомобиль, конечно, круто, но есть и пить все-таки хотелось. И даже это не самое интересное.
Набравшись смелости и отбросив юношеский трепет, Тимошенко вскоре после выхода на свободу пригласил Катю к себе домой. Что сказать, Кищук сразу же накинулась на парня с поцелуями, а Кирилл вроде как даже ответил, но не особо охотно. Серебро не дурочка, сразу поняла, что что-то не так. Хватило одной короткой фразы, произнесенной стальным голосом: «нам нужно расстаться».
Парень, зажмурившись, ожидал скандала и слез, но ничего не было. Просто давящая на виски тишина. Катя грустно улыбнулась и под чутким взглядом Бледного, сидевшего на кровати, быстро собралась и покинула квартиру, хлопнув дверью. Без слов, без эмоций.
Они еще обязательно встретятся, будут пересекаться, да и какая разница вообще? Серебро уже давно подозревала то, что Кирилл рано или поздно решит отправиться в свободное плавание. И сам Бледный тяжело вздохнул, будучи уверенным в том, что он принял верное, твердое мужское решение.
Их история окончена. Жаль, что Катя и его друзья, ожидавшие подобного, думают иначе.
Кищук, кстати, вынужденно поселилась у Клавы. У Высоковой также пристанище нашел Алишер, поэтому вместе они составляли немного странный, но безумно дружный тандем. Серебро с присущим ей ехидством наблюдала за непонятными отношениями своих сожителей, каждый раз удивляясь тому, как блондинка вообще пустила к себе на проживание этого оболтуса Моргенштерна. Клава лишь пожимала плечами, в мыслях отмечая, что секс вообще-то сближает. Конечно, кого не сблизит хороший трах на рабочем столе в одном из кабинетов отделения полиции.
И вообще, квартира Высоковой стала привычным местом общих сборищ. Даже день рождения все того же Валеева справляли всей толпой в родной конуре девушки. Да-да, все сборище как дилеров, так и полицейских праздновало всю ночь. Даже Лиза Неред явилась, хоть и не хотела. Однако после долгих уговоров Дани Кашина, она все же посетила торжество.
Рыжеволосый парень, кстати, продолжал обитать у Елизаветы. Не то, чтобы он очень хотел, если честно, просто девушка нашла идеальный предлог для того, чтобы оставить Кувшина в своей каморке. У Дани не было денег на другое обиталище, а Неред была готова уживаться с бывшим дилером при условии, что тот возьмет на себя хозяйственные обязанности, пока сама собственница квартиры пропадает на работе. Кажется, достойный обмен, разве нет? Конечно, парень выполнял работу не идеально, но что поделать. Зато старался!
Вообще, их совместное проживание как-то постепенно соединяло стражей закона и бывших нарушителей этого же самого закона. То в гости друг к другу сходят, то просто встретятся в каком-нибудь Макдональдсе. Но своеобразным скрепляющим звеном были не только Даня с Лизой или Клава с Алишером и Катей, но и Юра, например.
Перфилов все также жил у сладкой парочки. Поперечный и Джарахов вовсе не противились присутствию еще одного парня в их обиталище. Тем более, Юра регулярно удалялся в квартиру Кирилла, скрашивая жизнь друга и оставляя активно сдерживавших страстные порывы молодых людей наедине. Ангелу было не на что жаловаться. Почти. Все было идеально: крыша над головой, друзья, еда, свежий питерский воздух, виски и сигареты. Было одно громадное «но». В этом списке не хватало Шихановой.
Очень не хватало.
Как он скучал по Даше, черт, просто невозможно описать. И Юра мечтал о том, что она тоже хочет их увидеть, даже не его самого, а их всех. Парень просто был уверен в этом, ну не может же Дора просто так их всех оставить, после всего, что они пережили вместе! Будни Ангела должны были скрашиваться походами к Серафиму. Должны были, но никак не веселили. Серафим все время спрашивал о Шихановой, а Перфилов тупо смотрел в голубые глаза друга, в душе не зная, что ответить. Он понятия не имел, не видел, не обнимал.
Но представлял, как ей хреново. Глеб, спасибо ему большое и низкий поклон, на протяжении пяти лет спасал Дашу, но отчего-то Юра был уверен, что это не так сильно помогало, как хотелось бы.
Потому что он сам должен был успокаивать Дору. Викторов, прекрасно подмечая подавленное состояние друга, решил сделать ход конем.
В один прекрасный, но вовсе не солнечный питерский день Глеб едва ли не насильно усадил Ангела в свою машину, оправдывая излишнюю настойчивость срочностью дела. О том, что за дело, парень, конечно, благополучно умолчал. Викторов бесстыдно пользовался тем, что Перфилов нихера не понимал, а поэтому с довольной мордой вез его в одно жизненно необходимое место — в квартиру Даши. Юра, ясное дело, с подозрением косился на друга, но особо не возникал, прислушиваясь к внутреннему любопытству.
Автомобиль остановился возле невзрачного жилого дома с обычным двориком, где играли дети. Перфилов с усмешкой уставился на товарища.
— Твои папики теперь живут не в особняках, а в обычных многоквартирках?
— А то, — короткая фраза Глеба не могла не рассмешить. Его до безумия забавляла ситуация. Блять, Юра даже и не подозревал, какой шок его ожидал впереди.
Викторов набрал девушку, чтобы сообщить, что сейчас поднимется (а то вдруг она удумает в глазок посмотреть), естественно, не упомянув о присутствии Ангела, и тем более, не назвав имени хозяйки квартиры, чтобы не портить так называемый сюрприз. Парень вошел в подъезд, за ним проследовал Юра, скучающе оглядывая белые стены и серые двери лифта. Приехав на нужный этаж, они выгрузились на лестничную клетку, Глеб тут же подошел к двери и нажал на звонок.
— Потом в бар поедем? — Спросил Ангел, явно желая побыстрее набухаться.
О да, друг, напиться до потери памяти тебе захочется уже через жалкие секунды.
— Конечно, — странный смешок немного напряг Перфилова, но его внимание тут же отвлек открывающийся замок.
А дальше все, как в замедленной съемке.
Знакомое лицо выглянуло из-за двери, а сердце и вовсе отказалось стучать. Воздух застыл в легких, когда широкая девичья улыбка пропала с лица. Пронзительный взгляд когтями впился прямо в душу, вырывая сдавленный вздох из грудной клетки. Такой хриплый, чем-то отдаленно напоминающий звериный. Юра пялился на Дашу, не веря своим глазам.
— Как ты, моя стерва? — Глеб, как звездная подружка королевы школы из дешевых фильмов для подростков, навалился на Шиханову, сжав в объятиях.
Но Дора не ответила, беспомощно смотря на Ангела. Совсем не изменился. Такой же, как и пять лет назад, когда прощался. Он прощался, блять, прощался! Мысли били по черепной коробке парня. Сука, ты готовился к тому, что больше никогда ее не увидишь, но в тайне надеялся, что ее волосы мелькнут где-то на улице. Волосы. Перфилов не сразу осознал, что девушки с каре больше нет. Шевелюра Доры заметно удлинилась, что, пожалуй, не могло бы не порадовать Серафима, который любит зарываться в нее носом.
И здесь, блять, Серафим. А куда уж без него? Юра привык за столько лет. Но не привык к тому, что земля уходит из-под ног при виде какой-либо девушки. Викторов довольно наблюдал за проделанной работой, сложив руки на груди.
— Как вам сюрприз, ребята?
Но Глеба, кажется, уже никто не слушал: Перфилов, с трудом двинувшись вперед, перешагнул порог квартиры, тут же заключив Дашу в крепкое кольцо своих рук. Он шумно выдохнул, ощутив ладони Шихановой, скользнувшие по любимой косухе. Пальцы парня запутались в отросших прядях, губы уткнулись в макушку. Так, как любил Серафим.
Хотя бы раз почувствовать себя на его месте.
Когда Дора тихо шмыгнула носом, Викторов почувствовал резкую необходимость свалить куда-нибудь, поэтому он закрыл входную дверь, которая прежде могла позволить всем соседям наблюдать за происходящим, а затем также оперативно разулся и смылся на кухню, надеясь найти что-нибудь крепкое в многочисленных шкафах, предчувствуя долгий разговор.
Юра прижал к себе маленькое тельце, едва не лишив возможности дышать, но Шихановой было вовсе не до этого: она не издавала ни единого звука, хотя слезы так и текли, впитываясь в белую футболку, что была на Ангеле. Придурок, как всегда нормально не оделся.
— Тихо-тихо, все хорошо, — словно в бреду бормотал Перфилов, прочесывая шелковистые пряди.
Внушительный грохот донесся с кухни, вынудив парня неохотно отстраниться, чтобы заглянуть в глаза цвета топленого шоколада. Покрасневшие и до дрожи в коленях печальные.
— Прости меня, — Дора едва успела выпалить какие-то извинения, прежде чем слезы вновь потекли по щекам.
— Ты чего, дуреха, все хорошо же, — Ангел ободряюще улыбнулся, пальцами стирая влажные дорожки.
— Я даже не навестила вас, Юра, — Шиханова вновь всхлипнула, словно в один миг осознав, как сильно виновата, — ни в тюрьме, ни сейчас. Я такая хуевая подруга, блять.
Подруга. Слово резануло слух, ударяя под дых. Твоя подруга, умник, ничего большего! Ты вообще прощаться там собирался и свалить в туман, чтобы не мешать Мукке строить счастливую жизнь.
— Замечательная, — в голосе ни капли сарказма, Перфилов улыбнулся, мазнув губами по чужому лбу, — так что хватит реветь, лучше пойдем на кухню, а то Глеб там разъебет все.
И Викторов правда чуть не разбил любимую кружку хозяйки квартиры в попытках дотянуться до бокалов, стоявших на верхней полке. Паренек-то ростом высоким не отличался, по правде говоря. Юра тихонько поржал, прикрыв губы кулаком, а затем помог товарищу. На столе, за который все вскоре уселись, стояла уже начатая бутылка красного полусладкого, чудом оставшаяся после последнего совместного просмотра фильмов у Шихановой в квартире.
Ангел особо не пил, что было удивительно. Он все изучал взглядом Дашу, сидевшую напротив. А девушка и не замечала, в отличие от Глеба. Несмотря на неловкое положение, Викторов вовсе не чувствовал себя третьим лишним. Парень принялся самозабвенно трещать о том о сем. Дора уже не раз слышала некоторые новости и факты, но все равно вежливо улыбалась, потягивая алкогольный напиток.
Юра все смотрел на нее, смотрел, а в душе что-то ныло.
Они разошлись уже затемно, но почему-то каждый был уверен в том, что это не последняя встреча. Шиханову все еще пожирало чувство стыда, Глеб гордился, что смог скрасить будни подруги, а Перфилов просто хотел увидеть Дашу снова. И жизнь явно решила сжалиться над многострадальным Ангелом. Через пару дней Викторов снова стал инициатором новой встречи.
А потом все пошло, как по маслу. Едва ли не каждый день трио собиралось в квартире Глеба или Доры. Разговоры, какие-то тупые сериалы и прочая херня, прямо как у самых обычных подростков, но подростками они, конечно, не были. Просто люди, которых изрядно поимела жизнь.
Хотя, Юру в некоторые моменты можно было с уверенностью сравнить с самым обычным студентом, неопытным и трусливым. Перфилов трясся, как мальчишка, когда предлагал Даше провести время вдвоем, без Глеба. Черт, он даже не парень, а уже взрослый мужчина, который такое говно успел повидать, что не позавидуешь. А ладошки-то вспотели в ожидании ответа от Шихановой.
Дора ответила быстро, поэтому уже через час Юра на всех парах несся к знакомому дому. Машина Пирокинезиса, которую он вел, во всю блестела, пальцы парня, неизменно украшенные кольцами, бодро стучали по рулю. То же мне, блять, герой-любовник. Парфюмом за километр несет, волосы уложены. Ну принц, принц, ебать.
Даша встретила гостя крепкими объятиями, вовсе ничего такого не имея ввиду, а внутренности Ангела уже танцевали ламбаду. Повесив неизменную косуху на крючок, парень похлопал себя по бедрам, надеясь нащупать в карманах пачку сигарет и зажигалку.
— Че делать-то будем? — Юра положил так называемые раковые палочки и «огонь» на тумбу.
— Фильм? — Шиханова развела руками.
— Позавчера же смотрели.
— Зато обсудим потом.
Перфилову осталось только пожать плечами, соглашаясь. Ее желание — закон. Ангел завалился на кровать Доры, которая уже принесла ноутбук, чтобы найти какое-нибудь кино. Спустя недолгие поиски, девушка нашла не особо известную драму, надеясь на то, что она оставит хорошее впечатление и послужит почвой для дальнейшего разговора.
Юра сложил руки на груди, пытаясь унять желание коснуться нежной ладони, что была неподалеку. Он больше косился на Дашу, нежели пытался вникнуть в фильм. И он смог заметить, что Дора, которая была явно весела при встрече, отчего-то грустнела с каждой минутой.
Драма закончилась тем, что главная героиня потеряла всех друзей и мужа. Просто все ее близкие умерли один за другим, а все почему? Потому что она, прислушиваясь к дурным мыслям, творила полную херню. Игнорировала их, обижала долгим молчанием.
Выбрала, блять, фильм. Такой, который по сюжету до ужаса напоминал жизнь самой Доры. Шиханова молча утирала сопли и слезы, словно надеясь, что Перфилов не обратит внимания. Как же. Он без устали следил за девушкой, чувствуя, как сердце будто рвется пополам с каждой ее слезинкой.
Что-то она слишком часто плачет в последнее время.
— Все в порядке? — Более тупого вопроса Ангел задать явно не мог.
— Нет, Юра, все очень хуево.
— Что тебя гложет? — По-стариковски спросил он, отложив ноутбук на пол.
— Я так виновата перед вами.
— Да брось, все хорошо, ты чего?
— Я ни разу к вам не пришла, — Шиханова снова начала старую песню, — и Серафим там один.
— Он тебя не винит, — Ангел покачал головой, — как и мы все.
Дору давило отчаяние. Как будто к ней привязали камень, тянувший ее на дно, в пучину. Она спрятала лицо в ладонях, пытаясь уйти от пытливого взгляда парня, сидевшего неподалеку. Ей было стыдно от того, что все ее успокаивали, хотя у всех было куча проблем, да еще и похуже. Шиханову давили мысли о том, сколько ошибок она допустила за ничтожные пять с лишним лет.
— Я только все порчу, блять. Я всегда во всем виновата. Виновата в том, что погибли те, кто не заслужил это, в том, что вы сидели, а Серафим все еще сидит. Я вам жизнь поломала.
— Даш, не неси херню, пожалуйста. Вон ты какое сложное дело разрешила, а мы заслужили свое наказание. За все, что сделали. Ты хороший человек, уж поверь мне. По сравнению со мной, ты просто ангел, — он хохотнул. Это произвело нужный эффект: Даша вымученно улыбнулась, стиснув пальцами одеяло, — боевая, дерзкая, можешь советом помочь, принять решение. Ну же, эй? — Юра пальцами приподнял подбородок девушки, вынуждая посмотреть ему в глаза.
Дора сглотнула, сморгнув порядком надоевшие слезы. Перфилов улыбался, пытаясь внушить какой-никакой позитив. Шиханова послушно смотрела в глаза напротив. Ее взгляд заметно для Ангела скользнул к носу, украшенному пирсингом, а затем и к покусанным губам.
Все шло куда-то не туда. Сейчас Даша улыбнется, отстранится и поблагодарит парня по всем правилам приличия.
Хотелось положить хуй на правила, что девушка, собственно, и сделала, мимолетно коснувшись губ Юры своими. Внутренности Перфилова сделали кульбит.
Ебаное сумасшествие.
— Ты совершаешь ошибку, — хриплый голос вернул обоих в реальность, — тебе это не нужно, правда.
Господи, блять, кого он пытался обмануть? Отчаянную Шиханову или себя, по уши в нее влюбленного?
— Нужно.
— Нет, Даш, не нужно, — жалкие попытки.
— Поцелуй меня, — стальной тон копьем вонзился в тело Перфилова.
— Нет, я не буду этого делать.
— Юра, поцелуй меня.
Заплаканные глаза уставились на парня, лишая остатков самообладания. А что Юра? Ангел в момент преодолел ничтожные сантиметры, разделявшие их лица, запечатлев на соленых от слез губах новый поцелуй. Быстрый и невесомый, оставлявший надежду на то, что Перфилов отстранится, и все закончится.
Но ничего не закончилось. Даше было мало: она опустила ладонь на затылок парня, не давая шанса на отступление. Ее язык скользнул по теплым губам и, не встретив сопротивления, двинулся дальше, сплетаясь с чужим.
Юра слабо верил в происходящее, но он помнил вкус этих губ, который втайне мечтал ощутить снова. И он ощутил.
Дора пропустила тот момент, когда Перфилов повалил ее на кровать. Зато она отчетливо помнила, как его теплые руки стягивали с нее майку и домашние шорты. Его губы внимательно исследовали ее тело, ладони аккуратно касались гладкой кожи.
Будто Шиханова была чертовой статуэткой, которую можно разбить.
Юре большего и не надо. Он задыхался от собственного счастья, от желания. Она позволила ему приблизиться к себе. Теперь нужно было не сгореть из-за этого солнца, не подпалить крылья надежды.
Но все бесполезно. Дора выкарабкалась из-под тяжелого тела, опрокинув его на пуховое одеяло. Ее язык вылизывал шею, парфюм бил в ноздри. Дрожащие пальцы стянули с него джинсы прямо вместе с трусами.
Ангел, кажется, все-таки сгорел, когда Шиханова опустилась на колом стоявший член.
Просто окончательно потерялся.
Юре было плевать на все и всех, потому что в тот момент
он принадлежал Даше. А если парень нужен Шихановой, то он позволит ей вести, использовать так, как заблагорассудится.
Тяжелое дыхание, хриплые стоны и отчаянные поцелуи. Они трахались до вечера. С короткими перерывами на отдышку. Совершали нечто запретное, но запретный плод сладок, не так ли?
Именно трахались, потому что ни о каких чувствах речи не было. Даша не испытывала никакой романтики, а Перфилов молился о том, чтобы этот день никогда не заканчивался.
Но он, естественно, закончился, и Дора уснула в его руках, едва ощущая губы у виска и пальцы, без остановки прочесывавшие волосы.
***
Она придёт убить дракона
Когда сакура опадёт на плечи
В неоновом огне сгорит твой город
Стрелы на её колготках летят в вечность
Спелая луна, мне тоскливо
Я жду встречи
Со строптивой, деловой молодой леди
Кто останется гравировкой на моём сердце
Любовь всегда была под носом, как септум, но я
Высоко, высоко. Выше чем космос, но
Никогда, никогда — лучше, чем поздно
Оставь надежду на чудо
Ты не приручила дракона, лишь
Легонько схватила за горло
Если не отпустишь — вынудишь стянуть твоё крепче гарроты
Тебе лучше забыть меня, нет
Лучше забыть себя. Адаптируйся
Если что-то не так — это либо гормоны, либо вирусы
Пока я всё поливаю огнём — просто двигайся
Ты убила меня в прошлом — я простил тебя
И вернулся бесчувственным, огнедышащим
Со способностью к неуязвимости
Прошло еще два года. Теперь возле Даши было два верных друга, которые все-таки убедили ее встретиться с остальными членами «семьи». Черт, как же это было эмоционально. Слезы, куча извинений и долгие разговоры по душам.
Зато у Шихановой словно гора с плеч упала. Теперь не нужно было думать о том, как же херово она поступила с близкими людьми. Даже ночные кошмары снились редко, что не могло не радовать. Даша полностью погрузилась в работу. Она недавно вышла из отпуска, поэтому теперь рвалась в отделение с неистовым желанием трудиться. Мысли о Серафиме на этой почве тоже поутихли, отчего девушка большую часть времени пребывала в хорошем настроении.
Разве это не прекрасно? Неужели в жизни и правда началась белая полоса?
Единственное, что переодически тревожило Дору, так это Юра. Все-таки она поступила не особо порядочно по отношению к нему. После секса, ахуенного между прочим, Перфилов поспешно заявил, что все в порядке. Ангел выполнил свою задачу: поддержал подругу в трудную минуту.
Шиханова попросила парня не распространяться о случившемся, с чем он, конечно, не раздумывая, согласился. Никому не нужны были сплетни, да и Юра прекрасно понимал, что Серафиму не стоит знать о том, что у них с девушкой была связь, инициатором которой была сама Дора.
Хотя, он тоже хорош. Да и вообще, честно ли это по отношению к Сидорину? С одной стороны, они берегли его чувства, а с другой, скрывали такую важную информацию. Так или иначе, сердце Перфилова грела мысль о том, что у него с Дашей был общий секрет, да еще и такого характера.
После того поистине жаркого дня жизнь Шихановой заиграла новыми красками и в личной жизни. Если до этого непонятные встречи из Тиндера заканчивались одноразовым сексом, то за последние два года у нее даже появился более-менее постоянный партнер. Правда около трех месяцев назад они разошлись, как в море корабли, потому что оказалось, что у этого известного питерского банкира уже была любимая девушка. Ну и как таких дураков терпят?
Дора явно не собиралась быть запасным аэродромом, поэтому было немного обидно. Просто по женски обидно. Тем более, Даша даже сумела найти профит из этой ситуации: секс и бесконечные подарки являлись приятным бонусом. Плохо было только от того, что каждый раз Шиханова неосознанно сравнивала нового партнера с Серафимом. Черт.
Девушка недолго грустила: друзья и работа отвлекали по-прежнему настойчиво и качественно. Вот и сейчас Дора, закончив с делами, цокала невысокими каблучками по одной из многочисленных набережных города. Она, запахнув черное пальто, двигалась в сторону дома, чтобы немного отдохнуть, а затем встретиться с Катей. Серебро предложила устроить типичные бабские посиделки в кальянной, а Даша, конечно, поддержала это шикарное предложение. Тем более, что может быть лучше, чем пятничный отдых с подругой?
Шиханова проходила мимо какого-то сквера, в котором помимо многочисленных скамеек и витиеватых дорожек красовались высокие деревья с широкими стволами. Нещадно дул ветер, отчего длинные волосы лезли в глаза. Даша обратила внимание на девушку, что шла через дорогу. У прохожей была красивая черная сумочка, Доре даже показалось, что она видела подобную у Клавы.
Царила безмятежная обстановка, но отчего-то на душе сотрудницы полиции было неспокойно. И как оказалось, не зря. Стоило Даше перевести взгляд на мужчину, что прогуливался с таксой в сквере, как она увидела чей-то темный силуэт, мелькнувший за громадным стволом.
Наверное, просто показалось.
Отбросив тяжелые мысли, Шиханова вновь обернулась, чтобы убедиться: силуэта уже не было. Точно, показалось. Вздохнув, Дора преодолела небольшой каменный мост, а затем двинулась дальше в глубь города, удаляясь от набережных.
Девушка медленно приближалась к пешеходному переходу, разглядывая хмурых и усталых прохожих, красивые дома и красочные вывески. Когда Шиханова остановилась в ожидании жалких пяти секунд, горевших красным светом, в толпе снова мелькнул силуэт.
Теперь Дора была уверена: за ней следят.
Судя по тому, что она успела подметить, это был мужчина, одетый в черную куртку и толстовку такого же цвета. Лица его не было видно из-за капюшона.
Нереализованная шпионская карьера в душе заиграла, поэтому Даша с напыщенным спокойствием двинулась дальше по улицам, пытаясь игнорировать тот факт, что у нее на заднице сидел какой-то непонятный хер, продолжавший идти за ней по пятам.
Шиханова незаметно ускоряла шаг, что было немного затруднительно, учитывая небольшой каблук, и переодически оборачивалась, чтобы проверить, следует ли за ней незнакомец.
И он упорно шел позади. Психанув, Даша решила пуститься наутек, сворачивая из одного переулка в другой. Какого хуя никто из прохожих не замечает ебаной погони?
— Может, ты уже остановишься, блять? У меня дыхалка не резиновая.
От громкого мужского крика Дора едва не споткнулась о бордюр. Или поребрик, как будет правильнее сказать. Мы же в Питере, верно?
Небольшая заминка позволила преследователю приблизиться к девушке. Шиханова в панике полезла в сумку. Боги, где сраный пистолет или перцовый баллончик? Похоже, сегодня только кулаками.
Не успела она хоть что-либо понять, как чужая рука окольцевала ее талию, прижала к плотному телу. Обветренные губы бегло коснулись девичьих, смазывая клубничный блеск.
Знакомый запах ударил в ноздри Даши.
Что?
— Семь блядских лет хотел сделать это, малышка Дора.
Шиханова скинула с парня капюшон, подтверждая свои догадки.
Ебаный Серафим Сидорин собственной персоной.
— Придурок! — Воскликнула она, наградив Мукку подзатыльником.
— Испугалась? — Он хохотнул, вызывая улыбку у девушки, бесполезно пытавшейся казаться злой и серьезной одновременно.
— Конечно, испугалась, долбаебище!
— И так ты меня встречаешь после семи лет разлуки, — Серафим цыкнул, покачав головой, — а вообще, черт с тобой, я соскучился.
После этих слов на все еще офигевавшую Дашу навалилось огромное тело, намереваясь то ли раздавить, то ли задушить.
— Я тоже скучала.
Шиханова выдохнула, обняв Сидорина тонкими ручками. Словно в один момент она осознала то, как сильно хотела просто увидеть Мукку, не говоря уже о том, чтобы коснуться.
— Даже не заглянула ко мне, шмакодявка, — Серафим по-детски начал отчитывать ее, — но я знаю почему и все понимаю, так что не вздумай нести чушь. Уж я хорошо помню, как ты это любишь.
— Хорошо, не буду, — Даша отстранилась, улыбнувшись вновь. Конечно, мысленно она уже добавила в список насущных дел извиниться перед Сидориным.
— Все равно сделаешь по-своему, — он закатил глаза, — нам многое нужно обсудить. И, по крайней мере, сейчас у меня есть один вопрос: какого хуя твои волосы теперь такие длинные?
— Они имеют свойство расти, прикинь? Отстригать не буду.
— А я и не просил, мне нравится, — Сидорин наклонился к Шихановой, которая, несмотря на каблуки, все еще была ниже него, — теперь смогу наматывать их на кулак.
Лицо Даши перекосилось то ли от неожиданной фразы, то ли от наглости Мукки, то ли от того, что ей безумно захотелось претворить эту идею в жизнь.
— Старый добрый Серафим, — она фыркнула.
— Не злись, малышка Дора, — Мукка запечатлел еще один короткий поцелуй на поблескивавших розовым цветом губах, — кстати, вкусный, пользуйся им чаще. Блять, а я же теперь не могу звать тебя малышкой, ты же уже статная дама, которая разгуливает по городу в пальто и с сумкой в руках. Хотя, мне похуй.
Серафим нес какой-то бессвязный бред, но до жути милый. Шихановой просто хотелось тупо давить лыбу. Сидорин наконец-то рядом. Блять, это просто немыслимо. Даша никак не могла осознать это.
Теперь она чувствовала его запах, могла смотреть в небесно-детские глаза, около которых уже виднелись морщинки, только начавшие появляться. Именно сейчас Дора заметила, как сильно поменялся Мукка. Уставший, во взгляде уже нет той искринки, что была семь лет назад. Но руки по-прежнему теплые.
— Я, конечно, понимаю, что ты в ахуе с моей красоты, как я в ахуе с твоей, но ты вообще-то обещала мне посмотреть на развод Дворцового, так что предлагаю направиться к тебе домой и набросать план действий.
Серафим такой Серафим, честное слово. Шиханова даже не успела переварить типичный для Сидорина подкат, как ее рука оказалась в широкой ладони парня. Мукка, кстати, также успел забрать у нее сумку. Джентельмен, ебать.
— Но я…
— Договаривалась с Катей, я знаю. Потом попиздите и покурите. После того, как ты сделаешь мне «кальян», — очередная пошлятина в исполнении Сидорина сопровождалась обязательным подмигиванием.
Шиханова снова ощутила необходимость взять тайм-аут. Слишком много подкатов за такой короткий срок. И кто, как не Мукка, мог шутить о сексе спустя пять минут после первой встречи. И это учитывая то, что они семь лет не виделись!
— А кто сказал, что я соглашусь на «кальян»?
— А кто сказал, что у тебя будет шанс отказаться? — Серафим усмехнулся, понимая, что эта партия за ним.
Действительно.
И сейчас они направлялись прямиком в квартиру девушки. Навстречу холодному ветру. Даша пыталась спрятать тупую улыбку, Сидорин гордо разглядывал прохожих.
Пальцы левой руки сплелись с девичьими, правая ладонь держала женскую сумочку, а во внутреннем кармане его куртки лежал прозрачный пакетик с
таблетками кораллового цвета.
Таблетки кораллового цвета
Пурпурные засосы, молочные рассветы
Всё это — для меня, всё это — для тебя
Но всё это — не для нас, но всё это — не для нас
