Даже мёртвым нужно солнце

Лас Ночес сложно сейчас узнать. Ни грызни, ни шепотков, ни криков боли; часть из них жертвы шинигами, часть – собственных сородичей. Идеальный дом мертвых. Но кое-какие насекомые еще прячутся по углам. – Лолли Аивирн. Обе нумерос трясутся, словно пойманные на чем-то. – Господин. Ее вид вызывает вопросы. Улькиорра убивает сразу. Как и большинство пустых. Это шинигами рубят части тела в назидание. Айзен делает жест, чтобы её спутница удалилась. Та коротко кивает и скрывается из виду. – Кто сотворил с тобой такое? Заминка. – Это был результат обрушения, когда Ямми... – Почему же ты не попросила нашу дорогую Иноуэ? Бледное лицо идёт пятнами. Зрачок сужается в точку, она шумно втягивает воздух. Гнев выдаёт её с головой. Он так силен, что заставляет потерять субординацию. – Потому что я её ненавижу!!! Злость на девчонку пересилила у этой пресмыкающейся страх перед Владыкой. Милая Орихиме продолжает удивлять. – Она слишком часто это делала, когда я не могла ответить. Потому что я... О, Айзен знает этот оттенок в голосе: девушки, кажется, везде одинаковы. Свирепая арранкарша или милая Хинамори – особой разницы нет, когда их глаза наполняются этой трогательной жидкостью. – ...ненавижу просить!.. Вспышка прошла; загнанно дыша, она замолкает – и во взгляде наконец появляется испуг. Она не боится боли. Она боится его неодобрения. Это нравится Айзену уже больше. – Твоя гордость и сила духа... – Он прикасается к её лицу – впервые, почти нежно, – и наглую нумерос с непомерными амбициями бьет дрожью, она даже зажмуривается: так болезненна для их искаженной природы ласка. – Достойна уважения. – Если вас оскорбляет мой вид, я... – Расстраивает. Тон Айзена сейчас ласков, и Лолли жутко от того, что она не может радоваться: инстинкт не усыпить, – и одобрение Владыки, столь долгожданное, вызывает лишь страх. У яда часто приторный вкус – уж это Лолли знает как никто. – Ямми и Гриммджо заслужили свои увечья. Но ты – другое дело. Я не могу обернуть время вспять, как наша дорогая гостья. Но у меня есть кое-что другое, – Айзен говорит с ней, будто доверяет тайну. Доверяет. Ловушка схлопнулась. – Я однажды уже менял вашу форму. Почему не попробовать ещё, не так ли, Лолли? – Айзен-сама... Его великодушие безгранично. От него не спрятаться.

***

Она ужасала. Айзен действительно не Иноуэ Орихиме: восполнить изъян мог лишь ее собственный ресурс – сердцевина монстра. Но как монстр... она была совершенна. Небольшой эксперимент – пока Айзену только и остается, что ждать, почему слегка не развлечься, щекоча чье-то эго; но возня с ними наскучила давно, а теперь, после проигрыша Готею, откровенно бессмысленна. Эту пешку он двинет в дамки, оставив ей иллюзию власти, остальным – иллюзию его контроля. – Нужно уметь признавать ошибки. Я во всеуслышанье объявил Улькиорру преемником. В сущности, я сделал его хозяином этого места. Он по-прежнему верен мне, но он потерял холодный разум, а ведь это было его главное преимущество. – Она ловит каждое слово, как собака, и он наконец бросает ей лакомую кость. – Я назначаю тебя регентом в Лас Ночес, Лолли. Единственный глаз распахивается, – словно раскрывается, расцветает сиреневый бутон. В том, чтобы сминать цветы, есть своя неизъяснимая, дикая прелесть. – Скажи мне... Есть ли сейчас что-либо, представляющее для нас угрозу? ...Суть Лолли – ядовитая хищная тварь, и до сих пор она была верна своей сути. Но сколько раз ее уже вывернули наизнанку, сколько раз с нуля ее собрала чертова человеческая девка?.. ...Вы все здесь солдаты, твердил им прежде Айзен, окидывая взглядом женщин-арранкар. Они вытвердили; они повторяют это в каждом бою – почему-то только женщины. Солдат не может долго раздумывать. – ...Угрозы нет, – уверенно ответила она. – А что-то, представляющее интерес? Эти игры ей уже непонятны. Но Айзену не нужен ее ответ – это лишь затравка на будущее. – Я уверен, ты в любом случае знаешь, как правильно поступить.

***

– Используйте Каха Негасион, иначе он нас убьет! Сквозь чудовищный рев голос Нелл почти не слышно, но Гриммджо понимает. Хватая брошенный им порт-ключ, Нелл проскальзывает вперёд, уже вытягивает руку для броска...и перед самым носом монстра превращается. Нелепо плюхнувшись на задницу, орёт от страха. Одежка тлеет. Ручонки обжигает концентратом силы. Даже сквозь слепящий свет красного серо Гриммджо видит, как распахивается единственный глаз стоящего за спиной. Секира отлетает от тела. Монстр оборачивается. Сейчас Ннойтора бросится заслонять, сгорит вместо неё или вместе с ней... Гриммджо изрыгает проклятия. Луч почти настигает их, когда выпущенный из маленькой ручки портал достигает дыры. Пустой, заменивший Куросаки, растворяется в пространстве.

***

Очнулась парочка нескоро – видимо, силовой удар для нестабильного и истощенного арранкаров был слишком мощный. Гриммджо даже подумал, что плохо скрываемая мечта Джируги сдохнуть с Третьей в один день воплотилась именно сегодня. Хотя после исчезновения монстра она почти сразу вернулась во взрослое тело – не приходя в сознание. – Что это за херня? Ннойтора, пошатываясь, встал. Левая половина тела у него была обожжена до пояса наискосок. Костяное обрамление дыры теперь ярко и жутко белело на потемневшей коже. – Нелл, эй! – Ннойтора отвесил ей звучную пощечину. – Очнись уже! На третьем замахе его руку перехватили. – Не смей трогать моё лицо, –прошипела Нелл. – "Но сработало же", – передразнил её Ннойтора, довольно ухмыляясь. Но Нелл уже не обращала внимания и нервно вертела головой. – Где Ичиго? – Ты хотела сказать – где та тварь, что едва не превратила нас в пепел? – съязвил Гриммджо. – Но у не было этой формы, –растерянно прошептала Нелл. Гриммджо хмурится. На память вновь лезет Ичимару. "У этого дитя и вовсе особая..." – Кажется, Куросаки сам о себе не знает до конца. А вот Айзен знает. – Ты уже занял место в его будущей фракции, да? – встревает Ннойтора. – Долго еще мы будем огребать из-за вашего сраного шинигами?! – Я тебя сюда не звал. Валил бы своей дорогой, – огрызается Гриммджо. – У меня должок. Эти слова Ннойторы не для Гриммджо. Нелл ловит его взгляд. – Как и у меня перед Ичиго. – Значит, вышвыриваем Шиффера из Лас Ночес, Куросаки получает свою бабу... – А шинигами? – возражает Гриммджо. – Если девчонка уйдёт, им не будет причин с нами биться, – отмахивается Ннойтора. – Да неужели, – Лицо Джагерджака расплылось в насмешливом оскале. – Как-то за века, что шинигами истребляли пустых, им не требовалась никакая Орихиме Иноуэ. – Потому что среди них есть те, которым бой по душе ничуть не менее арранкаров, – в тоне Ннойторы звучало противоречащее смыслу одобрение.– Но их меньшиство. – И каждый стоит целого отряда. – Если тебя так волнуют шинигами, почему ты приклеился к одному из них, да ещё с пустым внутри?! – ДА ХВАТИТ ВАМ УЖЕ! – не выдержала Нелл. – Излагать будешь?* – насмешливо отозвался Ннойтора. Нелл шумно вдохнула. – Я не знаю, как у вас... теперь, но все же... – На ее лице появилось выражение, которое Ннойтора считал очень глупым, а Гриммджо – просто слишком человечным. – Пусть все, что Айзен делает, иллюзия... Пусть он предал нас, тех, кого называл своими друзьями. Но было время, когда мы сражались бок о бок. Вместе ходили на задания. Может быть, не все в Эспаде... было ложью, – под конец голос все же дрогнул, – может, Старрк прав и мы действительно... хоть немного... Гриммджо закатил глаза. Слишком она все же чувствительна. – Даже если мы и правда победим его, – скептически хмыкнул Ннойтора, – что дальше? В Уэко Мундо должен быть правитель. – Мы определим его в поединке. Каждый заново должен будет отстоять свой номер. – И первой будешь ты. Сейчас в Лас Ночес две Трэс. – Халлибел не станет биться, – мотает головой Гриммджо. – Она рассудит и поймет, что этот бой нужен, – Нелл обернулась к Гриммджо – и он вдруг увидел в ее глазах детский задор Нелл Ту, словно речь идёт о игре в салки. Потому что я готова сразиться с ней, – она стиснула гарду меча, мельком оглянувшись на Ннойтору, – за своё место в Эспаде.

***

– Хорошо, – кивнул Гриммджо, – и для начала – ты останешься здесь, Нелл. – Эй, что?! Я только что... – Без шуток, – отрезал Гриммджо. –Воин, теряющий контроль над собой, бесполезен, несмотря на всю его силу. – Не думал, что скажу такое, но я согласен с этой драной шкурой, – кивнул Джируга. – Надо идти через подземную часть, через лабораторию. Смерть Заэля ни хрена не гарантия, что не будет сюрпризов. – Но... Реплику Нелл прерывает вспышка искореженного пространства. – Вернулся наконец? – Гриммджо, не церемонясь, поддевает Ичиго ногой в живот, не обращая внимания на возмущение Неллиэл. – Какого черта ты...– начинает Куросаки, поднимаясь на дрожащих руках. – Ничего. Ты нас чуть по стенке всех ровным слоем не размазал. Значит, не так и плох. Вопрошающий взгляд шинигами так и перебегал с одного на другого, и он пояснил: – На этот раз твой пустой выглядел иначе. – Это... какая-то иная форма. Зангецу пытался мне её показать... но я услышал зов и... – Куросаки, – Гриммджо присел рядом с ним на корточки, заглянув прямо в лицо. – Мне похуй, слышишь? Если ты можешь использовать больше силы, чем в тебе есть – радуйся, а не сомневайся. Значит, однажды это тебя спасёт. – Гриммджо... – А теперь хватит болтать. Нелл, останешься здесь. Рано или поздно тебя найдут твои фрасьоны, – плотоядный оскал, – если они ещё живы, конечно... – Не смей так говорить! – Будь реалисткой, Нелл, – уже сухо сказал он. – А пока этого не случилось... остался бы и ты здесь, Ннойтора. – Что? Почему... – Подумай своей дырявой башкой, – раздраженно огрызнулся Джагерджак. – Хорошо,– после недолгой паузы согласился тот. – Мы с Нелл присоединимся к вам позже.

***

– Айзен-сама здесь. Чуть заметное возбуждение Улькиорры выдаёт только голос. – Я же говорил – он вернётся. Мы должны выйти в тронный зал. У тебя пять минут. Все внутри Орихиме сковывает болезненным предчувстием.

***

– Каких-то несколько дней назад мы сидели за этим столом полным составом. А сейчас, – Айзен перевел на них взгляд, – на мой призыв пришел лишь ты, Улькиорра. Тот коротко поклонился. – В том, что ты исполняешь мои указания, я не сомневаюсь. Как и в том, что за время моего отсутствия не произошло ничего, что требовало бы моего вмешательства. – Гриммджо и Халибелл явились сюда после боя с шинигами, – заговорил Куатро Эспада. – Они проиграли, и я велел им покинуть Лас Ночес. Халлибел все ещё здесь, она покинет замок вместе со своей фракцией, как сможет передвигаться. – Тиа... – задумчиво протянул Айзен. – Гриммджо сказал, Вы сочли её недостойной быть частью Эспада. – Вот как? Ты так уверен, что я причинил бы вам вред, что даже не усомнился в его словах? – Я верю, что Вы достаточно мудры, чтоб отличить сильного от слабого. – Иногда я думаю, что острее: твоя катана или твой язык, – Айзен позволил себе искреннюю усмешку. И Орихиме, стоящая в тени, всем телом почувствовала обращённый к ней взгляд. – Но мы совсем забыли о гостье. Всем ли довольна наша дорогая Иноуэ? – Она не высказывала недовольства. – И ты просто не был достаточно внимателен? Воздух ощутимо дрогнул. Что-то внутри Орихиме снова испуганно сжалось. – Ведь никто из ее друзей, даже Куросаки Ичиго, так и не смогу прийти за ней… Наверное, она просто скрывает свою грусть. Она научилась считывать оттенки эмоций на внешне бесстрастном лице. Улькиорра замешкался перед ответом. – Шинигами приходил за ней. Но она отказалась покидать замок. – О, вот как, – деланно изумился Айзен. – Если он был здесь и вы пересекались…Тогда как получилось, что он жив? ... Давление силой прижимало к земле, тянуло жилы, ломило суставы, не давало даже дышать. Орихиме ощущала лишь вскользь, сотые доли – она не была целью Айзена. Она не могла и представить, что чувствовал Улькиорра. – Вы скхазали мне ликшь, – Улькиорра глотал слова, как удавленник, – защищать Лас Ночес... шинигами... отступил от боя... – Как так получилось, что об этом слышало по меньшей мере десяток шинигами и пустых, но не ты? Иноуэ нам больше не нужна. Айзен сказал это убийственно ласково. Орихиме даже не пыталась скрыть охвативший ее ужас. – Твоя задача была вывести Куросаки Ичиго на поединок. Разве он отступил бы, если бы ей что-то угрожало? Что такого, – Айзен усилил давление, – делал ты, что он был уверен в ее безопасности?! Владыке не нужны были объяснения, понимала Химе. Иначе бы фигуру Улькиорры не пластало по полу. – Я бы... без сомнения... убил его... если бы бой продолжился, – все же прохрипел арранкар. – Тогда бы Вы... не осуществили... – Считаешь, что посвящен в мои планы?Считаешь, я не посвящён в твои тайны? Чёрные ногти скребли по полу, и маска пустого исказилась в гримасу боли. Раньше Химе не слышала, как он кричит. – Я допускал, что ты... поубавишь его пыл. Но никак он не должен был миновать тебя и прийти в том жалком состоянии, в котором он посмел заявлять, что победит меня! — Айзен оставил показную улыбку. – Вы разочаровали меня. Все до единого. Так же, как и при создании, вы лишь жалкие пустые, ведомые страхом. Ты очень верно мне служил. С тобой я не поступлю, как с Халлибел. Наоборот, я дам тебе знания. Научу тебя кое-чему, что не успел донести в свое время. Ты всерьез считаешь, что мир перестанет существовать, если ты перестанешь видеть? Подойди сюда, Улькиорра. Тот поднялся на дрожащих руках и, шатаясь, побрел к подножию трона. Орихиме прижала руки к лицу, ее губы шептали «Нет». Не смотреть она не могла. Айзен медленно наклонился к его уху. – С этой истиной я прошел через все свои битвы. Как и мои враги. Особенно мои враги. Он вдруг рывком поднял арранкара за горло, словно тот был невесом. – Запомни, Улькиорра. Глаза. Могут… – Нет, прошу Вас!.. Её голос тонет в гуще силы; ей приходится зажать уши. Зал окрасился всполохом, собравшимся в сгусток возле головы арранкара. …– лгать. Послышался треск. По полу застучали обломки рогатой маски. Ай­зе­н разжал руку. Казалось, её давно перестали пугать обнажившиеся внутренности, кости, ожоги и увечья. Но, поймав его тело щитом и приблизившись, Химе почувствовала, как от­ли­ла от ее щек вся кровь, а ру­ки на­мок­ли от хо­лод­ной ис­па­рины. Эстигмы на бе­лом ли­це из тонких дорожек ста­ли гу­стыми, широкими полосами с неровными краями. Те­перь их вен­ча­ли чер­ные пус­тые глаз­ни­цы. – Я не знаю пре­делов тво­их воз­можнос­тей, – Ай­зен встал с трона. – Воз­можно, те­бе удас­тся вос­ста­новить зре­ние, но до той по­ры ты бу­дешь бес­по­мощен. На­вер­ное, те­бе по­кажет­ся, что я жес­ток, – взгляд пе­решел на Ори­химе. – Дей­стви­тель­но, я жес­то­ко пос­ту­пил с эти­ми деть­ми. Я ос­ле­пил их давно – той си­лой, что дал им, еще при соз­да­нии. Даже тебе это не исцелить этот порок. Прос­транс­тво под его ру­кой рас­пол­злось по швам от­крыв­шей­ся гар­гантой. – Ты от­пра­вил­ся в ту же яму, из ко­торой явил­ся. Ведь ес­ли не­види­мое не су­щес­тву­ет – для те­бя сей­час не су­щес­тву­ет ни­чего. Ты ок­ру­жен пус­то­той, ко­торую на­зыва­ешь счасть­ем. Нас­лаждай­ся же, – Ай­зен мет­нул ко­рот­кий взгляд на Ори­химе, – сво­им счасть­ем, Уль­ки­ор­ра.