Aide moi

- У Ваших… - Дмитрий вновь спотыкается о слова. – У твоих жертв ведь было что-то объединяющее их всех? Некий критерий сравнимый с причиной? – Ларин закусывает губу. Стены давят, они холодны и всё-так же пугающи. Безысходность. Юрию так и не надели смирительную рубашку, несмотря даже на скандал, который Дмитрий устроил главе больницы. Видите ли, «угрозы не являются причиной, тем более, что пациент принимает ежедневные лекарства.» В общем, это не очень-то успокаивало. Если задуматься, то Юрий может сделать, что угодно с ним. Абсолютно. Стоит только захотеть. -Ммм… - Юрий продолжительно мычит, подбирая слова. – Они все… Нет, не было ничего, что их объединяло. – В итоге быстро заканчивает Хованский. - Ты не можешь описать эмоции, которые те у тебя вызывали? – Чёрные чернила плавно ложатся на белые страницы. - Я могу описать, какие особенности меня привлекают. Для возможного преступления. – Одна из запоминающихся вещей в Хованском были его кудри, серые, смотрящие в самую глубину твоей души глаза и резкое перескакивание с разных методов дикции. То он говорит медленно и тягуче, будто под каким-то очень тяжёлым наркотиком, то чётко с хорошо поставленным слогом. Ларин в соглашении кивает, что-то записывая. - Бледная кожа, - Юрий переходит на более медленную дикцию речи. – Обычно нездоровая кожа у тех людей, кто совершенно не заботиться о своём здоровье, а значит духовно увлечён или зависим чем-то иным. – На этих словах Дмитрий, заметив свои руки осознал одну вещь. Его кожа бледная. Правда, значения особого не придал. – Не высокий рост, те, кто пониже меня… меня к ним тянет. Пожалуй, красивые ручки, ножки, такие костлявые, что завладеть телом жертвы – проще простого. – Шатен поднимает взгляд на оппонента, всё внимательнее погружаясь в слова. – Возможно, строгий внешний вид… Обычно их стоны звучат слаще. До Ларина смысл сказанного доходил медленно, осознание потихоньку охватывала подступающая тревога. Бледная кожа, не отличающиеся особой стойкостью телосложение, рост, строгий внешний вид… Это чуть ли не краткое описание одного из людей в этом душном пространстве. Стены толстые, крики не услышит никто, и это к сожалению, знают оба. Хованский вдруг воодушевлённо вдохнул, будто что-то вспомнив: - И ах, да… Недавно за собой заметил. – Он ехидно по-хищному приулыбнулся. – Картавые. Они милые.