Aide moi

- Хочешь я сделаю для тебя что-нибудь? – Хованский чуть пододвигается на стуле к Ларину. – Ты какой-то грустный. Дмитрий смотрит поникшим взглядом куда-то в бездну. Все эмоции он потопил в недавней выпивке. Ларин чуть мотает головой, давая понять, что он не в настроении. В глазах Юрия застыл вопрос, и он сразу же получает на него ответ: - Мы расстались. – Произнесённые слова сжирает тишина. – Её друг, - Слова Дмитрию даются тяжело. – Оказался не совсем другом. – Он опускает взгляд вниз, в последствии прикрывая глаза, в тщетной попытке исчезнуть. - Хочешь… Я убью её? – Юрий говорит до неприличия уверенно. - Ради тебя. Ларин вяло мотает головой, соединив руки под столом, он проходился жёсткими подушечками пальцев по коротким ноготкам. Дмитрий тяжело сглатывает обиду, после чего опускает правую руку себе на лицо, закрывая его ею. Хованский будто впервые за всю свою жизнь, прочувствовал всю боль оппонента, при этом без малейшего желания её продолжать. Он закусывает в волнении губу. Вдруг Юрий начинает копошиться в кармане тёмных брюк, доставая оттуда маленькую скрученную в форме кольца проволоку. Второй - правой рукой кудрявый тянется к руке Дмитрия, тот безжизненно даже не пытается сопротивляться, куклой поддается. Юрий обдаёт теплом своего тела холодную кожу визави, после чего сжимает пальцы ладони в своей, словно напротив него не хрупкий мужчина, а одна из самых милых в его жизни леди. - Дим, - Произносит Хованский, Ларин пересилив свою боль поднимает опустошённый взгляд. – Ты будешь моим? Дмитрий застывает, лишь глаза его приобретают капли эмоций. Ларину хочется сказать «нет», показать миру, что он может и сам быть сильным, показывать свой истинный характер, но Юрий… Юра выглядит до постыдного мило. Тем более, что это всего лишь слова. Всего лишь слова сумасшедшего. Ларин всё также придёт вечером домой, примет душ, поужинает, единственное изменение – это лишь то, что какой-то безумец поменяет немного своё отношение к Диме. Всего лишь. - Да. – Звучит до ужаса правильно. Хованский левой рукой, продевает своеобразное колечко на тонкий безымянный палец и расплывается в улыбке, поднимая взгляд. Он немного хихикает, после чего это перерастает в заливистый безумный смех, и Дима кажется даже чуть улыбается радости оппонента. Правда, постепенно смех становится всё тише и тише, постепенно сжирается тишиной, но Диминой руки Юрий так и не отпускает. Абсолютно неожиданно для Ларина улыбка с лица шепелявого исчезает также быстро, как и появилась. Он оценивающе оглядывает визави, обдумывая последующие действия. Вдруг Хованский привстаёт со стула, пересекая расстояние в размере половины маленького стола, наклоняется максимально близко, как только возможно в подобной ситуации к Ларину, а после тянет руку Димы на себя, которая, казалось бы, непременно бы выскользнула, приказывает придвинуться ближе. Ларин инстинктивно лишь на секунду тряпичной куклой тянется, но этого хватает, чтобы Хованский соприкоснулся своими с тонкими губами напротив. Дмитрий сразу же пытается отстраниться, приоткрывая рот, получает только горячие визави губы вновь. Лениво, совсем немного, с прикрытыми глазами, мотает головой из стороны в сторону, из-за чего поцелуй получается вульгарно смазанным, но Юрий силён, продолжает без намёка на отказ. Хованский настойчив, смакуя процесс, ещё глубже проникает языком вглубь, проводя им внутри горячего рта по внутренней части щеки, задевает короткие зубки, дёсна, притягивает к себе ещё плотнее, когда отпускает руку Димы и кладёт две свои на скулы оппонента, надавливая и прижимая ближе, как это только возможно. Поблёскивающая тягучая нить слюны образуется меж их раскрасневшихся губ, когда Ларин вяло пытается вновь отстраниться, что Хованский ему не позволяет, полностью контролируя положение, притягивает, не давая отдышки. Дмитрий смирившись лишь прикрывает глаза, позволяя насиловать свой рот дальше. Они влажно сталкиваются зубами, в то время пока Юрий до неприличия пошло, причмокивая углубляет поцелуй всё больше, сильнее властно приковывая к себе в бесстыдной манере. Максимально развратно проходясь по чужим горячим губам. Губам слаще мёда, так и приковывающие к себе вновь. В привычно давящей комнате, о холодные стены раздаётся лишь тяжёлое дыхание и пошлые причмокивания обоих. Дима против, Дима не согласен, но не способен толком протестовать. Хочется оттолкнуть наглеца, но и что-то внутри заставляет продолжать. Возможно, это горькая обида на Ксению, возможно, тайный фетиш на влечение к психопатам, но развязанный мокрый поцелуй Дмитрий так и не прекратил.