Aide moi

Во время ужина пациентам обычно приносят в палаты еду и те высовываются в это время достаточно редко, пока медперсонал занят своими делами, а некоторые – это Дмитрий, одиноко стоящий в пустом коридоре читающий какую-то мало интересную книгу. - О-о-о, какое совпадение, что мы встретились. – Хованский наигранно харизматично прислонился плечом о стену, к которой спиной стоял Дмитрий. Тот даже взора не поднял на сумасшедшего. Теперь их разница в росте видится особенно чётко – кудрявый выше. - Солнце моё, ты обиделся? –Юрий протягивает свою руку к подбородку оппонента. Он его чуть сжимает меж двух пальцев так, что губы Димы образуются уточкой, пока Хованский поворачивает голову партнёра в свою сторону. - Ну не молчи. – Юрий поднял свои уголки губ в гадкой усмешке. Шатен, не выдержав подобного издевательства, возвращает свой взгляд обратно в книгу, вырвав подбородок из цепких пальцев. Хованский мечтательно вздыхает, глядя на любимого. - Вот когда меня выпишут между нами уже не будет этой границы. Границы между больным и его психологом. – Романтично протягивает Хованский. – Будут просто… Дима и Юра. Дмитрий не отрывает от строк каменный взор, не желая обращать ни малейшего внимания на Юрия. Шепелявый окончательно окунувшись в грёзы, проводит своей рукой по каштановым локонам оппонента, заводя их за ухо. - Ты такой милый, когда злишься. – Юрий томно закусывает губу. – Когда я выберусь отсюда, обязательно найду тебя. - Не питай иллюзий. – Выдавливает Ларин, скорее, чтобы позлить, нежели вернуть в реальность. Говорить Хованскому замолкнуть и так, чтобы тот это сделал также невозможно, как и его же вылечить. Сумасшедший смотрит влюблённо, он устремляет на секунду взгляд в книгу, после чего опускает голову на плечо Дмитрия. Тот тяжело вздыхает, без малейшего желания сопротивляться, продолжает пробегаться взором по чётким строкам текста. Юрий мил, и Ларин бы солгал, если бы сказал, что это не так. Когда ты в кругу одних сумасшедших, ты и сам потихоньку становишься безумцем, не так ли?