***
Дымка сгустилась в мерцающую пелену, покачивающуюся на волнах. «Морской Конёк» со спущенными парусами шёл на буксире в форватере «Лентяя». Капитаны «Золотых песков» и «Фурии» оказались женщинами, и, идя борт в борт, они перекрикивались низкими голосами, судача о планах на прибытие. Потянулись тягучие часы приближения. И вот над водой, куда выше любого корабля, высотой в несколько домов, показалась невероятных размеров статуя. Де Сарде во все глаза смотрела на чудовищно прекрасное сооружение. Золотая с прозеленью мужская фигура раскинула руки в объятиях, будто стремилась охватить целый мир. Она походила на человеческую, если бы не спиралевидные витки могучих кракеноподобных щупальц, пляшущих в замысловатых окружностях. Лицо не имело черт, только на месте глаз пылал неугасимый бледный с зеленью огонь. Его-то издалека и принимали за звезду. Голову гиганта венчал опрокинутый полумесяц, похожий на рога. Селин задрала голову и прикрыла рукой глаза от солнца. — Кто это? — спросил такой же потрясенный Константин. — Сам Орфей. Малый Орфей. Путеводная звезда навтов. — Страшно представить, что же изображено на Большом Орфее, если таков Малый!..– воскликнул кузен. По обе стороны от гигантского маяка тянулась разомкнутая изломанная береговая линия, в разрыв которой вплывал и тут же, не доходя до берегов, таял удивительный туман. В глубине него едва угадывались очертания сотни сияющих шпилей и башен. Эскадра вошла в порт. Словно гигантская пасть, на корабли надвигалась ажурная крыша доков. Тысячи каплевидных окон до остатка пропускали солнечный свет. Поднимающиеся прямо из воды колонны покрывали тонкие ветви кораллов и серая патина. Швартовка сопровождалась покрикиваниями и беготней. Навты вязали канаты и весело переговаривались. Константин был непривычно молчалив и смотрел по сторонам, разинув рот. Казалось, только капитан не замечал окружившей его красоты. Они с Фаусто стояли у трапа с сумками, полными накладных, что-то обсуждали и рявкали на замешкавшихся матросов. На причал вышли пожилые навты в чёрных бушлатах. — Экипаж «Золотых песков»! «Пески»! — «Лентяй», сюда! Команду «Фурии» звать не пришлось. Наскоро опустошив трюм, команда сгрудилась вокруг капитана, розовощёкой коротконогой толстушки, в ожидании приказа следовать за провожающим на расквартирование. К Курту подошёл Джонас и вполголоса проговорил: — Капитан велел вам держаться меня, пока дела и всякое такое. — А долго нас здесь мурыжить будут? — Завтра станет яснее. Пока посчитают ущерб, починку… Джонас махнул рукой и выкрикнул: «Морской Конёк прибыл!» На проверке документов команда чинно разворачивала мятые листы бумаги и предъявляла строгой навтке в чёрном бушлате. Она холодно вела опрос и удовлетворившись, попускала моряков дальше. Колючий взгляд задержался на лице де Сарде, изучая пятно метки на щеке. — Имя? — Селин де Сарде, эмиссар Торгового Содружества. — Цель визита? — Конечная наша цель — остров Тир-Фради. А здесь мы по воле обстоятельств… — Вам полагается на карантин. — Да, сударыня. Со мною ещё двое. Все мы — пассажиры «Морского Конька». Контролёрша хотела спросить что-то ещё, но отвлеклась на взвизгнувшего Джонаса, получившего щипок от Флавии. — Ты теперь, — обратилась она к Курту. Тот скоренько пихнул под ребро наследника империи д’Орсеев, передавая его сестре.***
Пристани на верфи Малого Орфея располагались «ромашками»: поросшие кораллами каменные пирсы поднимались с самого морского дна и сходились к центру, от которого взлетали высокие сквозные мосты, убегающие к верфи. По ним носились навты-ремонтники, и таким образом основные пристани избегали столпотворений. Красавчик, вопреки предположениям Селин о разнузданном нраве, поковылял к жене. Жана с Жаком с пристани забрала престарелая маменька-навтка, едва доходящая сыновьям до плечей. Зыркающий по сторонам Маркиз насупился и вжал голову в плечи, когда завидел очаровательную рыженькую девчушку с такими же пронзительно-синими глазами. Она с визгом бросилась ему на шею с криками «папенька! папенька вернулся!». Она всё целовала его колючее лицо, а он бормотал «да полно те, ну хватит, хватит, маленькая ты что ли…» и всё норовил отвернуться. Курт же тихонько косился по сторонам и с каменным лицом тащил за собой Константина, который еле плёлся, раззявив рот. Крепкий настил грузового отделения доков скрипел под ногами матросов, согнувшихся под тяжестью сундуков и тюков. Квартирмейстеры эскадры «Морского Конька» весело переругивались по дороге в инспекцию на утверждение описей и бронь складских мест. Казалось, навты вели себя как единый живой организм. Крошки-юнги, те самые «пороховые обезьяны», совсем ещё дети, щеголяя своими первыми «мокрыми» бушлатами вышедших в море за работой, сидели на подмостках и плевались в чаек из духовых трубок. Насколько было известно де Сарде, безделье у навтов в принципе не было принято, и она сочла, что детвора находится в увольнительной. Дети-навты умиляли своей нарочитой серьёзностью. Чем сильнее они старались подражать деловитости взрослых моряков, тем ярче виднелся их задор, как у маленьких дельфинят. Де Сарде во все глаза разглядывала причуды местного морского зодчества и почти бежала следом за Фаусто и Васко, который спешил с сумкой документов по пристани, что всё никак не кончалась. Капитан всё озабоченно оглядывался на перекошенный корпус «Морского Конька», то и дело хлебавшего бортом воду. Казалось, добрый хозяин тревожится за верного коня по дороге в лечебницу. Им встретился знакомый, и, коротко глянув на Селин, Васко вдруг перешёл на навтский. Изо всего потока звенящей речи ей только удалось разобрать «притащили за ноздрю» и что-то то ли о неподобающих природе фруктах, то ли о природе неподобающих фруктов. Судя по эмоциональным взмахам рук и интонации, Васко наконец дал себе волю: он то возмущённо показывал на себя, то на утлый корабль, то снова на себя, то делал страшные глаза и громко щёлкал по судовому журналу. Знакомый сочувственно качал головой, сбивал треуголку набекрень и что-то подсказывал, потирая подбородок. Она наблюдала за ними и тихонько улыбалась. Всю жизнь окружающие были для неё чем-то вроде фона. Говорящими декорациями, оттеняющими её саму. Навты же и подавно являлись обслуживающим персоналом. Строго до сих пор. Внутренняя жизнь моряков оказалась настолько увлекательной, что де Сарде то и дело подмечала ненавязчивые мелочи, из которых, как она поняла, складывались навтские традиции. Например, она заметила, что навты никогда не плюют на палубу, а когда прикуривают от одной спички, то либо по двое, либо по четверо: нечётный курильщик считался дурным знаком. Константин было повадился присоседиться к курению вместе с экипажем, но спустя несколько суток его жалоб и нытья пронзительный взгляд вездесущего Красавчика всё же быстро отбил интерес кузена к вредной привычке. У звездообразных пирсов были пришвартованы парусники, изящные галеоны и рыболовецкие корабли-крепыши. Селин особенно не интересовалась судостроением, так что ей была чужда гармония острых носов и упирающихся в небо мачт со сложенными парусами. Но носовые фигуры ей показались определённо занятными. Какое разнообразие! Львиные головы с сомкнутыми и раскрытыми пастями, крашенные алебастровым белым и золотом; полногрудые девы с томно приоткрытыми ртами и рыбьими хвостами ниже пояса; увенчанные коронами неизвестных домов суровые старцы в складчатом одеянии и при регалиях; единороги, мантикоры, грифоны всех мастей… Де Сарде так увлеклась, что не сразу поняла, что забрела туда, куда не следует. Пристань преграждали внезапные ворота, поросшие водорослями. Однако любопытство стало сильнее омерзения, и она ухитрилась отодвинуть зелёную плеть. В глубине верфи её поджидало чудовище. Словно пощёчина общественному вкусу, у самого дальнего пирса на воде лежало это. Широкое свинцовое брюхо пузатого монстра было почти вдвое больше обычных фрегатов. Там, где у нормальных кораблей располагалась палуба, у этого уродца наблюдалась покатая спина, обитая металлом. Парусов не было и в помине. Там же, где положено быть носу, располагалась огромная страшная морда с гигантским кривым клювом, под которым виднелась странная конструкция, как если бы какой чудак соединил две лопаты углом. И самое отвратительное, что клюв страшилища был задран кверху, а из пасти под ним выходил оранжевый жар, исходящий чёрным дымом. Приглядевшись, Селин поняла, что такой эффект дала приподнятая часть киля. На боку непонятного существа красовалась огромная круглая конструкция, напоминающая гигантскую шестерню с лопастями. Вместо мачт из спины высились чёрные трубы, как на доменной печи. Завершали угрожающий образ огромного уродца тяжелые металлические пушки на носу и корме. — Это «Кот», — сказал подскочивший Джонас и аккуратно взял её под руку, — Замечательная маши… Североморское ледокольное судно! Мнэээ… корабль для морей, укрытых льдом. Миледи, тут чужакам вот уже и нельзя… За мной пожалуйте! — Надо же, какие бывают… Она хотела было пройти дальше, следом за Васко и молчаливым Фаусто, но Джонас мягко потянул назад, воркуя, мол, карантинным пассажирам велено отправиться на расквартирование, пока капитан займётся бумажками. Новость взбодрила Курта, и, перехватив под локоть Константина, они с Селин двинулись из верфи прочь.