***
— Да-да, знаю, «отличный улов», «миленькая», и что ты там хотел добавить… — Васко сдержанно салютовал сослуживцам и не знакомым навтам. — Не хотелось лезть в ваши разборки, ведь понадувать щёки друг перед другом в Адмиралтействе — давняя традиция… — Официант-невидимка долил им вина. — …но сам видишь, хороший администратор — везде администратор. Даже в Министерстве… Рубен поднял бокал: — За честь мундира, господа! Мало-помалу офицеры разошлись с диванов и приготовились к очередному кругу танцев. — Так ты чё там, всё возишь сундуки туда-сюда? На днях попались ваши ведомости по жалованью, — Рубен деловито осматривался на предмет высокопоставленных навтов. — Скромно живёшь, салага. С твоим потенциалом такое — грех. Сейчас бы зашибал барыш… Васко пригубил вино и молча изучал лицо сослуживца. — Ой, да помню я твоё отношение к сделкам по живому товару! Дружище, это же сверхприбыль. Тихая работа. Ничего сложного. Такой же груз, как и мебель, просто жрёт, срёт и ноет. Ну и издержки… — Рубен, это не моё. Любой труд должен быть оплачиваемым. Я не вижу смысла в потакании скотам, которые отнимают у людей свободу и ею же торгуют. Не по-людски это. Даже за огромные деньги. — Узнаю школу Кабрал… Да о чём ты, друг мой! А ты посмотри, посмотри, как твои любимые люди этой свободой распоряжаются? На что тратят? Рубену кивали какие-то влиятельные навты из дальних акваторий. Он же подобострастно улыбался и смотрел на них масляными глазами. — Мы, если хочешь, спасаем людей от гнёта свободы. Ведь свобода по существу — дело страшное, когда над тобой ни судьи, ни начальника… И ведь некуда податься, и хочется найти кого-то над собой, кто опекает тебя, отвечает за твою жизнь, за твоё благополучие, направляет твои решения… — Ты сейчас ведь не Гильдию описываешь? — хмыкнул Васко. — А если и Гильдию! Запальчивость Рубена вызывала стойкое отвращение. Васко не понимал, что именно в нём возмущает: то ли ощущение безнаказанности, то ли фальшивые награды на лацканах мундира Рубена, то ли то, что они вместе заканчивали Академию. — Не смею тебя задерживать, Рубен. Васко взял под руку Селин, захваченную дискуссией с офицерами о положении Гаканского флота относительно Малинского, и они вернулись в бальную залу.***
В фойе у балкона за портьерой призрачно дымилась ледяная скульптура альбатроса в полёте. На балконе же у перил стояли эмиссар Торгового Содружества и капитан Васко. Молодые люди неторопливо переговаривались и смотрели вниз, в залу. — Признаться, не ожидал от вас такой сноровки, сударыня. Ошибся в вас в очередной раз. Впечатлен. Одно дело, когда вы непринуждённо мирите Константина и Курта на борту. И совсем другое — наших… Здесь же — калибр спора был, мягко говоря, не тот… Хотя тем удивительнее ваша реакция на невинный флирт той дамы из лавки готового платья… — Вам показалось. Я не вступаю в пререкания с третьим сословием, тем более — с торговками, — проговорила Селин и поправила шляпку. — Действительно. Иначе это было бы странно для столь высокого статуса эмиссара, — усмехнулся Васко. — Боюсь, рядом с вами мои таланты иногда дают сбой, — пробормотала она и потупилась. Повисла пауза. Селин боролась с желанием закрыть зарумянившееся лицо руками. Капитан наблюдал за ней из-под полуприкрытых век, и взгляд его был непривычно мягким. Он едва заметно улыбался. — Кстати, чему вообще учат дипломатов, помимо умения истреблять ссоры? — В основном передовым методам современной науки, призванных способствовать установлению связей. К примеру, физиогномике. То есть «читать мысли», а на деле — читать с лица и тела. — Разве такое возможно? И о чем я сейчас думаю? Она внимательно посмотрела на него. — Конечно я не смогу сказать вам слово-в-слово… Но судя по тому, как вы посмотрели вправо и вверх, вы сейчас представляете себе что-то. Облизнули нижнюю губу, что означает ваш интерес к данной теме, либо к тому, о чем вы только что думали… А наложенный на губы палец, и вся кисть, что придерживает подбородок, свидетельствует о том, что сейчас, капитан, вы явно смущены… Де Сарде хихикнула, делая глоток пунша. — Так. Стоп! Довольно обо мне. — Лицо капитана выражало бы смущение, если бы не чуть плутоватый вид. — Лучше расскажите о ком-то другом. Вон о тех трех капитанах в дальнем углу? — Один из них очень нервничает. Трет рукой затылок, взгляд блуждает, избегая смотреть в лицо собеседнику. Второй явно лжет, прикрывает лицо ладонью и потирает нос. Периодически он жестикулирует правой рукой, чем отвлекает внимание, маскируя истинное положение дел. Третий похоже ему не верит, встал в оборонительную позицию и скрестил руки на груди. Мимические складки вокруг носа углубились, уголок рта приподнят. Он испытывает отвращение. Или презрение… Да, скорее презрение! — Согласен. Тот еще сноб! Я его хорошо знаю. А вон та парочка? — он кивнул на танцующих. — Капитан, извольте. О таком не принято говорить вслух. Позвольте мне не комментировать… — Но они всего лишь беседуют в танце? — А вы присмотритесь. Скептически хмыкнув, Васко сощурился. Интересующая их пара, капитан-лейтенант в штанах с лампасами и перевязью из пружин и молоденькая младшая лейтенант в шляпке с роскошной булавкой, ничем не отличалась от других. Сквозь змеистый касад ткани её юбки и отставленный локоть его мундира Васко вдруг открылось неожиданное. Пока их ноги, словно заводные, двигались обособленно, живя заученной жизнью фигур вальса, их руки… Рука мужчины с широко расставленными пальцами плотно лежала на её талии, и пальцы шевелились, совершая хватательный жест, как если бы жадная рука хотела содрать с неё костюм к чёртовой матери, разломать корсет, вытащить из блузы, только чтобы уместить её всю на своей ладони. Сколько раз он представлял себе это… Взгляд Васко украдкой сместился на приподнятые уголки губ Селин и вернулся к испытуемым. Вопреки уединению друг с другом, они молчали. И поедали друг друга глазами. Когда в очередном повороте Васко увидел положение руки мужчины, напряжённая, она стискивала корсет партнерши так, что глянец шёлка его поверхности даже чуть стянулся. А что же дама? Чуть отклонив расслабленную голову, она полностью отдавалась хм… музыке? Увлажнённый взгляд её блуждал. Приоткрытый рот чуть кривился истомой, в то время как ногти в прозрачной перчатке вцепились в плечо партнёра. Да она таяла в этих руках, словно кусочек льда в горячей ладони! Таяла бы Селин в его руках в их вальсе? Или сама она — лёд, приспособившийся мастерски имитировать выгодные ей эмоции? У него пересохло в горле. Васко заметил, что Селин изящно обмахивалась веером, с удовольствием рассматривала пары в зале и не могла видеть его волнения. Тем не менее он натянул на помрачневшее лицо невозмутимость и незаметно выдохнул. Его очередной, сотый — или пятисотый? — по счёту взгляд упал на её декольте, над которым порхал веер. Но следующим в программе бала шёл белый танец, и Васко тайком надеялся, что может быть Селин и захочет пригласить его. Он даже многажды успел убедиться, что этого гада Марсия в обозримом пространстве не наблюдалось. Открытые плечи младшей лейтенанта зарозовели. Она как бы случайно задела щёку своего партнера тыльной стороной ладони, к которой тот скоро прижался и успел коснуться губами её ускользающего запястья. Васко сосредоточенно наблюдал за танцующей парой. Между бровей его залегла складка. — Капитан, всё настолько ужасно? У вас вид такой, будто вы книгу читаете, а не присутствуете при адюльтере в общественном месте, — на слове «адюльтер» Селин прикрыла губы полураскрытым веером. — Ничего особенного. Однако вы в очередной раз впечатлили меня своей наблюдательностью, — ровно ответил он. — Прошу меня извинить. Поклонившись, он чинно прошёл мимо лениво беседующих зрителей и, покинув поле видимости Селин, сорвался в чуть ли не галоп. Стуча каблуками, натыкаясь на сослуживцев и спешно извиняясь, Васко мчался к умывальнику остудиться, чтобы успеть к началу белого танца.***
Прозвенел второй звонок. Васко забежал в бальную залу, выискивая Селин, и едва не споткнулся о приветливо-змеиный взгляд. Ему меньше всего хотелось видеть её. Или может, себя с ней на одной планете? Едва они с Селин зашли на площадь, он сразу увидел её и занервничал. Васко избегал Ирен, урождённую Ялуху. Раскосые глаза на смуглом скуластом лице выдавали уроженку дальних акваторий. Толстые чёрные косы спускались по её спине, украшенные сверкающими шестернями и гранёным антрацитом, и были связаны в виде изящного морского узла, намекающего на высокий чин в такелажной группе Инженерного Корпуса. Татуировки сообщали о ней сухие факты морской карьеры, что привели её к капитанской должности. Дарованная морю, с гордым духом дочерей правителя песка и равнин, Ирен с приветливой улыбкой рассуждала о небольшой разнице между океаном воды и океаном песка. С той же улыбкой она следила и за килеваниями преступников. И так же улыбалась Ирен, когда на трибунале зачитывали приговор Венсану. — Дамы приглашают кавалеров, капитан. Точёная рука в ажурной кожаной перчатке протянулась к нему, как дуло пистолета. — С удовольствием, миледи. — Как мог, он улыбнулся и с поклоном принял приглашение. И как назло, танцы этого круга были опасно сближающими для партнёров. Двумя пальцами касаясь его эполет, Ирен обворожительно улыбнулась и вложила свою ладонь в его. — Ну здравствуй, Васко. — Ирен, всё случилось слишком быстро. Мне действительно очень жаль. — Ах неужели? Да ты не просто сентиментальный, ты становишься слишком чувствительным для мужчины. Даже слюнтяем, не побоюсь этого слова. Ай-яй-яй… Перехватив её талию в виртуозном прогибе, Васко едва не потерял равновесие. — Брось, капитан. Разве может быть жаль преступника? Пирата? Убийцу и негодяя? Предателя, в конце концов. Мне — нет. Мне его не жаль. Он молчал и не слышал музыки. В его ушах грохотала артиллерия и уходил под воду флагман с головой чёрного дракона на носу. — Более того, ты поступил как истинный навт, чтущий Кодекс. И как верный пёс Гильдии… Слова прозвучали как пощёчина. — Я убил давнего друга, Ирен. Ты же как никто знаешь, как я хотел на него равняться! И вы ведь только-только успели обручиться… Я это знаю, и ты это знаешь! Как знаешь и то, что я никогда не был с теми, кто смел топить его тогда. Но там, в море, у меня не было выбора… Васко чувствовал собственный взгляд, отчаянно мечущийся по острому блеску её платья. Не мог он, никогда в своей жизни не сдававшийся, он ни за что не мог, права не имел принять иное решение и сдать всю свою эскадру…! Рисунок танца напоминал обезумевшую звезду. Ему показалось, или в глазах Ирен блеснула слезинка? Мелодия оборвалась на коде, и они застыли щека к щеке. Едва касаясь губами мочки его уха, она тихо заговорила сквозь неизменную улыбку: — Все эти годы я ни на йоту не меняла отношения к нему. Не отрекалась. Не предавала. Ты потом поймёшь, как такое может быть возможно. Мне пришлось научиться жить, разорванной на две половины. Разве есть в нашем отделении кто-то более лояльный к Гильдии, чем я? — Васко услышал, как Ирен неприметно сглотнула. — А Венсан… Венсан не был виновен ни в едином обвинении. Я видела бумаги. Моего Венсана убили дважды. Первый раз он умер в тот день, когда его убрали из Гильдии. Когда поняли, что Венсан стал опасен, на него объявили охоту. Но всё же он жил, жил! Ты же, Васко, сам того не ведая, сделал их работу. Он что-то знал, и до последнего не говорил мне, чтобы не подставлять под трибунал как свидетеля. Ах, конечно же как соучастника! Ирен рассмеялась, и рассыпанные по её ключицам бриллианты заискрили. — Хотя кому я говорю… У тебя же всегда всё было так просто. Будь ты подальновиднее, сообразил бы связь между курсом Адмирала и тем, как не выживают у нас достойные. Впрочем даже хорошо, что ты не суешь носа дальше опиумных после рейса. Глядишь, и не заметишь, как окажешься за бортом в самый неожиданный момент. — На её лице не дрогнул ни один мускул. — Улыбайся! Улыбайся, капитан! На нас все смотрят. — Ты не могла быть другой, Ирен… — проговорил Васко. Он не чувствовал земли под ногами. Казалось, его и самого отравила её скорбь. Она кокетливо присела в полном реверансе, заканчивая танец. «Ты следующий» — только и успел он прочитать по её губам. Васко проводил Ирен к столу с пуншем. Невзирая на жестокость, после её слов будто начал складываться калейдоскоп. Только узор его не имел ясности. Но отчего-то ему вдруг стало очень спокойно. А до правды он обязательно докопается. Потом. — Вы восхитительны, капитан, — он приложил к губам её перчатку. — Вы были для меня идеальной парой. Приношу вам свои соболезнования, Ирен. Мне искренне жаль. Холодно улыбающаяся Ирен едва заметно наклонила голову и приподняла бокал. Ему вмиг полегчало, если бы разом открылись все когда-либо полученные им раны. Или же если на месте Венсана оказался он. Ещё же лучше стало, если бы проклятая армада не встала на курс его «Морского Конька». Бал продолжался мешаниной чинов, красок и лиц, слишком похожих на разлитое по волнам коптящее пламя. Вместо оркестра в ушах Васко рвались снаряды, и он всё глядел под ноги, стараясь угадать качку пола и не пошатнуться.