Танец на Глубине/ GreedFall: Untold Story

Он очнулся в трюмном полумраке среди тел. Глаза резало от крепкого смрада. Запах испражнений, старого пота, гнилого мяса и чего-то ужасного заставил скрючиться в мучительном спазме. Когда-то белый, изодранный мундир давно потерял всякий вид, и здесь, в трюме, вдобавок ко всему окрасился отвратительными желто-бурыми пятнами. Было тепло, но душно, и от этого тело покрыл пот. Васко мутило. Когда глаза привыкли к темноте, он разглядел множество людей. Они стояли, вповалку лежали, сидели… Самым пугающим было молчание. Они не говорили между собой, а лишь покорно, словно домашние животные, исполняли приказы немногочисленных надсмотрщиков, покрикивающих через решётку в потолке. Депортацию выполняло работорговческое судно. Он уронил лицо в руки. Могло ли с ним случиться что-то хуже этого? Уж лучше бы пираты… Как и всякий порядочный, чтущий оба Кодекса навт, Васко ненавидел морских разбойников, «крысиные бригады». Он всегда держался подальше от крысиной братии и толком ничего о них не знал. Представление же его складывалось из трактирных завиральных легенд о неслыханных сокровищах, пиратском кодексе и всех тех баек, что сочиняют жадные до лёгких денег мечтатели. В его картине мира праведное солнце Гильдии Навтов отворачивалось лишь от наихудших из моряков. И те, если переживали разрыв с дружной морской семьёй, потерявшие доверие Гильдии, страшась смерти, лишённые былой опоры, слабые, ничтожные, уходили в пираты. Он честно пытался вообразить, каково это — жизнь в бегах. Жизнь на грани… Но не смог. Никогда такого не мог. Где-то в груди на мыслях о «праведной Гильдии» и о «ничтожных» Васко вдруг поймал себя на острой боли. Ему стало странно. Ведь если идеалы Гильдии были верны, как и его путь следования им, тогда какого же дьявола он оказался в этом проклятом трюме?!.. Воспалённый взгляд обшаривал топорщащиеся лохмотья на месте манжет на мундире, на которых когда-то располагались его капитанские знаки отличия. Усталость и голод сделали его мысли вязкими. Только бы не потерять нить рассуждения. Хорошо-хорошо. Венсан. Для Васко он был лучшим из людей, именно таким, каким стремился стать он сам. В чём же было ничтожество Венсана?.. Пирата Венсана… У него разболелась голова, но мысли, словно черви, продолжали пожирать его сознание и лишали покоя. Оказаться в трюме у работорговцев. Какой позор… Конечно же, Васко, как и все моряки, знал, что некоторые капитаны Гаканской акватории промышляли этим грязным делом. И если пиратство для него, как для навта, стремившегося безупречно выполнять всякую работу, за которую бы ни брался, было чем-то не достойным порядочного моряка, то работорговля была совершенно неприемлемой деятельностью, несовместимой ни с честью, ни со здравым смыслом. Да как такое вообще могло быть — торговать свободой, да ещё и чужой!.. Словно в подтверждение его слов, под свист и сальные шуточки сверху, в трюм спустили несколько измученных женщин в рваных платьях. Не поднимая глаз, они на ощупь завязывали друг на друге шнуровки. И не произносили ни слова. Васко подскочил, вглядываясь поверх голов в их лица. Сейчас он ничего не мог сделать даже для себя! Что уж можно было говорить об этих несчастных… Васко отвёл глаза и протолкался к пустующему пятачку у лежащих тел. Подавленный, он сполз по сырой стене. Сидя на корточках, он тупо вглядывался в сумрак. Люди казались на одно лицо. Мужчины, женщины, дети. Понурые, скверно одетые, они потрясали безжизненностью и апатией. Некоторые держались за руки, но немедленно отворачивались друг от друга, как только ловили на себе его взгляд. Стало быть, то были родственники? Внимание привлёк здоровенный темнокожий детина угрожающего вида в самом дальнем углу. Испарина блестела на бритой голове, бугристой от шрамов. С косыми из-за мышц плечами, здоровяк безотрывно смотрел на Васко. Такой переломит хребет и не заметит. Васко вздохнул. Голова раскалывалась. Да и вчерашние — или когда это случилось? — побои давали о себе знать. Потолочная решётка скрипнула. Сверху на веревке свесился котел со скверно пахнущей жижей, к которому сейчас же потянулись люди. Жижа явно не отличалась аппетитными качествами. Васко отполз как можно дальше от шевелящейся человеческой массы. Всё вокруг напоминало дурные видения в опиумной. Кое-как он устроился у мужчины с застывшими глазами и поджал ноги. Положив связанные руки под голову, он забылся. Лязг металла о металл над головой выдёрнул его из дремоты. Над ним восседал тот великан из угла. Лилово-чёрная кожа блестела, и он то и дело вытирал влажный лоб о плечо. Васко сейчас же вспомнились статусные стычки матросов с новичками, и внутри себя он уже было приготовился давать отпор. Незнакомец же просто сидел на корточках и флегматично его разглядывал. — Ты же навт, — вдруг медленно пробасил верзила и кивнул на татуировки. — За тебя много дадут. Затем и продался что ли? Долги и эти ваши налоги, поэтому? — Я не… я не раб. — Васко задумался. — Хотя… я уже и сам не понимаю, кто я… Но всё же спешно привстал и вывернул половчее руки для рукопожатия: — Васко, бывший капитан и член Гильдии Навтов. Бывший. С кем имею честь? Встал и его огромный визави и протянул навстречу деревянные колодки, гремящие пудовой цепью. Рукопожатие вышло крепким: — Джу. — Рад знакомству, Джу. — Ты вежливый. Но надо кушать, Васко. — Я не голоден. — А. Едва ли не волоком Джу подвёл его к котлу с остатками жижи на дне и, до треска вцепившись в остатки его воротника, медленно и терпеливо разъяснил всю важность держать тело в крепости. Возражать сил не оставалось, и Васко сдался. Сам же Джу отошёл подальше и гаркнул надзирателей. В трюм спустились двое. Под прицелом мушкета колодки с великана сняли, и он поел. Мерзкая жижа оказалась на вкус даже сносной. Если глотать, не жуя. С зажатыми ноздрями. Распутывая ему запястья, и безо всяких предисловий неожиданно спокойно Джу поведал, что, по его наблюдениям, Васко сейчас проходит все стадии слома личности, и если он не возьмется за ум, то к концу рейса в толпе несчастных, заполонивших трюм, станет на одного раба больше. На одного раба-навта. Сверкая белками круглых глаз, Джу внимательно выслушал историю его злоключений и резюмировал, что при таких обвинениях и таком давлении самой Гильдии Навтов Васко ещё легко отделался. Васко же не понимал, кто перед ним, ровно до тех пор, пока Джу туманно не рассказал о себе. Его можно было назвать то ли исследователем рабства, то ли профессиональным рабом, то ли вечным спутником работорговли. И философом. На все расспросы, что зачем же такая безрадостная жизнь, Джу только пожимал плечами: кормят, охраняют, можно путешествовать по городам и землям. Правда только от трюма до рынка и обратно. Покупать же его не хотели из-за скверного нрава: работать он не хотел, да и побуйствовать любил. Потянулись одинаковые душные дни в тесноте среди липких от пота тел. Рабов регулярно выгоняли на палубу и заставляли танцевать, чтобы те не хирели в давке трюма. Пьяные надзиратели то и дело лупили их железными прутьями и хохотали. Впрочем они следили, как бы и не попортить товар. Покрытый вздувшимися полосами Джу с каменным лицом выплясывал, как заводной. Васко же к такому не понуждали. И на том спасибо. Чем больше времени они проводили вместе, тем больше сомнений зарождалось в измученном уме Васко. Чем в действительности являлась свобода? Являлся ли гильдейский тоталитаризм формой добровольного рабства? Среди множества странных выводов о том, что сам Васко есть ничто иное, как продукт Гильдии для самоподдержания, в его уме осел вывод наихудший, озвученный однажды Джу: — Благородных всегда ебут. Брови Васко подскочили на этих словах. — Если ты сильный и умный, то сразу опасный, — заметил Джу. — И невыгодный. Через это тебя надо сделать добрым и совестливым, чтобы в случае чего хозяин без бича мог лупить тебя прямо по сердцу. Твоей же совестью. Ведь скажи, хитро, а? Васко схватился за голову. Весь знакомый ему, сколько он себя помнил, навтский мир перевернулся вверх тормашками. Сейчас Джу говорил с ним так, как и сам он привык проводить разъяснительные беседы в экипаже. Великан заставлял менять привычный угол восприятия, топтался грязными пятками прямо по самому сердцу и ценностям бывшего капитана. И всё перестало быть тем, чем казалось изначально. Так добрая матушка-Гильдия оказалась хитро спроектированной тюрьмой для умов одних, чтобы другие могли жить в мирах, что стоят выше любого закона и выше всякой морали, а уничижительная речь Ирен на трибунале не просто вытащила его из петли, а ещё и снабдила ключом на дорогу. Ирен, жестокая Ирен, спасла его, вопреки священному праву мести. — На доспехах нет карманов, — вдруг произнёс Васко. — А я что и говорю. Для Гильдии может ты и умер. А для другого мира — родился. У тебя вон на лице написано, какой ты навт и чего умеешь. У тебя всё отобрали, Васко. Ты можешь или бесконечно оплакивать свои потери и подохнуть от жалости к себе, или. — Или — что?.. — А мне-то почём знать. Теперь это только твоя жизнь. Васко криво усмехнулся и пихнул локтем страшно довольного Джу.

***

Изнурительное плавание подходило к концу. Судно «Цирцея» входило в порт Серены. Пристань полнилась грузчиками, встречающими, коробейниками, страховыми агентами и просто зеваками. Румяный от портвейна Рубен велел вывести на палубу единственного пассажира. Бледный, осунувшийся, ослеплённый непривычным за двухмесячное плавание солнцем, Васко поднялся на палубу и спрятал лицо в грязный рукав. — Так что, салага? Трюм разуверил тебя в собственной правоте? На лицо Васко наползла страшная улыбка. — Скорее напротив, Рубен. Капитан навис над ним и подчёркнуто-осторожно сковырнул присохшую крошку с его лацкана. Руки его были развязаны. Некогда бывший капитан, а теперь уже отброс, достигший социального дна, с сожалением посмотрел на сослуживца. — Тебе надо было убрать меня по-тихому ещё на Орфее. Никто бы и не заметил. А вот теперь… — он пожал плечами и прерывисто вздохнул, — теперь у тебя появилась головная боль. Ещё увидимся, Рубен… Странно улыбающийся Васко, чуть покачиваясь, сбежал по сходням и растворился в портовой толчее. Следом за ним прошагал тот молчаливый, отёкший от побоев, чёрный верзила. Рубен злобно сплюнул под ноги и помчался к квартирмейстеру. — Эт-та что ещё значит?! Ему в предъявили контракт на доставку депортированного преступника к месту пребывания в Серену, краснеющий свежей печатью порта о выполнении. А из-под полы — договор купли-продажи раба по имени Джу. В оплату пошла пара простых золотых серег-колец, принадлежащих бывшему капитану первого ранга Васко Агилару.