***
— Селин! Хляби небесные разверзлись и се, бездна вод вот-вот поглотит наше судно! Вверим же себя Просветлённому! — радости кузена не было предела. — Не вздумай туда выходить! Ты же слышал, нам велели сидеть по каютам! — крикнула Селин через грохот волн, который доносился и до пассажирской палубы. — Пойдем! Ты вечно такая трусиха, — пьяно крикнул кузен и неловко махнул рукой. — Корабль попал в шторм! Пошли посмотрим! — послышалось за дверью. — Стой! Дурак! Константина шатало из стороны в сторону. Но бутылка, торчащая из кармана его потемневшего от воды камзола, подсказывала, что дело не только в корабельной качке. Он на мгновение показался в дверном проёме и сейчас же исчез. Не думая, Де Сарде выскочила из-под одеяла, запрыгнула в сапоги и помчалась за Константином. Судно ходило ходуном. Пока де Сарде добралась до выхода из каюты, её несколько раз с силой ударило о стену, но обшивка смягчила удар. Запоздало сообразив, что наверху холодно, и следовало бы одеться, она решила не терять ни минуты и устремилась за кузеном. Казалось, сейчас де Сарде легко его догонит и, осыпая упрёками, вернет в каюты. Но не тут-то было. Чёртова качка на скользкой палубе сбивала с ног. К тому же в коридорах было очень темно. Она не заметила, как Константин скрылся из виду. Паника охватила её, но Селин сжала стучащие зубы и как могла быстро, закрывая лицо от заливающей воды и кутаясь в пеньюар, выбралась на палубу. И ужаснулась той картине, которая открылась перед ней. Гигантские серо-чёрные волны вздымались почти до верхушек мачт. Судно мотало из стороны в сторону, и казалось, корабль замер, а мир вокруг всё норовит перевернуться и встать на голову. Вспышки молний слепили, погружая в непроглядную тьму. И ливень. Холодный злой ливень смешивался с брызгами и всё бил по лицу, и некуда было укрыться. Казалось, вода летела одновременно со всех сторон. Константин схватился за борт и во всё горло декламировал Марка Аврелия. До плеча кузена было рукой подать. Содрогаясь от холода, Селин потянулась… В тот же момент очередная волна, обрушившаяся на палубу, сбила её с ног, протащила по палубе, несколько раз перевернула, и Селин погрузилась в холодную темноту. Оцепеневшая от ледяной воды, потерявшая ориентацию, ибо где верх, а где низ, не было понятно, де Сарде едва рефлекторно не раскрыла рот. Однако вовремя спохватилась. Вспышки света под ногами обозначили направление пути наверх, и она поплыла, изо всех сил отталкиваясь от пляски движущейся пучины. Бороться со стихией не было сил. Холод сковывал. Толща вод казалась бесконечной, а спасительная поверхность всё не приближалась. Воздух стремительно кончался, и в глазах начинало темнеть. С ужасом хватая себя за горло, Селин отчаянно не выпускала из себя остатки воздуха. Но тщетно. Холод сковал расслабившееся тело, и Селин замерла. Она просто парила в холодной пустоте. Это конец. Чернота стала кромешной…***
«Живи». Перед ней из темноты проступило бледное человеческое лицо с огромными голубыми глазами. Существо исчезло, вильнув острым хвостом. Спустя мгновение перламутровое сияние чешуи показалось справа. Слева кто-то укусил де Сарде за ладонь, и она скривилась, дёрнув рукой. Уплывающее сознание всё держалось за переливы мягкого света и чувства в онемевших конечностях, раздражённых уколами и укусами. Озираясь, де Сарде едва не вскрикнула. Перед её взором снова возникло неизвестное создание. Серые губы на лице, вынырнувшем из мрака, велели: «Дыши». Существо приблизило свое лицо в обрамлении серебрящихся волос, и Селин увидела себя, как в отражении. — Кто ты? — попробовала произнести Селин. Лицо русалки стало злым. Холодная ладонь толкнула Селин в щёку. «Дыши». Дышать? Водой? В конце концов рыбы же как-то делают это… Но Селин с трудом втянула носом тугую воду. Страшная боль обожгла грудь изнутри. Вместе с беззвучным воплем остатки воздуха покатились вверх мелким жемчугом. Ещё вдох и выдох. Ожог первого вдоха утолила прохлада солёной воды. Вдох и выдох. — Ты… Уна… Русалка исподлобья посмотрела на неё, и вдруг её маленький ротик растянулся в ужасающее подобие зубастой улыбки. «Живи» — беззвучно проговорили губы и обнажили крупные зубы с расщелиной по центру. — Я не хочу бороться. Мое сердце разбито и больше не бьется. Меня больше нет. Маленькие, отсвечивающие синевой, пальцы коснулись её метки на щеке. Перед Селин возникли образы из прошлого. Вот она в очередной раз исполняет любимую арию и впервые заслуживает аплодисменты до одержимости строгого учителя пения… Вот разнимает дерущихся Константина и хулигана д’Арси… Вот вглядывается в морскую даль, сидя на крыше особняка де Орсеев… — Смогу ли я… двигаться дальше? Вместо ответа колючие объятия обвили её и толкнули вверх, к поверхности. Селин расставила руки и подняла лицо, полностью доверяясь несущему её потоку.***
Он слишком давно не боролся со стихией. Месяцы простоя на Малом Орфее дали о себе знать. Плечи Марсия невыносимо болели. Кисть и пальцы его живой руки тряслись от усталости. У капитана даже не было сил высказать свои соображения о родословной тех, кто выбежал на палубу. Но шторм стихал. Рваные тучи нет-нет да показывали розовеющее небо. — Человек за бортом! В шлюпки лезть пока нельзя. Распределиться вдоль борта! Высматривать в воде, ублюдки! — Боюсь, что нам уже никого не найти, капитан, — вымолвила Агата, принимая штурвал. Марсий знал, что она права. И это злило еще больше. Что он скажет адмиралам? Ему доверили элементарную миссию: доставить Константина д’Орсея и Селин де Сарде на Тир-Фради и проследить, чтобы чужаки не предпринимали попыток выдать секреты Гильдии. Словом, стать глазами и ушами навтов строго до тех пор, пока в том будет нужда Гильдии. …И одну из тех, кого ему предстояло контролировать, он потерял при первой же внештатной ситуации. Полный провал, и его некомпетентность, как доверенного лица. Марсий зло сплюнул за борт. Да и по-человечески конечно жалко молодую и красивую девчонку… — Надо хотя бы тело найти… — вслух подумал он. — Разворачивай и давай назад. Искать без вести пропавших! Грудь моря вздымалась всё ровнее, словно у засыпающей после истерики женщины. Показались первые лучи рассвета. На морской глади не было видно ничего. Марсий валился от усталости, глаза болели от напряжения и жгучей соли, но он продолжал вглядываться в воду. У леди эмиссара не было шансов. Даже если она и смогла бы какое-то время продержаться на воде. Хотя при таких волнах — это было бы технически невозможно. Он отдавал себе отчёт, что длительное пребывание в достаточно тёплой для североморца воде, у жителя Гаканской акватории уже вызвало бы остановку сердца. При условии, если оно не остановилось раньше. Из-за страха. Он видел многих таких утопленников. Поддавшихся панике и отнявших у самих себя ничтожную надежду на спасение. Перед глазами вдруг встало синюшное лицо испуганной Селин. Марсий содрогнулся. — Капитан! Там что-то есть! — завопил Мишель, рыжеволосый бородач- плотник был единственным членом Гаканской команды, кто до сих пор ни разу не вызывал на себя гнева капитана. На недвижимой водной глади подзорная труба выхватила белое пятно паруса и почерневший обломок рангоута. — Немедленно осмотреть! Шлюпки на воду! — рявкнул Марсий. Вырвав вёсла у «ленивой гаканской обезьяны», он прыгнул в лодку. Горькое предчувствие сопровождало всё время, пока он грёб. Могло ли её тело запутаться в этой парусине? Тело. Конечно же речь уже только о теле. О трупе. У миледи эмиссара не было шанса выжить и продержаться столько времени. — К-капитан… — срывающийся шёпот Мишеля, идущего в шлюпке позади для подстраховки, прозвучал колоколом. Марсий развернулся и увидел в прозрачной глубине тень слишком большого для дельфина размера. Вода вспучилась глянцевым гребнем и заставила их с плотником схватиться за борта лодки. Нарвалы и кашалоты на Гакане не водились. Глубинники. Если бы Марсий не знал, насколько опасны эти твари, особенно подлёдные, он бы не придал значения их появлению. Но он слишком хорошо помнил, как чутко они реагируют на любые звуки с поверхности. Глубинники были полноправными хозяевами известных ему акваторий, умными и злыми, и особенно опасными они были во время охоты. Стайные плотоядные чудовища, которые бы и походили на китов, если бы не плети омерзительных длинных щупалец, запутывающих любые атаки, кроме огнестрельных. Жестом он приказал Мишелю заткнуться и двигаться обратно к кораблю, а сам бесшумно погрёб к лежащим на воде обломкам. Марсий умел практически всё. Не умел он только надеяться и молиться. Надежда для него стала очередной продажной девкой, на которую ведутся разве что сопляки. Он уже сформулировал в голове отточенные фразы для рапорта: «с глубоким прискорбием», «тело пропавшей без вести»… Но чёрт подери, есть же шанс?.. Ну вдруг? Лодку качнуло. Под водой вдруг стемнело. На поверхности появились пузыри. Плохо дело. Но он обязан убедиться… Сине-зелёные глубины послештормовых вод выгибались над проплывающими глубинниками в их толще. Рваные ошмётки низких туч, словно старое тряпьё, свисали над волнами, но после излившегося с небес хаоса никаких осадков с них больше не могло и быть. Только свежий сильный ветер, студёный Мистраль, мог прогнать тучи и сделать наконец чистым исстрадавшееся небо. Он мрачно оценил обугленный обломок грот-мачты и только вздохнул, глядя на тёмные разводы на изодранных лохмотьях, оставшихся от некогда белоснежных брамселей. Марсий досадливо подцепил грубое полотно и увидел на рангоуте посторонние элементы: бледное пятно ладони и мокрую светлую прядь. У него в груди сжалось. Капли пота, пропитав брови, норовили затечь ему в глаза. Дрожащей рукой он приподнял парусину и увидел белобрысую головку. Казалось, леди эмиссар спит, прислонившись щекой к мачте. Он вообразил, как Селин в очередной раз хлопает дверью и только из вредности отправляется спать прямиком в море. — Очень в её духе, — прошептал он, грустно разглядывая бледное лицо Селин с серо-синими губами. Марсий понимал, что перед ним утопленница. Больше всего ему не хотелось увидеть её тело с обглоданной подводной частью. — Ласковой глубины вам, леди де Сарде… Собравшись с мыслями, он взял её на руки и затащил тело в лодку. К его огромному облегчению, местная фауна пренебрегла добычей, и ниже пояса труп имел конечности. Тело облепила вымокшая изодранная розовая тряпица с едва узнаваемыми кружевными оборками по краям и нечто, напоминающее дамское бельё. Побелевшая, пронзительно-холодная, но ещё не закостеневшая. Ненавистная надежда снова взмахнула своим куцым хвостом. Марсий приподнял голову утопленницы, засунул палец в приоткрытый рот и надавил на язык. Безуспешно. Он шлёпнул её по щеке, снова нажал на язык. Наконец он перекинул тело через колено и продолжил свои попытки. Де Сарде дёрнулась. — Тааак! Девушка вдруг начала судорожно дёргаться, и в лодку хлынул поток морской воды. — Давай-давай! Дыши!!! — заорал Марсий и умолк, вспоминая об опасности чутких морских тварей. Лодка ходила ходуном, рискуя опрокинуть их обоих в воду. Де Сарде мучительно закашлялась. Её колотило. Марсий содрал с себя бушлат вместе с рубашкой и завернул в них Селин. Розовеющие губы тряслись, будто откусывая, хватали воздух, когда из них потоком хлынула вода. Когда из воды выскочила чёрная туша морского гиганта, Марсий едва успел схватить Селин в охапку и прижать к себе. Высокая волна швырнула их обоих на дно лодки. Марсий сначала рывком выпустил из искусственной руки лезвия и только потом понял, каким бессмысленным и жалким был этот жест против глубинных монстров. Но он сделал бы его вновь и вновь, даже понимая, насколько это было бесполезно… Всего в нескольких метрах над ними, взмахнув плавниками, по низкой дуге пролетел огромный глубинник, закрыл собой рассветное солнце и окатил водой. Массивная туша плюхнулась в воду, и лодка едва не перевернулась из-за волн. Сердце капитана бешено стучало. Рядом выскочил ещё один монстр. И ещё. Через место стоянки «Стремительного» проходила целая стая. Огромные водяные горы, поднятые полчищем глубинников, сталкивались и бились, опрокидывая друг на друга пенные шапки. Вода кипела и пенилась, словно в насмешку над тихим послештормовым безветрием. Марсий зажмурился и вжался в дно лодки, закрыв собой слабо сопротивляющуюся девушку. — …не тронут… — вдруг прохрипела Селин. — С чего вам знать? — Он вспомнил те немногие останки, что находили после нападений глубинников, и содрогнулся. Только когда стая ушла, и волны улеглись, он взялся за вёсла и начал грести к кораблю. У него не осталось сил отпустить дежурное дурачество или даже ухмыльнуться Селин, что закуталась в бушлат и украдкой разглядывала его татуировки на обнаженном торсе и руках. Марсий размышлял, что сейчас, должно быть, в глазах леди де Сарде он выглядит весьма импозантно, с таким-то рельефным телом и вбитой в него летописью заслуг перед Гильдией. Размышлял он и о том, что многочисленные навтские узоры, покрывающие почти всё его тело, не скроют от проясняющегося взгляда пассажирки и рубцы ожога на руке с протезом. И ещё капитан Марсий очень, очень не любил расспросы. Следы полуночной схватки со стихией растаяли в обманчивом покое мягких линий волн. Уходящий день алел закатом, и только обломок грот-мачты с обгоревшим парусом напоминал «Стремительному» и его экипажу о том, как изнурительно прошла ночь.