***
С полными трюмами флотилия «Морского Конька» пришвартовалась на Паршивой Чайке, острове пиратского архипелага, более всех кишащем отменными головорезами. С виду ничего особенного не происходило: так же коптили тусклые факелы в узких проулках. Так же спешили по своим делам бывшие навты, а теперь — джентльмены удачи. Такими же белоснежными зигзагами, как и всегда, кружили крикливые чайки. Так же храпели пьяные вдрызг, заботливо укрытые обрывками парусины… Злой как чёрт Васко гремел сапогами по настилу в сторону приземистого форта, местного аналога ратуши — ладно сколоченного здания — изо всех построек на островке имеющего два этажа и черепичную крышу. В сжатом кулаке белел смятый свиток накладных. За ним неторопливо брёл Джу с большим накрепко заколоченным ящиком на плече. Чем ближе становилась «административная зона» Паршивой Чайки, тем ровнее становился шаг капитана. Гнев его разливался по жилам стылой силой, жаждущей крови. Сегодняшний его путь слишком сильно напоминал дорогу на эшафот. Только на этот раз на нём окажется наводчик. Для себя он уже всё решил, и обратного пути не было. Интриги и подлости были знакомы ещё по слухам на карьерных лестницах в Гильдии, и здесь, как он предполагал, ненависть к конкурентам цвела пышнее. Судя как по потерям экипажа, так и по добыче, наводчик оказался или подлецом, или болваном. Васко склонялся к первому. И решил этого дела так не оставлять. Прерывисто дыша, для собственного успокоения он перебирал в кармане розовые жемчужины, оставшиеся на подарки Уне, и размышлял. Ещё с трюма Джу видел его всяким, даже в самых неприглядных видах. Видел — и молчаливо принимал. Их душеспасительные беседы помогли сохранить волю и воспитать зачатки той буйной силы духа, что помогла пройти их первый заказ. Сейчас же чувство собственного достоинства не позволяло делиться с товарищем своей злобой, с каждым мгновением рискующей взорваться животным, почти скотским, бешенством. Великан словно чувствовал настрой своего лже-хозяина, и ни на минуту не оставлял капитана одного. И Васко был ему благодарен. Как бы ни старался, он не мог уложить в голове новую реальность, в которой следует не просто стать тем, кого всю жизнь презирал… В которой ему, офицеру, капитану первого ранга, следует возглавить стаю кровожадного морского отребья… Если типическая карьера в Гильдии предполагала расписание, сроки, достижения, то в мире по Ту Сторону Кодекса царило торжество стихий. Сила. Власть. Авторитет. И — беспредельная, зверская, жестокость. Худшим же стало мрачное чувство удовлетворения от содеянного. Ещё с Бравелина он усвоил, как быстро у хищников развиваются инстинкты на крови. Даже самые недалёкие из бандитов за версту чуют малейшую ложь, и само подозрение уже является законным поводом вышибить мозги источнику тревоги. Со своей стороны матушка-Гильдия сделала всё, чтобы оставить за бортом моряков на произвол судьбы и способствовать воспитанию в них звериных законов. Конечно же, он понимал: чтобы выжить, навтам пришлось откатиться далеко назад в развитии и потерять человеческий облик. Ибо только так при существующих Кодексах, Морском и Сухопутном, можно было отсрочить собственную казнь в качестве пирата. …Даром что в порту листовки со списками казнённых и разыскиваемых обновлялись с завидной частотой. Впрочем здесь, на архипелаге Бесконечных Островов, они являлись скорее официально заверенным подтверждением своего места в бандитской иерархии и поводом для бахвальства, чем поводом для опасений. Понимание же, что всё его презрение было всего лишь формой ужаса перед жестокими беспринципными выродками, всё только усугубляло: признание неприглядной правды о себе как о сделанном из того же теста, сил, как ни странно, не добавляло. Они остановились у кожевенного лотка неподалёку от искомого здания. Здесь же, с угла, прямо на старых ящиках сидели изрядно поддатые пираты и тревожно вслушивались в плотно запертые ставни над головами. Васко сплюнул под ноги и потёр переносицу. — Давай, успокаивайся, — перед его носом возникло откупоренное горлышко настолько ядрёного пойла, что от одного запаха защипало в глазах. Он быстро оглянулся на Джу: — Я?! А я спокоен! Совершенно спокоен!!! — Мы уже пришли, капитан… — Клянусь, это была его последняя наводка, — Васко сделал большой глоток и с силой швырнул бутылку оземь. Джу только поднял брови: — Вижу, ага. Полный штиль, ни дать, ни взять. Оскал Джу вызвал невольную усмешку: — Что же. Пора наводить порядок!***
Когда Васко с Джу подошли к дверям форта, путь преградил бугай мрачного вида и грубо сообщил-де заведение закрыто на спецобслуживание, и идти бы им куда подальше подобру-поздорову… Капитан смерил его взглядом: — Дело безотлагательное. Битая наводка. Я требую арбитраж. Немедленно. — И кто ты есть? — Капитан «Морского Конька». — К-тооо? Васко потер переносицу. — Спокойно, капитан. Еще один труп по дороге сюда нам ни к чему, — послышался сзади тихий голос Джу. — А ну пошли во… Верзила не договорил и рухнул со сбитой набок челюстью. Коротко свистнул втянутый сквозь зубы воздух, и Васко встряхнул кулак. Джу флегматично хмыкнул на осевшее тело. Васко пожал плечами и перешагнул через привратника. В главном холле форта шумели по-нехорошему. По обрывкам криков и нарастающей злобе шли дебаты, предваряющие старый добрый бунт, что рвёт напополам правду, когда-то одну на всех. Когда они прошли в набитый моряками холл, шум стих. И на них все оглянулись. Немудрено: двое чужаков в чёрных камзолах нездешнего кроя привлекли внимание. Как и лежачий на пороге охранник. Визитёры в свою очередь разглядывали собравшихся. Неряшливая разномастная команда не меньше полтораста человек битком набилась в холле форта и разделила его на два лагеря. И те, и другие, стояли, готовые броситься друг на друга и разорвать в клочья. Васко прикинул, что остальные две трети экипажа оставалось снаружи в ожидании решения. Пожилой навт в треуголке с красным пером, судя по всему, делопроизводитель, восседал на втором этаже наедине с бутылкой у раскрытого замусоленного журнала и наблюдал. Беглый взгляд Васко выцепил несколько татуированных лиц, правленных ножами: — Продолжайте, господа, не обращайте на нас никакого внимания. Мы только на арбитраж. В ответ на примирительно поднятые руки капитана лязгнули клинки и выставились дула мушкетов, причём с обеих сторон. Джу покачал головой, дружелюбно вздохнул, поставил на пол ящик и вынул из-за плеч секиру. Тишину нарушил знакомый развязный голос. — Спокойно, барышни, эти господа мне известны. Недавно как откинулись с гильдейского трибунала. Из приличных. Выдыхайте. Говорил тот самый светловолосый пират, чьё изрезанное лицо так потрясло Васко в подпольном арсенале ещё в Серене. Иронически поклонившись, головорез элегантно вскинул одну руку в крепкой перчатке, другой опустил боёк кичливо украшенного филигранью мушкета и заткнул его за богато расшитый кушак. В ответном полупоклоне знакомому Васко учтиво приподнял треуголку. Не отставая от капитана, Джу фыркнул, изящно взмахнул секирой, будто снятой шляпой, и потешно расшаркался. Иронию приветствия оценил только делопроизводитель и кивнул, приглашая подняться к себе на второй этаж. Пока ступени скрипели под сапогами, Васко отдал должное адекватности заскучавшего старика. Судя по всему, тот успел повидал и не такие споры, а потому выглядел склонным к конструктивному диалогу, пока свара внизу дошкандыбает до единого мнения. Поверх журнала с записями итогов разбирательств легли накладные наводки. Джу бодро выдирал секрой гвозди из крышки ящика с уликами. — Капитан Васко, «Морской Конёк». Хожу под флагом Венсана. Первая же наводка вывела нас на делишки Монетной Стражи вместо оговорённого торгового рейса. Я требую компенсации… Ответное рукопожатие произошло сразу же, как только прозвучало имя «Венсан». Про себя Джу отметил, если бы имя «Васко» старой кожей сошло в змеиной линьке сердца бывшего навта из трюма, за которым ему так нравилось наблюдать, то «Венсан» проступало в нём новой, гибкой, чешуёй. Оставалось только гадать, чует ли капитан такие в себе перемены, или новые полномочия слишком забивают голос его знаменитой навтской интуиции. Но определенно новое имя ему очень подходило. Джу аккуратно собрал с пола гнутые гвозди и кивнул собственным мыслям Пока Васко и тот синелицый старик в шляпе с пером подбивали остатки, здоровяк расположился на опустевшем ящике и из-под полуприкрытых век тщательно следил за происходящим внизу. Суть разборки оказалась тривиальна: делёжка добычи. Какие молодцы, — думалось ему, — разборка происходила не в рейсе. Квартирмейстер, тот самый светловолосый головорез из арсенала, распределял добычу в меньшую сторону от рассчитанного, чтобы разницу вложить в ремонт судов после очередной трёпки. Чернобородый же толстяк с прозрачными глазами, капитан, судя по татуировкам на щеках, в прошлой жизни простой шкипер, настаивал, чтобы немедленно осуществить выплаты, и в полном размере. Квартирмейстер возражал, что команда немедленно всё пропьёт, и если отложить починку до другого раза, до суши они попросту не дотянут. Возмущённые матросы уже было похватались за клинки. Кто-то даже заряжал пистолеты. Шутка ли в деле — не давать хорошенько отвести душу после морских трёпок. Порох из рожков то и дело просыпался на пол. Прогремел выстрел. Недовольные рожи подняли головы. Васко стоял у перил и сверху вниз смотрел на пиратов. Счетовод переложил ногу на ногу и махнул журналом с подсыхающими чернильными строчками, разгоняя дым. — Значит так, господа. Лицо я на Бесконечных Островах новое, однако хожу по Гаканской Акватории смолоду. Сегодня благодаря опыту, знаниям и благоволению мсье Майера, — красное перо на шляпе одобрительно качнулось, — мне удалось разрешить возникший арбитраж ко взаимной сатисфакции, кроме одного вопроса. А дело было так… Васко сухо пересказал весь путь от наводки и до самого порта. Рассказал он и о подложных кофейных накладных, и о встрече с контрабандой аж самой Монетной Стражи всех трёх групп. Как и о монстрах, бывших когда-то людьми. О «дьявольском порошке» же решил умолчать. Белки глаз Джу блестели, и ухмылка всё ширилась, пока он наблюдал как вытягиваются лица пиратов внизу. О, морской народ ох как охоч был до баек! Куда там! Кабы он сам не был на злосчастной «Дельфине» да в стычке с Монетной Стражей, ни за какие коврижки не поверил бы, что на воде бывают и такие казусы. — Таким образом повинного в подложной наводке выдадут мне завтра. А вот сегодня, как капитан, я бы хотел… Его перекрикнули. — Врёшь! Хороша твоя байка, только вот сгодится разве что девкам в борделе! А мы — люди серьезные, вестись на такие бредни.! Много тут вас таких, залётных, да… Выстрел в лоб оборвал мысль. Впрочем и так слишком очевидную. Мсье Майер прикрыл зевок ладонью с расплывшимся синим узором и подпёр кулаком лицо. — Забыл сказать. Я никогда не вру. Пираты переглянулись. Поднялся ропот, и перед лицом неожиданной угрозы оба лагеря вдруг сгрудились в единый коллектив. — Доказательства предъявлены, — каркнул Мсье Майер. — Так всё и было. По ступенькам в холл скатилась голова того чудовища в шлеме с грохочущим забралом. Убирая пистолет, Васко продолжил. — Нерешённым же остался вопрос касательно компенсации потерь моих людей на «Дельфине». Мы с моим ассистентом, мсье Джу, — белоснежная улыбка просияла на чёрном лице, — имели удовольствие убедиться, что положение ваших кораблей достаточно отчаянное, чтобы поднять вопрос о правильном руководстве. Вы, господа, вполне отвечаете моей нужде собрать приличную бригаду на все свои корыта. Покамест их четыре, но переобуты на зависть самому Морской Дьяволу. У меня большие планы на Гаканскую акваторию. — Он улыбался и качал головой, как заклинатель змей, воображая вокруг лица своих ребят, и от того чувствовал себя всё свободнее. — Бригада нужна самая мощная и самая добросовестная. Васко умолк, оглядывая холл. Где-то в дальнем углу пискнула мышь. — Ходить будете в новых бушлатах для серьёзной работы, как на мне и моём ассистенте. Боевые плачу золотом. После первого предупреждения — расстрел на месте… Пока капитан спорщиков гневно зыркал по сторонам и выискивал согласных, к Васко взбежал квартирмейстер. Надменное лицо его озаряло приятное удивление. Надо полагать, В его грудь ткнулся кошелек. Квартирмейстер подхватил его и цапнул наугад монету, попробовав на зуб. Потом ещё одну. И ещё. По всему, кошелек выглядел странно — в нём не было ни одной фальшивой монеты. Он кивнул своим, утверждая достоверность предложенного. — Давайте же, господа, смелее. Пока моряки раздумывали, пират протянул руку для рукопожатия. — Леон, квартирмейстер и, как говорят, неплохой штурман. Из-за толстых рубцов на щеках улыбка его выглядела вынужденной, но живой взгляд холодных голубых глаз горел искренной готовностью. Васко стянул зубами перчатку: — Моё почтение, Леон. К вашим услугам, и к услугам вашего экипажа. — А звать-то тебя как, братан? — Зови Венсаном, — вместо капитана ответил Джу. — Под его флагом ходим. Васко очень надеялся, что улыбка его не выглядела слишком нервной. Стройное «ласковой глубины» отдалось эхом в холле форта. И прозвучало, словно присяга.***
Наконец они пришли домой. «Морской Конёк» наконец встал на якорь у «Базы», небольшого острова, заросшего манграми, аккурат равноудалённого от наиболее значимых мест архипелага Бесконечных Островов. Тихие берега его хранили следы прошлых обитателей. Тот тут, то там разведка находила то башмак, то половник. Надземная часть, укрытая глянцевой зеленью мангров, ничего из себя не представляла. Однако стоило шагнуть в заросли буквально на шаг за линию прилива, и База разворачивала гостеприимные недра. Скалистые холмы на поверку открылись множеством гротов всевозможных свойств. Одни оказались столь малы, что туда могли протиснуться только субтильные девицы вроде Флавии да преимущественно дамский экипаж «Фурии». Надо отметить, роскошные формы их капитана потребовали значительно расширить вход. Другие вмещали полноценные фрегаты, и даже оставалось просторное место для проверок руления. Подземные лабиринты Базы преподнесли Васко и его людям редчайший дар — одиночество. Набившие оскомину от житья бок о бок лица радостно рассредоточились и заняли каждый свою нору, пещеру или грот. Жан и Жак оказались больно пугливы для подземелий, и потому заселились в заброшенную землянку, из которой открывалось всякий раз по-новому умытое утро. Красавчик выбрал крохотную пещерку с ловко выделанным печным ходом. Чем бы он ни протапливал молчаливую сырость — дыму не показывалось ни в какую погоду. Маркиз отчаянно оборонял для себя мрачное подземелье, до отказа забитое истлевшими останками, которое хотели вычистить под склады. Изрыгающий проклятия плотник таки согласился жить при ящиках, однако строго-настрого запретил соваться в самый дальний проход. Впрочем желающих ему возражать не нашлось. Капитанский же грот определился сам собою. Короткий путь от воды начинала утлая шлюпка. И спустя высокий, но короткий, подъем, открывался просторный вход в скале, поросший кустарниками. Внутри стояла пара покосившихся шкафов с жухлыми книгами по средневековой словесности да кусок снятой каютной обшивки с остатками отсыревших записей. В ветренную погоду естественное оконце в потолке показывало звёзды, а с коротких молоденьких сталактитов капала вода. Едва моряки развернули деятельность и наладили связи с островами архипелага, Васко обставил себе подобие кабинета с широкой крепкой столешницей, под которой тихо бежала нить пресной воды. Простор его нового жилища допускал многочисленные и теперь многолюдные совещания глав экипажей, и по вечерам капитан садился у входа и долго курил, рассматривая закат. К утру наконец грот его опустел, и команда разошлась отдыхать. Тихие шлепки капель мерно отмеряли время. После бурных обсуждений и интеллигентной пьянки он наконец остался один, Васко сел за стол и занес перо над белым пятном пустого листа. «Эмиссару Торгового Содружества…» Не то. Ему показалась приставшая волосинка на краю бумаги, и он принялся скрести ногтями уголок листа, тщетно пытаясь подцепить её кончиками пальцев. Бесполезно. «Леди де Сарде лично в руки…» Какая чушь… Он с кадетского класса не писал писем. Сколько всего произошло… Да и кабы не серьга в трюме, разве стал бы он вообще… Конечно же стал!.. «Моя дорогая Селин, Отважусь ли отправить это письмо самолично, не знаю. Но передадут его тебе лично в руки мои доверенные лица, в коих я абсолютно уверен. Мысли о тебе — то еще испытание. Встреча с тобой на жизненном пути сделала меня самым счастливым человеком на земле. И несчастным. Ведь теперь я понимаю, чего лишен. И возможно навсегда. Селин, я пал так низко, что уже никогда не смогу стать достойным тебя и того восторженного взгляда, которым ты смотрела на меня когда-то… Больше всего скучаю по твоей улыбке. Не той, которую ты надеваешь для посторонних, а ту, которой ты улыбалась мне на балу. Только для меня. Но невзирая ни на что, смею ли просить о встрече и надеяться увидеть тебя вновь? Забавно, что даже в статусе пирата не делаюсь отважнее, когда задаю этот вопрос. В случае согласия, о месте, дате и времени тебя уведомят. Прекрасно сознаю, какой риск несет сия афера для твоего статуса. И сделаю все, чтобы охранить твою жизнь, честь и репутацию. Что до меня — о, поверь, я ничем не рискую! Ты не тревожься, если вдруг узнаешь, будто за мою голову назначена награда. До обидного недорого они оценили её, доложу я тебе, но все же приходится держать ухо востро. Пойму, если ты просто сразу сожжешь это письмо и откажешься от встречи. Но моя глупая надежда увидеть тебя окрыляет и будто вдыхает в мою грудь новые силы. Твой V» В сотый — или пятисотый? — раз перечитав письмо, он наконец успокоился, тщательно запечатал его, схватил треуголку и побежал вон из своего грота.