***
Когда под утро у неё кончились слёзы, Селин встала и, замёрзшая и полностью опустошённая, побрела по пустынным улицам. В предрассветных сумерках город совсем затих. Настолько, что отчетливо слышалось далекое эхо каких-то не то птиц, не то зверей. Но к своему удивлению, де Сарде отметила, что эти голоса успокаивали, словно давние знакомые. Окна в резиденции эмиссара Торгового Содружества не горели. Входная дверь оказалась не заперта. В холле, освещённом лишь мягким светом камина, в кресле, подперев щёку, дремал Марсий. Попытка незаметно пройти мимо него сразу же провалилась. — И где ты… вы были всю ночь, миледи? В голосе одновременно прозвучала неприкрытая угроза и… беспокойство? — Где вы были всю ночь, миледи? — спародировала его де Сарде и горько рассмеялась. — Вас не один ли известный нам капитан Монетной Стражи покусал, что вы стали говорить его фразами? А, вспомнила, сударь, вам же следовало за мной надзирать… Пардон за доставленные неудобства и пожалуй за то, что усложнила вам задачу… Со мной такое бывает. C’est la vie! Марсий вполголоса выругался в сторону и сверкнул глазами. — Ночные прогулки по улицам, полным бандитов! Как умно! Мы с Куртом полночи зачищали город в поисках вас. — Аааа… то-то, думаю, слышались выстрелы и крики. Так это были вы… Очень рада, что вы нашли, чем себя развлечь этой ночью. Как видите, я в порядке и у меня множество важных дел… Селин собиралась было подняться наверх, когда Марсий шагнул вплотную и преградил дорогу собой. — Проклятье, я себе места не находил! Это что еще за фокусы? — прорычал он. — Капитан, а кто вы такой, чтобы я перед вами оправдывалась?.. Настоятельно рекомендую вам покинуть мою резиденцию и не лезть больше в мои дела. И, разумеется, в мою постель! Марсий усмехнулся. — Вообще-то это вы… — но под её разъяренным взглядом все же решил не продолжать фразу. — По последнему пункту ваших рекомендаций я вынужден уступить, коль на то ваша воля…. Но расстаться со мной, как с представителем Гильдии, вы не можете. — О, неужели?.. И почему же? — де Сарде почувствовала, как её охватывает недобрый азарт. — Потому что иначе, помимо вашего личного статуса persona non grata, Новая Серена и все Торговое Содружество лишатся всего транспортного сообщения на воде, миледи. А вся ситуация о вашем нарушении закона Гильдии станет достоянием общественности. Марсий победоносно скрестил руки на груди и ухмыльнулся. — Я всегда чувствовала, что вы — самый настоящий негодяй! — прошипела Селин. Сейчас ей больше всего на свете хотелось снова отвесить ему пощечину. — Это была не моя идея… О, и опять этот ваш злой тон… В чьей, говорите, спальне продолжим переговоры, в вашей или в моей? — Замолчите! Доносчик! Всё, что случилось с Васко — полностью ваша вина! Из-за беззвучных рыданий её голос совсем сел. Самодовольная ухмылка капитана внезапно растаяла. Марсий потер наморщенный лоб. — Я уже говорил, что лишь действовал как порядочный член Гильдии… Откуда мне было знать… Не по Кодексам такое. Исходя из всех нарушений «Конька», трибунал не мог закончиться высшей мерой… Возможно, он совершил что-то более серьёзное, о чём мы не знаем… — Перешёл дорогу кому-то вроде вас, только чином повыше? Довольная собственной язвительностью, Селин промокнула слёзы и вдруг осеклась. Перед глазами всплыло лицо адмирала и её подозрительная мимика во время беседы. — Кабрал рассказала не всё, — отчего-то эта мысль прозвучала вслух. — Это что-то меняет? — пожал плечами Марсий. — У этого острова слишком много проблем, миледи эмиссар. Судьба дальнейшего транспортного сообщения Три-Фради и так под вопросом, а вы можете только усугубить положение дел. Новой власти тут точно никто не рад. Все эти сухопутные распри только усилятся. Вот о чем стоит подумать в первую очередь. Признавать правоту капитана совсем не хотелось. Но его слова будто отрезвили. Де Сарде взбежала по лестнице, ведущей в ее апартаменты. Предстояло привести себя в порядок и организовать новую встречу с адмиралом Кабрал.***
Хозяин таверны «Весёлый Андриг», беспокойный, с бегающими глазами, и в очень недешёвых украшениях, несколько раз протер столы для знатных гостей. Де Сарде же с трудом поборола желание попросить его повторить сие действо. Сомневаясь, она всё же опустила руки в перчатках на грубую поверхность со въевшимися следами многочисленных застолий. В это раннее время свежий воздух не проникал в распахнутые окна, в которые то и дело доносились звуки улицы, и запах чего-то прокисшего продолжал оскорблять обоняние эмиссара. Стены пустого, чуть неряшливого, зала таверны, украшали вышедшие из обращения доспехи. Как и полагалось в рамках привычек Монетной Стражи. Невзирая на вялую брань снаружи нуждающихся в опохмеле, в таверне были они одни. На входе дежурил Курт. По дороге сюда он высказал далеко не все претензии по поводу исчезновения Селин минувшей ночью. И потому его значительные взгляды исподлобья обещали ей новую, полную многоэтажных назиданий, тираду по окончанию переговоров. Кабрал обшарпанная обстановка ничуть не тревожила. С тем же успехом, расслабленно-непоколебимая, чуть уставшая, с насмешливыми уголками глаз, она могла находиться и в салоне при дворе. Даром что её простоватые, но исполненные достоинства, манеры и высокий чин такое допускали. Едва получив свою пинту пива, адмирал жадно осушила кружку, и ей стало значительно легче. Расслабившись, она приняла удобную позу, и кисти её, покрытые татуировками, наконец перестали трястись. — Итак, вы удивлены, что наша встреча проходит не в моем кабинете, миледи де Сарде? Здесь всяко меньше шансов, что нас подслушают. Да и обстановка куда менее формальная… — Весьма располагающее к переговорам место, — соврала Селин и, скрепя сердце, даже взялась за ручку своей пивной кружки, — Я здесь, чтобы помочь. Кабрал скептически хмыкнула и приподняла уголок рта. Это лишь придало решительности де Сарде: — Давайте не будем ходить вокруг да около. Я и наместник заинтересованы, чтобы в кратчайшие сроки ликвидировать свой, а значит и Торгового Содружества, статус personas non grata. Также — возобновить транспортное сообщение острова и континента. Снисходительность Кабрал была объяснима и почти не раздражала. — Вам придется нелегко, миледи эмиссар. Вы же понимаете, какая работа должна быть проведена для реабилитации доверия? Наше же доверие… то станет для вас задачей непростой, или я не знаю Гильдии. Да и по себе сужу… — Благодарю вас за откровенность, адмирал. Я… мы к этому готовы. Полагаю, мне хватит сил и знаний, чтобы остановить пожары в порту. Чтобы найти виновных, мне понадобятся исчерпывающие сведения о поджогах в рамках расследования. Позвольте мне допросить свидетелей. — Вы выбрали действительно важную для Гильдии задачу, — удивилась Кабрал. — Но вы могли бы поручить это капитану Марсию… Кстати странно, что вы его не взяли на наши переговоры. — Полагаю, вы догадываетесь, почему я хочу оставить этот разговор между нами, Иветт? Собеседница слегка улыбнулась и кивнула. — Что касается свидетелей, я бы предпочла допросить их самостоятельно, — продолжила де Сарде. — Исходя из авантюризма, проявленного на нашем острове, ваше свободолюбие почти сразу вызвало мой интерес. Однако боюсь, я не готова… Кабрал поморщилась, изучая резьбу на своей кружке. — О, не стоит, адмирал. Я вам не нравлюсь, и вы мне не доверяете, — Селин с удовлетворением отметила оживление на лице собеседницы. — Убеждена, даже если бы мы с кузеном прибыли сюда благопристойно, безо всяческих нарушений вашего законодательства, у вас так же не было бы причин доверять нам или относиться иначе. И такое меня тоже устраивает. Нам необязательно вызывать друг у друга какую-либо симпатию, чтобы стать надежными союзниками в обоюдных целях. — И каковы же ваши цели? Де Сарде задумалась. Похоже, искренность была единственной монетой в ходу у до паранойи чутких навтов. — Адмирал, давайте начистоту. Вы — хотите покойных условий работы Гильдии Навтов на Тир-Фради. Что же до меня… Я просто хочу власти. Нет, даже не так. Я очень сильно хочу власти. Кабрал только подняла брови: — Миледи, помилуйте, но зачем? У вас же и так… — …всё есть? — Селин коротко выдохнула. — До определённого момента у меня действительно было всё. Но судьба дала понять, что я — всего лишь вошь, и в действительности ничего не решаю. Силы, большие меня самой, лишили меня единственно ценного. Я многого не понимала. Теперь же посредством власти я просто хочу изменить то, что в моих силах. Сделать так, чтобы никто больше никого не терял и чтобы никто больше не страдал, адмирал. Только абсолютная власть поможет мне добиться своего. — Она закусила губу, перебирая, не забыла ли чего упомянуть. — Прошу понять, мне больше нечего сказать вам в своё оправдание. — А вы не так просты, как кажетесь, — горькая улыбка тронула уголки рта адмирала. — Наши цели действительно в чём-то совпадают. Ваша взяла. Я дам вам разрешение допросить свидетелей самостоятельно. Но прошу, действуйте аккуратно, вы же нас знаете… Селин ответила улыбкой и вопросительно заглянула в прищуренные глаза навтки. Повисла пауза. Одинокая муха спикировала на столешницу и засеменила, перебирая лапками. Спустя несколько минут затянувшегося молчания Кабрал приподняла ладонь, передавая слово эмиссару. — То есть вы предпочли встречу тет-а-тет, госпожа Кабрал, но при том не торопитесь быть со мной откровенной. Почему перед вами сейчас сижу я, а не тот же капитан Марсий, например? Отчего не говорите о причинах, по которым капитану Васко дали приговор о смертной казни вместо гораздо более мягкой кары? Адмирал усмехнулась. Селин же кивнула трактирщику на её пустую кружку, и на столе сейчас же возникла новая. — Похоже, ваша прямолинейность меня действительно подкупает, де Сарде. Чего уж, откровенность за откровенность. Полагаю, вы вполне убедились в могуществе Гильдии, видели всю красоту Малого Орфея и тому прочее… Только как вы знаете, у всего есть и обратная сторона. С приходом нового Адмирала Флота вся сила нашего общества стала зиждеться не только на наших учёных и всех тех творцах, что поколениями обеспечивали нас — и вас! — новшествами. Меня только-только перевели в матросы из юнг, когда Густав вступил в должность. И, видите ли, миледи, ему очень не понравилось спорить с нашим Инженерным Корпусом. Мы и так придерживаем технологии, то есть нашу «магию» для суш, до поры, до времени, а тут ему взбрело, дескать знание — не только опасно, но и вредно. Ну и… — не поморщившись, Кабрал опрокинула в себя порцию пива. — Он подмял под себя всю угодную его нраву науку. Несогласных же разорил и поснимал с должностей. Налоги поднял, да так, что коли нечем стало платить — снимай погоны и иди на рудник, отрабатывай. Когда из старого поколения не осталось никого, кто бы мог ему возразить, он умышленно уничтожил всю систему наших институций. Васко стал последним, кто умудрился обучиться в прежней школе. Видимо, адмирал погрузилась в свои мысли и замолкла. — Иветт, умоляю, продолжайте же! Что было потом? Де Сарде так разволновалась, что даже отхлебнула из своей кружки. О чем тотчас же пожалела. — А?.. А! Потом… А не стало никакого «потом», сударыня. Теперь навтов растят в полном невежестве. Думать не учат, как раньше учили. Знай себе, умей по компасу читать, да кораблём править… А для чего? Зачем? Что сие означает?.. Вы, поди, и не видели, как живут такие… Если повезёт, их берут в команды, как Васко брал. Видел же, каково им… А вот если не повезёт — милости просим на рудник. Только ставь подписи, не читая, да закладывай собственных потомков на выплату кредитов, которые до смерти не успеешь отработать. Теперь, миледи, никому не интересно выискивать толковых ребятишек. Теперь важны только те, что умеют как следует выслужиться и не спорить с указками сверху. Дураками легче управлять. А чтобы никакая мысль ни в чью голову не залетела, завалили бюрократией по самую маковку. Пока все отчеты посмотришь, да свои напишешь, — уж и не хочется ничего. Теперь матушка-Гильдия ищет только, где бы побольше золота найти, да как бы повыгоднее в него превратить. Вот вам и вся Гильдия Навтов, миледи… Де Сарде слушала и невидяще смотрела ей за спину. — Что же до меня… А дело в том, что я после стольких лет службы, видите ли, вдруг стала неугодной Гильдии. Стала задавать слишком много неудобных вопросов. Не люблю поступаться принципами. И увы, сие стало проблемой не только лично для меня… — …но и для капитана Васко, который работал под вашим началом, — закончила де Сарде. Голос её дрогнул. Кабрал отвернулась и поджала губы, глядя в окно. — Он был невероятно талантливым и как капитан, и как учёный. И чихать он хотел на наши разборки, слишком занят был своими чертежами. Пару раз заявил, где стоило бы помалкивать, свои убеждения, пару раз не при тех ушах выразил свою бескомпромиссность-де, не готов закрывать глаза на несправедливость… И всё. Они поняли, что его все таланты и лидерские качества — больше угроза, чем выгода. — В глазах адмирала стояли пьяные слёзы. — Вы же видели, какой он.! Он же — бунтарь… Подними он в своё время голову, как Венсан, да приди в ужас, как я пришла в своё время. Они бы с ним на пару таких дел натворили!.. Но… и гильдейская подковёрная возня… Чем дольше говорила сидящая перед ней женщина с потухшим взглядом, тем сильнее болело у де Сарде там, где у всякого порядочного человека полагается быть совести. — Но Иветт! Так же нельзя! — Селин вдруг самой стало страшно быть подслушанной, и она понизила голос до шёпота. — Почему, зная положение навтов на Тир-Фради, Гильдия не прислала вам подкрепление??? Им ведь ничего не стоит направить сюда военные корабли.! Как же так?!.. Хриплый хохот Кабрал стал таким внезапным, что де Сарде вздрогнула. Адмирал так долго смеялась до слёз, что даже закашлялась. Продышавшись, она похлопала её перчатку маленькой жилистой ладонью и грустно улыбнулась: — Девочка моя, вы так ничего и не поняли… Со мной всё кончено. Матушке-Гильдии проще отдать меня и подотчётную мне акваторию Тир-Фради на растерзание, да привести на моё место кого поудобнее под предлогом, что я не справляюсь. И тут проще пожертвовать своими людьми, чем тратиться на флот, на экипажи, на артиллерию… Подбородок де Сарде дрожал. — Вы спросите, чем могу быть полезна, если меня уже списали со счетов? Да ничем! Я больше ничего не могу! Разве что связи кое-какие остались… Решите проблему с портами, и я сделаю всё, от меня зависящее, чтобы убрать вас из Чёрного Списка. Что же до расследования — приходите сегодня вечером в порт. Встреча со свидетелями — будет. Адмирал подмигнула ей, учтиво приподняла треуголку, бросила несколько серебряных монет и нетвёрдой походкой вышла на улицу. Почти сразу же рядом с Селин за стол плюхнулся Курт, заставив содрогнуться массивный стол. Она быстро вытерла глаза. — Что это за игры шпионов? Де Сарде пожала плечами. — Навты. Пора бы привыкнуть. — Да тут и наши себя как-то странно ведут… Ты же не будешь? — не дождавшись ответа, Курт осушил кружку с выдохшимся пивом, стоявшую перед де Сарде. — Сейчас в Монетной Страже все какие-то вздрюченные, нервные. Постоянно щемятся как-то. Неохотно отвечают на вопросы. Собираются в кучки и умолкают, стоит мне оказаться рядом… или у меня уже паранойя после этого проклятого навтского острова… — Курт, кстати об играх шпионов… — вдруг мрачно проговорила Селин. — Нам нужна сеть собственных информаторов. Поручаю это тебе, как человеку, которому доверяю. Кто отлично знает все эти подводные течения… Я хочу знать обо всём, что значимого происходит на острове, помимо официальных донесений. Разумеется, криминала по возможности избегаем. Доверяю твоему профессионализму. Ты справишься, я знаю. Для пущей убедительности она похлопала ошалевшего от этих слов наёмника по плечу. Глаза Курта резко округлились, и он даже поперхнулся. — Это тот сутулый старикашка-дипломат из Хикмета тебя научил так мысли читать? А хоро-о-ош.! Я-то, дурень, всё думал, лучше бы на фехтование это время отвести… Ишь как заговорила… Я бы даже повёлся. Но… Трактирщик сейчас же поставил перед ними ещё по кружке пива. Курт сделал глоток и набрал побольше воздуха в лёгкие. Де Сарде скрестила руки на груди и обреченно вздохнула в ожидании той самой тирады, которую рассчитывала избежать. — Можешь считать, я уже сочинил кое-какие заделы. Как оказалось, не меня одного напрягает ситуация в Монетной Страже… — он с сомнением покосился на внезапно одухотворившееся его словами лицо де Сарде. — И есть пара капитанов и даже один майор, которые как раз искали, кому бы продавать разные сведения… к тому же кое-кто исподволь искал отмороженных ребят вроде нас… Улыбка Селин стала хитрой. — …и я уже начал размышлять, что имеет смысл расширить поле сбора ценных сведений… Не в силах выносить горящий взгляд де Сарде, Курт отодвинулся подальше и прихватил заодно и её кружку. — …и не надейся, что я забуду твою выходку, Зелень! Да мы полночи шлялись по городу с этим капитаном-потрошителем! Где только тебя не искали! Даже в борде… В общем везде. Предупреждай на будущее, а то я уволюсь нахер. Я ещё слишком молод, чтобы умирать от сердечного приступа… — Да-да, довольно нелепая смерть для наёмника, — хмыкнула Селин. — Я увеличу твое жалованье в полтора раза. За вредность. Идет? Воодушевление на лице Курта сказало всё за него. — Ставь кружку. У нас полно дел. Вперед! Они громыхнули деревянными стульями и вышли. Трактирщик слил недопитое пиво обратно в бочку.***
На площади д’Орсея они с Куртом разделились. Тот пошёл в казармы Монетной Стражи, Селин же, воодушевлённая — и раненая — беседой с Кабрал, бездумно брела вдоль прилавков и размышляла. Перед самим дворцом де Сарде подняла взгляд на высящуюся статую и застыла, узнав каменное лицо. Лицо Князя Клода д’Орсея. Дядюшкины мраморные глаза надменно и властно смотрели прямо на Селин, словно осуждая её всю, с ног до головы. Внутри всё похолодело. Она невольно сделала шаг назад, и вжала было голову в плечи, совсем как в юности, когда он насмешливо отчитывал её за какие-то крохотные, но такие болезненные, проступки. Исчезла Новая Серена, пропали голоса в торговых рядах, вольный воздух Тир-Фради застыл. Де Сарде снова стала его бесправной собственностью. Ничтожной. Беззащитной. Слабой и глупой в сравнении с его величием и властью, крохи которой с ней разделяли лишь из милости. Как и всю свою сознательную жизнь, она стояла маленькой девочкой в тени огромного монумента самого Князя, готовая угадывать его сегодняшнее настроение. Стоило плыть столько месяцев, пройти все витки того Ада, свидетельницей и участницей которого она стала, заглянуть в запретные недра Гильдии Навтов, чтобы и на новой земле этот человек напоминал всё то, что она оставила навсегда позади. Брань торговки, поймавшей за руку воришку, вернула в реальность. Селин сжала кулаки и, не сводя глаз со статуи, тихо произнесла: — Я — эмиссар Торгового Содружества, Селин де Сарде. Пришло моё время. А ты, дядюшка, — всего лишь каменный болван, слово которого здесь — пустой звук. Иначе здесь был бы ты, а не я. С каждым новым звуком собственного голоса в ней разгорался уголёк упрямой, злой, решимости. Она больше не игрушка ради подачек чьего-то одобрения. У неё отняли всё, и больше нечего терять. Отныне она бросает вызов всему, что не соответствует представлениям о правильном, справедливом и милосердном. И как оказывается, в ней много той неукротимой силы, что больше не придётся подавлять.