***
Дождь распугал последних горожан. На опустевшей площади, которую называли Лобным Местом, стоял эшафот. Как и полагалось орудию назидания, пустым он не был. Гигантский обугленный труп очередного гигантского монстра-хранителя, надайга, всё ещё дымился, прикованный пудовыми цепями к огромному каменному обелиску. Пахло палёным волосом и горелыми листьями. Ещё не успевший осесть из-за капель воды пепел взмывал в воздух. Сердце Селин сжалось. Ведь каким надо быть чудовищем, чтобы изловить в лесах прекрасное создание и доставить живым только ради публичного сожжения! Всякий раз при взгляде на следы разрушений, причинённых сектантами, Селин ощущала, как в ней просыпается нехорошее тёмное чувство. Начали срываться первые крупные капли дождя. Над головами загромыхало. Два огромных кованых светильника у входа в штаб Ордена Света полыхали коптящим огнем и отбрасывали зловещие тени на неприметное здание из серого кирпича. Охранник перебирал чётки и никак не отреагировал на посетителей, так что все трое беспрепятственно вошли внутрь. В холле истово молящиеся Озарённому в холле не обратили на них внимания, увлечённые службой. Впрочем сосредоточение их подстёгивали многохвостые плети, что свистели по обнажённым спинам с торчащими позвонками. — Миледи де Сарде, Эмиссар Торгового Содружества? — к вкрадчивому тембру вышедшего к ним инквизитора Алоизиуса добавились заискивающие ноты. Ужасающего вида рубище мужчины вызывало зуд только при одном взгляде и болталось на измождённом постами туловище. Но символы веры — солнце на конопляной верёвке и орденские перстни — среди которых сияло несколько боевых, сразу выделяли высокий сан. Грязно-голубые глаза навыкате жадно осматривали гостей на предмет причастности к таинствам Телемы. — Просветлённый благословил нас вашим визитом! Ибо Просветлённый учил… Судя по всему, нездорово блестящий взгляд его только что споткнулся об Марсия. Как истовый фанатик, инквизитор при всяком удобном случае выискивал новых адептов своему учению. И сейчас Алоизиус стоял, заворожённый столь близким присутствием пришедшего с моря язычника, поклоняющегося бездне морской и всем её проклятым демонам. Марсий же стоял, сложа руки на груди и, в свою очередь, разглядывал инквизитора с тем брезгливым любопытством, как если бы перед ним извивался морской огурец на сковородке. Предвкушая исполненный чувств диспут во имя Просветлённого, Алоизиус коротко, но с чувством, помолился и даже слегка стушевался: — А скажите-ка, миледи, что завещал нам Просветлённый в своём Откровении, когда смирение праведности встречается с сошедшими с пути духовного? Подобострастие впополам с кротостью смердело таким подвохом, что Селин померещилась разинутая голодная пасть, которая немедленно порвёт её на куски, ответь она неверно. Потому она опустила ресницы и тон-в-тон процитировала: — «Железом калёным выжигать в сердце своём искушение последовать за нечестивцами». По счастью, та страница увесистого фолианта «Откровения Просветлённого, запечатлённого святым Люциусом» была единственной, что она запомнила. — Я ни мгновения не сомневался в вас, сударыня! — жарко зашептал монах и уставился на левую половину её лица с меткой. — Мне ведь докладывают, да-да, не сомневайтесь, я каждый шаг ваш знаю, дитя, какое для вас испытание ежеденно иметь отношения с язычниками, с этими демонами. Демоны вокруг вас! Но вы тверды в своей вере! Какое мужество! Преподобный скромно погладил бороду: — Моя школа… — То-то я вижу, Петрус! — подобострастие внезапно сменила ледяная злоба. — Ибо если бы не ты, еретик, и не твоё тлетворное влияние, девочка регулярно бы исповедовалась! — Когда вы были в последний раз на исповеди, дитя? Голосок монаха вдруг снова стал елейным и неприятно резанул слух. По всем законам агитации за вопросом — или допросом? — полагался рассказ о преимуществах членства в Ордене Света и последующая вербовка. В целом, довольно понятный план — внешний агент её чина. Потому де Сарде сокрушённо вздохнула: — Да простит меня Просветлённый, как только мы с вами придём к обоюдному соглашению, исповедь станет моей первейшей задачей… — Как это верно, как это верно, дитя… Инквизитор шевелил губами в молитве и восторженно смотрел ей в глаза. Тягостное молчание нарушало лишь гудение молящихся да ритмичный свист плетей. — Вы же понимаете, как опасно дружить с врагами Просветлённого? С язычниками? С колдунами?! С демонами?!!! — Что вы, инкви… — В последний раз, когда наши братья с болью в сердцах своих обнаружили предателей веры, мы судили их сообразно завету нашему. — Бледный язык плотоядно облизнул пересохший рот инквизитора. — Как бы мы не тщились принести свет этим заблудшим душам, всё было бесполезно. Ибо сердца их были источены демоническим влиянием!!! — Алоизиус сорвался на крик. — Лишь священное пламя смогло очистить их!!! Наши братья падали в изнеможении, ибо слишком много было нечестивцев, но Просветлённый и огонь в сердцах наших снизошёл, чтобы мы смогли довести до конца начатое!!! Де Сарде слушала и словно видела тех несчастных, стараниями секты сожжённых в десятках костров. Какое рвение… аж падали от усталости… интересно, какими заклятиями пользовались сектанты, чтобы подавить сопротивление?.. Она пока не решила, как ей следует поступить с этими изуверами. Инквизиторы, как и сам Орден в полном составе, ей уже виделись отличными кандидатами в работники на рудниках в компании прочих преступников, но всё же им следовало дать шанс. Мысль о стройном ряде виселиц Селин старательно гнала прочь. Начинать своё правление на острове с таких жёстких ходов Константин справедливо посчитал бы моветоном. — Досточтимый Алоизиус, я потрясена глубиной … и масштабом… бремени вашего служения. И как облечённая светскими полномочиями, я здесь, чтобы мы смогли решить все вопросы цивилизованно. Смиренно предлагаю не откладывать, ибо время ваше, как главы Ордена, бесценно. Сядем же за стол переговоров прямо сейчас! Досадливое цоканье языком Марсия и вздох обнадёжили: даже его убедила лицемерная кротость тирады. Отец Петрус задержался у входа, погружённый в полемику со знакомым послушником. Изящно благословив Алоизиуса, он махнул рукой и дал понять, чтобы его не ждали.***
Их провели через холл, где у подножия огромной, размером в пару этажей, статуи Святого Матеуса, молились члены ордена. В сравнении с искусно выкованными сотнями рук величественным Орфеем в бухте запретного острова навтов, здешний идол напоминал скорее мёртвого золочёного болвана, чем олицетворение божественных сил. Марсий только хмыкнул, ведь оно и неудивительно, — поклоняться чурбанам могут только такие же пустоголовые людишки. Прямо в нише стены за статуей горел огромный коптящий светильник с высоким пламенем в виде солнца. Китовый жир, — догадался Марсий по характерному запаху. Варвары-гаканцы конечно же до сих пор ничего не знали про керосин или его альтернативы. Ожидаемо. Памятуя о тупой злобе членов ордена, капитан не слишком с ними церемонился, проходя через зал, он, будто случайно, пару раз довольно ощутимо пнул сапогом под зад парочку из них. Вскинув возмущенный взгляд на его татуированное лицо, каждый из них тут же в бессильной ярости отводил глаза: бросаться на морского демона во плоти в одиночку было бессмысленно. Марсий лишь самодовольно усмехался, осознавая, что каждого из этих доходяг он мог запросто сломать пополам одной рукой. Здоровой, даже не механической. Со второго уровня здания, огороженный перилами, открывался все тот же вид на холл со статуей и молящимися. Инквизитор предложил де Сарде и капитану Марсию присесть у большого письменного стола, за которым расположился сам. Капитан ещё раз огляделся и неохотно устроился в кресле. Заунывные песнопения молящихся снизу нагоняли тоску. Со скуки Марсий начал разглядывать письменный стол главного психа-фанатика. На столешнице морёного дуба — а уж что-что, а морёное дерево Марсий распознавал сходу! — расположился целый набор печатей, несколько томиков их вздорных молитв, при показушной аскетичности братства уж больно дорогие письменные принадлежности, шкатулка с четками и даже весы, на одной из чаш которых лежал человеческий череп. Действительно, почему бы отморозкам не повзвешивать человечьи черепа? Не делом же им заниматься… Судя по голосу, де Сарде уже начинала терять терпение. Она говорила по-особенному холодным, подчеркнуто-любезным тоном. Что не предвещало собеседнику ничего хорошего. Он не смог сдержать улыбку. В такие моменты Селин казалась ему ещё более привлекательной, чем когда-либо. Хрупкая и наивная с виду блондинка, бездыханное тело которой он вот только недавно укрывал собой от глубинников, оказалась настоящим произведением дипломатического искусства. И чем больше он проводил с ней времени в её сумасбродной стихии, тем сильнее манила её притягательная власть. Жаль, что эмиссар в последние месяцы была сосредоточена исключительно на своих политических задачах, и все его более чем откровенные притязания напрочь игнорировались. Марсию вдруг подумалось, что в его жизни первая ночь с женщиной зачастую оставалась и последней. И расставания всегда инициировал он сам, утрачивая интерес к очередной покоренной красотке. То, что с де Сарде всё вышло иначе, одновременно и уязвляло его самолюбие, и распаляло. Капитан уже готов был признаться себе, что его игра вышла за все мыслимые рамки, и продиктованный всего лишь азартом флирт перешёл в неподконтрольную его рассудку стезю. Впрочем, сдаваться было не в его правилах. — А давайте угощу вас чаем? Одну минуту, — вдруг прервал беседу Алоизиус. Он встал и подошел к краю балкона, едва заметно сложив пальцы. Селин вдруг опустила взгляд, и Марсий проследил за ним. На полу под столом лежало письмо с гербом Монетной Стражи и незнакомой печатью. Судя по прищуренному взгляду и плавно лёгшей на эфес перчатке Селин, им предстояло хорошенько поразмяться. Марсия захватил предбоевой трепет. Спешно, а потому плохо, затёртые следы крови у стола, как будто давеча кого-то волоком тащили по полу чёртовой молельни, заставили сердце забиться быстрее. Они вскочили почти одновременно. Завывание монахов прервалось, и по ступенькам застучали каблуки. От магии святош заложило уши. Тысячи игл волнами забегали по телу, стремясь прорваться в самые кости. Однако навтов хранит Орфей, так что капитан только скрипнул зубами и поудобнее перехватил саблю. Селин кошкой метнулась к Алоизиусу. Мерзавец захрипел от её захвата, но мгновенно притих, как только ему в висок ткнулось дуло её мушкета. Капитан глянул вниз через перила и едва успел пригнуться. Выстрелы разнесли часть ограждения в мелкую щепу. За ними последовали шаровые молнии, омерзительным треском оглушающие при столкновении с преградами. Вцепившись в гадкого попа, Марсий помог Селин затащить инквизитора за угол, выхватил свой обрезной мушкет и прижался к стене. — Стоять! Или он — покойник! — уведомила де Сарде и продемонстрировала Алоизиуса набежавшей толпе орденских братьев. Пользуясь замешательством врага, Марсий, не целясь, пальнул прямо по озверевшей толпе только что смиренно молившихся боевиков. Послышались крики. Несколько человек упали замертво. Замах руки завершили выскочившие ножи — и монахи, ошалело накладывая на себя охранные знаки против бесовского колдовства синелицего язычника, отступили. Им вдогонку сейчас же последовал письменный стол, который пришелся как раз по ногам и окончательно отправил преследователей вниз вместе с перилами. Веселье сопроводили крики проклятий, скомканные заклинания, грохот брони о гранит и хаотичная пальба. Пинками под костлявые зады Марсий отправил парочку замешкавшихся святош к остальным. Ха, не ожидали отпора от навта, а, слизни? Он сбросил вниз ещё один письменный стол. Однако на нижнем этаже их собралось изрядно. Поповское войско лезло отовсюду. Ситуация складывалась совершенно безвыходная. Численное преимущество было явно на их стороне, как и дорога на улицу. Капитан быстро забаррикадировал шкафом дверь на лестницу, но удар ненавистной магии швырнул его в стену и потянул из тела силы, фиолетовыми нитями улетающие в сторону холла. Аккурат к подножию золотого идола. Марсий стиснул зубы и попытался вырваться из колдовской хватки, цедя молитвы Альбатросу и обоим Орфеям, Малому и Большому. На мгновение вдруг померещилось, будто Святой Матеус подмигнул ему. Шальная мысль осенила Марсия. Он быстро достал единственную, припасенную на самый крайний случай, гранату и швырнул её прямиком в блаженное лицо статуи. Голова того, кого святоши назвали Просветлённым, вспыхнула и полетела вниз. Освободившись из магического захвата, капитан смотрел, как горящий жир, коего было в избытке в гигантском солнце позади статуи, хлынул следом. Вязкая жёлтая жижа залила разъярённую толпу сектантом и почти весь первый этаж. И вспыхнула. Волна жара взметнула вверх волосы Марсия. С первого этажа наверх рвалось трескучее пламя. Он отшатнулся и безотчётно схватился за искусственную руку. Истошные вопли отозвались ядовитой смесью триумфа и болью памяти. Липкий чёрный дым заполонил помещение. Марсий бросился было назад к Селин. Но ни её, ни инквизитора в комнате не было. Путь вниз был отрезан. Капитан помчался в соседнее помещение и замер от открывшегося зрелища. Смрад смерти ни с чем нельзя было перепутать. Перед входом на деревянном щите висели инструменты и цепи, покрытые запекшейся и совсем свежей, яркой кровью… В стороне, на узком столе, залитом красной жижей, лежало тело островитянина. Вернее то, что от него осталось. Миледи эмиссар потеряла человеческий облик, оказавшись в этом месте. С белой пеленой на глазах она ощерилась и рычала, как хищное животное. И душила инквизитора своими маленькими руками. Негодяй судорожно пытался разжать её хватку. Ноги бешено болтались, горло хрипело и булькало. Она же хотела одного: видеть его смерть. На секунду она отпрянула. Алоизиус, ещё живой, рухнул на пол. Селин схватила ближайший из окровавленных инструментов, висящих в пыточной, но Марсий твёрдо взял её за запястье и развернул к себе. Её ярость будто обрела самостоятельную форму. Но он уже знал её такой. — Остановись. Я сделаю это. Она что-то прошипела, но белёсые глаза вдруг прояснились, дыхание выровнялось, и лицо Селин вновь стало человеческим. Под униженные мольбы инквизитора, сменившиеся проклятиями, Марсий свернул ему шею. Короткий хруст позвонков и замерший взгляд маньяка вызвали у капитана отвращение. Однако коль запачкался, так уж запачкался… Марсий изо всех сил гнал прочь воспоминания о собственном пылающем аде, и только гудение пламени и клубы густого дыма вернули его в реальность, где у него не было права повторять прошлое. Тем более, что Селин уже истошно кашляла. Выглянув из дверного проема, Марсий увидел лишь жирную дымку и сквозь неё — красные отблески пламени. Хорошая новость заключалась в том, что преследователей больше не было. Плохая — что долго они здесь не продержатся. Мучительное déjà vu мурашками пробежало по коже и выступило испариной. Срочно найти любую щель… Глаза слезились от гари. Он снова выглянул в соседнее помещение. Нет. Слишком опасно. Марсий быстро простучал стены, схватил какой-то молот, липкий от крови, и несколько раз ударил. Бесполезно. Стена была внешняя, как он и предполагал, но слишком крепкая. С досады он ударил ещё и понял по звуку, что прямо за доской с инквизиторскими инструментами расположено заложенное окно. Собрав все свои силы, Марсий отчаянно, почти уже вслепую дробил древесину, разлетавшуюся в щепки, пока в ней не показалась брешь. В лицо пахнула свежая сырость ночного дождя. Кашляя и хватая влажный воздух ртами, вдвоем они выбрались на скользкую от воды черепицу. Оба повалились на склон крыши, да так и лежали, подставляя лица ливню, и жадно глотали свежий воздух. Отсветы разгорающегося пожара уже подсвечивали низкие брюха туч над их головами тревожным оранжевым. — Сударыня, сопровождать вас — прям какое-то бесконечное веселье. Что ни визит — новые впечатления… И что бы было, проведи я вечер с бражкой, а? И чем бы он закончился? Селин повернула к нему голову. Отсветы занимающегося пожара вовсю плясали на мокрых стенах спящего Сан-Матеуса, и от того казалось, что в глазах её сверкали искорки. — Напрашиваетесь на похвалу? — Естественно! — Что же. Вы — молодец. — Ну нет, миледи. Как-то неубедительно… — Марсий. Вы — самый лучший в мире надзиратель. — Вооот… — По назидательно поднятому вверх указательному пальцу досадливо шлёпнула её чумазая ладошка. Но Селин улыбнулась, и оранжевые отсветы заиграли на её губах. С нагревающейся крыши начал подниматься пар, и капитан посерьёзнел: — Надо идти. Не хватало, чтобы здание обвалилось. Селин согласно фыркнула и вцепилась в протянутую руку. Преодолев несколько крыш, они нашли спуск по строительным лесам и оказались на площади у всё того же Лобного Места. Догорающий штаб Ордена Света ярко пламенел в ночи, воплощая собственное название. Толпа зевак стояла у фасада и отупело наслаждалась зрелищем, несмотря на раскаты грома и ливень. В отсвете пожара капитан смотрел, как копоть стекала серыми ручьями со светлых волос и с лица Селин. Ворот белой рубашки, торчавший из-под камзола, почти полностью почернел. Но в манере держать его под руку всё равно виднелась благородная леди. Покрытая копотью, забрызганная кровью, благородная леди. Удивительно, как ей всегда удается оставаться такой. Даже тогда, когда он вытаскивал её, посиневшую, из океана после шторма, де Сарде оставалась леди. И даже когда с невинным видом сожрала целиком сырую рыбу. Марсий тихо рассмеялся. — Вам — смешно?! — округлила глаза Селин. — Что мы наделали!.. Теперь Торговому Содружеству гарантирован скандал!.. Ещё не хватало, чтобы весь город сгорел… Да и Его Святейшество… Неужели же и он… какая страшная смерть… — Ну что ж. Пути Просветлённого неисповедимы… Верующие точно скажут, мол покарал неугодных… — А вы, Марсий, хоть и язычник, потрясающе разбираетесь в неисповедимых путях Просветлённого, — послышался бархатный голос Петруса позади. Капитан и эмиссар обернулись одновременно. Его Святейшество преподобный отец Петрус стоял с упертыми в бока руками и вид имел самый благопристойный. — Вы не поверите, но мои почившие братья держали солому под самой крышей. И кто же знал, что именно сегодня флюгер на ней поразит молния… Ввиду данного трагического случая мы с Её Святейшеством предстоятельницей проведём заупокойную службу. Кстати, дитя моё, как ваша голова? Она больше не болит из-за этих фанатиков? Нет? Де Сарде опустила взгляд, поджала губы и облегченно вздохнула. — Не переживайте. По счастливой случайности ливень не даст огню перекинуться дальше. И по не менее счастливой случайности, свидетелей произошедшего также не осталось. О, нет, прошу, не спрашивайте меня ни о чем… Последние слова Петруса в сочетании с его исполненной благости улыбкой прозвучали по-настоящему страшно. — Идемте же, мне ещё готовить траурную речь! — преподобный отец развернулся и энергично махнул опешившим спутникам. — Полагаю, в резиденции Торгового Содружества найдётся что-нибудь покрепче? Стук ваших зубов поди у самого алтаря Собора слышно… В этот момент Марсий решил, будь он верующим, и потребуйся ему срочная исповедь, он без раздумий бы исповедовался отцу Петрусу. И даже возможно показал ему своего «Кота». Капитан распахнул бушлат, приобнял нахохлившуюся миледи эмиссара, и они бодро зашагали в сторону резиденции.***
Огромная горячая ванна, полная ласковой пены с ароматом лаванды. Свечи. Бокал вина и фрукты. Всё, как она любила. Не прошло и стал лет, когда наконец местная обслуга начала радовать своей предупредительностью. Селин скинула грязную одежду, скользнула в нежную пену и блаженно опустила голову на край ванны, массируя шею. Ну и денёк! Слишком много событий. Всё снова и снова проносилось перед глазами: напряженные, полные элегантнейшего шантажа, переговоры с предстоятельницей Корнелией, по ходу которых церковной чиновнице пришлось выложить все свои козыри; внезапный пожар в штабе Ордена Света и внезапная же расправа со всеми его членами… Де Сарде вдруг вспомнила письмо, которое выпало у инквизитора. На нём стояла личная печать, похожая на печать генерала Торстена. Что могло быть общего у первого лица Монетной Стражи и у первого лица боевиков-фанатиков? Идей на этот счёт у неё не было. Селин сползла в воду по самые ноздри. — Ну, миледи, сегодня нам есть, что отметить. — Капитан Марсий неспешно вышел из дверного проема, на ходу стреляя пробкой шампанского в потолок. — Марсий?! Вы совсем ошалели!!! Я сейчас закричу и поставлю на уши всю резиденцию! — Да бросьте. Вы этого не сделаете. Такой скандал вам ни к чему, — пробуя здоровой рукой воду в ванной, произнес он. — Я и пальцем вас не трону, если вы сами не попросите… Де Сарде побагровела от злости и прижала колени к подбородку, закрываясь от нахала. — Какой вы… наглый!.. Самодовольный…и… наглый, да настолько, что… у меня просто нет слов! — «Наглый» уже было. — Беспардонный! Развязный! Циничный! — Угу. Я понял. Он поставил шампанское на тумбу с кремами у ванны. Неторопливо разделся и, кое-как прикрыв рукой пах, с невозмутимым видом улёгся на противоположном конце ёмкости. На пол тут же выплеснулась пенная вода. Не веря своим глазам, Селин приоткрыла рот от возмущения и уставилась на капитана. — Зашёл поболтать и погреться. Что такого-то? Мне, промеж прочим, прислуги здесь не выделяли, а Карин опять куда-то свалила… Всё ваше дурное влияние… и дурацкое свободомыслие. Шампанского? Де Сарде сама не поняла как, но одна её рука, прижатая к груди в попытках скрыть наготу, вдруг сама потянулась за наполненным золотистыми искрами бокалом. — Ладно-ладно, шучу. Я сам дал ей отгул. Вынужден признать — с прискорбием, прошу заметить! — что стало быть, сам подвергся вашему влиянию… Она только фыркнула. Капитуляция навта смягчила гнев. — И что же мы празднуем, господин надзиратель? Всё же что-то было забавное в этой ситуации, — вдруг подумалось Селин, которая изо всех сил старалась, чтобы улыбка не испортила праведное негодование на лице. — Ну как что. Ваш очередной политический триумф, и наше чудесное спасение из западни. Звякнули бокалы. Марсий шумно отхлебнул и устроился поудобнее. — Вы же не думаете, что сегодняшние подвиги помогут мне забыть то недоразумение на встрече с Винбарром? Кстати, Марсий, что это было? Навт помрачнел. — Этого бешеного урода я хотел убить. С самого того момента, как понял, что вы добились личной встречи. Не смотрите на меня так. Согласитесь, куда дешевле сразу устранить причину нашего горя, чем бесконечно восстанавливать порты? О, ну пожалуйста, миледи! Вы хоть понимаете, что такое корабль для навта? Нет? А теперь представьте, каково это — видеть трупы наших судов и знать, что эти потери были, будут и есть… — Удивительно… — пробормотала Селин. — Выходит, для вас, господин надзиратель, каждый мой шаг, вся проделанная мною работа ради этой встречи оказались столь ничтожны, что вы посмели поставить ваши личные цели превыше моих? Я ведь верно поняла вас? — Селин, я нисколько не умаляю ваших усилий. Видите ли, когда дипломатия заходит в тупик, кто-то же должен сделать грязную работу. И я решил, пусть то будете не вы, а я. Навт отвернулся. Должно быть, на стене оказалось что-то крайне интересное. Селин потёрла переносицу. От его погасшего взгляда ей вдруг стало неловко. Марсий для неё оставался мужчиной закрытым, но стало совершенно очевидно — свою ошибку он понял ещё тогда, в горах. И сейчас нашёл в себе мужество признаться в содеянном. В кипящем же аду сектантов он сделал всё и даже больше, чтобы спасти её жизнь. И совесть. Вспомнилось его «я сделаю это». Она пихнула ногой его бедро. Радужные пузырьки на пене заколыхались. — Знаете, капитан, у вас — настоящий дар выводить меня из себя. И иногда даже заставлять вас ненавидеть. Самое же интересное, что вы обладаете и противоположным: у вас также дар заставлять меня улыбаться даже в самых ужасных ситуациях. Как такое может уживаться в одном человеке? Вы меня окончательно запутали… — Как и вы меня. Аристократка и островитянка, рожденная морем в одном лице. Да еще и талантливый дипломат. Вкупе с вашими манерами и образованием действительно уникальное сочетание… Селин посмотрела на пузырьки в бокале и вздохнула: — Это только со стороны всё выглядит так. Стоит поверить в себя, как вдруг всё идет не по плану… И начинаю сомневаться: кто я все-таки… Получается ни там, ни здесь… не отвечаю ничьим критериям и ожиданиям… — А для меня всё выглядит так, будто всё лучшее сошлось в тебе одной, — неожиданно серьезно произнес Марсий и явно замялся. — Простите, что? — Ну то есть в вас, миледи де Сарде… А можно без официальных регалий? Чай не на светском рауте… На его лице снова появилась улыбка. Селин неопределённо пожала плечами. Повисло неловкое молчание. — Судя по всему, вам не раз приходилось бывать в опасных ситуациях… — Селин посмотрела на предплечье со следами ожога, ниже которого был приделан протез. На лице Марсия промелькнула тень, но оно тут же обрело прежнее беспечное выражение. — А, это… Всякое бывало. И я понял, что передряги и потери обязательно ведут к новым возможностям. — Он пошевелил металлическими пальцами, — Кстати, данный инструмент мне смастерили на Большом Орфее… Теперь я лучше всех умею шинковать фрукты например… Крайне полезный навык. Поверите на слово или давайте продемонстрирую? Приняв потешно-угрожающий вид, он взял с подноса яблоко живой рукой. По татуированному локтю потекла звонкая струйка воды. Больше не сдерживая улыбки, Селин остановила его. — Оставьте бедное яблоко, тиран! Я вам на слово верю… — Так уж и тиран? — Самый настоящий! А скажите-ка, отчего вы постоянно оскорбляете гаканских навтов? Вы же сами рождены на Гакане… — А убедился, что Родина иногда бывает матерью, а иногда — мачехой. Да и...вы же моего «Кота» видели? Не создан мой зверюга для тёплой водички здешней акватории. Когда я впервые увидел, как его нос ломает лёд, отчего-то показалось, что он похож на шоколад. Только белый… Кислые пузырьки игристого приятно пощипывали язык. Она сделала ещё глоток и попросила рассказать о приключениях в плаваниях в Северной акватории. В который раз де Сарде отметила, с каким воодушевлением Марсий вспоминает о службе до поломки корабля. Такой азарт и пылкость искренне восхищали её и напоминали о… Селин как могла отгоняла мысли, способные разрушить её хрупкое душевное равновесие. — …жаль, я не достаточно красноречив, чтобы передать вам, насколько сказочным бывает полярное свечение. Да и в байках не силён… — М? — Вам вероятно будет в такое сложно поверить, ведь вы совершенно не вписываетесь в каноны моего бытия, но обычно, чтобы впечатлить дам, хватает одной моей неотразимой животной притягательности… Марсий какое-то время рассматривал её лицо и вдруг тепло рассмеялся, отчего и Селин прыснула со смеху. Она проследила за его взглядом и обнаружила, что пузырьки пены давно полопались и поверхность воды больше не спасает её наготы. От недвусмысленного взгляда Марсия её кожа покрылась мурашками и затвердели соски. — Похоже, вода становится прохладной… Что ж, не буду злоупотреблять вашим гостеприимством, миледи… Марсий вопросительно приподнял бровь и положил обе руки на борта ванной, готовый встать. Допустить, что он сейчас просто оставит её в одиночестве, полностью обнажённую, уже распалённую видом его татуировок, рельефного тела и непристойными взглядами, было решительно невозможно. В ней снова поднимались отголоски дикой, необузданной, энергии, сметающей холодный голос разума. — Вода тут совершенно ни при чем, — усмехнулась Селин, допила шампанское и властно уперлась пальцами своей ноги в узорчатую грудь капитана, вынуждая его откинуться назад. — Вы уйдете отсюда только тогда, когда вам это позволю я. — В этот раз обошлось без пощечин и оскорблений? Да вы меня балуете! Прикушенная губа в попытке сдержать улыбку и полуприкрытый многообещающий взгляд, с которым Марсий принялся не спеша разминать её стопу, выдали весь его внутренний триумф. — Прошу винить шампанское. Не расслабляйтесь раньше времени, капитан.