Танец на Глубине/ GreedFall: Untold Story

Вопреки названию, форт «Охотничье Пепелище» не имел отношения ни к охоте, ни к огню и его последствиям, ни к суше вообще. Ибо располагался на воде. Не отмеченный ни на одной карте, кроме секретных, в вечном движении переменчивых вод он застыл единственной неколебимой точкой на множество морских миль вокруг. Как для Адмирала Флота навтов, так и для Никела Торстена, генерала Монетной Стражи, равноудалённый и от Малого Орфея, и от Тир-Фради, форт стал идеальным местом для переговоров за закрытыми дверями. Каждый секрет его хранился в безопасности, и от того в крепости царили покой и расслабленная медлительность тех, кому нет нужды дёргаться и таиться. За все годы, что подразделения наёмников Монетной Стражи блюли безопасность городов-государств, представленных на Тир-Фради разношёрстными фракциями, Торстен наблюдал. Сан-Матеус со своими святошами слишком закостенел во взглядах. Мостовой Альянс безусловно вёл любопытную и крайне полезную научную работу, да только в нём правая рука не знала, что делает левая. Торговое же Содружество своим тощим задом силилось усидеть на обоих стульях, и генералу только и оставалось, что усмехаться на дипломатические потуги остановить грызню этих карликов на его земле. Если с миледи Моранж в ранге наместницы он и сумел невзначай договориться о некоторых взаимовыгодных малостях, то появление на его острове княжеских деток с Гакана стало категорически невыгодным. Прибытие на остров стороннего игрока и внезапная бурная деятельность только поспособствовали его решению совершить переворот поскорее, пока смена наместников Торгового Содружества и вся связанная с ней волокита давала необходимый люфт. За пару месяцев неудобных донесений о слишком бурной деятельности эмиссара, Торстен не стал тянуть кота за яйца и справедливо решил наконец взять власть в свои руки. Союз же с со стариком Густавом, Адмиралом Флота навтов, дался ему особенно дорогой ценой. И дело было далеко не в деньгах. Из-за божьего одуванчика в белоснежном кителе с тихим голосом Торстен потел, что твой андриг. Даже привычного к виду крови и повидавшего виды генерала приказы в форме полунамёков заставляли внутренне содрогаться. И этот механический глаз его…. Известия о позорном разгроме Ордена Света и невыполнение приказа нейтрализовать любопытную эмиссара очень разозлило: уж если он и принимал решение убирать неугодных, это означало неизбежное. Успех. Сейчас, положив ногу на ногу, Торстен сидел в одном из самых закрытых и стратегически важных объектов Монетной Стражи и сыто рыгал у накрытого стола. На своём веку генералу довелось повидать примерно все сорта казематов, потому назначенная встреча с Мостовым Альянсом в очередном учреждении подобного рода его ничуть не смутила. Типический запах сырости старой постройки, к его отраде, разбавляли порывы воздуха с моря. Смотреть покамест было не на что, разве что — на унылые рыла подчинённых да на умников-полоумников, — он ухмыльнулся собственной остроте, — так что Торстен откровенно скучал. Единственное, что не давало ему расслабленно задремать — едкий, ни на что не похожий запах, как если бы вдруг чьи духи вдруг прогоркли, и выжившая из ума повариха вдруг изжарила на них потрохов с чесноком. — Доктор, ну сколько можно! Да приступайте уже! Мне делать нечего, как тут торчать с утра, что ли? — пробасил он и зло смахнул с лысины пот снятой рукавицей. Рядом с ним вокруг богато накрытого стола сидели несколько офицеров Монетной Стражи и голодными глазами смотрели на сочащиеся жиром недоеденные бараньи рёбрышки, лежащие в мочёных томатах с сыром. Пока генерал сопел в тонкую фарфоровую чашку и, морщась, отхлёбывал, судя по аромату, чай, один из капитанов в неснятом подшлемнике, не удержался и оторвал от печёного куска пару рёбер. Чавкая и спешно подсасывая сок, капитан давился и торопливо скусывал приставшую к кости хрустящую корочку. Трое майоров и другой капитан только сглатывали слюну и старались отводить глаза. Торстен обращался к щуплому мужчине в кожаном фартуке и блеснувших из-под чалмы окулярах, который сгорбился над стоящим неподалёку столом. Его обступили молчаливые фигуры учёных в халатах без опознавательных знаков. Речь вполголоса на научном Хикметском Торстена решительно не устраивала. Он резко встал и отшвырнул вышитую вязью салфетку. Лязгая латами, следом повскакивала и его свита. — Никел, брат мой, что за счастье видеть тебя в моей захудалой обители! — раздался густой мужской голос позади, и генерал обернулся. — Сегодня благословенный день! Сам Адмирал Флота почтил нас своим вниманием! Остатки хорошего настроения сползли было с лица, но — бледная улыбка, полупоклон — и вот уже наспех вытертая после трапезы мозолистая ладонь тянется, чтобы пожать вялую смуглую ручку, обременённую огромными перстнями. — Бурхан. Приветствую. Уж думал, ты решил оставить меня на съедение своим упырям, — на презрительный кивок Торстена никто из учёных Мостового Альянса и ухом не повёл. Коротышка наместник города-государства Мостового Альянса, Хикмета, оплота передовых технологий Гаканского континента, Карим Бурхан, откинул пурпурный подол шитого золотом и цветными каменьями халата и присел на невесть откуда взявшийся у гостевого стола инкрустированный стул. Слуги быстренько засеменили в тень. — Присаживайся, дорогой мой, присаживайся! Бедное сердце моё обливается кровью из сожаления о столь долгом ожидании, отравившем сладость торжества, что мои ученые вот-вот принесут к нашим ногам! На привычную хикметскую велеречивость Торстен только раздражённо вздохнул и плюхнулся обратно на стул. Офицеры немедленно уселись следом за ним. Бурхан чуть качнул головой в высоком тюрбане, и то, что гость по незнанию счёл за стену, неожиданно тяжело поползло в сторону. Открылся вид на подобие небольшой арены, засыпанной песком. Генерал с сомнением посмотрел на Хикметского наместника: — Я при исполнении, если ты забыл, Карим. Нет, конечно здорово, что и вы, яйцеголовые, поддерживаете старые добрые традиции аренных боёв… — Терпение, друг мой, терпение, — снисходительно промурлыкал наместник и хлопнул в ладоши. Учёные под предводительством того щуплого очкастого доктора выкатили к столу Бурхана и Торстена тумбу и сняли с неё невесомый покров. На медно-красной металлической пластине лежала разделённая на крохотные прямоугольные горки красноватая пыль с перламутровым отливом. Ещё один хлопок в ладоши — и на арену под руки вывели одетого в рубище человека. Вернее местное двуногое человекообразное, дикаря, из которого попытались сделать человека: некогда торчащие из головы существа палки зияли пятнами спилов, тело покрывали многочисленные швы и шрамы разных стадий заживления. — Асили, дорогой мой, приступайте. Уловив благосклонную улыбку Самого наместника, тщедушный мужичонка что-то брякнул на хикметском, и существу на арене подали стакан воды. Сопротивления оно почти не оказало: немудрено, двое стражников держали его худосочный корпус, пока третий разжимал челюсти. Давясь и кашляя, существо выпило. И спустя несколько минут встало на четвереньки и заозиралось. Снизу раздался скрежет. Что-то громыхнуло. Человекообразное преобразилось: былую сонливость как рукой сняло, и вот уже на арене перед зрителями стояло гордое воинственное создание, прошлую болезненную слабость которого выдавало только обилие зелёного цвета в шерсти на голове да крупное пятно мха, растущего прямо на плече. Не прошло и мгновения, как на арену выскочил бешено мотающий головой дантриг. Генерал присвистнул. Бычья туша выглядела фунтов на семьсот пятьдесят, а то и на все восемьсот. Тварь то и дело разевала зубастую пасть на тупой морде и рыла песок копытами. На крупе темнели пятна от острия багра, которым его хорошенько разозлили перед тем, как выпустить на арену. Как и положено для славного зрелища. Торстен азартно придвинулся к решётке, отделяющей их импровизированную ложу от разворачивающегося представления. — Помилуйте, мьсе Карим, ваши демонстрации лишают лабораторию бесценных образцов, — тот, кого называли Асили, нервно снял очки и начал протирать их подолом халата, — и таким образом все мои труды отправляются насмарку… — Полноте, Асили, дорогой мой… Рука наместника потрепала было учёного по плечу, но тот вывернулся и отошёл, впрочем, не сводя глаз с арены. Некоторое время дантриг и человекообразное ходили по кругу, не рискуя повернуться друг к другу спиной. Даже не вставая на дыбы, чудовище было на голову выше двуногого. Первое время дикарь уклонялся, и было видно, что вполсилы. Не то слова, не то стон вырывался из его груди, как если бы дикарь пытался заговорить с разъярённым зверем. Бугры мышц перекатывались под гладкой серой шкурой дантрига, из ноздрей струйками вырывалось влажное дыхание. Торстен потирал ладони и наблюдал как скотина короткими бросками провоцирует жертву открыться, чтобы просчитать стратегию. Он и сам с клеймором частенько любил прибегать к подобной тактике прощупывания противника. Не понимал он единственного: для чего перед ним разыгрывают этот представление. Действие «дьявольского порошка» ему и так было известно. Мяса на стейки понабирать что ли? Животное заревело и перешло в наступление. На удивление, человекообразное с лёгкостью предугадало атаку. За мгновение до удара твёрдого лба, парадоксально метнувшись навстречу к чудовищу, а не прочь, дикарь взбежал по пригнутой к земле башке, в одно движение обвил ногами мощную шею и заломил голову зверя, вцепившись в рога. Короткого хруста никто не услышал. Дантриг, путаясь ногами, прошёл несколько шагов и вдруг рухнул набок. Но человекообразного на нём уже не было. Существо склонило набок голову, медленно приближаясь к выбежавшим на песок солдатам с выставленными в его сторону клейморами. Однако не дойдя до них, дикарь сполз наземь и больше не вставал. Бурхан заломил руки и запричитал. — Вот, Никел, полюбуйся. Представляю тебе новую разработку нашего доброго доктора, так называемый «улучшенный дьявольский порошок». На представителей местной фауны он работает, как ты изволил наблюдать, в сторону усиления физической крепости. Правда кратковременное… Но где ты видел, чтобы можно было завалить такого зверя голыми руками, а? А? К ним в ложу внесли тело дикаря. Рука в перчатке чуть надавила на грудину и провалилась, оставив вмятину. Асили что-то прошипел на сторону. — Наши опыты показали, что как и прошлая партия, в отличие от местных двуногих животных, на людей порошок оказывает более благотворное влияние. Позволяет экономить средства на содержание, — солдаты не едят и не спят, становятся ещё более устойчивыми к боли, выносливыми, и — какая сила!.. Торстен что-то прикидывал. Но расчёты его прервало эхо голосов в коридорах. Запыханный гонец только выдохнул одно слово, и вокруг арены поднялся переполох. — Орфейские.! Мерзкий холодный пот приклеил генеральский дублет к коже, и веко Торстена дёрнулось. Именно сейчас. Именно когда он приехал на сделку. Какого дьявола… Мелодика навтского боевого строя усиливалась эхом форта и делала сердечный стук уж совсем поганым. В груди заныло. Белоснежный китель Адмирала Флота отсвечивал на фоне синелицой свиты в чёрных бушлатах. Брошенного взгляда на арену и остатки застолья Адмиралу хватило, чтобы легчайшим чеканным шагом подойти к Торстену и первым, будто низшим по званию, салютовать. Немедленно выставленное кресло окружили любимые кушанья навта. Дыни, рыба, персики, виноград и вина живописно оттенили серую грубость старого камня. — Моё почтение, Никел… Липкая от волнения ладонь уже вовсю трясла сухую руку Адмирала, пока позвякивание искусственного глаза навта словно насквозь просвечивало генерала. Слишком тихий. Слишком быстрый. Торстен только и успел, что подскочить и неуклюже хрустнуть поясницей, пока почти успел ответить на полупоклон высокого гостя. Но споткнулся о внимательный взгляд таких разных глаз хозяина Гаканской акватории: — Как наши дела, Никел? Струйка вина в хрустале бокала отливала и перламутром красного порошка, и красной густотой крови. Пока оглушённый внезапностью визита Торстен подбирал слова и всё давил внутри себя страшную панику, старик заинтересованно крутил бокал и всё проворачивал перед механическим глазом мерцающий орнамент. Слова патокой заливали уши Торстена и, будто невидимая удавка, лишали кислорода. — Партии товара перестали доходить до получателей, дорогой мой. Докладывали, будто их увела та девчонка-наместница и её шестёрки. Я сразу же подумал: врут, ибо как может мой давний друг, армейский генерал, так просчитаться? Разумеется, меня опечалил сам факт, что их шайка вообще смогла уйти со священного острова моего народа. И как показали наблюдения, она не так проста, как пыталась казаться… Сладкая улыбка легла комплиментом то ли вкусу любимого напитка, то ли этой дряни из княжеской семейки. Торстен наконец перестал хватать ртом воздух: — Густав, послушай. Как на главе Монетной Стражи, за твою потерю, как получателя, ответственность везде на мне. Ты ж только не забывай и о моём интересе. «Дельфина» вез… — Ласковой глубины… В ожидании, пока навт поднимет подбородок и выдвинет свой проклятый глаз, пришлось заткнуться. — …я говорю, «Дельфина» везла и мой груз. Я как раз убедился в эффективности зелья яйцеголовых, и то как раз была моя первая партия… — Мальчик мой, не надо ставить себя и свои потери в один ряд со мной… Но я приветствую твои усилия… — Хавать ихнюю отраву должно было моё пушечное мясо. Хотя кому я говорю… Ты же видел, какие твари обитают на Тир-Фради? А теперь представь армию из таких же, только людей. Многотысячную армию. Единственная подвижная бровь Адмирала с сожалением приподнялась: — Никел, ты же умный парень, разве можно подобной гадостью армии питать… Офицеры из них никудышние… Обманчиво-мягкий тон навта был медленным и вкрадчивым. Как если бы Густав не был одним из самых опасных людей изо всех, что знал Торстен. — А я так и решил. Всё командование остаётся чистым. Но — вот с каким самоходным оружием! Иначе острова нам не удержать! А рабы!.. Механический глаз вжикнул в сторону бледного как полотно притихшего хикметца: — А куда смотрели твои глаза, Карим? Полуулыбка раздвинула благородную седину его баков, и у самого лица наместника блеснул нож: — Тебе вообще нужны глаза, м? Челюсть несчастного сотрясалась вместе со всеми её гладко выбритыми подбородками. — Красивые девочки, тонкие вина и дорогие ткани — это очень хорошо, Бурхан. Только кажется мне, ты совсем расслабился… Ибо оставить такую важную партию, да ещё и флагманскую, без поддержки твоих подразделений, — стало само по себе преступлением супротив нашего союза… Внезапный фальцет обратил на себя внимание сразу всех: — Это всё де Сарде!!! Как ни в чём не бывало, пожилой навт вернулся в кресло. Нож же его завяз в душистой половинке дыни. Торстен удовлетворённо отметил, что прочёл мысли Адмирала Флота: — Да надо убирать эту суку! В рапортах указаны все лояльные к ней навты. Вашими силами уже не выйдет. — Угу. Девочка она конечно перспективная. Да не наша. Ты вот что давай-ка. Делай свой переворот, или что ты там задумал. Гильдия Навтов под обременением о невмешательстве, так что работай спокойно. Казалось, даже рукава дублета промокли насквозь. Но облегчение моментально придало сил, и на выдохе Торстен криво ухмыльнулся. Но палец в перчатке поднялся и погрозил генералу: — Гайки у вас на Тир-Фради закрутили конечно… Только ведь и я сильно поиздержался из-за облав на моих рабов. Так что ты долго голову-то законами себе не забивай. Если не пройдёт, — сноси каждое живое на своём пути. Сработай быстро, а мы для континента объясним. Бумаги о внезапной вспышке неизвестного заболевания местного зверья и их чудовищ уже готовы. Механический глаз уставился на Бурхана: — Этому бездельнику даже может чего и в казну упадет при таком раскладе… Не прощаясь, Адмирал покинул застолье, и брошенная салфетка не успела коснуться пола, сжатая в перчатке адъютанта. Едва морская делегация освободила залу, Торстен сполз в кресло. Услужливая капитанская рука сейчас же наполнила доверху ему кубок. Он мрачно скривился, как от зубной боли и покосился на Бурхана: — Выдыхай, Карим. Ну и чё ты там говорил? — А?!.. — Как это работает, ты говорил? Третий выпитый залпом стакан сумел вернуть несчастного наместника в доброе расположение духа. — Какие потрясения, брат мой! Тяжкие времена настали…! — Ой, ну пожалуйста, давай не надо… — …только наша дружба позволяет мне не оскорбляться твоим недоверием, Никел! Учёными Мостового Альянса на основании многолетних наработок был сделан вывод о том, что обычный, казалось бы, бурачик, в сочетании с секретными компонентами помогает человеческому телу непосредственно из эфира улавливать энергию солнца, и питать им тело вместо привычных сна и еды… Так что при злоупотреблении становится понятно, откуда могут возникнуть ожоги изнутри и снаружи туловища… Кургузая пятерня отодрала от гроздьи веточку винограда. — Давай, э! Капитан, задремавший после генеральских объедков, подскочил. Торстен кивнул на медную пластину. Ему поднесли кружку воды, и капитан начал запихивать в рот крупицы красноватого порошка. — Показывай своё зелье… Паника капитана сменилась флегматичным покоем. Сослуживцы вывели его на арену и трусцой вернулись в безопасную зону к командиру. Огни факелов арены тускло бликовали начищенной до блеска кирасе. Опустив меч, капитан отупело стоял и смотрел в одну точку. Даже когда на него выпустили очередного андрига с исколотым крупом. — Солдат! Убей его! Рявканье Торстена вывело стражника из оцепенения. Не прошло и пары минут, как он уже стоял над тушей громадного андрига, в глазнице которого торчала рукоять меча. Рука генерала с хрустом почесала заросший щетиной подбородок. — А знаешь, хм. Хорошая штука. Возьму, пожалуй. Сколько, говоришь, ты сможешь мне поставить в этот раз?

***

Клёкот чаек неприятно резал слух. — Мы в жопе. Курт нервно вышагивал из стороны в сторону по адмиральскому кабинету. Долбаное вето! Долбаная Гильдия! Не могут помочь даже своим! Марсий стоял у окна, облокотившись на локоть механической руки, и застывшим взглядом следил за грузчиками в порту. Позади адмирала на столе лежали распечатанные письма с навтскими печатями. Курт бросил взгляд на столешницу и покосился на адмирала. В крепкой древесине зияли три глубокие параллельные друг другу свежие борозды. Повсюду валялись щепки. Пожалуй, даже хорошо, что он заглянул с небольшим опозданием… — То есть абсолютно все ваши теперь знают, но всё равно в помощи нам отказывают? Хороши же навтские порядки! — Ой, не зарывайся, армеец! — процедил Марсий. — Кто бы говорил! Вообще-то это ваша, продажная, как портовая шлюха, стража собралась сбацать тут переворот! Какого чёрта им вообще сдался этот грёбаный Тир-Фради?! Мало что ли мест поинтереснее для наживы?! В солнечных лучах, падающих из окна на дощатый пол, вились пылинки. Возразить было нечего. Курт сел в потертое кресло напротив стола адмирала и досадливо провёл рукой по лицу: — Ну ясно же, на что они распустили слюни. Тупо власть и тупо ресурсы. Всегда, в любой разборке, дело только в этом. И поток живого товара начал резко иссякать… Зелень не зря на это столько сил положила… Адмирал лишь повернул чуть в сторону голову и вновь уставился куда-то перед собой. — Полбеды! В этой ситуации самое поганое, что похоже тут замешана «дьявольская пыль». И вот это — полная жопа. Скорей всего, задумали здесь разместить мануфактуры по производству, ведь нужной растительности тут дохера… — Че-го?.. — Никогда не слышал что ли? Ну «красный порошок»! Боец его жрёт. Не спит и не ест сутками. Бьется, как в последний раз. Не чувствует боли. Постоянно на боевом раже. Из которого выходит, только когда отбросит копыта. И как говорят мои информаторы, на подходе армия из таких вот… — Звучит бредово. Но я уже ничему не удивляюсь… — Во-во. Я тоже думал, что бред, пока не предъявили доказательства. А ваши, — наёмник кивнул куда-то в потолок, — что говорят? Марсий лишь исподлобья взглянул на письма на столе. — Мне было сказано, что якобы времени и ресурсов у Гильдии нет. И напомнили заодно, что конфликт негильдейских сухопутных — нас не касается. Ну а то, что под моим командованием наши местные изо всех портов Тир-Фради готовы ввязаться в ваши разборки, расценили как попытку саботажа. Мне и всем моим подчинённым, вплоть до последней пороховой обезьяны, Один Раз напомнили о мере пресечения в виде трибунала, если мы ввяжемся… Уроды! Тот случай, когда начинаешь понимать этих долбанных крыс… С каждым словом в голосе Марсия нарастала злость и горечь. — Оооооо… Не, ну на твоём месте я бы тоже не стал дожидаться Второго Раза… Вот гниды! Но в любом случае, местных всё равно не хватит на отпор! А вы… не, ну ты конечно не серчай, но твои хороши только на воде. Боевых галеонов тут днем с огнем… На суше же с таким численным преимуществом и с таким вооружением нам Торстена не одолеть. Даже если подключить дикарей. Бойня будет, и всё… Адмирал подошел к столу и ещё раз бросил тяжёлый взгляд на письма. — Короче, нам с самого верху велено не ввязываться. Просто смотреть, как тут всё умоется кровью. И видимо, молиться всем богам, чтобы эту армию новых бойцов не пустили и против нас, как лишних свидетелей. Марсий откупорил бутылку вина и жестом предложил капитану Монетной Стражи. — Э! Ты че, сейчас же утро! Слышь, ты выглядишь каким-то… одичавшим… с нашей последней встречи в таверне… Совсем забросил свои пижонские наряды с побрякушками, во дворце вообще не объявляешься… — Не до того. — оборвал его Марсий, –- Здесь я ближе к своим и к делам порта. Работы много. И нет, я не сопьюсь, как моя предшественница. Хотя от неё остался неплохой винный погреб. И, кажется, я теперь начал понимать, что к чему… Навт сделал несколько глотков прямо из горла, сел за стол и подпер руками голову. Вдруг он быстро глянул на дверь, пригнулся и понизил голос: — Курт, сейчас нужен план как заставить Сели…наместников исчезнуть до прибытия этих пожирателей песка! Инсценировать их похищение? Но куда дальше-то? Не везти же их назад в Серену?! Курт хмыкнул. Единственный, кто на Тир-Фради не знал о связи Марсия с де Сарде — только какой-нибудь слепоглухонемой капитан дальнего плаванья. Но сейчас, глядя на адмирала, всего могущества которого хватило только на порчу мебели своей чудо-рукой, Курт вдруг осознал, как глубоко сочувствует этому некогда решительному и грозному здоровяку. Не иначе чем по очередной издёвке судьбы, они сейчас сдружились в предельно унизительной позиции для каждого нормального мужика: оба они, при всех своих полномочиях, оказались заложниками, совершенно беспомощными против главенствующих над ними обоими системами, Монетной Стражей и Гильдией Навтов. Оба они оказались не в силах защитить человека, по-своему важного для каждого. Наёмник фыркнул и рассмеялся. — А ты входишь во вкус, моряк. Ну-ну. Не советую поднимать тему о возвращении в наше осиное гнездо, если не хочешь проблем… Не обращая внимания на прищуренного Курта, Марсий бездумно ковырял ножами столешницу и рассуждал. — Де Сарде вскружили голову её политические победы. Она вошла во вкус и свято верит, что все решается дипломатией. Только она забыла, что война — точно такой же инструмент дипломатии, как и прочие, бескровные, как она любит. — Не знай он Марсия, Курт бы решил, что адмирал люто ненавидит наместницу, с такой злобой прозвучали его горькие слова. — Да не. Она просто не может поверить, что Торстен, который столько лет был на короткой ноге с д’Орсеями, может такое отчебучить. Зелень уверена, что сможет договориться с кем угодно. Этот лысый боров умудряется ещё переписку с ней вести, прикинь. Усыпляет бдительность. А я давно подозреваю, что генерал — тот ещё говнюк. Наёмник вдруг встал и пошёл на выход. — У нас примерно месяц в запасе. Назревает кое-какая мысля получше. Надо бы пару деньков на обмозговать и перетереть кое с кем…