***
Над ослепительно-белым безграничным ледником поднимается смерч, за которым пряталось крохотное бледное солнце. Водоворот снежинок играет на свету разноцветными бликами. В тающем льду ноги увязают с каждым шагом все больше, но он продолжает идти, щурясь от горячего солнца на лице, отраженного с мертвенно белой глади, простирающейся везде, куда падает взгляд. Вокруг — ни души. Красота… Очнулся он от стука подноса, поставленного служанкой на прикроватную тумбу. Со стиснутыми зубами Марсий приподнялся, облокотился на высокую подушку и залпом осушил бокал с водой. То ли собственный жар стал причиной, то ли духота в комнате, но подумалось, что он решительно больше не сможет без глотка свежего воздуха. Скривившись в попытке сдержать стон, он поднялся и нетвердым шагом дохромал к выходу на балкон. Морской бриз чувствовался даже здесь. Марсий закинул назад мокрые от пота волосы, сделал несколько шагов и уперся в перила обеими руками, чтобы побороть головокружение. Внизу кипела обычная городская жизнь. Мусорщики сгребали яркую мишуру и увядшие цветы, оставшиеся после праздника. Несколько ребятишек плескались в фонтане на площади д’Орсеев. Перекрикивались лавочники, наперебой расхваливая товар. Где-то ревели дойные андрижицы. За шумом оживлённой площади он едва уловил стук женских каблуков в комнате, которые негромко процокали по паркету и остановились за спиной. В настолько унизительном положении он не хотел бы её видеть вовсе. Но с другой стороны, когда ещё, если не сейчас, ему хватит мужества быть с ней откровенным? — Селин. Ты ж знаешь, я не мастер говорить красиво… Но мне надо тебе это сказать… Я много думал… Она продолжала стоять позади него. Почти физическое ощущение её взгляда отдавалось горечью в груди. В кои-то веки открывать ей своё сердце, глядя в глаза, было бы для него сущей мукой. Наблюдая за тем, как внизу перед ним кишела уличная жизнь, Марсий продолжил. — За эти годы у нас с тобой было столько потрясений и счастливых моментов. Скажешь, это была не любовь?.. Да проклятие, ну а что же это ещё было?! Ну пусть так… Я тебя любил… И даже теперь… Просто хочу сказать, что я не жалею о годах, что мы провели вместе. Единственное, чего мне жаль… У нас с тобой всё с самого начала пошло как-то неправильно. Не по-людски… И тут вина полностью на мне. Хотел бы исправить, но… Он замялся, подыскивая слова, и вздохнул. — Ну-ну, адмирал, слишком долгое пребывание на суше делает любого навта склонным к излишним драмам. Как говорится, невозможно переплыть океан с оглядкой на кильватер. Уж поверьте, проверено на собственном опыте, — произнес позади кристальный в своей бесстрастности голос. На челюсти Марсия от неожиданности заиграли желваки. Он резко обернулся и едва удержался на ногах. Откровенничать с незваной гостьей в лёгком чёрном бушлате Внутренней Службы Гильдии Навтов в его планы точно не входило. Он молча наблюдал, как капитан спокойно подошла и встала рядом. Едва касаясь перил, она рассматривала городскую панораму. Издавна у любого моряка по всем акваториям начинало сосать под ложечкой, и вспоминались любые, даже самые незначительные, прегрешения, как только в поле зрения появлялись неприметные навты в чёрном, с неприметными же знаками отличия. Если же ни единого нарушения обоих Кодексов за навтской душой не значилось, укоры совести сами собой рождались от одного вида ближайших к исполнительной власти моряков. — Капитан Ирен. Чему обязан? — Я здесь, чтобы удостовериться в вашем здравии. — Тронут. Но бывало и получше. — Марсий развернулся, чтобы навтка увидела окровавленную повязку, которой были перемотан живот. Надменное лицо с высокими скулами при виде крови не изменилось, и только сухая змеиная улыбка всё так же сплеталась с изгибами татуировок на гладкой коже. Ирен с наслаждением втянула уличный воздух и грациозно устроилась в стоявшем рядом кресле. — Сразу к делу. У меня не так много времени. Я здесь с предложением, адмирал Марсий. — Дак, как видите, я никуда и не тороплюсь… при всем желании, — пробубнил он, внутри себя ужасаясь собственной ошибке. — Вы можете оставаться на Тир-Фради или отправиться со мной на Малый Орфей. По пути у вас будет время восстановиться. Как вам должно быть известно, Гильдия Навтов пришла в упадок, и я хочу совместными усилиями навести в ней порядок. Полагаю, что и вы уже прочувствовали на себе сей досадный факт? — До чего дошло, Ирен… Ты ж… вы ж меня вроде всегда ненавидели, нет? Все эти подколы… — С чего бы, Марсий. Ненависть ещё нужно уметь заслужить… Взять к примеру, того же капитана Васко. Его я ненавижу искренне и глубочайше. Вас же — нет. Можете не сомневаться. Марсий уставился на неё в полном непонимании, но отвёл взгляд, чуть не порезавшись о неизменную улыбку навтки. Ирен же в упор рассматривала торс адмирала и читала летопись его службы в затейливых узорах татуировок. — Разве вас, североморцев, так легко удивить? Это очевидно. Он убил Венсана, и я никогда не прощу ему смерти моего мужа. Но мне хватает воли, чтобы не скатываться в личные трагедии, когда на кону судьба всех навтов. Васко и вы — сильные лидеры, с крепким авторитетом среди своих людей. Вы оба умеете быстро принимать непростые решения и брать на себя ответственность. Вы оба будете несомненно полезны в деле восстановления Гильдии. — На мгновение внимательный взгляд её задержался на выпуклых шрамах от ожога, переходящих в металл механической руки. — Интересно, а вы сумели бы встать плечом к плечу со своим кровным врагом ради всеобщего блага? Для вас это может оказаться трудным испытанием. — Ну уж нет. Я пас… — Ожидаемо. Даю слово, когда всё кончится, вы получите ещё более высокий статус и сможете вернуть себе «Кота»… — Да он и так мой! Что ещё за ерунда?! — Увы, но ныне действующее командование Гильдии постановило иначе… От неожиданности Марсий осел в кресло рядом с навткой и начал изрыгать самые забористые ругательства, какие когда-либо приходили ему в голову. Ирен и бровью не повела. — Наверняка вы и сами давно чувствуете, что вопрос назрел… — она повернулась к нему и тихо проговорила, глядя прямо в глаза, — Вы доказали, что способны совершать нечто по-настоящему стоящее. Сейчас же дело приняло серьёзный оборот. И отчего-то мне кажется, будто вы уже готовы решиться на шаги, пусть даже самые радикальные, адмирал. Он тяжело дышал и исподлобья глядел на неё. — Если вы готовы пренебречь личными обидами, ненавистью и дрязгами, добро пожаловать в оппозицию. Ждите уведомления об отплытии. Ирен неслышно встала и вышла. Слушая стук удаляющихся каблуков, Марсий в раздумьях смотрел на до боли знакомый маяк в порту.***
Дворец наместницы остался далеко позади в ночи со всеми её тайнами. В предрассветных сумерках Васко и де Сарде направились в порт. В его треуголке и тёмной накидке поверх наспех надетого дорожного костюма, чтобы не быть узнанной, Селин чувствовала себя расшалившейся школьницей, которую обязательно высекут и наденут позорный колпак. Если конечно сумеют догнать. Не разрывая рук и скрываясь от дозорных, молодые люди, словно подростки, прыскали со смеху и скрывались в тени узких Новосеренских улочек всякий раз, когда очередной дышащий брагой красноглазый стражник, не передавший смену, проходил мимо и гремел латами. Кое-где по городу встречались раззадоренные праздником подвыпившие нарядные парочки, поэтому на то и дело целующихся влюбленных никто не обращал внимания. Даже при всех их неуклюжих попытках остаться незамеченными. Прижимая миледи наместницу к стене, Васко пользовался каждой возможностью долго и с наслаждением выцеловывать её шею, шептал милые глупости и зарывался носом в серебро её волос. Селин выныривала из-под плеча Васко и шутливо норовила скрыться. Только он не выпускал её руку из своей. Таясь, увлечённые друг другом, короткими перебежками, сопровождёнными тихим смехом, они наконец добрались до Портового Района. Восход едва успел коснуться своим розовым светом складов в порту, когда Васко в очередной раз навис над ней у самой адмиральской конторы. Де Сарде наконец взглянула на него, для верности перебирая кончиками пальцев тёмные линии на оливковых скулах навта. Черты его лица стали более резкими, появились новые татуировки на висках, в уголках всё так же насурьмлённых глаз начинали лучиться морщинки, и хищная зрелость заступила на место былой спокойной задумчивости молодого капитана. Только в глазах, таких же блестящих, как и когда они с Селин по-настоящему увидели друг друга, поднималась глубокая теплота счастливого мужчины. Посерьёзневшая Селин поднялась на носки и запустила пальцы в его волосы. Как и прежде, Васко пах табаком и морем. Теперь же на знакомый аромат тяжёлым акцентом ложился и запах пороха. — Чтобы заполучить полноценный поцелуй наместницы Тир Фради придется побегать. Другого я и не ждал. Тысячи раз представлял нашу встречу. Но что это в сравнении с возможностью пообжиматься в темных портовых закоулках? — Сбегать с балов стало нашей традицией. Пора бы привыкнуть, капитан. Чуть глянув вбок, она вдруг заливисто рассмеялась, пользуясь тем, что в этот утренний час навтов в порту было немного. Проследив за её взглядом, Васко только закатил глаза. С дощатой стены конторской пристройки на них смотрело не успевшее выцвести объявление о розыске за вознаграждение с портретом какого-то человека зверского вида и подписью «Пиратъ Венсан. Взять жiвымъ или мёртвымъ». Увидев сумму вознаграждения, де Сарде присвистнула и провела пальчиком от кончика носа до подбородка Васко. — Мсье Венсан, а вы, оказывается, стоите нескольких рубиновых рудников Торгового Содружества… ай! — воспользовавшись её рассуждением, Васко не преминул цапнуть её за кончик пальца. — Как приятно слышать, что я так дорог для вас. Хотя погодите-ка… Неслыханно! Награда за меня давно в дюжину раз превышает указанную!.. — Нисколько не сомневаюсь. Ваша голова равна годовому бюджету всего острова, но так уж вышло, что я категорически не намерена вас с кем бы то ни было делить… Ладонь в перчатке легла на его шею и опустилась к вороту камзола, и Селин невольно охнула, когда обе руки Васко крепко сомкнулись у неё на талии. — Мне кроме тебя никто и не нужен, Селин. И никогда не был. Придерживая треуголку, она только прижалась щекой к его груди.***
Сколько раз де Сарде вглядывалась в морскую даль и ждала на горизонте появления его очертаний… Теперь же он высился прямо над ней, и «Морской Конёк» было не узнать. Для привычных глазу линейных фрегатов он выглядел слишком вызывающе, если не сказать зловеще. Над главной мачтой развевался чёрный флаг с буквой V. Дополнительные остроконечные паруса, множество странных рей и неуловимые глазу обывателя изменения преобразили его до неузнаваемости, и в отличие от чинных навтских судов, «Конёк» напоминал ощетинившуюся рыбу-зебру. Неизвестные корабли в акватории поодаль также выделялись подобным стилем. Но самым большим отличием от того «Морского Конька», каким она его помнила, была галеонная фигура на носу. Молодая девушка со вздыбленными ветром волосами, обнажённой грудью и зловещей улыбкой смотрела прямо перед собой и, казалось, вела за собой силу целого океана. Жуткие щупальца полу-русалки, полу-кракена, обхватывали нос корабля, не касаясь воды, и были так подробно сделаны, что казалось, стоит отвести взгляд, и хищные плети вот-вот поудобнее перехватят корпус судна. Совсем не по-салонному вытаращив глаза, Де Сарде вцепилась в рукав своего спутника и разглядывала до мурашек знакомые черты женского лица. Резчик мастерски передал застывшую в дереве жизнь. И особенно — щербинку между зубов морской девы. Наконец, не в силах оторваться от грандиозного монстра, она накрыла рот перчаткой и выпалила: — Помилуй меня Просветлённый, это же я! Васко, ты только посмотри, эта леди, она же — точная копия… Подумать только…! Но кто… Непонимающе хлопая ресницами, де Сарде обернулась. Глядя на потрясённую Селин, Васко лишь с улыбкой поднял брови. Стыдливо завернувшись почти до бровей в накидку, покрасневшая до ушей наместница прошептала: — Ну и вкусы у вас, мсье Венсан… Бесспорно, сие художество высочайшего толка. Только по мне, уж больно откровенное… Да и скульптор явно польстил модели… — Вынужден возразить, миледи. Скульптор действовал строго в соответствии с памятью заказчика. Заказчик же отлично помнит каждую деталь… Смуглая ладонь закрывшего глаза Васко провела в воздухе по очертаниям высокой груди фигуры, и сконфуженной Селин ничего не оставалось, как спрятать лицо в руках. — Н-но я же не умею так страшно улыбаться… Он сгрёб её в охапку и поднял её подбородок. — Ты была нужна мне рядом. Даже в виде символа. Даже там, куда бы я ни за что не пустил тебя реальную. Селин лишь рассеянно улыбалась, не зная, что и сказать…***
На верхней палубе никого не было, кроме двоих навтов, поглощённых громкой беседой. И были они явно навеселе. Не сдерживая улыбок, молодые люди проскользнули в капитанскую каюту, и Васко щёлкнул замком. Похоже, авантюра по проникновению незамеченным на собственный корабль развеселила и его. Селин вдруг поймала себя на мысли, что целую вечность не чувствовала себя так легко, как сейчас рядом с ним. Когда дверь с лязгом захлопнулась, сбивчиво дышащий Васко впечатал Селин в стену, медленно развел её руки в стороны и сжал над головой. — Остаться наедине с самым отъявленным пиратом на Гакане, который бредил вами на протяжении долгих трёх лет… Опасное и необдуманное решение, миледи… — задумчиво проговорил он, пожирая её глазами. — Вот уж не думала, что вляпаюсь в историю из бульварного романа а-ля «барышня и пират», — Селин, конечно же боролась с улыбкой, но всё же осуждающе цокнула языком. — А какой дурной тон столько лет мечтать об одном и том же морском разбойнике, который всё никак не объявляется… — Ну, этот болван заслуживает всяческого порицания, — прошептали его губы. Комкая нежные драпировки, слой за слоем руки Васко продирались к алебастру голубоватой в своей бледности кожи. Сбивчивое дыхание рисовало на шее Селин дикое, первобытное счастье. Обветренные губы горячо и ревниво пили с её кожи ароматы лаванды и вынимали её из бездны глухого одиночества. И сама душа её словно поворачивалась ему навстречу тенью улыбки в полузакрытых глазах. Не сводя друг с друга счастливых глаз, они беспрестанно путались в шнуровке, но в четыре руки таки преодолели застёжку корсета. Под нежным натиском поцелуев непослушные пальцы Селин то зарывались в выгоревшие волосе капитана, то хватались за его плечи. Расстегнутая чёрная рубаха так и осталась на Васко, полусодранная и спущенная до плеч. Губы всё запечатывали каждый новый шрам на его груди, пока её пальцы не коснулись надписи, вбитой в кожу у самого его сердца. Селин замерла, потрясённая этим открытием. Васко прижал маленькую ладонь к её собственному имени, и она ощутила, как сильно бьётся его сердце. Это биение отозвалось в ней глубоко волнительным всплеском. В следующий миг она жадно прижалась к нему, шепча его имя и чувствуя, как он приходит в неистовство от этого шёпота и сам откликается на него точно так же. Млея от неспешных поцелуев и прикосновений, Селин совершенно безотчётно взяла его смуглую руку и положила на свою грудь. Трепетность уже её сердца забилась в тепле его ладони. В объятиях этих рук де Сарде чувствовала себя на своём месте, и странная правильность присутствия Васко усмиряла неизбывную тоску её стихийной натуры. Голова пошла кругом, и пол качнулся, уходя из-под ног, когда Васко подхватил ее. Мир за пределами его объятий и прикосновений исчез.***
Полуденного солнца хватало, чтобы выводить убористые трассировки и не щуриться. Сгорбившийся в три погибели над картами Фаусто с циркулем сердито вскинулся на вошедшего. По-выходному перевязав косынкой светлые космы, Леон со свитками под мышкой ввалился в каюту и уставился на квартирмейстера. — Ох и бесим же мы местных гильдейцев… Ты видел эти рожи недовольные в порту? Хотя на маскараде этом здорово было. Дамочки — просто отпад! Кстати, погрузка завершена и всё готово, чтобы отчаливать, — он кивнул в сторону соседней капитанской каюты. — У себя? Сосредоточенное лицо Фаусто резко изменилось. — Да! То есть нет! То есть… мнэээ… капитан очень занят! Зайди лучше потом. — Гхм. До сих пор, что ли?.. — Леон скривился и почесал затылок. Из капитанской каюты вдруг раздались стоны: мужской и женский. Не теряющий надежду Фаусто сделал страшные глаза и очень убедительно сообщил: — Капитан ээм… не очень хорошо себя чувствует. Просил не беспокоить. Леон вслушался и флегматично хмыкнул. — По-моему, наоборот. Чувствует себя в кои-то веки как раз хорошо… А мы с Джу так и подумали… Постовые доложили, что им пришлось сказаться выпимши и зажать хлебальники. Чтоб не ржать. Эта парочка так старалась не шуметь, пока кралась сюда, что, право, бухая в сраку кавалькада армейцев тише ходит… Фаусто красноречиво посмотрел на Леона и закатил глаза. — Ладно-ладно. Зайду позднее…***
Де Сарде разбудили пальцы, то тонущие, то скользящие в волнах белого золота её волос. Крики чаек раздавались даже через запертое окно. Не открывая глаз, Селин уютно завозилась на плече Васко и по-хозяйски забросила ногу на прохладную кожу. Спешить было решительно некуда. Её дом был там, где был Васко, и остатки снов, убаюканных волнами, смешивались с запахом моря, каюты и самого капитана. — Я же не сказал про самое главное, ради чего вообще явился!.. Бледная ладошка на ощупь шлёпнула по лицу, разрушающему эфермерную ткань её сна, но обнаружила щетину и занялась изучением чувства щекотки на нежной коже. Однако глаза пришлось приоткрыть. — М? — Я… ты согласишься стать моей женой, Селин? Как только она, всклокоченная и блаженно-сонная, уселась на постели, Васко торопливо вытряхнул из вышитого мешочка на ладонь нечто и повернул к ней. Но едва она успела ответить, он вдруг зажал содержимое в кулак и досадливо пробормотал: — Проклятье… Я вырву ноздри этому мошеннику! Ну это же безобразие, неужто не могли придумать получше!.. Ну что за… Как бы ни пыталась разглядеть таинственную штуку, Васко всё отворачивался и страшно бранился на навтском. Наконец Селин вцепилась в его запястье, и спустя несколько мгновений её визга и смеха он всё же капитулировал и позволил разжать себе кулак. Кольцо оказалось под стать знаменитому «вкусу» Леди Моранж. Огромный мутный болотно-зелёный нефрит в пол-кулака окружала кручёная золотая финифть со строго вписанными по четырём сторонам бриллиантами чистой воды, а кроваво-огненная эмаль на шинке добавляла громоздкой конструкции оттенок несомненного недоумения. Быть может где-нибудь при Ан-Ханьском дворе за такое кольцо луноликие фрейлины и передушили бы друг друга, но на изящном пальчике Селин украшение выглядело настолько инородно, что первой реакцией де Сарде было нестерпимое желание расхохотаться, и на ум уже шли колкие прозвища навроде «карманная палица» или «дамский таран». Даже переговоры с королём островитян стали не такими трудными, как её умение сдержать смех в этот ответственный момент. — …вот что бывает, когда перепоручаешь кому-то самое важное из возможного: не то и не так… Всё должно было происходить не так… Как же ненавижу быть вторым… В голосе Васко слышалась горькая усталость. — Для меня ты — всегда первый. И единственный, Васко. Де Сарде нежно закрыла ему рот кончиками пальцев, водрузила на безымянный золотое чудовище и отвела руку, любуясь безумным сочетанием материалов баснословной стоимости. — Всегда предпочитала из рук вон выходящие вещи. Кольцо бесподобное. Я согласна. — Не расслышал. Ещё раз, пожалуйста. — Согласна. — А? — Согласна!!! Он обнял смеющуюся Селин, и они вместе повалились на кровать. Васко повернул голову, чуть коснувшись губами её губ, и посерьёзнел. — Осталось незаконченное дело. Это важно. Я должен разобраться с Гильдией. — Понимаю. — Без подобных амбиций это был бы уже не Васко. Внутри себя она печально улыбнулась. — У тебя есть план? Её палец медленно изучал узоры на его подбородке, пока он размышлял. — Честно говоря, нет. Такому меня не учили. Единственное, на что я могу опираться — на чувство меры и на чувство справедливости. Я попробую. Уверен, найдутся те, на кого я смогу равняться. Те, кто справятся лучше и примут на себя обязанности толкового командования. Моя же задача простая: указать на дверь тем, кто больше не достоин определять будущее моего народа. И, возможно, придётся помочь уйти тем, кому стало казаться, будто их зады приросли к креслам. Васко задумчиво улыбнулся, встал и распахнул окно. В каюту ворвался аромат приближающегося дождя. Морской ветерок, облетев помещение, закружил исчёрканный грифелем чертёж неизвестного приспособления, поднял пару прядей Селин и уронил на пол перо, до половины покрытое сухими чернилами. — Когда навт остаётся один в безграничном тёмном океане, он вспоминает, кто он есть. Я остался. И океан дал мне не только силу, но и память о том, кто и каков я. Ты, Селин, как никто понимаешь, что любое знание без применения — мёртвое. Так зачем тогда весь мой опыт, если не ради того, чтобы показать моему народу, что можно жить лучше. Проще. Без всей этой грязи и бессмысленных жертв… И капитан, и его каюта — овеществлённое отражение его внутреннего мира, с его невыразимой хаотической притягательностью, казалось, остались прежними, какими запомнила их де Сарде. Но что-то неуловимо изменилось. В манере Васко держаться стало больше затаённой угрозы, будто в нарочитой медлительности скрывался кот, что заманил поиграть ничего не подозревающего мышонка. Развешанные по стенам чертежи неизвестных конструкций казались зарисовками из иного, зловещего, мира. То тут, то там виднелись острые углы, отдалённо напоминающие когти, клыки, а то и вовсе кости невиданных зверей, и здесь же из них выходили диковинные шестерни, скреплённые странными винтами с двойной резьбой… Одну из зарисовок исписывало столько ругани, что за вязью ядрёных оборотов разглядеть идею не представлялось никакой возможности. Прямиком по её центру загнанный по самую гарду кинжал с богато украшенной рукоятью намекал на сложные отношения автора и его проекта. Солнце за горизонтом садилось, и мягкий коралловый свет угасающих лучей обозначил бронзовый рельеф на гладкой коже татуированных спины и плеч. Пряди его волос покачивал бриз, и, разглядывая Васко, застывшего в раздумьях, Селин сладко жмурилась. — Знаешь, почему морская вода такая солёная? Она берёт на себя всякий грех любого навта и омывает слезами. Вот так. Море исправит любые ошибки тех, кого я ему верну. Либо поглотит их навечно. — Когда мы отчаливаем? — Мы? — он непонимающе оглянулся на де Сарде. — Селин, мы всей бригадой идём совершать переворот в месте, начинённом вооружением по последнему слову техники. Это не увеселительная прогулка. Барышням не место в подобном предприятии… И это уж точно — не твоя война. — Именно поэтому я плыву с тобой. Завёрнувшись в простыню де Сарде встала и прошлась по каюте, на мгновение застыв у ширмы с небрежно наброшенной одеждой, отливающей подобием чёрной чешуи. — Счастье моё, ты готова отказаться от статуса наместницы? От всего этого… — он неопределенно взмахнул рукой и с сомнением взглянул в её глаза. — Именно. Я не вернусь во дворец, — она грациозно присела на край стола и взяла лежащее рядом яблоко, — Никаких душных дипломатических переговоров, пышных застолий, скучных приёмов и постоянного выбора выражений, как бы кого не оскорбить. Иногда мне кажется, будто я даже стала сутулиться из-за этой пудовой ответственности за всех, вообрази! Безусловно важно, что будет с Тир-Фради, однако для процветания острова я сделала всё, что могла. Могу я уже начать жить собственной жизнью?! — О, представляю заголовки назавтра: «Очередная жертва: пропавшая без вести наместница, её милость Селин де Сарде, была похищена пиратами капитана Венсана прямо с бала-маскарада»… — Вот-вот! Именно так я себе это и представляла, — хихикнула она и надкусила яблоко. Васко подошел вплотную, обхватил её лицо ладонями и тихо проговорил: — Новое расставание, когда я только-только тебя обрел… Мне ничего не остается, как воплотить ваш коварный план, миледи. На этот раз я даже готов вам сделать жасминовый чай и предоставить выбор помещения, где вас запрут на время боевых действий. — Возможно ты зря сразу настраиваешься таким образом. Слыхал о дипломатии? Он не успел ответить. В дверь постучали. — Все в сборе, капитан! Ждем дальнейших указаний! Тёплые руки привлекли к себе де Сарде, и Васко поцеловал её в макушку. Взгляд же его стал жестоким. — Собрать капитанов в кают-компании! — Есть собрать капитанов в кают-компании!