Танец на Глубине/ GreedFall: Untold Story

Ночную Гаканскую Акваторию накрыл туман. В промозглой сырой дымке влага собиралась на деревянном лице носовой девы «Морского Конька» и крупными каплями капала с подбородка. Суровые черты деревянной девы казались жестокими, как если бы сама дочь гнева, Фурия, несла на своих крыльях справедливое возмездие. Дева-кракен вспарывала непривычно густую дымку, и она, словно сливочное масло, раздвигалась, оставляя за собой коридор сырой черноты, в который кильватерной линией друг за другом шли корабли флотилии Венсана. Васко стоял на носу корабля со сложёнными на груди руками, и тяжёлый его взгляд сверлил слепящую темноту. Воздух искрил, и зеленоватые всполохи огней Святого Орфея загорались на реях. В их призрачном свете команда во главе с капитаном как никогда напоминали мертвецов. Когда мимо пронеслись рваные клочья тумана, капитан сделал несколько шагов по палубе, и мир вокруг стал ещё темнее. Где-то позади, как нарочно, низко запел приунывший Джу, и его завывания подействовали на Васко странно успокаивающе. Никто из экипажа не произнес и десятка слов с момента выхода флота с архипелага Бесконечных Островов. Даже кофе в тяжёлых бронзовых кружках, которого все так долго ждали, вместе с бодростью только усиливал общую нервозность. И Васко иногда оборачивался к идущим позади мутным пятнам тёплого света носовых фонарей, оживляющих сырую, словно потустороннюю, темноту. Время от времени тишину разрывал крик боцмана, отдающего приказ потравить бегучий такелаж, и звук надтреснутого голоса гулко разносился по необъятным просторам пустоты. Из молочной пелены проступила чёрная фигура Леона. С неизменным прищуром он вглядывался то в темноту, то в бледные черты капитана. А Васко словно и не замечал. — Курс потерял? А, капитан? — раздался хриплый говор справа от Васко, и Леон, а это был именно он, шумно подул. Распространился горький запах кофе. Другая кружка мягко ткнулась капитану в грудь. Развязный голос выдернул его из задумчивого оцепенения, и Васко наконец оглянулся. Крепкий кофейный дух словно вернул в мир живых. Тускло блестящая кружка, зажатая рукой в перчатке, казалась отлитой из золота. Капитан едва заметно кивнул: — Так точно. — Зеленоватое свечение потрескивало на полях треуголки, и даже сквозь туман было заметно напряжение, с каким капитан вглядывается в стылую пелену. — Они очевидно пронюхали про наш визит. Что ожидаемо. Однако теперь я не прощу себе, что позабыл о такой возможности для них избежать встречи, как побег. В полумраке сверкнули зубы пирата. — Ты попёр в открытую, и уже этим прижал им хвост. Это сразу поражение без единого выстрела. У Адмирала понту не хватит давать задний ход. Отвечаю. Леон пожал плечами и шумно подул в кружку. — Я хрен его знает. Может вся жизнь готовила меня к этому моменту, а? — Посмотрим. — Капитан потёр лоб. — Посмотрим. — …а ведь когда-то мы с пацанами сигали прямо с пристани к лодкам… Ремонтные гоняли нас по всем докам. Мачту им в сраку. А нам было всё нипочём… н-да… Тоска в голосе пирата слышалась так же отчётливо, как и злоба, из которой выплывала его память. Он говорил в непроглядную стену тумана, и казалось, будто каждый из навтов словно оказался в полном одиночестве, хотя их камзолы едва не соприкасались плечами. — Нда, капитан, нихера не думал я, что всё кончится вот так… Через холодную кромку кружки в рот переливалась горячая горечь напитка. Васко понимал, что слышит начало внезапной исповеди и задумчиво отхлёбывал горячий напиток. Мерзкая липкая неизвестность давила на него так же, как и на всю команду, и потому редкая откровенность Леона виделась ему особенно ценной. — Мы всегда попадались, ссыкуны мелкие. А однажды, прикинь, за нами даже пустили чёрные бушлаты на шлюпке! Мы чуть не обосрались тогда. Ну и возьми да сигани прямо к Орфею где-нибудь зашкериться. — Он ухмыльнулся и вытер нос локтем. — Да-да, капитан, как зелень подкильная, метнулись прямиком под ноги Орфея. Уж думал, концы отдадим да на корм рыбам пойдём. Но нет, нет… Васко кивал и слушал. Едва пират умолк, воцарилось молчание. Такелаж скрипел в такт качке. Их чёрные камзолы блестели от влаги, и фосфоресцирующее сияние на мачтах из зелёного понемногу становилось голубоватым. — Я ж, когда подрос да оперился, нормально-то и в штормах ходил, и на курсе учился нормально, и в любые бригады нормально вливался. Нормальный я, капитан!.. Вона рожу мою почитай, каков был навт! Кабы не тот сраный экзамен по рыболовному промыслу, может и не вывела бы меня кривая в пираты. Как щас помню вопрос «укажите диаметр ячей сети при добыче кильки»!.. Ссссссука… На кой ляд мне тех рыб было знать, когда я ни разу не зубрил, и сходу отвечал на любой билет по навигации?!.. Капитанское дело да тактическая баллистика — отродясь назубок!.. Короче, психанул я тогда изрядно, ну и попёрся прибухнуть своё горе к мадам Розе. Думал пересдам как просплюсь… А нихера, прикинь! — свист вздоха сквозь стиснутые зубы прозвучал особенно громко. — Сунули в рыло указ об отчислении нахер! Так и сказали, мол, давай-ка, Леон, иди-ка ты в боцманы. И каюк. Меня!!! В боцманы!!! Ля, я и так пояснял, и сяк. и просил ведомости поднять с оценками — и ни хе ра! Ладно, думаю, хрен с вами, будь по-вашему, черти солёные. Ушёл в боцманы. Справлялся. Связи потихоньку стал налаживать. Доказать свою состоятельность перед матушкой-Гильдией старался! Придурок!!! Только, значит, поднялся, только, значит, оправился, а они эти падлы мне счёт за обучение выкатили. Полный пройденный Адмиралтейский курс. Да с вычетами и пенями какими-то. Говорят: Леоооон, каааак…? а ты не читал договора при поступлении что ли??? Я зенки-то и выпучил. Говорю: дак ну чё делать, отработаю, мол, идемте согласуем вычеты с жалованья всякие… А они, слышь, в харю-то мне каким-то новым приказом всё суют — мол, нетушки, ты или сразу вынь всю сумму да положь, или на рудники изволь… Так я когда манатки собирал свои ненужные, так и взялся за бритву. Думаю, ах вы, уроды бесчеловечные, ах вы мрази… Хотел вообще лицо с себя срезать нахер, но чот решил все «заслуги» перечеркать. — Пират хмыкнул и осклабился. — Ну и обратно к Мадам приплыл. Девчонка-то ейная, пока харю мою подтирала, и шепнула, мол можно и денег поднять, и никаких тебе ненужных наук, — свобода босяцкая, люди нормальные, да и сам себе начальник… Не знаю… — Леон покачал головой и вдруг спросил: — Да ведь?.. У тебя в потрохах тоже подпекало, когда разучивали молитвы Священному Альбатросу, да?.. Возражать ему Васко не решился. — Да нет, я ни о чём не жалею. Куда мне. — Пират зло сплюнул за борт. Прозрачные глаза Леона сощурились, как если бы дул ветер. Но Васко слишком хорошо знал эту предательскую резь даже в безветрие. — Тогда ещё собрали тех, кто посмышлёнее, да вывели вон. Мы больше никогда их и не видели. А тот курс расформировали. Да ты и без меня поди знаешь… Казалось, туман заполз Васко в уши и оглушил, густыми клубами заползая в сознание. Голос Леона резкими зигзагами крутился где-то вовне. …Леон-Леон, знал бы ты судьбу «счастливчиков», что случалась с отличниками Адмиралтейского курса … …едкие эпиграммы в адрес провалившихся на простейшем экзамене по физике рангоута складывались в убористые столбцы и разлетались по классу из плевательных трубок. Хитрые глаза молоденького Васко заранее полнились смешливым превосходством, когда они с товарищами ставили по пол-стипендии на вылет Жильберта, Мартина и Рено, безнадёжных неучей. Залитая солнцем аудитория гудела особенным весельем утомлённой молодости, когда впору тискать девиц и пить сангрию, а не просиживать штаны в душных стенах. Гомон умолк сразу же, как в зале возникли навты в чёрных бушлатах. Гремя каблуками, они прошествовали к Васко и скороговоркой зачитали приказ, что обязывал его немедленно собрать вещи и покинуть класс. Что он и сделал, жестами за спиной отшучиваясь на смешки и бумажные шарики, что барабанили ему по лопаткам. Впрочем, Васко досадовал, что теперь станет некому подтрунивать над однокашниками, старше на пять, а то и на все десять лет. Потом были бесчисленные бумаги, что он подписывал, не читая, и закрытые корпуса Адмиралтейства, о которых он и знать не знал. Обучение его сделалось в разы усиленнее, и интереснее. На сон оставалось всё меньше часов. Причудливые новые предметы оказались стыковыми дисциплинами, и вопреки ожиданиям, вместо утомления лишь распаляли азарт его пытливого ума. С виду знакомая баллистика вдруг расширилась сопротивлением материалов. Навигация неожиданно обогатилась углублённым курсом астрономии. Капитанский же курс и вовсе превратился в «Основы исследовательского дела единственно во благо Чрезвычайных Распоряжений». Самыми бесполезными оказались классы по офицерской этике. Подперев кулаком покрытую пушком щеку, Васко выполнял домашние задания по любым наукам, кроме ненавистного предмета, и вполуха слушал наставления мьсе о навтском неравенстве, основанном строго на послужных списках. Из тягучей монотонности многочасовых внушений следовало, что только избранное меньшинство обладает опасной привилегией научного знания, в то время как в руках навта простого и безыскусного любой навык, выходящий за рамки простейших умений — суть орудие самоуничтожения. Ведь как иначе распорядиться лишним знанием тому члену Матушки-Гильдии, что имеет обыкновение прикуривать у пороховой бочки, и ухом не ведёт, как не направить его во вред из благих побуждений священной своей простоты? Ментор поучал: кроме блага, невежество ничего не несёт своим обладателям. Что же до них, тех несчастных, чей интеллект и умения, к высочайшему сожалению августейшего Адмирала Флота, превзошли нормы, выверенные столетиями, им полагается находиться под отечески суровым надзором и употреблять свои таланты единственно во благо Гильдии Навтов во всех акваториях Великого Океана. Само собою разумелось, насмешки над неграмотными навтами жесточайше карались, как умаляющие достоинство чистейших из душ пред ликом самой Бездны Морской. Даже в обоих Кодексах дважды было прописано их блаженство и обязательное перед ними смирение, невзирая на разницу в чинах. Покаянные молитвы Великому Альбатросу за избыточность ума Васко конечно же злостно просыпал, за что регулярно получал розги. Но, как бы ни старался, поделать с собой ничего не мог. Благо просиживать ночи в лабораторных каморках стало куда веселее всякого сна. …а потом случился Бравелин… — …так ведь и он и спас нас! — Что? Кто? Леон остервенело тряс кружку над раззявленным ртом, собирая остатки кофейной жижи, отчего шрамы на щеках стянули его лицо до неузнаваемости. — Да сам Орфей, дура эта золотая. Статуя, ну! — Васко не понимал. Руки Леона, вооружённые кружкой, взмахнули, изображая гигантский монумент. — Плыли до кругов перед глазами, дыхалка-то поди не рыбья. Ну и чё. Приплыли. Тама воздушная подушка оказалась. В ней и отсиделись, мммальк-к-ки… Выговорившись, Леон перестукнулся с капитаном кулаками и замолчал. Полумесяц Малого Орфея, словно предчувствуя неизбежное столкновение с пиратской флотилией, совсем потерялся во мраке, и никакие координаты острова, словно вырезанные на костях каждого навта, не выдавали его местоположения. С младых ногтей морской народ назубок знал предание о своём запретном острове, что показывался лишь достойным, и при малейшем риске открыться чужакам скрывался из виду от нарушивших его тайну. Потому для всякого навта стремление к добросовестному служению Гильдии Навтов было частью естества, благо оба Кодекса, Морской и Сухопутный, имели ответы на любое сомнение. Задумавшемуся Васко стало очевидно, что труднодоступность Малого Орфея имела отношение всего лишь к тривиальной безопасности обитающего на нём командования Гильдии, и уж точно никак не стыковалось с моральными качествами его обитателей. Только теперь, да и то во многом благодаря Джу и миру, на время многомесячного плавания свернувшегося до вонючего трюма, он понял всю выгоду Гильдии от воспитания сильных в кротости и предельном доверии командованию. Кто как не они при должном свободомыслии могли представлять угрозу всей тотальности устройства их общества?

***

Подступившие сумерки прогнали туман, и высокое небо готово было вот-вот загореться брызгами звёзд. Из ярко-красного закатного марева выступили несколько пятен на горизонте. — Ну всё. Понеслась! — выкрикнул кто-то, громко топая по палубе. Количество точек в подзорной трубе стремительно росло, на них уже мигали крохотные огоньки, и Васко смог различить очертания кораблей. Канонада приказов будто прозвучала сама собой, без его участия. Среди шороха волн, гула топота на соседних кораблях и по эху повторённых приказов, он вдруг осознал, что назад дороги больше нет. Предательски заныло в груди, но он помотал головой, будто стряхивая сомнения и туго завязал волосы в хвост — обычный ритуал, чтобы сосредоточиться. Осмотрев выходящие на боевое построение суда, капитан коротко глянул на корабли со спущенными парусами, на которые высадили женщин, детей и прочий люд, кого стоило уберечь от предстоящего побоища. Он усмехнулся и с сожалением понял, что ещё раз взглянуть на Селин и приободрить их обоих уже не удастся. Грохот, с которым начали выкатывать бочки, свист юнг, смачная ругань боцмана и обрывки солёного ветра свились в музыку, и шальная улыбка застыла на губах. Вереница вражеских кораблей всё приближалась. С каждой минутой бешеный пульс замедлялся и оседал в душе ледяной решимостью. В темноте он не сразу увидел опознавательные знаки. Догадку подтвердило победоносное улюлюканье команды — грот-мачта флагмана несла широкий белый флаг. Сдаются без боя. — Капитан?! Атакуем?! Все готово! Ждём команды… — Нет. Боевая готовность. Не стрелять. Несколько ядер с соседнего судна всё же вылетело и с плеском упало у вражеских бортов. — Отставить!!! — рявкнул Васко, бешено сверкая глазами. Но, судя по беготне на проштрафившейся палубе, порядок восстановился незамедлительно. Тем временем от армады отделились пятна двух шлюпок с огнями. В мягком свете фонаря пассажиры показались смутно знакомыми. Рассмотрев одного, Васко неожиданно для себя расхохотался. Когда же делегации помогли подняться на борт, он готов был поклясться, что рад встретить грузного навта с мешками под глазами и густыми, потерявшими всякую опрятность, усами. — Капитан Дайон! Какая встреча, и снова под вашим белым флагом. Отмечу как сложившуюся традицию, с вашего позволения… Красавчик и Джу, стоявшие неподалеку, в попытке сдержать смех разом захрюкали в кулаки. — Венсан, о том, что ты идёшь на Малый Орфей, не знают только сухопутные крысы. Мы с бригадой подумали и решили перейти в оппозицию. — Дайон вдруг взорвался. — Ну потому что то, что творится в Гильдии, уже перешло всякие границы! — гость едва справлялся с волнением и утирал блестящий от пота лоб. Отдышавшись, он жадно присосался к трясущейся в руке фляге. Навты из экипажа Дайона загалдели и наперебой начали подкреплять рассказ капитана примерами вопиющих инцидентов. Васко остановил их жестом и покачал головой. Досада спряталась в снисходительную улыбку, и он поднял глаза на моряка. — Сразу говорю, — продолжил Дайон после того, как привёл в порядок дыхание, — Гильдия пошла на опережение, и их флот идёт сюда. Эти силы в несколько раз превосходят всё, что ты собрал! К утру они уже будут здесь. Вся Гильдия с самым последним вооружением! Нельзя им дать разнести твой флот в пух и прах! — И почему я должен тебе верить? Откуда мне знать, что вы не засланцы? Дайоновские моряки загудели с новой силой. Васко исподлобья зыркнул на них, и они тут же заткнулись. — Да потому, что командование так закрутило гайки, что уж куда как проще уйти в пираты, чем башлять откаты, один круче другого! А нормальные ребята, с которыми я работал, давно ходят под твоим флагом! — у Дайона неожиданно увлажнились глаза, он заговорил тише и придвинулся. — Да они и пригласили, ну! Музыканта Люка знаешь? Он и позвал… — капитан кивнул куда-то в темноту. — Остались только те, кого не успели повесить. И те, которым плевать все клятвы и на Кодексы так же, как и командованию. Ни одной светлой головы! Только приближенные. Была наша Ирен! Ты ж помнишь её арбитражи?! Так и ту выдавили! Если раньше я ещё кое-как сводил с концами, крутился, груз возил, так теперь — завалили отчётами и нормами по обязательным доносам! Стравливают между собой постоянно! Работать уж некому, всё пишем! От нашего прошлого величия только и осталось, что самодовольство да военная моща! Скоро станем как армейцы! — Дайона снова начало трясти. — Народ обнищал, повсюду дураки и невежи! Нет, чтобы в уме считать, как прежде, так теперь подавай им логарифмические линейки! Совсем обленились! Грамотных не осталось, сам посуди, мне вон в Адмиралтействе выдали технику безопасности в картинках! В картинках, Венсан! Казни на неделе по несколько штук, отписки, бумажки, да поди заносить золотишка не забывай!.. Перешедший на крик капитан Дайон вдруг запнулся, потупился и сник. — Ты упомянул подмогу Гильдии… — начал было Васко после затянувшейся паузы. — По всем акваториям сюда, на Гаканскую, собирали. Надо срочно уходить. Это единственный шанс, — затряс усами капитан. — Помилуй, какое уйти. Я же только что пришёл. Да и явно не для того, чтобы сбежать, как трус, Дайон. — Даже мы уже не сможем помочь тебе отыскать Малый Орфей. Он теперь скрыт и от нас. Разве что общее направление. Мы — беглецы и предатели. Взор не позволит приблизиться… — Отставить! Это уже моё дело. Возвращайтесь к себе на борт и ожидайте дальнейших распоряжений. Торчащие усы предательски задрожали, и Васко отвернулся, чтобы не смотреть в печальные глаза, в которых забрезжила надежда.