Сто шагов

– Арнольд, ты не занят? – робко спросила Хельга, постучав в дверь его комнаты. До её прихода Арнольд мирно дремал на своей кровати. Звуки дождя словно наигрывали ему незамысловатую колыбельную, и его медленно клонило в сон. В такие моменты он предпочитал ни о чём не думать, наслаждаясь приятной дремотой. Тело расслаблялось, он представлял себя где-нибудь в тёплой стране, которая заботливо укрывала его от беспрестанного завывания ветра. Осень, в принципе, никогда не нравилась Арнольду, ведь именно это время года заставляло его хандрить. На людях он улыбался, весело общался, старался поддержать друзей в трудную минуту, скрывая то, что ему самому требовалась помощь. Тоска, непреодолимая тоска овладевала его душой. Он и сам не знал, чем же можно было развеять эту осеннюю тоску. – М-м-м? – сонно промычал юноша. – А, Хельга, заходи, – он потёр глаза и сел на кровать. Парень задремал прямо в одежде. За время неглубокого сна у него успела помяться рубашка. Оглядев себя, он глубоко вздохнул, понимая, что ему придётся вновь заняться ненавистной глажкой одежды. Бабушку он старался не напрягать по пустякам, всё-таки возраст, хоть она и оставалась бойкой старушкой. – Мне понадобится твоя помощь, – Хельга отчего-то с осторожностью села на его постель и буквально на несколько секунд выпала из реальности, вспоминая вчерашнюю ночь. – С чем же? – Мне нужно пересдать тесты, а я никак не могу разобраться с логарифмами, – она была смущена, потому что не привыкла просить помощи. Хельга была тем человеком, который всегда до конца старался разобраться, чтобы не выказывать свою слабость или же в данном случае незнание. – Без проблем, – улыбнулся Арнольд. – Вечером мы можем этим заняться. Через полчаса я должен встретиться с Джеральдом, а потом я весь твой. Хельга усмехнулась, но вышло это как-то нервно. Её он был лишь тогда, когда они могли свободно притворяться: она притворялась, что совершенно не любит его, что их «баловство» не более чем подростковая шалость. – Что ж, буду ждать тебя, – Хельга воодушевлённо вернулась в свою комнату. Воскресенье. Ленивый день, когда ничего не хочется делать, особенно в пасмурную погоду. Честно говоря, Арнольд даже не хотел выходить из дома, но Джеральд попросил его с чем-то помочь. «Обещаю, это не займёт много времени», – оптимистично заявил темнокожий друг ему по телефону. В какой-то момент они будто с Арнольдом поменялись местами. После того, как его родители решили продолжать свою благую миссию, Арнольд вновь потерялся. Он обрёл то, о чём так давно мечтал, его персональное сокровище в виде мамы с папой. В мечтах, детских и ещё по-настоящему наивных, он видел, как они заново узнают друг друга, как пытаются стать ближе, как пытаются стать настоящей семьёй. Ему хотелось поиграть в бейсбол с папой, поесть стряпню мамы, каждый день чувствовать их объятья и гордость за сына. И самое главное, ему хотелось разделять с ними счастье. Но, видимо, их сын был не так важен, как другие люди, которые нуждаются в помощи. И если в детстве Арнольд спокойно воспринимал это, каждый день внушая себе, что его родители герои, то в подростковом возрасте делать это становилось всё тяжелее и тяжелее. Редкие письма от них уже не приносили былой радости. Он смотрел на их счастливую фотографию и думал о том, почему же его нет на этой фотографии. Может, его нет и в их жизни? То есть он существует, но одновременно и не существует. От этого становилось больно и обидно, и он хранил всё это в себе, порой даже не раскрывая ни Хельге, ни Джеральду, что же на самом деле творится у него в душе. А творился там самый настоящий хаос из множества запутанных клубков. Арнольд уже не знал, кто он есть на самом деле. Раньше он был неисправимым оптимистом, который старался помочь буквально каждому другу, получая от этого некое удовлетворение. Сейчас этот накал спал, и он мог помочь лишь Хельге… Да и помогал ли он ей на самом деле? Глупо отрицать, глупо бежать от осознания того, что их отношения не совсем дружеские. Тайна, что связывает их, что приносит им много удовольствия, что заставляет их ещё больше сблизиться и вместе с этим отдалиться. Нужно было признать, что между ними витала ужасная неловкость, которую можно было истребить, лишь отказавшись от их маленькой тайны. Но он не мог… или же не хотел. Он лишь надеялся, что не причинял боль Хельге, которая когда-то так эмоционально призналась ему в любви. Прошло много лет, но Арнольд помнил всё: её отчаянный голос, её широкие глаза от того, что она, наконец, смогла признаться, и его собственное глупое смущение. Смущение… какое же благородное слово, чтобы мягко отшить девочку, которая на тот момент совершенно ему не нравилась. Если бы он знал, что зайдёт так далеко с Хельгой, то, наверное, не поверил бы самому себе. Это же Хельга, просто Хельга. Спустя несколько минут он уже терпеливо ждал Джеральда возле мясной лавки. Тот взял отвратительную привычку – опаздывать, поэтому Арнольд знал, что его друг появится как минимум через пять минут. Идеальная пунктуальность Арнольда не позволяла ему опаздывать, и эту черту он отчего-то ненавидел в себе. Наверное, потому, что чаще всего именно ему приходилось кого-либо ждать: Джеральда, Стинки, Гарольта. Юноша глубоко вздохнул и ещё больше натянул на себя капюшон. Он ненавидел зонты, ему почему-то нравилось мокнуть под дождём, и он не понимал этого в себе: с одной стороны осень сводила его с ума, поскольку награждала лишь серым пессимизмом, но с другой стороны он отчасти наслаждался её дарами, например, дождями. Капли, что ласкали его кожу. И пусть они были холодны, и пусть порой они били слишком больно. Арнольд не видел этого, вернее, не чувствовал. Когда что-то очень любишь, ты любишь и обратную сторону того или иного явления… или же человека. – Прости, чувак, я снова опоздал, – к нему подошёл Джеральд и протянул руку. Фирменное приветствие кануло, когда им было лет тринадцать. – Я уже привык, – немного измученно проговорил Арнольд. – В общем, есть дело… – Так я вроде за этим и пришёл, – недоумённо проговорил светловолосый парень, перебив друга. – Сегодня День рождения Ронды, – проговорил Джеральд и улыбнулся, – она отдала мне приглашения, сказала, чтобы я позвал тебя. – Странно, обычно она за неделю раздаёт лично всем приглашения, –¬ Арнольд с неким подозрением смотрел на фиолетовую открытку, покрытую блёстками. – Она забыла его передать ранее нескольким людям. Тебе, мне и, по-моему, ещё одной девчонке, забыл её имя. – Не знаю, Джеральд. Сегодня воскресенье, а мне бы не очень хотелось просыпаться в школу в вялом состоянии. К тому же я пообещал Хельге помочь с уроками. – Чувак, – Джеральд похлопал его по плечу, – никуда твоя Патаки не денется, и тем более не обязательно сильно выпивать на вечеринке. Ты же знаешь, какие грандиозные праздники устраивает наша Принцесса, только подумай, – Джеральд провёл второй рукой по воздуху, как бы призывая Арнольда раскрыть своё воображение: – Много вкусной еды, напитков, конкурсов и ещё девочек. – Стоп! Девочек?! То есть ты же вроде как с Фиби, – Арнольд изумился тому, что они в очередной раз расстались. К этому давно нужно было привыкнуть, но Арнольд считал их настолько идеально сочетаемыми, что не мог представить порознь. – Пойми, в городе так много ещё красивых девчонок, и я, один такой великолепный. Мне кажется, я ещё не созрел для серьёзных отношений. Фиби – классная, но мне скучно, понимаешь? Я ощущаю себя таким… ограниченным. – Когда-нибудь ты пожалеешь, – укоризненно сказал Арнольд и покачал головой. – Возможно, но не сегодня. Ну что, идём? – Ладно, – согласился Арнольд, – но только ненадолго. Хельга терпеливо дожидалась Арнольда в своей комнате, через каждые пять минут глядя на свои наручные часы. Он ушёл уже пару часов назад, хотя сказал, что вернётся скоро. На улице стемнело, а ей не хотелось ждать ночи, чтобы подготовиться к тесту. Она дала ему ещё пять минут, но Арнольд так и не появился. Рассердившись, Хельга набрала номер Фиби и сообщила, что скоро зайдёт к ней, та, конечно же, не могла отказать ей. Ещё по телефону Хельга услышала подавленный голос подруги. Не требовалось много ума или же экстрасенсорики, чтобы догадаться: Джеральд в очередной раз бросил её. «И сколько можно уже это терпеть? Неужели у неё нет никакой гордости?», – подумала Хельга, надевая своё нежно-розовое пальто. Порой она и впрямь забывала, что никогда не могла отказать себе в удовольствии, которое поспешно вело к очередной дозе страданий. Фиби и выглядела даже подавленно. Она словно желала подруге показать, насколько же ей плохо: не расчёсанные волосы, которые она обычно собирала в хвост, помятая футболка, на которой красовалось пятно от кетчупа. Значит, она снова ела жареные крылышки с острым кетчупом. Хельга это прекрасно знала: когда Фиби было плохо, она отчего-то старалась заглушить весь свой негатив острой едой. – И почему ты его не пошлёшь? – изумилась Хельга, смотря на подругу и мысленно сочувствуя ей. – Ты же знаешь, – обречённо произнесла Фиби, стараясь не смотреть в глаза подруге. Она понимала, что там увидит, – жирный укор. – Знаю, но неужели лучше вот так страдать? А где же твоя гордость? – А твоя? – в ответ смело сказала Фиби, сложив руки на груди. – Ни за что не поверю, что тебя устраивает просто дружба с Арнольдом. Ты можешь лгать ему, можешь даже мне, но вот саму себя ты не обманешь. Хельга тяжело вздохнула, подняв взгляд к потолку. Она прекрасно понимала, что подруга права, но что она могла сделать? Просто разом разлюбить человека, которого она в своё время возвела в идолы? Перестать наслаждаться его присутствием и хотя бы дружеским вниманием, а порой даже не совсем дружеским. Хельга практически ничего хорошего не видела в своей жизни, все её мысли, все её чувства, всю её настоящую натуру понимала и принимала только бумага. Но разве бездушный лист сможет ответить? Разве он сможет пожалеть в особо трудные минуты? И ей хотелось хоть чего-нибудь хорошего, пусть и мимолётного, но главное хорошего. И неважно, что это была дружба с Арнольдом, несмотря на то, что она продолжала любить его, и также неважно, что они позволяют себе намного больше. Им ведь так _хорошо_, Хельге, наконец, было иногда _хорошо_. И было действительно сложно отказаться от этого вожделенного ощущения. – Мне нужна помощь с логарифмами, – только и произнесла Хельга, помахав учебником. Фиби была даже рада смене темы, потому что она уже сама порядком устала от этих недоотношений с Джеральдом. Она действительно любила его, говорила ему, и он отвечал ей тем же. Но она не понимала того, что он снова решил расстаться. Почему, если любит? Что же его сдерживает? Может, есть какие-то страхи? Вопросы, сводящие с ума. Она сама же отвечала на них, но разве можно получить хоть каплю удовлетворения от ответа, который сама же и придумала для собственного успокоения. – Хельга, – вдруг робко начала говорить Фиби, пока подруга думала над тем, как решить очередную задачку. – Я пытаюсь сосредоточиться, – ответила та, – мне кажется, у меня даже есть прогресс. – Ты знаешь, куда ушли Джеральд и Арнольд? – Понятия не имею. – У Ронды сегодня День рождения, она и меня пригласила, но я отказалась. – И что с того? – Хельга ощутила укол обиды от действий Арнольда, ведь он же обещал… он почти никогда её не поводил, почему же именно сегодня? – Там будет Лайла, – коротко ответила Фиби, прямо взглянув на подругу. Тем временем Арнольд пребывал на вечеринке Ронды. Именинница встретила его тепло, вот только Шотмену не так было радостно находиться среди множества гостей. Он любил вечеринки, но почему-то сегодня ему хотелось безвылазно сидеть в комнате и заниматься с Хельгой. Эта мысль была настолько уютной, что ему захотелось моментально телепортироваться к себе в комнату, где не было надоедливой музыки, лишнего шума и, самое главное, чувства полного дискомфорта. Арнольд хорошо ладил с Рондой, несмотря на то, что с годами она стала больше строить из себя ту, кем на самом деле не является. К ней и без того было приковано много внимания, но возникало стойкое ощущения того, что ей было этого мало. Например, на прошлой неделе она рассказывала своим подругам, как познакомилась с взрослым мужчиной, который прямо таки сходил по ней с ума. Большинство историй было выдумкой, в чём Арнольд ни капли не сомневался, только не понимал, зачем же Ронда создаёт вокруг себя такую репутацию? – Дружище, на, выпей, – Джеральд протянул другу ярко-красный стаканчик. – Нет, спасибо, сегодня нет настроения. – А хочешь, я тебе его мигом подниму? – Джеральд подмигнул другу. – Ну, попробуй. – На вечеринку пришла Лайла Сойер. – Что?! – удивился Арнольд, уже не тая надежду ещё раз увидеть миленькую девочку, которую любил в начальной школе. – Смотри, как ты расцвёл. Она стоит в гостиной вместе с другими. Давай, подойди же к ней, – Джеральд прямо подтолкнул друга, зная, какой тот нерешительный. Увидев Лайлу в милом лазурном платье, Арнольд застыл на месте. В один миг в его голове пронеслись все самые приятные воспоминания с ней, и он почувствовал приятное тепло от столь удивительных воспоминаний. Милая девочка, которая распустила свои косички, обрезала свои прекрасные волосы. Больше всего Арнольду, наверно, нравились её веснушки, которые ничуть не портили Лайлу, ну, и, конечно, её добродушие, её милота, её совершенство. Тогда многие удивлялись, почему же такие идеальные, добрые и отзывчивые Арнольд и Лайла не стали встречаться. Он знал, что нравится ей совсем не так, как она ему, и пришлось смириться с этой мыслью. После пятого класса Лайла покинула школу 118. Так и оборвалось окончательно их общение. Арнольд не хотел навязываться, да и видеться с ней, если честно, тоже, но не потому, что испытывал неприязнь, а потому, что ему было неловко. Как же больно быть отвергнутым, как же сложно порой жить с этой мыслью. Арнольд понимал Хельгу, когда ему пришлось отступить. Всё было слишком неожиданно, и всё было совсем не так, как ему хотелось. И видя перед собой снова улыбчивую и донельзя милую девушку, Арнольд подумал, что может быть… может спустя столько лет есть хоть какая-нибудь надежда. Навязчивая мысль о завоевании сердца Лайлы не отпускала его, но он не доходил до такого фанатизма, как Хельга. Он не хранил её фотографий, не писал писем и стихов, даже старался жить, не думая о ней. Но что-то постоянно возвращало его мысли к Лайле. Что-то не давало отпустить свою навязчивую идею, свой своеобразный фетиш. Однако ему было сложно что-то предпринимать, ведь он так изменился, изменилась наверняка и она. – Эй, Арнольд, – увидев его, девушка приветливо махнула ему. Он, с минуту постояв и восстановив нормальный пульс, всё-таки подошёл к ней. – Привет, Лайла, давно тебя не видел. – И я тебя, Арнольд, – она мило сложила руки в замок и так же мило улыбнулась парню. – Очень рада видеть тебя. – Да, взаимно, – Арнольд смущённо улыбнулся и от неловкости потёр шею, опустив на секунду взгляд. – Как твои дела? – Ой, знаешь… Их разговор растворился в остальном шуме. Джеральд со стороны наблюдал за своим лучшим другом, довольно улыбаясь. Он считал, что Арнольду давно пора найти себе девчонку, и Лайла казалась ему идеальным кандидатом. Тем более Арнольд когда-то по уши был влюблён в неё, и, как бы Арнольд ни отрицал, Джеральд знал, что его детская любовь ещё не до конца испарилась в однообразных буднях, прожитых без этих милых веснушек. Ему хотелось, наконец, увидеть друга по-настоящему счастливым и живым, что ли: отъезд родителей достаточно «скосил» Арнольда, а тесное общение с Патаки, которого Джеральд не понимал, совсем, видимо, загнало Арнольда в угол. Арнольд смеялся, улыбался и что-то весёлое рассказывал Лайле, держа в руках стаканчик с каким-то алкогольным коктейлем. Несмотря на то, что его разум постепенно окутывала дымка, несмотря на присутствие Лайлы, он так и не смог сделать настоящий шаг вперёд. И он знал, что дело не в его природной робости. Что-то останавливало сказать комплимент Лайле, пригласить куда-нибудь, пусть даже по-дружески. Что-то, чего он не понимал. Между ним и Лайлой был барьер, Арнольд отчётливо ощущал его, но не мог понять, почему же он так резко вырос между ними? Вечеринка действительно прошла на «ура», и Арнольду удалось взбодриться. За всеми разговорами, конкурсами Арнольд совершенно забыл, что пообещал позаниматься с Хельгой. Он лишь надеялся на то, что она не держит на него сильную обиду, а ещё он надеялся оказаться в её горячих объятьях. Чёрт, он стал слишком зависим от них, от её нежных пшеничных волос, от хриплого голоса, который так смущённо и вместе с этим возбуждённо шептал его имя. Только его… Но этой ночью пансион встретил его пустотой. Абсолютной пустотой…