I C U (Я тебя вижу)

POV Рей Совет поверил Бену не сразу – а с чего бы им верить, собственно? Но когда обстановка накалилась, подоспели новости от радистов. Сообщение галактике от Дарта Сидиуса подтвердило его слова. Наша маленькая армия оправилась от потрясения и обсуждает стратегию. Я – молчу. Бен держит меня за плечи. Я дрожу. Мне плохо. Во мне течёт яд. Во мне кровь ситха, чьё наследие, оказывается, ещё живёт. Живучие твари. Как я сама. Рей Палпатин. – Рей. Рей! Посмотри на меня! – Бен сжимает пальцы, заглядывая мне в лицо. – Не могу, – меня мутит от себя самой. Я отстраняюсь, выбегаю в коридор и несусь, не разбирая дороги. Бен перехватывает меня, обнимает, прячет моё лицо в отворотах его кирасы. – Ты – всё ещё ты, и останешься собой, – твёрдо говорит Бен, сжимая меня в объятиях. – Самый яркий Свет, что я видел. И вся Тьма в тебе – только моя, – яростно и ревниво добавляет он. – Слышишь? Я – твоя Тьма. Я, а не Палпатин. А ты – мой Свет. Никогда не сомневайся, Рей. Никогда! Я прячусь в кольце его рук, боль и ужас медленно отступают. Мысли проясняются. И в самом деле, что это я? Мы теперь – вне чужого влияния. И я, и Бен. Его прошлое (горечь, гнев, обида) останется позади. Время и мне переступить через своё. – Ты полетишь со мной туда? На Эксегол? – решительно спрашиваю я, подняв голову. – Я полечу с тобой куда угодно, – спокойно отвечает Бен. – Особенно – туда. – Вернёмся? – я киваю назад, к залу собраний. Мне неловко перед советом за истерику, но я обязана вернуться и участвовать. – Да, – кивает Бен, мягко кладёт руку мне на талию, и мы идём обратно. – Думаю, я догадался, где один из Ориентиров. POV Бен Соло День давно превратился в ночь, стылый воздух ангара холодил щёки. Я закашлялся. Последние несколько часов прошли в разговорах. Лея поговорила с Рей и успокоила её окончательно. Люк подтвердил мою догадку: он нашёл Ориентир в своих странствиях и отвёз на Ак-То. Меня дважды чуть не казнили на месте – но за меня вступились три человека, которых я уважаю. Вот только я убил их друга, названого отца и мужа. От этого внутри ворочался тяжёлый ком вины и сожалений. Гнев больше не заглушал их, но и не подстёгивал. Они просто были, и я учился с ними жить. Ради Рей, которая чуть не разнесла ангар Силой, чтобы защитить меня. Ради матери, которая поручилась за меня. Ради Люка, который просто сказал: – Я не ощущаю присутствия Кайло Рена. Перед вами Бен Соло, который наделал ошибок и хочет их искупить. Сноук уже пал от руки моего падавана. Черёд прибежища ситхов и последнего Владыки. ...Я снова закашлялся, стараясь не двигать плечом: на нём лежала задремавшая Рей. Все разошлись – а мы остались у стола для совещаний, слишком уставшие, чтобы встать и уйти. – Простыл? – руки с чашкой, пар, травяной запах. Люк. – Выпей-ка чаю да иди спать. Вон, Рей уже на руках нести придётся. – Вчера она меня до кровати волокла, – улыбнулся я, вспоминая. Чай согрел горло, жжение отступило. – Я,пожалуй, никогда тебя таким не видел, – Учитель сел рядом. – Спокойным, взрослым, смелым. Рассудительным. Счастливым. – Он чуть помолчал. – Это моя вина, Бен. Я виноват перед тобой. Обида всплыла, как муть со дна памяти – и растворилась. То, что я тогда сделал, было несоизмеримо более жестоким. Только теперь я нашёл в себе смелость посмотреть правде в глаза. – Знаешь, я мог поступить так же. На твоём месте. – Я с трудом подбирал слова. – Я так долго тебя ненавидел. За недоверие, за твой страх. Но разве я сам всё это время не был напуганным и не верящим никому? Я вздохнул и посмотрел на Рей, даже во сне держащую мою руку. – Я не умел любить, Люк. С ней – научился. Она подарила мне свой Свет – просто так. Теперь я могу тебя простить. А вот себя – пока нет. Я прикрыл глаза. Вина царапала внутренности острыми гранями на вдохе. На моё второе плечо опустилась тёплая рука. – Ты сможешь, Бен. Она поможет тебе. – Люк усмехнулся и добавил: – А знаешь... Меня бы не было, будь мой отец послушным падаваном. Ни меня, ни Леи, ни тебя. Так что гори они огнём, эти правила. Не в них суть. Береги её, племянник. Люк хлопнул меня по плечу – и ушёл, оставив мне чашку с остывающим чаем и изумлённое (наверняка крайне дурацкое) выражение лица. Перед глазами стояло переданное Люком воспоминание о горящем Древе Джедаев. – Спасибо, – выдохнул я в пустоту. – Спасибо… дядя.