Золотая трава стала червонной от крови, Черноту от пожарища с белой стены не стереть
Пустых было много. Очень много. Неизвестно, что послужило причиной материализации столь многих душ-минус в одном месте, но факт оставался фактом — их было огромное количество, а Омаэда взял с собой не так много людей. На что он надеялся? Сказали же, что аномальная активность! Права капитан, что он идиот и тупица, сто раз права! Ударом булавы, в которую превращался его Гегецубури, Омаэда разбил белую уродливую маску очередного чудовища, и смахнул пот со лба. Ну почему так много? Откуда они лезут? Обычно сами по себе Пустые не разрывают ткань миров так сильно, обычно они появляются не такими большими группами, только если… Если их кто-то не призывает. Запоздалая догадка озарила Омаэду, но что он мог делать с этой догадкой? Доложить капитану? Но капитан охотится, капитан выслеживает преступника, а когда Сой Фонг выслеживает кого-то, ее саму не в состоянии найти ни одна живая душа. Да и мертвая тоже. Сой неуловима, как порыв ураганного ветра, и столь же быстра. И, если теория Маречиё верна, она скоро придет сюда сама, потому что вызывать Пустых мог только один человек, и лучше бы это был он, а не еще один преступник. Оставив отряд сражаться с чудовищами самостоятельно, Омаэда вошел в шунпо и направился вглубь леса, ломая густо растущие ветви деревьев. Нечаянно — в силу крупных размеров ему было сложно двигаться между ветвей бесшумно. Маречиё пытался быть тихим, проклиная свои габариты, но не получалось — и, когда он в очередной раз с хрустом сломал толстый сухой сук, спрыгнув на поляну, в лейтенанта полетел кунай. Омаэда увернулся легко — целились не столько на поражение, сколько для привлечения внимания. Беглый заключенный Хидемаса Абэ стоял посреди лесной поляны, и в его руках была упаковка с таблетками для призыва Пустых, а на бедре в ножнах болтался меч. Асаучи или просто оружие? Он не мог вернуть себе свой занпакто. Он ведь не мог, верно?.. — Ты арестован! — завопил Омаэда, раскручивая Гегецубури над головой. — Сдавайся, или я тебе башку размозжу! — Напугал, — издевательски усмехнулся Хидемаса. — Просто весь дрожу от страха, лейтенант Омаэда. Ну так давай, сразись со мной и арестуй меня! Его меч вылетел из ножен, серебряным росчерком мазнув по взгляду Маречиё. — Твой занпакто? — удивился Омаэда. — Откуда? — Украл, — пожал плечами Хидемаса. — Вернее, вернул себе свое. А что не так? Ах, только то, что ты сегодня умрешь, лейтенант Омаэда. Он взмахнул мечом, отрывисто приказывая: — Извивайся, Орочизаки! Лезвие его меча действительно завертелось, становясь подобием дрели или сверла. Маречиё нервно сглотнул, представив, как это сверло легко может перемолоть его плоть и превратить тело в фарш, как мясорубка. Все же он был трусом, он хотел бы избежать боя, или чтобы появилась капитан — вот капитан расправилась бы с Хидемасой в два счета, легко и играючи, Омаэда был в этом уверен. Но Сой Фонг здесь не было, а он не мог сбежать — если он сбежит и даже не предпримет попытки задержать преступника, если он его упустит — Сой сама прикончит лейтенанта. И так, и так — любой вариант загонял Омаэду в тупик. Вот черт. Первый удар меча-дрели Маречиё парировал, отбив лезвие булавой, но не успел нанести удар в ответ — Хидемаса исчез в шунпо, чтобы появиться за спиной Омаэды и ударить снова. Омаэда увернулся, опять раскрутил булаву на цепи…***
Сой Фонг засекла присутствие Хидемасы спустя шесть минут поисков. Чертов преступник хорошо скрыл свою реяцу, так, что комар носа не подточит, но Сой была не комаром, а шершнем, так что по ряду признаков догадалась о местонахождении Хидемасы по сломанным веткам, обрывкам духовной силы, и, главное — по активности Пустых в районе напротив. Не только Омаэда смог сложить два и два — Сой тем более это вычислила, и теперь стояла на толстой ветке дерева, скрываясь за стволом и листвой так, что увидеть ее было невозможно, зато капитан могла видеть все. И она видела — видела, как Омаэда топорно решил атаковать Хидемасу, и чуть не застонала от злости и разочарования: ну кто так делает? Ну кто афиширует противнику собственное присутствие? Она сто раз учила лейтенанта, как надо проводить задержание, а он, как всегда, действует по-своему, идиот! И кто так сражается? Сой видела как минимум четыре раза, что Хидемаса был открыт для атаки, но Омаэда ни разу этим не воспользовался. Размахивал своей дурацкой булавой, только и мог, что уворачиваться и промахиваться, но уходить от чужих атак ему становилось все сложнее. Омаэда уставал, выдыхался и терял силы. Несколько раз меч Хидемасы чуть не пронзил его тело. Может, это был бы выход для Сой? Если ее лейтенанта сейчас убьют, им не придется жениться, и все проблемы чудесным образом разрешатся. Новое замужество отложится на неопределенный срок — уж Сой постарается носить траур как можно дольше, сыграв на публику глубокую скорбь по утраченному возлюбленному. Но… рано или поздно старейшины снова подсунут ей жениха, и вдруг это будет на этот раз Бьякуя? А еще до того ей навяжут нового лейтенанта из той же самой семьи Омаэда, и не факт, что он будет печь такое же вкусное печенье… Ну почему она должна его спасать? Он же мужчина! Хотя, если бы Омаэда ее спас — Сой бы в тот же день сложила звание капитана, не перенеся позора. Но он может и не спасать ее, а сам побеждать врагов, а не полагаться на девушку! Сой сердито хмурилась, неосознанно сжимая кулаки так, что на ладонях оставались следы от ногтей, кусала губы и мысленно проклинала Омаэду за его медлительность и глупость. А потом Омаэда все-таки пропустил удар — меч-дрель распорол ему грудь сбоку, и лейтенант рухнул на колени с глухим стоном. Хидемаса громко и торжествующе захохотал, и Сой Фонг больше не смогла терпеть. — Жаль врага до смерти, Сузумебачи! Меч в ее руке вспыхнул золотом и превратился в острый шип на указательном пальце. Длинный острый золотой шип, действительно способный жалить до смерти. Сой спрыгнула с дерева и вошла в шунпо, появляясь между потерявшим сознание Омаэдой и собирающимся его добить Хидемасой. Меч-дрель встретился с шипом, и, хотя из-за разнице в длине лезвий остановить дрель было сложно, Сой справилась, усилив свою руку с помощью шунко. Пока их оружия были соединены, и противник не мог отстраниться, свободной рукой Сой зарядила в Хидемасу Сокацуем, благо, с такого близкого расстояния промахнуться не смог бы даже Омаэда. Хидемасе удалось увернуться, но Сой и не била на поражение — она лишь добивалась того, чтобы преступник выронил свой меч, и он его выронил. В следующую секунду Сой Фонг оказалась у него за спиной, и резким ударом оставила на щеке мужчины первую Хомонку. Татуировка в виде черной четырехкрылой бабочки чернильным пятном расползлась по его лицу. Чертыхнувшись, он отмахнулся от Сой, как от назойливой осы, и бросился за своим занпакто, но капитан была быстрее. На что рассчитывал преступник, связавшись с ней? Только вступив в бой с Сой Фонг, он уже проиграл. Проиграл в тот момент, когда выбрал ее своим противником. У него не было ни единого шанса против нее. Второй удар в ту же точку стал решающим. Тело Хидемасы засветилось красным светом, а после — разорвалось в клочья от внутреннего взрыва. Сой довольно усмехнулась, и только сейчас поняла, что могла не убивать его, а обездвижить бакудо. Конечно, ее никто не посмеет обвинить или даже упрекнуть в убийстве преступника, мало ли, что случается во время задержаний, иногда нет другого выхода… Но выход был. Просто Сой хотела его убить. А почему она хотела его убить — Сой предпочитала не думать. «Потому что он ранил Омаэду», — противный писклявый внутренний голос Сузумебачи заставил Сой поморщиться. Неужели это правда, и она именно поэтому так вышла из себя? Решив подумать об этом потом, Сой занялась более важным вопросом — Омаэда лежал лицом в землю, не приходя в сознание. Под его телом растекалась кровавая лужа, окрашивая изумрудно-зеленую молодую траву в буро-алый цвет. Сой присела на колени рядом с лейтенантом и тихо позвала его: — Омаэда… Ответом ей послужило лишь молчание. Птицы не пели, напуганные схваткой. Ветер и тот не шелестел листвой деревьев. Сой показалось, что она не слышит даже его дыхания. — Омаэда, твою мать! — бессильно рявкнула Сой Фонг, прикасаясь к его плечу. Потрясла, но никаких результатов это не дало. Сой стало страшно так, что у нее вспотели ладони. Неужели он и правда умрет? Этот противный толстяк, постоянно ее раздражающий и выводящий из себя, позорящий перед другими капитанами, вечно все портящий, глупый, ленивый, хвастливый и прожорливый… Заботливый, добрый, забавный, до невозможности милый, послушный каждому ее слову, как преданный пес слову хозяйки, волнующийся за нее и готовый в любой момент ее прикрыть, верный и преданный, успевший стать таким родным, черт бы его побрал… — Омаэ-э-э-эда! От вскрика Сой в воздух взлетела стайка лесных птиц, испуганно хлопая крыльями. Омаэда не пошевелился. — Да чтоб тебя, Омаэда! Сой не владела кайдо. Точнее, владела — на базовом уровне, но не настолько хорошо, чтобы лечить такие тяжелые раны. И она давно не применяла лечебную магию на практике. Но… даже не будучи врачом, Сой понимала — без первой помощи не обойтись. Хотя бы остановить кровь, на это ее умения должно было хватить. Сой осторожно попробовала перевернуть Омаэду на спину, но он оказался ужасно тяжелым. Ей пришлось буквально всем своим весом навалиться на него, чтобы кое-как повернуть, но все-таки капитану удалось — и при виде раны ей тут же поплохело. Дрель вместо лезвия меча — это не шутки. Конечно, в Четвертом отряде залатают, а в случае чего — есть Иноуэ Орихиме, которая исцеляет любые раны, но их здесь нет, пока они здесь появятся, пройдет время, а времени нет, колебания реяцу Омаэды слабеют, и у Сой все внутри сжалось от страха, хотя она не была трусихой. Времени катастрофически не хватало. — Я тебя ненавижу, — сообщила Сой Омаэде, хотя тот и не мог ее слышать, опять села рядом с ним на колени и подняла руки над страшной раной, активируя голубое свечение кайдо из ладоней, параллельно вспоминая уроки этого искусства. Где ее учили этому? В клане Фонг? Позже? Сой уже не помнила, знала только, что она никогда не должна была никого лечить, и не считала нужным это делать. Сой была рождена убивать, и умела убивать, отнимать жизни, а вот возвращать — не умела. Это не к ней. Это к Унохане, к обеим Котецу, к Иноуэ, к Хинамори, в конце концов, на крайний случай — к Маюри, но не к Сой Фонг. Сой Фонг — убийца, а не спасительница. Кровь не останавливалась. — Ах ты ж твою мать, — печально повторила ругательство Сой. — Что же мне с тобой делать, идиота кусок? Ты же такими темпами сдохнешь! Так, что ей там говорили на уроках? Сконцентрировать реяцу, перелить ее из своего тела в чужое, соединить разорванные ткани, мышцы, вены, артерии и прочую анатомическую чепуху, сосредоточиться, вести себя максимально аккуратно… Сой увидела пустые глаза Омаэды и пустила через свои ладони такой мощный заряд духовной силы, что хватило бы на хадо как минимум восемьдесят девятого уровня. Алый свет от ее тела озарил весь лес, а Сой все продолжала переливать реяцу в грудь Омаэды, громко рассказывая ему, как она его ненавидит, какой он дурак, что она думает о нем и о его родственниках до седьмого колена, куда он может пойти и насколько он неправ. Ей так было легче — ругаясь, как последняя руконгайская бродяжка, Сой Фонг отводила душу. Да и слышали ее только птицы. — Фонг-тайчо! — ее подергали за плечо, но Сой вырвалась, и тогда ее просто схватили за плечи и оттащили в сторону, разрывая контакт ладоней с чужой раной и нарушая поток реяцу. Сой вскинулась, готовая перегрызть горло тому, кто посмел ей помешать, но увидела перепуганное бледное лицо Котецу Исане, и передумала. К Исане Сой относилась не так уж плохо. Да и Исане, новый капитан отряда медиков, могла помочь. — Как ты меня нашла? — голос Сой прозвучал хрипло и надсадно — она сорвала его, пока ругалась. — Ваша реяцу, — смущенно объяснила Исане. — Но сейчас нет времени, пустите! Сой неожиданно послушно отползла назад, давая Исане возможность заняться раной Омаэды, и сообразила, что вспышку ее реяцу должен был почувствовать весь Сейретей. Ну, а учитывая столь громадный выброс — первыми сюда по всем правилам явились медики. Спрыгнувшая с ветки Кийоне, сестра и лейтенант Исане одновременно, попыталась помочь Сой встать, но Сой вырвалась, злобно зашипела и сжалась в комок, притянув колени к груди. Она не могла думать здраво — и не хотела. Она потратила слишком много сил, она слишком сильно перенервничала, она до сих пор нервничала и боялась, и меньше всего Сой хотела, чтобы ее трогали. Она вспоминала братьев — они все погибли, вспоминала Йоруичи-сама — она ее бросила, и понимала, что не хочет — не может! — потерять еще и Омаэду. А если этот придурок умрет, что она будет делать? Ну вот что? — Фонг-тайчо! — потерпев неудачу в попытках заставить ее подняться, упрямая Кийоне присела рядом с капитаном и набросила ей на плечи одеяло. — Вы зачем столько реяцу потратили? Вы могли сами серьезно пострадать! — Еще ты мне будешь указывать, — слабым голосом огрызнулась Сой. — Я должна была спешить. Пока адская бабочка бы долетела, пока бы вы сюда явились… — Это правда, — серьезно кивнула Кийоне. — Без вашей помощи Омаэда-фукутайчо бы не выжил. Но Исане-онее-сан… то есть, Котецу-тайчо!.. занимается им, и его жизнь уже вне опасности. Пойдемте в Сейретей? Вы идти можете? Сой осознала, что все это время (десять минут? два часа?) сидела здесь, как в беспамятстве, и ничего вокруг не видела. Теперь она поняла, что Омаэды на поляне уже нет — только кровавые пятна на траве, что здесь вообще никого нет, кроме нее и Кийоне, что ее ладони горят так, словно она держала их над открытым огнем, а белоснежное капитанское хаори покрыто алыми следами от чужой крови и буровато-зелеными — от травы. — Могу, — заявила Сой, резко поднялась, но пошатнулась, и Кийоне пришлось поддержать ее, подставив капитану плечо. — Я сама, — упрямо буркнула Сой, но Котецу-младшая неожиданно прикрикнула на нее: — Ничего вы не сами! Вы сами сейчас слишком устали! Опирайтесь на меня и извольте слушаться — я врач! Сой даже притихла от столь внезапного и бурного отпора Кийоне, послушно оперлась на нее и позволила себя вести. И правда, без помощи со стороны она не смогла бы идти — как бы ни было прискорбно это признавать.***
Все, что помнил Омаэда — это резкая боль в районе груди, падение, и что-то невероятное, явно привидевшееся в бреду — голос Сой Фонг. Она звала его, и звала так отчаянно, словно боялась, что он не отзовется. Еще до того Маречиё помнил ее возникшую фигурку на поле боя, помнил, как мелькнуло перед глазами белое хаори с кандзи «два» и изображением сон-травы, и как лязгнула сталь о сталь. Капитан в который раз спасла его шкуру, это очевидно. Но то, что она его звала — это уже явно просто сон. Открыв глаза, Омаэда обнаружил себя в больничной палате Четвертого отряда. На тумбочке у кровати лежала целая гора разных сладостей — видимо, приходила мама. От руки вверх тянулась трубка капельницы. Немного болела грудь, в голове было темно и ватно, во рту пересохло, но он был жив. А если жив — то выкарабкается. — О, вы очнулись, — весело сказала зашедшая в палату Исане. — Лучше себя чувствуете? — Д-да, — осторожно ответил Омаэда, не зная пока, правда ли это. — А как я?.. — О, сложно было, — улыбнулась Котецу-старшая. — Но мы с Кийоне справились. У вас сильное здоровье и крепкий организм, другой бы на вашем месте мог умереть, но вам уже нечего бояться. Еще пару дней — и мы вас выпишем. О роли Сой Фонг в спасении Омаэды Исане умолчала, потому что Сой строго-настрого запретила ей говорить это лейтенанту и вообще кому бы то ни было. Приказывать коллеге Сой вряд ли имела право, но Исане, будучи вчерашним лейтенантом, приняла все, как должное. И даже не удивилась. Это же Сой Фонг, она ни за что не признается, что в ней есть человеческие чувства — что-то кроме злости, раздражительности и требовательной строгости. — Да что я, я живой, — отмахнулся Омаэда. — Я про то, как я сюда… А Фонг-тайчо в порядке?.. Как он попал в больницу — и так понятно. Получил ранение, санитары из Четвертого притащили. Капитан же… С ней должно быть все хорошо, это же Сой Фонг, она не могла ни проиграть обычному преступнику, ни даже получить ранение в бою с кем-то, кто ниже рангом арранкара из Эспады. Но все равно Омаэда за нее переживал — он считал Сой непобедимой, а потом Барраган Луизенбарн, второй по рангу в Эспаде, лишил ее руки… Сегунда Эспада и обычный руконгайский преступник не могут сравниться, и все-таки. Котецу печально улыбнулась. Сой ушла из больницы, как только восполнила силы, хотя Исане пыталась задержать ее подольше и дать время полностью оправиться. Но проще удержать поезд на полном ходу, чем капитана Второго отряда. У Уноханы-тайчо бы получилось, конечно, но Исане до Уноханы-тайчо еще очень далеко. Но и о том, что Сой была в больнице, Сой говорить запретила. — В порядке, — подтвердила Исане. Она уважала врачебные тайны. Омаэда с облегчением выдохнул и поморщился от боли. Ну хотя бы капитан невредима. И, наверняка, расправилась с тем уродом за два удара, как всегда, а то и за один. Это он, Омаэда, глупый и слабый. Его женщина его защитила… Хотя она и не его женщина и никогда его не будет. Проклятье.***
Выписываться из больницы было хорошо, но одновременно Маречиё боялся возвращаться в отряд к своим обязанностям. И боялся не зря — едва он вошел в казарму, как перед ним выросла Сой Фонг — злая, как разбуженная оса. — Доброго здравия, Фонг-тайчо! — козырнул Омаэда. И тут же по старой доброй традиции получил оплеуху. Сой фыркнула и одарила его гневным взглядом. — Идиот несчастный, как можно до сих пор не уметь драться?! Ты чем меня слушал, когда я тебе говорила?! Ты его мог достать знаешь сколько раз? Четыре! Ты профукал все шансы и дал ему себя ранить! Ты же чуть не умер, придурок ты тупой! — Так вы меня все-таки спасли… — с глупой улыбкой протянул Омаэда. — Мне не приснилось… — Приснилось тебе все! — взвилась Сой. — Никто тебя не спасал! Преступник тебя вырубил, я его убила! Все! А ты даже связать его бакудо не смог! Чертов дурак, как я тебя при себе в лейтенантах держу?! — Вы меня спасли, — повторил Омаэда с еще более довольной улыбкой. — Сейчас обратно в лазарет отправлю, — мрачно пообещала Сой Фонг. — Руки переломаю. Зачем тебе руки, если ты все равно не умеешь меч нормально держать?! — Спасибо вам, капитан, — Омаэда низко поклонился ей. — Не за что, говорю же, я тебя не спасала! Я задерживала беглого заключенного! Не обольщайся, — холодно ответила Сой. — На этом можешь быть свободен. Толку от тебя в тренировках сейчас нет, так что иди разгребай бумажки. — Ради вас — все, что угодно! Сой перекосило, а Омаэда уже умчался к документам — не догонять же его для затрещины? Глупо. Но эта его радость… Так бесит! Словно он думает, что капитан правда хотела его спасти! Это неправда, сказала себе Сой Фонг. Это все выдумал Омаэда в своих фантазиях. Она не собиралась его спасать, просто так получилось. В конце концов, Омаэда — часть Второго отряда и ее подчиненный. Разве может хороший командир допустить гибель подчиненного, когда может его спасти без вреда для задания? Хотя она его не спасала.