— Забота о людях всегда выходит боком. Чувства — это отстой. Это не я должна подвергаться пыткам. — Ты эти пытки и устраиваешь. — Да, так что, пожалуйста, доставь меня домой.
Сирена оглушительно завыла над ухом, и Омаэда, подпрыгнув на добрые полметра, кинулся одеваться, поминая очередного сбежавшего преступника незлым тихим словом по матушке. В окне брезжили синеватые лучи рассвета. Ну вот почему эти сволочи всегда сбегают в такую рань? Не мог он подождать до обеда? А лучше — после обеда. Все равно ему помирать, какая разница, когда? А Маречиё бы выспался. Ночью ему долго не удавалось заснуть — не давало счастье от понимания того, что Сой может относиться к нему лучше, чем показывает. Омаэда спал всего два часа, и то урывками, а тут — изволь вставать и тащиться на плац! Омаэда вспомнил, что там будет Сой Фонг, и его как ветром сдуло из комнаты. Даже спать перехотелось. Какой здесь сон?***
Сой встретила Омаэду на плацу — как всегда, злая, и такая же, как и он, невыспавшаяся. Усталости, впрочем, капитан никак не проявляла, наоборот, держалась свежей и бодрой, словно всю ночь спала спокойно и не видела никаких снов, и не плакала вчера так долго, и вообще ни о чем не переживала. Только изучивший Сой до мелочей лейтенант мог заметить, что она хочет спать, а не гоняться за беглым заключенным. — Внимание, — приказала выстроившемуся перед ней отряду Сой Фонг. — Слушайте меня. Ситуация самая простая. Такая простая, что я не буду вам ее разжевывать. Есть преступник, Миямото Сакурай. Мелкая сошка, однако каким-то образом он сбежал из Улья Личинок, а на свободе ему находиться не положено. Есть задание — вернуть беглеца обратно. Даже если он вооружен, вы легко с ним справитесь, а я — тем более, он — слабый противник, арестован не за убийства, а за воровство. Можете считать это задержание утренней зарядкой. Ясно? Вперед! Солдаты дружно козырнули и сорвались с места в шунпо. Сой обернулась к Омаэде. — Доброе утро, Фонг-тайчо, — широко улыбнулся он. — Потрясающе доброе, — проворчала Сой Фонг. — Как вам спалось? — продолжал Омаэда. Сой вспомнила, как ей спалось. Вернее, что ей снилось. Ей снился Омаэда — он держал ее за руку, переплетая с ней пальцы, потом — обнимал, крепко-крепко, потом — нежно коснулся губами ее губ, и она горячо ответила на поцелуй, обвивая руками его шею, прижимаясь теснее и чувствуя мурашки по всему телу… — Ужасно, — честно сказала Сой. — Кошмары снились. Ладно, не время болтать, пойду на задержание, а ты — она грозно сверкнула глазами в сторону лейтенанта, — чтобы все отчеты рассортировал в алфавитном порядке и отнес в Первый отряд. Исе и так на тебя жаловалась, чтобы этого больше не было, понял? Не хочу опять краснеть перед Первым отрядом. — Но как же вы одна… — возразил Омаэда, на что Сой его перебила: — А то, можно подумать, я одна не справлюсь! От тебя одни проблемы, сиди с бумажками и хотя бы тут не облажайся! Она не хотела снова отправлять на задание Омаэду. С него станется — опять умудрится чуть не сдохнуть, или не чуть, а Сой уже поняла, что ей не хочется, чтобы он умирал. Почему именно не хочется — Сой Фонг пока не задумывалась. Достаточно было снов с ее лейтенантом в главной роли, после которых Сой просыпалась в холодном поту. Ее тело реагировало совершенно… не так, как должно было. Точнее, очень даже так, как должно было, но не на Омаэду же! Сначала Сой запуталась, потом растерялась, потом разозлилась, потом испугалась, а потом — все сразу, и, самое главное — она никому не могла доверить свои чувства. Даже Йоруичи-сама. Одно дело — сказать наставнице, что Омаэда ей нравится, и совсем другое — что она видит о нем такие странные сны, и ощущает к нему что-то… абсолютно не по уставу. Говорить об этом с Йоруичи-сама — все равно, что говорить с матерью. Не каждый человек хочет говорить с матерью о своих сексуальных желаниях. Так, подумала Сой, о каких желаниях? О сексуальных? Она что, с ума сошла? Или это извращение такое? Или она так давно не была с мужчиной, что готова повестись даже на Омаэду? Все очень плохо. Никаких совместных заданий. Лучше вообще лишний раз не контактировать. К черту это все. Они и так поженятся, а до того момента Сой должно отпустить. Обязательно. Она решила, что будет тренироваться, как проклятая, и с помощью тренировок выбьет из себя дурь. Идеальный план — выматываться до такой степени, чтобы засыпать еще до того, как голова коснется подушки. И снов тогда тоже не будет. Никаких. Сой не стала слушать возражений Омаэды и вошла в шунпо, твердо намеренная не арестовывать преступника, а прикончить его к чертям собачьим. Хоть душу отведет, представит на его месте своего лейтенанта…***
Документов было много — на рабочем столе Омаэду ждала огромная стопка бумаг. В прошлый раз он действительно облажался, забыв узнать у Нанао важные подробности, и то, что работы стало больше, было закономерностью. Исе Нанао и ранее слыла занудой, а когда стала лейтенантом Первого отряда — и вовсе как с цепи сорвалась. Ну, хотя бы капитан ничего толком не сказала по поводу очередного косяка Маречиё, так, только вскользь. Капитан вообще очень мало говорила с ним в последнее время. Она игнорировала его, даже когда Омаэда у нее на глазах напрашивался на оплеуху. Он специально несколько раз пытался вызвать гнев Сой Фонг, но она все спускала ему с рук. Разве что ругалась, и то — без привычной злости и раздражения. Так, для порядка. Коротко бросала нечто вроде «ну ты и кретин», — и спешила уйти. И все. Эти перемены Омаэде совсем не нравились. Когда Сой Фонг кричала на него и била — он знал, что она что-то к нему чувствует. Пусть ненависть, но все лучше, чем равнодушие. А потом выяснилось, что Сой и вовсе к нему не безразлична, раз спасла ему жизнь. Но с тех пор, как она держала клинок у его горла, прошло две недели, и все это время Сой упорно делала вид, что Омаэды не существует, а он не мог понять, почему. Если она сердилась — она никогда не молчала и не скрывала эмоций. Ни разу. Значит, она не сердилась? А что же тогда?.. Через неделю такой жизни Омаэда понял, что скучает по затрещинам от Сой Фонг. Еще через пять дней — что был бы рад, даже если она бы переломала ему руки и ноги. Что угодно, кроме молчания и желания избегать. Радовало только то, что подготовка к свадьбе шла полным ходом, как со стороны семьи Омаэда, так и со стороны клана Фонг. Их с Сой по этому поводу не трогали, что тоже радовало Маречиё. Он знал лишь то, что обе стороны сошлись на европейском варианте бракосочетания, и это в том числе заставляло его радоваться — свадебное белое платье намного лучше, чем бесформенное кимоно. Сой должна просто великолепно выглядеть в платье. Замечтавшись о капитане в платье и в фате, Омаэда поставил кляксу на важном отчете, охнул, чертыхнулся и принялся все переписывать заново, но сосредоточиться на работе было очень трудно. Он мечтал о свадьбе, мечтал о Сой, волновался из-за ее поведения по отношению к нему, ну какая тут могла быть работа? Раздавшийся на все Общество Душ громкий взрыв, от которого задрожали оконные стекла, заставил Омаэду подпрыгнуть на месте, уронить стул, уронить чернильницу и рассыпать бумаги, белыми птицами разлетевшиеся по полу. Следом за взрывом он сразу же услышал топот ног, приближающийся к его кабинету, и не успел всерьез испугаться, как сёдзи резко раздвинулись, и на пороге появился бледный, как смерть, Акира. Омаэда еще никогда не видел товарища таким испуганным. Что-то случилось? С кем? Неужели?.. — Фонг-тайчо, — одними губами прошептал Акира. Чтобы стол не мешал ему на пути, Омаэда перевернул его, отбрасывая тяжелую мебель в сторону одним движением руки. Сорвавшись с места, он схватил третьего офицера за грудки и прижал к стене, взревев ему в лицо: — Что с Фонг-тайчо?! — Н-не знаю, — честно признался Акира. — У этого ублюдка, который сбежал… у него была взрывчатка, мы обнаружили пропажу в арсенале, и он… Омаэда отшвырнул офицера в сторону точно так же, как стол, и вошел в шунпо. Капитан не могла погибнуть. Просто не могла! Это же Сой Фонг! Она сильная! Она очень сильная! Она одним шикаем способна убить за два удара, она — самая быстрая в Обществе Душ, она никак не могла проиграть обычному заключенному, которого она сама назвала мелкой сошкой! Но… взрывчатка — это серьезно. Взрывчатка может убить кого угодно, если вовремя не укрыться. А что, если Сой не успела? Она же не всесильная, она не божество, она такой же человек, как все… И если она не успела — что тогда будет с Омаэдой? Он же не сможет без нее жить! Он не захочет без нее жить! Он тоже умрет! Никогда еще Маречиё не бегал так быстро. Его шунпо внезапно развилось до невероятных ранее пределов, ветер свистел в ушах, пока он мчался туда, где над лесом стояло облако черного дыма и сверкали языки пламени. На бегу Омаэда напрягал все свое духовное чутье в попытках обнаружить хоть каплю реяцу капитана. Хоть малейшую частицу. Но он ничего не чувствовал, и, хотя раньше тоже никогда не мог почувствовать Сой, только если она сама того не хотела — все его существо охватывал леденящий ужас. Омаэда боялся Сой. Он очень ее боялся, зная, что она может убить его и без шикая, одним ударом. Он боялся ее гнева, он боялся ее недовольства, но, оказалось, что гораздо больше, чем Сой, он боится за Сой. Он очень боялся ее потерять. Дым медленно рассеивался, и по мере приближения Омаэда увидел поляну… нет, это была не поляна. Издалека можно было так подумать, но нет, это была воронка, оставленная от взрыва. От деревьев остались лишь пни и щепки, на которых плясало пламя, трава выгорела, земля обуглилась, и никто не мог выжить там, никто… Из груди Маречиё вырвалось рыдание, он сделал еще один рывок в шунпо и рухнул на колени напротив бушующего в одном лишь участке пожарища, упираясь ладонями в почерневшую землю. Ему не было стыдно плакать — ему уже было все равно. Вместо мыслей, сознания и души в нем осталась только боль, и выход тоже остался лишь один — смерть, как можно скорее, ему нужно отправиться следом за Сой, хоть в ад, хоть в рай, неважно, что нет никакого ада и рая, и после перерождения они друг друга забудут… Главное — не жить без Сой. Без нее даже солнце не светит… Без нее он не существует, даже если физически живет и дышит… Он так любит ее! Любил… Она была так молода, почему она должна была умереть? Лучше бы тогда он умер, если бы мог, но его не было рядом, он не смог ее прикрыть, если бы он был с ней, он ни за что не позволил бы ей погибнуть… Почему он послушался ее и остался с этими проклятыми бумажками? Теперь они оба мертвы, то, что Маречиё пока здесь — вопрос времени… — Омаэда? Сначала лейтенанту показалось, что у него галлюцинации. Бред от горя и отчаяния. Он только громче зарыдал, но тут же его сильно пнули, и, вздрогнув от неожиданной боли пониже спины, Маречиё увидел… Сой Фонг была жива, как обычно — сердита, и только копоть на до того белоснежном хаори выдавала то, что она сражалась, да волосы немного растрепались. — Омаэда, ты что… Договорить ей не дали. С громким воплем счастья и облегчения Маречиё обнял капитана так крепко и сильно, что ее ноги оторвались от земли, и она снова не могла вырваться, как раньше, когда Омаэда удерживал ее от расправы над Акирой. Только в тот раз он ее держал, а сейчас — обнимал. Они были так близко, что Сой сразу вспомнила свои сны, залилась румянцем и забилась в руках лейтенанта, так отчаянно, как будто он пытался ее убить. — Пусти, дурак, задушишь! Вокруг них уже собрался остальной Второй отряд и члены Онмицукидо, которые тоже прибежали на взрыв. Сой видела их. Омаэда — нет. Омаэда видел только Сой. Он опустил ее на землю, но не выпустил из рук. Держа ее за плечи, он наклонился и поцеловал ее в губы. Кто-то из отряда тихо ахнул. Глаза Сой расширились от неожиданности — все происходило почти так же, как в ее чертовых снах, только немного быстрее, а не плавно и размеренно. Она застыла, не зная, что делать — что ей делать? Ударить его? Просто вырваться? Или… ответить на поцелуй? Да как она могла подумать о последнем? Ответить? Поцеловать Омаэду? Он целовал ее, не дожидаясь ответа, не надеясь на ответ, просто поддавшись эмоциям, опьяневший и потерявший разум от счастья, что капитан жива и невредима. Ее губы были нежными, мягкими и горячими, сладкими на вкус, и она, пусть и не целовала Маречиё в ответ, но и не отталкивала, и не била, а это уже говорило о многом. Омаэда прекрасно отдавал себе отчет в том, что после Сой может его убить, но это будет после, и это определенно того стоило. Омаэда прервал поцелуй, заглянул в лицо Сой Фонг и не увидел в ее глазах злости. Она была растеряна, на ее щеках горел румянец, и никогда еще Маречиё не любил ее так сильно. — Вы живы? — выдал Омаэда самый дурацкий на свете вопрос, потому что Сой молчала, а он хотел нарушить тишину. И тут же, следом за ним, взорвался криком остальной, ранее затаивший дыхание отряд: — Вы живы, Фонг-тайчо! Сой закатила глаза. — Конечно же, я жива! — раздраженно ответила она. — Я что, не в состоянии бакудо закрыться? Я что, не в состоянии в шунпо переместиться? Вот так вы верите в своего капитана? Считаете меня настолько слабой? — Мы в вас верим, — возразил Омаэда, утирая счастливые слезы из уголков глаз. — Но мы за вас волнуемся! — Мы любим вас! — воскликнула шестой офицер Шизука. — Да! — поддержал ее Акира. — Мы любим вас! Ясумори, распихав остальных, зарыдал не хуже Омаэды и тоже выкрикнул: — Мы очень любим вас, Фонг-тайчо! Вслед за ними эти слова подхватили и все остальные. Каждый служащий Второго отряда, стоящий здесь, проговорил «Мы любим вас». Каждый — кроме Омаэды. Он все еще не мог произнести это вслух из-за смущения. Он и так… он что, поцеловал Сой Фонг? Он правда это сделал?.. И он до сих пор жив? Когда все голоса, дрожащие от пережитого испуга и облегчения, утихли, Сой ворчливо ответила: — Прекрасно, но на будущее запомните, что так просто меня не убить. Задание выполнено, преступник самоликвидировался вследствие взрыва. Разойтись, свободны!***
Оставшись в кабинете одна, Сой опустилась в кресло и задумчиво коснулась губ указательным пальцем. Провела по нижней губе, затем — по верхней, и ей захотелось рыдать от злости и стыда. Омаэда поцеловал ее при всех. Все это видели. Весь Второй отряд. Все Онмицукидо. И она его не убила. Она даже не дала ему пощечину. Она не целовала его в ответ, но она позволила ему ее целовать, и этого было уже достаточно, чтобы потерять весь авторитет в глазах подчиненных. В своих глазах Сой Фонг и вовсе упала на самое дно. Как она могла? Как ей могло… понравиться? С преступником сражаться было не так сложно. Сой быстро его нашла по реяцу и могла убить одним ударом, и сделала бы это, если бы вовремя не заметила на его теле взрывчатку. Один удар — и все взорвется, в том числе и Сой — поэтому она не стала рисковать, и выдала свое присутствие, приказав беглецу сдаваться. Он ответил, что не сдастся и что убьет себя, если капитан к нему приблизится. Сой пожала плечами и сказала, что раз он самоубийца, то она не против ему помочь, и ей вовсе не обязательно для этого к нему приближаться — и ударила Бьякураем, а сама вошла в шунпо, отпрыгнув назад, и сразу же закрылась щитом из бакудо. Взрыв не причинил ей вреда, а вот Миямото разорвал на мелкие кусочки. Как и часть леса. А Омаэда так плакал, решив, что Сой мертва… Она всегда была уверена, что окружающим наплевать, жива она или нет. Ей самой зачастую было наплевать, живы окружающие или нет, если их жизни не зависели непосредственно от нее, и то Сой в таких случаях просто выполняла свой долг, как командира, и не волновалась, если не получалось. А потом она ужасно перепугалась за жизнь Омаэды. И он тоже за нее, получается, испугался. Сой хотя бы не рыдала, в отличие от него, позорище какое, не мог волноваться иначе? Что это за мужчина? Плакал, потом целоваться полез… Сой с треском сломала в пальцах карандаш и запустила обломками в стенку, откидываясь спиной на спинку кресла. Она все еще ощущала губы лейтенанта на своих губах, и ей не было противно. Это конец.***
— Фонг-тайчо! Сой ускорила шаг, удаляясь от Второго отряда вперед по улицам Сейретея, не имея четкой цели прогулки. Знать об этом догоняющему ее Омаэде было необязательно. — Фонг-тайчо, подождите! Пожалуйста! Ну не бежать же бегом? Не в шунпо же входить? Не хватало еще играть в догонялки по Сейретею у всех на виду. И так многие увидели то, что не стоило бы. Сой Фонг вздохнула и обернулась. — Что? — прорычала она. Омаэда тут же смутился и растерялся, неловко почесывая затылок. Он не рассчитывал, что капитан все-таки остановится. — Вы меня избегаете, — заявил он, решив перейти сразу к делу. — Тебе кажется, — отрезала Сой. — Я просто занята. Это все? — Нет, не все, — возразил Маречиё. — Я хотел поговорить с вами. О том, что было. — Омаэда, — процедила Сой Фонг, — я не убила тебя тогда, ты хочешь, чтобы убила сейчас? Ты вообще понимаешь, что ты сделал? — Да, — кивнул Омаэда. — Понимаю. — И что же? — спросила Сой. — Я вас поцеловал, — ответил он. — Ты, придурок, меня перед моими людьми идиоткой выставил, вот что ты сделал! — взвилась Сой. — Кто будет уважать капитана, который целуется у всех на глазах? Из-за тебя конец моему авторитету! — Вы могли меня оттолкнуть, — сказал Омаэда. — Вы не оттолкнули. Сой посмотрела на него так, как будто он ее ударил, но не со страхом или обидой, а со жгучей ненавистью. — Я… — прошептала она. — Я просто… Да чтоб ты провалился, — грустно сказала капитан. — Зачем тебе понадобилось вообще меня целовать? Я раньше не замечала за тобой суицидальных наклонностей. — Я не знаю, — сказал Омаэда. — Я был так рад, что вы живы… — Да что мне сделается? — буркнула Сой. — Вы не понимаете, — покачал головой Маречиё. — Я не смог бы жить без вас. Вообще бы не смог. Как вы сказали… суицидальные наклонности. Я бы тогда тоже умер. — Почему? — тихо спросила Сой. Омаэда в который раз проглотил рвущиеся наружу слова «я люблю вас». Он не мог. Он и правда был чертовым трусом. — Просто так, — ляпнул он первое, что пришло в голову. Сой Фонг криво улыбнулась краем рта. — Дурак ты, Омаэда.***
Хииро встретил Сой Фонг, как только та появилась на пороге своего поместья. — У меня нет времени, — бросила она старику, желая как можно скорее от него отвязаться, но Хииро нагнал ее и заявил: — Фонг-сама, это важно. Насчет вашей свадьбы. Мы посовещались с семьей вашего жениха и решили, что свадьба будет в европейском стиле, на территории поместья Омаэда. Они приготовят все торжество и все оплатят. — Еще бы они не оплатили, — фыркнула Сой. — Хорошо. Мне все равно. Пусть так. Пусть в европейском стиле. Пусть в поместье Омаэда. Сой не было никакой разницы, где и как. Она не была из числа тех девушек, что мечтают о свадьбе и в красках воображают себе праздник, где они будут королевами, считая это главным событием в жизни женщины. У Сой все обстояло иначе. Главным событием в своей жизни она считала момент, когда на ее плечи впервые легла белая ткань капитанского хаори. Или момент, когда она узнала имя своего занпакто. Или момент, когда она овладела банкаем, пусть и стыдилась его. У нее было хорошее воображение, но она предпочитала фантазировать о другом. Например, о том, как она становится все сильнее и сильнее, сильнее всех. Вот что самое важное в жизни — сила. — Вы должны выбрать платье, — виновато сказал Хииро. — Платье? — Сой даже остановилась, и Хииро лишь благодаря развитой реакции не натолкнулся на нее. — Свадебное, да? Белое? Когда она в последний раз надевала платье? Кажется, никогда. Хииро закивал: — Платье, госпожа. Свадебное, белое. Фасон — любой, какой вы сами захотите. За это тоже платит семья Омаэда. Но, сами понимаете, лучше, чтобы вы лично выбрали то, что вам нравится… Сой подумала, что может снова сказать, что ей все равно, и пусть семья Омаэда купит ей любое платье подходящего размера, но тут же поняла, что со свекрови станется нарядить ее в такой ужас, что лучше и правда выбрать самостоятельно. Сой имела возможность убедиться, что у всех родственников ее лейтенанта отсутствует вкус. — Ладно, — сказала Сой Фонг. — Когда? — Завтра, — еще более виновато ответил Хииро. Сой оставалось лишь в который раз смириться. На завтра у нее все равно не было планов. Разве что преступник снова сбежит, но такое предусмотреть невозможно. Сой распрощалась с Хииро и пошла дальше по усыпанным желтым песком дорожкам — туда, куда еще ни разу не ходила.***
Кладбище поместья Фонг было тихим и красивым местом. Здесь росли красные клены, цвели алые ликорисы, а могильные камни были расставлены так, как на обычном кладбище. Сой остановилась перед камнем с выбитым на нем именем «Куан Фонг», и опустилась на землю, сев на колени и сложив ладони в молитвенном жесте. Она понимала весь абсурд ситуации, но не чувствовала себя глупо. Она нуждалась в этом — поговорить с братом, даже если он — всего лишь имя на граните. — Куан, — произнесла Сой. — Я… выхожу замуж. За своего лейтенанта. Меня обязали, как последнюю из нашего клана — для продолжения рода. Поэтому я сержусь на тебя и остальных за то, что вы умерли, и я должна за всех отдуваться. Но я хотела сказать тебе не об этом, а… о моем женихе. Его зовут Омаэда Маречиё. Он придурок, он полный идиот, он жирный, прожорливый, тупой, он всегда все портит и постоянно меня бесит, но… я спасла ему жизнь. И он больше всего на свете боится меня потерять, настолько, что если я умру, то он последует за мной. Он заботится обо мне, он… — Сой закусила губу. Брату признаться она могла. — Он хорошо целуется, и я думаю, что я смогу… Листва кленов зашумела от порыва легкого теплого весеннего ветра, заглушая последние слова Сой Фонг, произнесенные едва слышным шепотом, чтобы услышать смог точно лишь один Куан. Он бы понял ее, Сой в этом не сомневалась. — Я думаю, что я смогу… полюбить его.