Море под куполом

      Милая, милая Софи прижимает к сердцу шуршащие листы бумаги. Будто спрятать хочет, вплавить под кожу, впитать до конца.       Слёзы крупными каплями стекают по щекам: Софи поспешно смахивает их и глубоко вдыхает. Матушка заметит, что она плакала, если глаза покраснеют, отберёт письма, станет читать. В них нет ничего такого, в этих листах, исписанных двумя разными почерками, и от того ещё крепче сжимают их тонкие женские пальцы.       От писем Стивена неуловимо и тонко пахнет цветами и травой, да ещё солнцем, и Софи, стыдясь сама себя, прячет их под подушку. После этих писем ей кажется, что она не видит снов. Это, конечно, неправда, и сны приходят — тонкие легкокрылые создания, которых едва ли в силах запомнить человеческий разум. О них пишут старые, тёмные сказки, о них помнят ещё в некоторых деревнях.       Софи просыпается с неожиданно лёгкой головой, смахивая невидимую блёсткую паутину, укрывающую постель, Софи бросается перечитывать письмо и нежно улыбается.       Стивен пишет о птицах, пролетающих над морем, о перьях — серых и цветных, — найденных на нагретых солнцем скалах, о душистых травах, названий которых Софи никогда раньше не слышала, но, может быть, ими и пропитана бумага. Она представляет руки Стивена, измазанные ярким травяным соком, который никак не вымыть, и чётко отпечатаны линии на ладони, как будто из-под кожи у него прорастает зелень.       Это красиво и очень больно, чужая жизнь, процветающая сквозь кожу, и Софи сама не понимает, почему слёзы текут по её щекам. Как будто Стивену больно на самом деле, как будто это не она придумала.       Софи не умеет читать между строк и видеть признания в линиях чужих ладоней, но она обязательно научится.       Письма Джека совсем другие, их Софи не складывает под подушку, но перевязывает лентой и складывает вместе, и проходится пальцами, перебирая страницы, и если порежешься, можно думать, что это от крошечных кристалликов соли, испещривших бумагу.       Джек всегда пишет о море и только о нём, в его письмах столько неясных для Софи слов, что приходится выписывать на бумагу, чтобы не приходилось, краснея, показывать их адмиралу сами письма. Софи старательно выучивает слова, теперь уже не для того, чтобы впечатлить Джека, но чтобы ему и в голову не приходила мысль о том, что Софи могла не понять, о чём он рассказывал ей.       Письма Джека она перечитывает так же часто и, может быть, испытывает гордость, чувствуя, что ей больше не нужно вспоминать значения некоторых слов.       Софи пишет им письма в ответ, и матушка неодобрительно поджала бы губы увидев, во что превращается аккуратный почерк. Как расплываются чернила от слёз, и к концу письма пальцы Софи тоже измазаны чернилами, будто у маленькой девочки, только учащейся писать.       «Дорогой Стивен…», «Милый Джек…»       Здесь почти ничего не происходит, и жизнь идёт своим чередом, её не бросает по волнам, она не видела шквалов, с жадностью бросающихся на корабли. Она не видела ярких птиц (Стивен пытался рисовать, но чернила совсем не передают цветов). Она всегда находит, о чём написать им обоим.       Милая Софи так ждёт, когда же она сможет увидеть всё это вместе с ними — но, по меньшей мере, увидеть их, — а пока что ей остаются лёгкие и светлые, совсем не запоминающиеся сны, прилетающие с моря.